ПОД РЖЕВОМ И ВЯЗЬМОЙ

В полосах Калининского и Западного фронтов между Селижаровом и Жиздрой с немецкой стороны в первом эшелоне оборонялись десять армейских корпусов (23, 6, 27, 5, 9, 7, 20, 12, 13 и 43-й) и пять моторизованных (41, 56, 46, 57 и 40-й) общей численностью 38 пехотных, 2 охранные, 9 танковых и 5 моторизованных дивизий, входивших в состав 9-й и 4-й полевых, 3-й и 4-й танковых армий. Из резервов на этом направлении у фон Клюге имелись корпусные части 9-го армейского корпуса в районе Можайска; 339-я и 208-я пехотные дивизии, перебрасываемые в район Вязьмы, и части 216-й пехотной дивизии северо-восточнее Спас-Деменска. Итого: 57 расчетных дивизий и примерно 440 танков. В среднем на одну дивизию приходилось 10 км фронта.

Германская авиация на западном направлении была представлена оперативной группой «Восток», насчитывавшей 615 боевых самолетов, в том числе 236 бомбардировщиков, 284 истребителя, 95 разведчиков.

Калининский фронт имел в своем составе 22-ю, 39-ю, 29-ю, 31-ю, 30-ю армии и 11-й кавалерийский корпус – 32 стрелковых и 5 кавалерийских дивизий, 4 танковых бригады, 12 артполков РГК – 346 100 человек.

Фронтом командовал генерал-полковник И.С. Конев, бывший унтер-офицер царской армии и комиссар Гражданской войны, выросший в советское время в крупного военачальника. Большой личной храбрости человек, он, по свидетельству сослуживцев, «дипломатией заниматься, прямо сказать, не умел». По отношению к подчиненным это выражалось в насаждении в буквальном смысле слова палочной дисциплины. То есть у Конева была особая палка, которой он лупил провинившихся. «Когда я ему сказал об этом, – вспоминал маршал А.Е.Голованов, – он ответил: «Да я лучше морду ему набью, чем под трибунал отдавать, а там расстреляют!»

Еще один отзыв: «Сам Конев был, безусловно, одаренным военным, этого у него не отнимешь, хотя те люди, которые служили под его началом, утверждали, что людей он не жалел, при выполнении задачи шел на любые жертвы. Крут бывал нередко…»

В состав Западного фронта, занимавшего полосу более 500 км, входили 1-я ударная, 20-я, 16-я, 5-я, 33-я, 43-я, 49-я, 50-я, 10-я армии, 1-й и 2-й гвардейские кавкорпуса – всего 45 стрелковых, 12 кавалерийских, 1 танковая дивизия, 26 стрелковых, 2 воздушно-десантные и 14 танковых бригад – 713 100 бойцов и командиров.

Во главе фронта стоял «величайший» советский полководец-самородок с двухклассным образованием, генерал армии Г.К. Жуков, воспетый самим собой и многочисленными писателями и режиссерами. В отличие от гуманиста Конева, Георгий Константинович, не моргнув глазом, мог и в морду дать, и под трибунал отправить, а то и приказать организовать расстрел на месте. Даже «драчливый генерал» Еременко считал Жукова «узурпатором и грубияном» (!): «Это человек страшный и недалекий. Высшей марки карьерист…» Знаменитый летчик Г.Ф. Байдуков охарактеризовал Жукова одним словом – «зверюга». Из примеров жуковского самодурства, стремления раздавить и унизить нижестоящего можно составить книгу, не меньшую по объему, чем канонизированные «Воспоминания и размышления». Может, для кого-то все это является подтверждением его полководческих талантов, хотя у меня интеллектуальные способности (о морали не стоит заикаться, мораль отменили в 1917 году – это одно из «завоеваний Октября») человека, обладающего безграничной властью над жизнями сотен тысяч людей и опускающегося при этом до примитивного рукоприкладства, вызывают сомнения. В 1945 году у маршала прорезался еще и «талант» барахольщика.

Под стать командующему Западным фронтом был его заместитель генерал Г.Ф. Захаров – «…преданный Советскому государству и Коммунистической партии воин, но очень не сдержан на руку». О нем вспомнил в своих мемуарах генерал П.А. Белов: «Генерал Захаров прибыл с поручением побудить нас скорее выполнить задачу. Присутствие его создавало нервозную обстановку. Он щедро расточал угрозы, прибегал к самым крутым мерам… Одним из первых на глаза Захарову попался майор Кононенко (начальник разведки). Ни с того ни с сего генерал обвинил его в том, что корпус не имеет хороших дорог для движения автомашин. Кононенко, как говорится, едва унес ноги и ушел в прорыв вместе с генералом Осликовским. Вообще командиры стремились избегать встреч с Захаровым».

