Он набирал пива, какой-нибудь закуски к нему и к концу месяца больше половины зарплаты у него не оставалось. Как-то Зоя сказала, что если найти ей сменщицу, то можно работать еще по ночам. Ночью выручки больше, особенно в пятницу. Однажды Зои не было все выходные. Слава звонил ей, но она не брала трубку. А в понедельник она сказала, что ездила на базу закупаться, а телефон забыла в ларьке. Ну вы поняли. Потом был какой-то браслет на ее пухлой руке. Славе она сказала, что продала какая-то наркоманка за «муку». Ладно сокращу рассказ о Славином кальцеобразовании на голове. С хозяином ларька Равшаном замутила наша Зоя. И все бы ничего так бы ушла от Славы, но проблема была в том, что у Равшана была семья. Часть торговли была завязана на его тесте Руслане Ахметовиче. Это вносило определенные трудности в развитие романа Зои и Равшана. Слава узнал об этом от сменщицы, которая как оказалось давно уже подменяла Зою. Шаталов проезжая мимо ларька после разгрузки на адресе на очередной халтуре, решил сам забрать "заказ» пива и закуски на вечер. Сменщица тоже приезжая дуреха без задней мысли рассказала о том, что уже давно периодически подменяет Зою. И что последнюю вечером, а то и днем приезжает забирает хозяин на иномарке. Слава прикинул и понял, что много не стыковок в отсутствии Зои дома ночью в течении пары последних месяцев. Да и отказывать в близости она стала ему часто. Охладела в общем то. Он даже забыл, когда они в последний раз вместе ужинали. Вскоре Зоя сама сказала, что уходит. Слава ушел в запой, а Зоя переехала в снятую для встреч с Равшаном квартирку в Ленинградской области.

Жизнь! Как вот, все-таки, бывает удивительно! Одному достается целый ворох различных испытаний на ее протяжении. Другой живет и лишь испытывает дискомфорт от грязных сзади штанов по весне и осени. Есть мнение, что не дается человеку испытаний, которых он не смог бы выдержать. Ну, а если уж не сдюжил, то не было смысла жить вовсе?! Правда бывает и так что живет человек как из той сказки про премудрого пескаря. Жил он, жил боялся из своей норки выплыть, так до старости и дожил. Уснул пескарь его течением немного вымыло, тут щука его и съела. «Пощечины», получаемые нами по-жизни дают понять, что этот Мир не создан ради нас, у нас есть лишь возможность сделать себя его неотъемлемой частью. «Падения» для некоторых становятся душеспасительными, а для некоторых губительными. А у кого-то появляется страх от таких вот падений, длящийся годами рождая разные психозы и фобии. Кто-то так и не извлекает урок, считая, что его судьба злодейка не любит. Люди перестают жить полноценной жизнью и кому-либо верить. Они начинают жить так чтобы их ничто, и никто не касался. Фобии заставляют их сужать свой Мир, так что для остальных он становится невидим и заглянуть в него не представляется возможным. Обезопашивают себя до нельзя, минимизируя свою связь с окружающими. Нередко доходя до паранойяльных манипуляций со своими родственниками и близкими. Яркий тому пример, так называемые «плюшкины». Они собирают себе с помоек разный хлам и создают себе таким образом маленький свой мирок. Или заводят себе, домашнее животное и тратят на него свои капиталы, порой даже самого себя ужимая.

