На полном серьезе командарм рассказывает, как он «тренировал» войска к боям в суровых условиях: в период сосредоточения полуголодные дивизии «…по трое-четверо суток подряд не заходили в населенные пункты, чтобы приучить личный состав действовать и жить в лесу при низких температурах (!)» – этакая школа выживания. Политработники на тридцатиградусном морозе читали лекции, внушали бойцам наступательный дух и учили их строить шалаши, «утепляя их еловым лапником». Костры разводить запрещалось. Не мудрено, что после генеральских экспериментов «каждый солдат, от водителя грузовика в тыловой колонне до бойца штурмовой части, мечтал об атаке, как о чем-то самом прекрасном и самом важном в своей жизни».

В общем, по послевоенному признанию маршала Еременко, в материально-техническом отношении его армия к операции оказалась неподготовленной: «В войсках и на складах имелось всего 2,5 боекомплекта боеприпасов, 1 – 1,5 суточной дачи продовольствия и фуража. Бензина на армейских складах не было совсем, и в баках машин оставалось в среднем 0,15 заправки. Тем не менее основные условия для успеха имелись: определенная степень материального обеспечения (см. выше. – Авт.), высокий моральный дух войск (трое суток ночевавших в сугробах и шалашах тренировки ради. – Авт.), в целом верно разработанный и доведенный до непосредственных исполнителей план действий».

Утром 9 января армии левого крыла Северо-Западного фронта, не завтракавши, но «с большим подъемом», перешли в общее наступление. В полосе 3-й ударной армии главный удар в центре наносили 33-я и 257-я стрелковые дивизии. Им противостояли подразделения 415-го пехотного полка 123-й дивизии, усиленные охранным батальоном. Из-за низкой плотности артиллерии и плохой разведки полностью подавить огневую систему противника не удалось. Советские соединения, встретив на ряде участков организованное сопротивление, ввязались во фронтальные затяжные бои с мелкими гарнизонами. Вместо того чтобы использовать незанятые промежутки для обхода опорных пунктов врага, дивизии штурмовали их непрерывными лобовыми атаками. В результате за день войска продвинулись вперед всего на 4 – 5 км. Генерал Пуркаев, не удовлетворенный темпами наступления, подгонял своих комдивов привычными большевицкими методами. «…Слушайте задачу… Генерал Пуркаев назвал рубеж, на который должны выйти части нашей дивизии завтра к вечеру. Передайте товарищам Макарьеву (комдив-33) и Лыткину (комиссар), – добавил командарм, – что за невыполнение задачи они пойдут под суд военного трибунала».

Лишь 12 января 3-я ударная армия прорвала тактическую оборону противника, углубившись в его расположение на 20 – 25 км. Немцы во всей полосе начали отход в юго-западном направлении. Отсутствие дорог, глубокий снег замедляли продвижение советских войск, особенно артиллерии и танков, усложняли работу тылов. Тем не менее темп наступления вырос. Ударные 33-я и 257-я дивизии 14 января вышли на дорогу Молвотицы – Холм, которую немцы поддерживали в хорошем состоянии, и через двое суток, почти не встречая организованного сопротивления, достигли рубежа Красный Клин, озеро Волкота, в 20 – 25 км восточнее Холма. Правда, к этому времени из-за отсутствия горючего отстали 146-й танковый батальон, 106-й дивизион РС и артполки усиления. Ухудшилось положение с подвозом продовольствия и боеприпасов. На правом фланге удалось пройти до 40 км, затем советские соединения втянулись здесь в затяжные бои за укрепленные пункты Ватолино и Молвотицы.