Как видим, свои начальники были пострашнее немцев. Недаром Сталин как-то выразился в том смысле, что у нас нужно больше смелости, чтобы отступить, нежели пойти в атаку.

Советские военачальники жалуются на то, что укомплектованность частей и соединений была недостаточной для проведения новой наступательной операции. Средняя численность стрелковых дивизий Калининского и Западного фронтов в этот период колебалась в пределах 3 – 5 тысяч человек. Однако количество самих дивизий увеличилось, а личный состав в них на 50% состоял из новых пополнений. Так, к началу контрнаступления под Москвой у Конева и Жукова имелась 941 тысяча командиров и красноармейцев, потери за месяц боев составили 371 тысячу убитыми и ранеными. Тем не менее на 8 января в строю находилось 1060 тысяч человек, а согласно «Истории Второй мировой войны» и того больше – 1245 тысяч.

Труднее было восполнить потери в технике: имелось всего 8700 орудий и минометов и 571 танк. Настоящей же проблемой была практически полная дезорганизация работы тыла. За месяц контрнаступления сильно растянулись коммуникации, недоставало автотранспорта, немцы при отступлении взорвали мосты и вывели из строя железнодорожные колеи, пригодные для движения дороги можно было сосчитать на пальцах. В результате войска испытывали острую нехватку в боеприпасах, продовольствии и горючем.

ВВС двух фронтов на 1 января имели 331 исправный самолет, в том числе 218 бомбардировщиков, 18 штурмовиков, 95 истребителей. Кроме того, на западном направлении действовали: авиация Московского военного округа и 6-й истребительный авиакорпус ПВО, авиационные группы генералов И.Ф. Петрова и Е.М. Николаенко, соединения дальнебомбардировочной авиации Главного Командования, а также авиация резерва Ставки ВГК – всего 1375 боеготовых самолетов. Если учитывать авиацию Северо-Западного фронта – 1422 самолета.

Это, оказывается, значительно меньше, чем 615 германских машин! Любопытную бухгалтерию с целью доказать германское превосходство в авиации применил коллектив генералов-историков под руководством маршала В.Д. Соколовского: «По общему количеству самолетов советские ВВС на всем западном направлении превосходили авиацию противника, но только формально, ибо по мере удаления наступавших войск от Москвы количество истребительной авиации (в частности самолетов 6-го истребительного корпуса ПВО Москвы) для прикрытия войск быстро уменьшалось. Поэтому фронты в дальнейшем могли в основном рассчитывать лишь на свои собственные ВВС. Силы же эти, особенно по истребителям, были весьма невелики и уступали количественно и качественно противнику… Если вычесть из общего количества 1422 самолетов 320 истребителей ПВО Москвы и 548 небоевых машин, то для поддержки фронтов оставалось всего 554 боевые единицы. Таким образом, противник даже и по числу самолетов превосходил авиацию Северо-Западного, Калининского и Западного фронтов (!!!)».

Вот так, «формально» наших самолетов было больше, а «неформально» – 284 немецких истребителя «превосходили» 543 советских.

Странно только, что вся наличная авиация группы «Восток» сравнивается с исправными советскими самолетами: надо понимать, у немцев самолеты не ломались и не получали боевых повреждений? Далее, советские ночные бомбардировщики У-2 (за сбитие которых давался Железный крест, чем мы очень гордились) и разведчики Р-5 считаются «небоевыми машинами», а 95 германских воздушных разведчиков – самые что ни на есть «боевые». Кроме того, при всех подсчетах совершенно не учитывается армейская авиация, по принципу: у немцев ее не было, значит, и сравнивать не с чем. А между тем каждый советский командарм имел собственные авиаполки, которым сам ставил задачи.

По уставу командующий фронтом не имел права использовать авиацию общевойсковых армий в интересах фронта. Армейская авиация по количеству машин зачастую превосходила фронтовую. Например, на 1 января 1942 года ВВС Северо-Западного фронта насчитывали 77 исправных самолетов, а в одной только 4-й ударной армии этого же фронта было 60 машин (в том числе 38 истребителей), из них 53 исправных.

В общем, наши ученые успешно доказали: «С учетом же качественного превосходства материальной части немецких самолетов и того, что советские бомбардировщики устаревших типов могли выполнять боевые задачи только ночью (между прочим, именно перенимая советский опыт, немцы с опозданием создавали в это время свою ночную авиацию. – Авт.), общее превосходство врага становилось еще более внушительным, фактически противник превосходил нашу авиацию примерно в два раза». Действительно, чтобы освоить такую «высшую математику», надо непременно быть генералом и кандидатом наук, никак не меньше.