В общем к чему это я? Ах да Слава. Вот и в жизни Шаталова на пятом десятке случается беда. Или испытание… Тяжелое стечение обстоятельств, не сопоставимое со всеми теми жизненными трудностями, что ему пришлось пережить доселе. Судебная тяжба, длилась полтора года и изначально даже грозила Славе Шаталову уголовным наказанием. Чего конечно Слава как любой нормальный, социально ориентированный человек постарался избежать любыми доступными способами. Пока я опущу подробности и детали тех событий, приведших Славу к «Фемиде». Скажу лишь, что в ходе всех перипетий ему пришлось разменять квартиру в поисках денег на юриста и оплату посреднических услуг. Матери к тому времени у Славы не стало, так что он, побыв какое-то время единственным жителем двухкомнатной квартиры, вскоре вынужден был переехать в «коммуналку». Вся эта нервная обстановка вновь привела Славу на больничную койку. Его госпитализировали с улицы, где ему стало плохо. Он как раз сходил за добавкой и едой для собаки Рады. Так как Слава был запойным, никто из соседей не придал значения тому что собака скулит и царапает дверь. Но спустя неделю посовещавшись, они вызвали таки участкового, устав слушать скулеж за дверью, а тот в свою очередь службу занимающуюся отловом собак. Когда вскрыли дверь всем открылась нелицеприятная картина в виде обглоданной мебели, за закрытой дверью комнаты где проживал Шаталов. Щенков к тому времени Слава уже распродал, так что обошлось без собачьего каннибализма. Наступил день выписки и Слава поехал по указанному соседями адресу где располагался питомник, заботливо сообщенному им работником социальной службы.

– Очень прожорливая у вас собака, – сказала женщина в засаленной матерчатой куртке подбитой синтепоном, который кое где торчал из угловатых разрывов, – я костей еще ей доваривала! У меня знакомая в мясном магазине, так она бывает подкидывает…

Шаталов был рад. Несказанно рад, словно встретил родного человека, когда увидел свою немного похудевшую суку Раду. После приветственного трепа с чесанием живота, Слава встал с «корточек» и посмотрел на стоявшую с ведром опилок женщину, сказавшую ему про кости:

– С меня пиво!

До самого утра коммуналка оглашалась громким голосом Славы, звоном бутылок и взвизгиваниями его собаки и даже интимными звуками под конец. Все шумы происходили за закрытой дверью, которая периодически распахивалась и оттуда выходил Шаталов в распахнутом полосатом халате с большим бардовым шрамом посередине живота. Он шел до туалета пуская за собой клубы табачного дыма и шумно ссал в унитаз чуть прикрывая за собой дверь.

К двум часам следующего дня Слава Шаталов не понимая где болит открыл глаза. Он явственно учуял серный запах жаренного яйца плотно бьющий в нос. Его немного подташнивало, поэтому он собрав все силы вытянул руку и дернул за ручку окна.

«Надо принять таблетку!» – подумал он и обернулся к стеллажу где всегда оставлял лекарство. Локоть его вытянутой руки угодил во что-то теплое и тут он разглядел сидящую на краю кровати в его футболке женщину.

– Я пожарила тебе яичницу…А ты все испортил! – сказала она и схватив полотенце стала вытирать ему локоть.

– Блин, отстань…Где мое лекарство? Я сейчас помру? – пробурчал Шаталов откидывая сальную челку прямых волос.

– Ладно я пошла тогда… – проговорила женщина имя которой Слава даже не запомнил со вчерашнего дня.

– Давай… – махнул Слава рукой в сторону двери и выпив таблетку снова уткнулся в подушку, положив руку на голову лежащей возле кровати собаки.

Спустя пару дней Слава ехал в электричке силясь вспомнить имя той, которая сначала ухаживала за его собакой и потом приготовила ему завтрак. Ее образ не выходил из его памяти, но он в упор не помнил, как он ее называл в течении их первого с ней свидания, если можно так выразится.