К исходу 16 января войска генерала Пуркаева растянулись по фронту на 100 км и продолжали наступать широким веером, штурмуя каждый населенный пункт. В этот день командование Северо-Западного фронта закрепило эту порочную систему своими новыми вводными. Правым крылом 3-я ударная армия должна была овладеть Ватолино и Молвотицами, поскольку сосед справа, 34-я армия успеха не добилась. Для решения этой «стратегически важной» задачи выделялась почти половина стрелковых соединений – 23-я стрелковая дивизия, 20, 27, и 42-я бригады. В центре – подвижными отрядами 33-й стрелковой дивизии полковника А.К. Макарьева занять 19 января город Холм. Левофланговым 257-й стрелковой дивизии и 31-й бригаде предстояло наступать в сторону Великих Лук. В итоге фронт армии расширялся еще больше, ее силы дробились на три части, каждая из которых действовала на самостоятельных направлениях, не имея никакой связи друг с другом. Аналогично в целом 3-я ударная армия проводила свои операции безотносительно соседней с ней армией Еременко, с которой не имела ни локтевой, ни какой-либо иной связи.

Генерал Пуркаев с собственными дивизиями общался с помощью бороздивших снег на санях посыльных. По этой причине 33-я стрелковая дивизия, находившаяся в 30 км от Холма, лишь днем 18 января получила приказ, из которого комдив узнал, что уже должен вести бои за город и 19-го полностью овладеть им. По данным разведки, немцы имели на подступах к городу и в гарнизоне Холма около 1500 солдат и офицеров.

Выполняя поставленную задачу, полки Макарьева совершили ночной марш-бросок и утром вступили в бои на подступах к городу, являвшемуся важным узлом дорог. Немцы оказывали ожесточенное сопротивление и впервые за все время советского наступления применили на этом направлении бомбардировочную авиацию для поддержки своих частей. 21 января советская пехота захватила западную часть Холма, но, остановленная сильным огнем с восточного берега, через реку Ловать переправиться не смогла. К этому времени немцы подтянули к городу части 218-й пехотной дивизии, переброшенной на самолетах из Дании.

Таким образом, к исходу 21 января все войска 3-й ударной армии были втянуты в сражение. На демянском направлении 23-я стрелковая дивизия и три бригады безуспешно топтались у Ватолино и Молвотиц. В центре 33-я дивизия вела бои за Холм. На левом фланге 257-я стрелковая дивизия и 31-я бригада достигли района Снопово, Шешурино.

У генерала Еременко дела шли несколько веселее. Против правого фланга 4-й ударной армии противник имел два полка 123-й пехотной дивизии, в центре – кавалерийскую бригаду СС и отдельные разведотряды, на левом фланге – 453-й полк 253-й пехотной дивизии. Армия Еременко действовала более решительно, двухчасовая артподготовка была проведена эффективно. После чего стрелковые части прорвали оборону противника и к исходу дня, пройдя почти 20 км, вышли к Пенно. На подступах к городу, не имея поддержки своей отставшей артиллерии, они были остановлены сильным огнем. За ночь части 249-й стрелковой дивизии генерал-майора Г.Ф. Тарасова обошли город, подтянулись гаубицы, «катюши», 141-й танковый батальон – 31 танк (4 КВ, 7 Т-34, 20 Т-60). Появились и запоздавшие к началу операции пять лыжных батальонов. Правда, «…лыжники были утомлены трудным двухсуточным маршем без продовольствия». С рассветом Пено взяли одним ударом, а его гарнизон почти полностью уничтожили.

Избегая лобовых ударов, обходя опорные пункты, ударная группировка армии Еременко продвигалась вдоль железной дороги на Андреаполь, Торопец. 332-я стрелковая дивизия имени М.В. Фрунзе под командованием полковника С.А. Князькова вскоре повернула на юг, к станции Западная Двина, расположенной на другой, почти параллельной первой, железной дороге. 249-я дивизия наступала в прежнем направлении. Активную помощь войскам оказывали партизаны. Они разрушали рокадные дороги в тылу у немцев, прикрывали фланги отдельных частей, а также выполняли роль передовых отрядов.