Но подавляющего количественного превосходства над армиями Клюге и правда не было, что уменьшало шансы на успех «красных маршалов», не усвоивших «аксиомы» военного искусства (об аксиомах, которые «не соблюдались», неоднократно упоминает и маршал Рокоссовский).

Наступление войск Калининского фронта началось 8 января 1942 года. Замысел проводимой им операции состоял в том, чтобы вначале прорвать оборону противника ударом 39-й армии генерал-лейтенанта И.И. Масленникова западнее Ржева, а затем, развивая успех главной группировкой фронта в направлении Сычевка, Вязьма, лишить противника основных коммуникаций, а затем разгромить его совместно с войсками Западного фронта. 22-я армия под командованием генерал-майора В.И. Вострухова, наступая на Белый, Ярцево, должна была обеспечить главную группировку фронта с запада.

В первый же день 39-я армия – 361, 373, 355, 381, 183 и 357-я стрелковые, 46-я и 54-я кавалерийские дивизии, 148-й и 165-й отдельные танковые батальоны, три батальона РС, три артполка РГК – прорвала оборону противника западнее Ржева на участке 15 км и, не встречая больше особого сопротивления, устремилась на юг, к Осуге и Сычевке. Однако соседи генерала Масленникова пока топтались на месте.

Справа 22-я армия – 179, 186 и 178-я стрелковые дивизии – за неделю боев практически не продвинулась вперед ни на шаг. Лишь 15 января в связи с отходом 253-й и 102-й пехотных дивизий, вызванным успешным наступлением Еременко, войска генерала Вострухова овладели Селижаровом и частью сил переправились через Волгу.

29-й армии генерал-майора В.И. Швецова, в состав которой входили 220, 369, 252, 243, 246 и 174-я стрелковые дивизии, 143-й и 159-й танковые батальоны, два батальона гвардейских минометов и четыре артполка РГК, наступавшей с севера на Ржев, не удалось сбить с позиций части 6-го армейского корпуса.

Не лучше обстояли дела на левом крыле Калининского фронта. 31-я армия генерал-майора В.А. Юшкевича в составе 247, 359, 262, 119, 5-й и 250-й стрелковых дивизий на исходных позициях сражалась с 161-й и 162-й пехотными дивизиями противника.

30-я армия генерал-майора Д.Д. Лелюшенко – 363, 348, 379, 371, 365-я стрелковые дивизии – не смогла преодолеть упорное сопротивление 36-й моторизованной и 251-й пехотной дивизий.

Для ликвидации угрозы удара во фланг группировки фронта, наступавшей на Сычевку, Ставка потребовала во что бы то ни стало не позднее 12 января взять Ржев, привлекая все войска 29-й армии и часть сил 39-й армии. Конев решил, используя успех генерала Масленникова, произвести перегруппировку армии Швецова в полосу прорыва и захватить город ударами с запада и северо-запада. Но все атаки девяти советских дивизий отражались обороной противника.

Одновременно 11 – 12 января был введен в прорыв 11-й кавалерийский корпус под командованием полковника Соколова. В его состав входили 18, 24, 82-я кавалерийские и 2-я гвардейская мотострелковая дивизии. Задача корпуса состояла в том, чтобы, достигнув района западнее Сычевки, отрезать противнику пути отхода. В дальнейшем конникам предстояло перерезать автостраду Москва – Минск западнее Вязьмы.

Таким образом, в первую неделю наступления войска Конева достигли успеха лишь на направлении главного удара. Но и этот успех был ограниченным. Хотя к 15 января войска 39-й армии пятью дивизиями вышли на подступы к Сычевке, овладеть городом они не смогли. Железная дорога Ржев – Сычевка – Вязьма оставалась в руках противника. Немцы перебросили сюда дополнительно 1-ю танковую дивизию генерала Крюгера из района Лотошино и части 208-й пехотной дивизии из резерва. Войска Масленникова были скованы боями и понесли большие потери. Тылы армии, базировавшиеся на одну грунтовую дорогу, отстали; красноармейцы перешли на «самообеспечение» на и без того основательно разграбленной оккупантами территории. Выход в район юго-западнее Сычевки кавалерийского корпуса Соколова ничего не изменил. Поэтому командование фронта вынуждено было почти на неделю задержать конницу на правом фланге 39-й армии до окончательного выяснения обстановки.