Вот снова она. Женщина стояла в немного великоватых ей резиновых перчатках и сапогах и из шланга поливала вольер. Около пятидесяти с розоватыми пухлыми щечками и проникновенными карими глазами. В ней проглядывалась какая-то суетливая забота, желание помочь. Черное трико подчеркивало пухлые привлекательные формы, даже при ее небольшом росте она смотрелась очень даже ничего. Миниатюрное маленькое личико и кудрявые черные как смоль волосы дополняли образ некоей Мальвины или что-то в этом роде. Ее звали Люба. Побывав дважды замужем она вскоре убедилась, что бесплодна. Мужья вроде не были подлецами или не готовыми к такой вот жизни с «пустоцветом», но почему-то в конце концов находили предлог для расставания. Люба была добрейшей души человек и поэтому не обижалась, а продолжала жить как есть не теряя надежду найти того, кто будет принимать ее невозможность иметь детей. Мужчины жили с ней какое-то время, а потом под различными предлогами уходили. Были и те что не искали предлогов, а уходили, что называется без комментариев. К сорока годам отчаявшись кого-то найти Люба пристрастилась к алкоголю и сошлась с алкоголиком. Который вскоре, скончался и Люба на какое-то время прекратила пить и устроилась на работу в питомник для собак.

Слава что-то почувствовал, когда вновь увидел Любу и решил для себя, что это тот человек, с которым он хотел бы встретить старость. Когда он ее окликнул, каким-то смешением слов вроде «девушка» и слово «привет», то Люба обернулась и взглянула на него чуть наклонив голову сощурившись словно светило солнце. Сестра Любы понемногу выжила ее из квартиры, оставшейся им от родителей. Большая семья и разительная плодовитость сестры создали такие условия для Любы, что порой приходя с работы ей негде было лечь спать. Так что она периодически ночевала в питомнике или у случайных знакомых.

Шаталов забрал ее к себе. Она как он и хотел варила единственной собаке еду, гуляла с ней и взяла на себя остальные бытовые заботы. Слава полюбил играть в компьютерные игры. По несколько часов, принимая пищу прямо за клавиатурой развивал своего героя и укреплял замки. Так они и жили душа в душу с Любой. Правда иногда подвыпив Слава побивал Любу. Так просто не за что, для профилактики. Он так и говорил ей полушутливым полусерьезным тоном: «Любубил бы!» – при этом он брал Любины губы двумя пальцами и немного сдавливал, целуя при этом ее в лоб. Еще Шаталов стал брюзжать и возмущаться на всех вся. Не в открытую, а дома периодически поглядывая в окно, не видит, не слышит ли кто. На то как неправильно стригут кусты во дворе, как сосед ставит машину, на правительство, на расположение монетоприемника в турникетах метро и т. д. Не смотря на все перипетии за последнее время Слава не изменял себе в уходе за собой. Все так же он мазал гелем волосы по часу расчесывая их. Увлажнял кремом кожу, продолжал покупать дорогой одеколон. Закапывал в глаза альбуцид, когда они по утру были слишком красными. Люба помогала ему делать дорогие покупки, подрабатывая в конюшне, расположенной неподалеку от собачьего питомника. Все же поредевшие от пробелов зубы делали лицо Шаталова каким-то самодовольно наглым, ералашным что ли. Гуляя с собакой Слава так горделиво, вышагивал мня себя этаким американским «ганста» с «питбулем» на поводке, что невольно улыбался, обнажая свои редкие зубы. Ему нравилось, когда кто-то из прохожих старался идти подальше от него и его собаки. Особенно это чувствовалось на светофоре, когда он стоял и ждал разрешающий цвет, а вокруг как мальки от щуки шарахались пешеходы, поглядывая на его ротвейлера. В его власти было сделать поводок подлиннее, и они стали бы еще дальше не мешая его высокородной ходьбе по тротуару. Но больше всего власти и подпитки от страха окружающих он испытывал, отпуская собаку с поводка на какой-нибудь аллейке в парке. Он уже из далека видел, как некоторые идущие на встречу сворачивали или меняли траекторию. И он, он хозяин этой собаки, значит его тоже надо бояться! Шаталов как будто мстил этому Миру за не признанность его уникальности и заслуженности!