С 13 по 15 января бои велись в районе Величко, Лучи, станции Охват. Германское командование, обеспокоенное быстрым продвижением 4-й ударной армии, попыталось остановить ее, введя в бой свежие силы. Прорыв должна была закрыть прибывшая из Франции 81-я пехотная дивизия. Однако на этот раз сами немцы сработали поспешно и неграмотно: дивизия вводилась в бой с ходу, по частям, на широком фронте, что заранее предопределило ее поражение. Кроме того, и командование 81-й пехотной дивизии, и все ее солдаты и офицеры, оказавшись в условиях, столь резко отличных от Западного театра военных действий, притом без зимнего обмундирования, «растеряли многие качества, которые в сумме своей определяют боеспособность войск». В первых же столкновениях ее 189-й полк и два отдельных батальона были разбиты частями 249-й и 332-й стрелковых дивизий.

В ночь на 15 января дивизия Тарасова вышла к Адреанополю, окружив его с трех сторон. Утром к городу подтянулись артиллерия и танки. После полуторачасовой артподготовки советские части начали атаку. Германский гарнизон состоял из пехотного полка, саперного батальона и батальона связи 81-й пехотной дивизии, а также отдельных подразделений 253-й дивизии. Немцы в течение двух дней оказывали упорное сопротивление, но к исходу 16 января были разгромлены. В Адреанополе была захвачена крупная база снабжения группы армий «Север», склады с продовольствием и фуражом.

Таким образом, наступление главных сил 4-й ударной армии развивалось успешно. 249-я стрелковая дивизия в хорошем темпе продвигалась к Торопцу, 332-я – к станции Западная Двина. Этого, правда, нельзя было сказать о фланговых группировках.

Правофланговая 360-я стрелковая дивизия генерала И.М. Кузнецова, направленная «прорываться» через леса и болота, этим и занималась, полностью потеряв взаимодействие с главными силами. Во втором эшелоне за ней следовала 51-я стрелковая бригада полковника Н.А.Федорова. Сопровождавшие их 171-й танковый батальон, на две трети укомплектованный английскими «матильдами» и «валентайнами» и не имевший ни одной широкогусеничной «тридцатьчетверки», гаубичный и гвардейский минометный дивизионы не смогли преодолеть снежных заносов, быстро израсходовали горючее и встали. Позднее их перебросили на направление главного удара, а пехота по пояс в снегу продолжала выполнять указания товарища Булганина: двигалась вперед, прокладывая дорогу в сплошном лесу, валя вручную деревья, утаптывая снег и перетаскивая на себе боевую технику. Чтобы проложить пути для двух маршевых колонн, приходилось рубить до 1000 деревьев на 1 км. По таким «путям», естественно, невозможно было организовать нормальный подвоз продовольствия. Его и не организовывали, и «наши части… терпя лишения, шли вперед и снабжались теми запасами, которые удавалось отбить у противника». Противника в этой глуши было совсем немного, запасов – тоже. Этот беспримерный марш имел глубокое оперативно-тактическое обоснование, он «…в случае неудачи на центральном направлении обеспечивал общий успех прорыва (!?), выводя крупные силы (?) в глубокий тыл оборонительной полосы гитлеровцев».

На левом крыле 334-я дивизия генерала Н.М. Мищенко и 21-я стрелковая бригада ввязались в затяжные бои и сильно отстали. Кроме того, немцы непрерывно атаковали их во фланг из района Селижарово. Еременко также признает, что: «Объективные трудности действий на этом участке усугублялись тем, что командование дивизии не могло отрешиться от стремления брать опорные пункты в лоб без тщательной разведки и надлежащей организации боя». Еще левее 22-я армия вела бои с селижаровской группировкой противника. 4-я ударная прошла 70 км и вырвалась вперед, все больше сил выделяя на обеспечение своих флангов, – в сражение была введена 358-я стрелковая дивизия из резерва командарма.