В один из дней, в конце лета Слава пришел с прогулки и сказал Любе, что они переезжают жить за город. Его знакомый перекупщик щенков, предложил ему поработать сторожем в летнем детском лагере. Требования: семейная пара за сорок. Это для того чтобы там не начались всякого рода «синсейшены» и прочие «опенэйр пати». Благо детский лагерь позволял в этом плане развернуть бурную деятельность, когда станет скучно, по-молодежному. Так что Слава с Любой подходили как нельзя лучше. Помимо обхода территории надо было обслуживать котельную и делать небольшую уборку в помещениях. В конце августа, собрав кое-какие вещи «молодожены» отправились в свой медовый месяц. Дети еще побыли в лагере когда Слава и Люба приехали. Заведующий хозяйством показал им лагерные просторы и ввел в курс дела. После уезда детей началась размеренная загородная жизнь. Шаталов с утра заливал мазут в котельной и немного протапливал помещения, а Люба делала быструю уборку корпусов. Здесь был бесплатный вай фай, так что Слава посвящал себя войнам с различными кланами в остальное время и попивал вино. В один из дней середины сентября на сайте где у Славы было размещено объявление ему предложили вязку с его «породистой сукой». Щенков собирались купить после Слава сказал Любе, что отлучится до города. Теперь он не приглашал потенциальных покупателей к себе как раньше. Однажды Шаталова крепко побили, когда он провернув такую же сделку имел неосторожность, что называется засветить адрес. К нему домой пришли разгневанные хозяева щенков с явными признаками рахита в последнем помете. Славин ротвейлер по кличке «Рада» уже выработала свой ресурс или точнее рожала без перерыва, поэтому щенки получались с явными аномалиями в развитии. Шаталов из соображений безопасности стал ездить на вязки сам, в назначаемое им место.

– Люба, а ведь я глубоко больной и беспомощный человек! – сказал Слава приехав вечером со встречи.

Люба при этом посмотрела на него и слегка кивнула, не понимая к чему он ведет.

– У меня два сына, и они должны мне помогать! Ведь я тоже по мере возможностей помогал им!? – то ли спрашивая, то ли утверждая продолжал Слава,– ведь я имею право подать на алименты?! А Люба?! – теперь уже конкретно обращаясь к ней произнес он, – Ааа, ты ж у нас «пустоцвет»! Тебе не знакомо это чувство, когда ты все время должен?!

Люба при этом не обиделась, она привыкла, что Шаталов позволял себе шутить на тему ее бесплодности.

– Нееет. Теперь все! Подам на алименты. Ишь ты! У меня целых два здоровых лба! А я больной человек, без желудка. Рая больше рожать не может, это я думаю последний приплод будет. Да и ротвейлеры теперь на хрен никому не нужны, мода поменялась. Надо как-то жить! – при этом Слава глотнул купленного в городе разливного пива и нажал кнопку системного блока на компьютере.

Люба утвердительно кивала, безусловно соглашаясь с тем что говорил Шаталов в порыве обуявшей его справедливости.

– Завтра с Радой за грибами пойду! Ночью вроде дождик небольшой будет. Так что как раз! Любаша! Готовься чистить гору белых! – не сказал, а выкрикнул последнее слово Шаталов задвигав мышкой в загрузившейся наконец игре.

Слава встал затемно, так ему хотелось набрать грибов на «жареху». Он даже оставил полутора литровую бутылочку разливного пива под это дело. С самого своего приезда сюда Шаталов чуть ли не каждый день выбирался в лес за грибами. Сентябрь был не дождливый и их было мало. Тем не менее Слава выкладывал у себя на странице «вконтакте», те что удавалось найти. Надо было проверить котельную и после недолгих сборов, когда солнце сквозь молочно-кофейный туман стало пробиваться над одноэтажным корпусом столовой, Слава решил, что пора идти. Чтобы не заблудится, он будет держаться вдоль ЛЭП. Синяя кепка, с надписью «ЛДПР», теплый свитер с горлом, балониевая ветровка цвета «хаки», черные спортивные штаны с тремя полосами заправленные в резиновые сапоги по колено. Слава хорошо подготовился. Особенно его порадовала корзина, которую он нашел лежащей в сушилке. Когда-то в детстве, он любил ходить с отцом за грибами. Принесет ему гриб с трудом найденный по неопытности и кричит:

«Папа! Папа, это трюфель?!»