Следующей целью стал Торопец. Город, где размещалась вторая крупная база снабжения группы армий «Север», обороняли части 253-й пехотной дивизии, полевой жандармерии и полиции, полк ПТО – всего около 2500 человек. Генерал Тарасов получил специальный приказ: вести свои полки лесами и скрытно подойти к городу, чтобы внезапно ворваться в район товарной станции, захватить продовольственные склады и удерживать их любой ценой. Как пишет Еременко: «Для нас в то время продовольствие имело первостепенное значение. Снабжение на Северо-Западном фронте было организовано плохо. В этих условиях возможность получить продовольствие… являлась для армии просто кладом. И мы не выпустили этот клад из наших рук». Еременко вел свою голодную армию к Торопцу, прямо как генерал Бонапарт своих оборванцев в цветущую Италию.

С утра 20 января части 249-й стрелковой дивизии внезапно для противника ворвались в город, и ее 917-й полк к 14 часам овладел товарной станцией, депо и складами. Опомнившись, немцы контратаками выбили русских со станции, но склады наш героический полк не отдал! Взять город с ходу, правда, не удалось. Войска 4-й ударной произвели перегруппировку сил. Из тыла подошли 48-я и 39-я стрелковые бригады. Объявилась наконец 360-я стрелковая дивизия; она, преодолев за двенадцать дней 135 км, вышла из лесов и болот с большими потерями в технике, почти без артиллерии и боеприпасов, и заняла позиции северо-западнее Торопца. Одновременно специальный отряд лыжников был выслан для захвата станции Старая Торопа с тем, чтобы перерезать железную дорогу Великие Луки – Торопец и перехватить пути отхода противника на юго-запад и на юг.

21 января, после двухдневных боев, Торопец был освобожден. В качестве трофеев советским войскам достались 720 автомашин (штаб армии оснастился немецкими мотоциклами и вездеходами), 450 тысяч снарядов, большие склады горюче-смазочных материалов, до 40 складов с продовольствием. Еременко неоднократно указывает, что последнее обстоятельство для его войск было «самым главным»: «Эти продовольственные склады мы превратили в свои армейские. Их запасами армия питалась в течение месяца… Нас выручало лишь то, что мы захватили большие продовольственные и другие склады противника и по-хозяйски их расходовали… Можно прямо сказать, что материальное обеспечение армии, особенно продовольствием, а частично и горючим и даже боеприпасами, производилось за счет противника».

334-я дивизия полковника Мищенко вела в это время упорные бои на подступах к поселку и железнодорожной станции Нелидово, стимулом ее бойцам служило донесение разведки об обнаружении на станции эшелонов с продовольствием.

Под Торопцом впервые довольно активно действовала германская авиация; 20 января во время проведения рекогносцировки перед штурмом генерал Еременко получил здесь от немецкого пилота пулю, перебившую голень правой ноги. Командарма пришлось отправить на командный пункт. В госпиталь он ехать отказался и продолжал управлять войсками с носилок, о чем сам скромно рассказывает: «В течение 23 дней, то есть до полного выполнения задачи, поставленной Ставкой, мне пришлось командовать войсками с носилок, с перебитой ногой, положенной в гипс. Эти 23 дня стоили, наверняка, нескольких лет жизни. Кроме физических страданий, я и морально пережил немало, прежде всего потому, что из-за своей неподвижности не мог бывать в войсках («не мог бить в морду командиров соединений»? – Авт.)… Однако должен сказать, что эти невзгоды и переживания не сломили моей воли, я стремился твердо и уверенно руководить войсками».

К 21 января 4-я ударная армия на направлении главного удара продвинулась на 140 – 150 км и заняла рубеж Старая Торопа, Западная Двина, перерезав железную дорогу Великие Луки – Ржев, являвшуюся важной коммуникацией ржевской и оленинской группировок противника.

Таким образом, в ходе двухнедельных боев войска левого крыла Северо-Западного фронта, глубоко вклинившись в немецкую оборону на стыке групп армий «Север» и «Центр», нарушили оперативное взаимодействие между ними и обошли с запада ржевско-вяземскую группировку.

В связи с тем, что фронт генерала Курочкина вел наступление на двух расходящихся направлениях, а его южная ударная группировка решала общие с Калининским фронтом задачи, Ставка 22 января передала обе ударные армии в подчинение генералу Коневу. Новый командующий потребовал более энергичного наступления с тем, чтобы выйти в глубокий тыл и перерезать коммуникации группы армий «Центр», не дать войскам Клюге отойти на тыловые оборонительные рубежи и создать условия для уничтожения всей германской группировки. Задача 3-й ударной армии фактически оставалась прежней – взять Холм, овладеть Великими Луками и продвигаться на Витебск. Правофланговые части по-прежнему бились за Ватолино, Молвотицы.

Соединения генерала Пуркаева за третью декаду продвинулись в юго-западном направлении еще на 120 км и к 30 января подошли к Великим Лукам, разгромив по дороге 323-й пехотный полк 218-й дивизии. Однако в дальнейшем 257-я стрелковая дивизия полковника А.А. Дьяконова и 31-я стрелковая бригада натолкнулись на ожесточенное сопротивление противника. Немцы имели в районе Великих Лук свежую 83-ю пехотную дивизию, части 403-й охранной дивизии и несколько отдельных частей под общим руководством штаба 59-го армейского корпуса. В начале февраля сюда дополнительно были переброшены 330-я и 205-я пехотные дивизии.

Понеся значительные потери, войска левого фланга 3-й ударной армии остановились и в первых числах февраля перешли к обороне.

33-я стрелковая дивизия в течение десяти суток вела бои за Холм. 23 января в помощь к ней прибыл 146-й танковый батальон, имевший в своем составе две «тридцатьчетверки» и 11 танков Т-60, а также три установки РС. Дивизия, несмотря на нехватку боеприпасов и ощутимые потери в людях, продолжала штурмовать восточную часть Холма и одновременно отражала атаки 386-го полка 218-й германской пехотной дивизии, рвавшегося на помощь гарнизону. 27 января немцы обошли город с севера и отбили его западную часть. Дальнейшее их продвижение удалось остановить только 31 января в 10 – 15 км юго-западнее Холма с помощью подошедшей из второго эшелона 45-й стрелковой бригады. К этому времени дивизия Макарьева из-за понесенных потерь не в состоянии была вести активные боевые действия; в полках оставалось по 200 – 300 человек. Поэтому 1 февраля советские войска и на холмском направлении перешли к обороне.

Армия Пуркаева растянулась по фронту более чем на 200 км и исчерпала свои наступательные возможности.

4-я ударная армия должна была наступать в общем направлении на Велиж, Рудню.

Наступление продолжалось без всякой паузы. Дивизии не успели восполнить понесенные потери, сильно растянулись тыловые коммуникации. Это вместе с нехваткой транспорта, бездорожьем и продолжавшимися снегопадами весьма отрицательно сказывалось на снабжении войск. От Конева армия не получила ничего, кроме указаний.

«Нам предстояло преодолеть оборону противника, состоявшую из опорных пунктов, – вспоминает генерал Хлебников. – Они перекрывали те немногие дороги, которые оставались еще проходимыми. При глубоком снежном покрове обойти такой опорный пункт сколь-нибудь значительными силами было очень трудно, так как артиллерия тотчас застревала в сугробах, а части, совершившие обход, лишались регулярного снабжения и практически превращались в легкие рейдовые группы. Конечно же, такими силами, лишенными артиллерийской поддержки, с ограниченным запасом продовольствия, фуража и боеприпасов, редко удавалось выполнить серьезную боевую задачу. Вот почему, начав наступление, мы были вынуждены ввязываться в бои за опорные пункты, терять время и силы, чтобы выбить эти пробки, мешавшие нам двигаться по дорогам».