Слава почему-то всегда мечтал найти трюфель в детстве, так как думал, что он будет шоколадным и сладким как конфеты. Отец Шаталова редко позволял матери покупать сладкое. Шоколадный трюфель Славе довелось отведать, когда у одной из девочек в классе было день рождение и она ими угощала всех. Дома Слава спросил купят ли ему на день рождение трюфелей, на что отец сказал, что это гриб, растущий далеко в европейской земле.

Роса еще не сошла так что сапоги были очень кстати. Ротвейлер Рада лениво плелась за Славой и вся ее походка говорила что ей была не приятна мокрая трава, холодившая лапы.

Редкие сосны как в парке постепенно закончились и начались слегка заболоченные места. С деревьями названия которых Слава не знал и под которыми было много листьев. Вот тут Слава начал находить заветные подберезовики. Он внимательно оглядывал шляпку на предмет червивости как учил его отец и клал гриб, если он был без изъянов в корзинку. Солнце спрыснуло яркими блестками в каплях на ветках и листьях, оставшихся висеть после ночного дождя. Дышалось легко и свободно. Даже не возникало желание курить. Хотя обычно Славе с утра не накуриться. Еще до завтрака ему необходимо выкурить одну сигаретку и вторую в течение часа и вот казалось, что время подошло, но Славе не хотелось. Он жадно, с наслаждением втягивал свежий воздух, пахнущий влажной травой, торфом, корой деревьев.

Рада вдруг с рыком гавкнула и обернулась назад. Шаталов с досадой подумал, что не взял поводок. Он попытался схватить собаку за холку, но было поздно. Продолжая утробно рычать, пес устремил свой взгляд куда-то в темнеющую даль леса. Ротвейлер постоял мгновение в неком подобии стойки, взъерошив шерсть на холке и подрыгивая брыдлами, словно глотая подступающий к горлу «гавк». Потом, рванулся быстро исчезнув в густом подлеске.

«Да и ладно, – подумал Слава, – не хрен шляться по лесу в такую рань! А может лиса?!» – при этом он махнул рукой и продолжил внимательно вглядываться в землю. Исчезнув в лесной чаще, Рада спустя некоторое время издала какой-то непонятный Шаталову звук. У него даже промелькнула мысль не угодила ли она в капкан. Он сам думал поставить капканы возле подсобки где он жил с Любой, так как лисы или лиса постоянно таскала еду из миски Рады. В этот момент он увидел «белый» гриб, картинно стоящий среди светло-зеленых волосков травинок с листиком на шляпке. Слава готов был уже нагнуться, чтобы его срезать как в нос ударил резкий запах. Запах, который он никогда в жизни не чувствовал. Спустя мгновение Шаталов услышал треск ломающихся сучьев вперемешку с шуршащей листвой и как будто тяжелая дверь придавила его к земле. Славе показалось, что ещё провода ЛЭП лопнули и упали ему прямо на спину и стали ее резать и рвать. Потом, что-то дернуло его за плечо. «То самое плечо, за которое его покусывала Марина.» – промелькнуло у Славы в голове. Да и вообще вся жизнь Шаталова промелькнула у него перед глазами. Он завел руку, чтобы сбросить «лопнувшие провода» и ее с силой рванули назад, так что она выскочила из сустава, и Слава перевернулся. Он заорал от ужаса и страха начиная захлебываться собственной кровью, льющейся из руки, которая приняла несуразную форму и зияла открытой раной и белеющей из нее сломанной костью. Что-то, что источало это зловоние как стальным прутом продело нижнюю челюсть и нос, рванув, сделало крик Шаталова беззвучным. Язык причудливо болтаясь, неприкрытый теперь ничем шевелился словно красный червь. «Господи, когда это закончится?! – подумал Слава задыхаясь от того, что его грудь невыносимо сдавило».

Часть вторая