Он был страшно влюбчив. Причем, влюбляясь, Глеб с головой бросался в омут охватившей его страсти, вызывая искреннее недоумение и сочувствие друзей. Но все, что с ним происходило раньше, не шло ни в какое сравнение с его нынешним чувством. Когда первого сентября он вошел в класс и увидел Лену Авдееву – она сразила его наповал. Глеб и раньше частенько заглядывался на эту бесспорно симпатичную девочку со светлыми волосами и большими серыми глазами. Но за лето с ней будто что-то произошло. Она не просто похорошела и расцвела, она обрела какую-то сказочную привлекательность.

Яша, верный друг, заметив, что с приятелем творится неладное, попытался отвлечь его. Когда наконец Глеб был в состоянии произносить что-то членораздельное, Яша, который уже обо всем догадался, тем не менее осторожно поинтересовался, что случилось, и тот, не раздумывая, ответил:

– Я влюбился!

– Ну-у! – протянул Яша. – Тоже мне новость!

– Нет, Цыпа, на этот раз, похоже, я втрескался капитально.

– Слушай, Батон, ты не горячись. Я понимаю, за лето девчонки изменились, загорели и все такое. Но это же не повод сразу в них влюбляться.

– Повод, не повод… Ты меня уже забодал своими мудреными разговорами! А я вот взял и влюбился.

– Понятно, – вздохнул Яша.

– Да что тебе понятно? Если бы ты только мог это понять! Ведь она…

– Кто?

– Ага, так я тебе и сказал! Знаю я вас с Пятаком, ведь достанете потом. Нет уж, больше я тебе ничего не скажу.

– А это и не обязательно, – рассмеялся Яша. – Достаточно всего лишь проследить траекторию твоего обезумевшего взгляда, как становится ясно, что новой причиной умопомешательства Батона стала Ленка Авдеева. Угадал?

– Да иди ты со своей траекторией! – вспыхнул Глеб. – Сам ты обезумевший!

– Ладно тебе! Чего ты заводишься?

– Я не трактор, чтобы заводиться, понял? Отцепись и жми своей дорогой, пока я тебе по балде не надавал.

Яша нисколько не обиделся. Лишь покачал головой, вздохнул и оставил друга наедине со своими мыслями.

Тем временем чувство, всколыхнувшее Глеба и заставлявшее его трепетать не только при виде Лены, но и каждый раз, когда он думал о ней, неотступно росло в его сердце. К середине сентября он уже начал испытывать приступы отчаяния, обычно возникающие при отсутствии взаимности. Как подступиться к Лене, Глеб не знал. Он вообще не знал, как общаться с девчонками. За последние два года он влюблялся раз семь или восемь. Иногда это была всего лишь небольшая вспышка, легкое влечение, а иногда и довольно крепкое чувство, удерживающее Глеба в объятиях два-три месяца. И тогда он начинал мучиться, пытаясь придумать способ, как бы поведать избраннице о своих чувствах. Но, будучи страшно стеснительным, он так ни разу никому и не признался в любви. В особенности еще и потому, что никогда не сталкивался с взаимным чувством, которое, будь оно, наверняка подтолкнуло бы его на подобный решительный поступок. Хотя, возможно, эти чувства были недостаточно глубоки и потому недостойны, чтобы сразу кричать о них. Кто его знает? А пока Глеб лишь тихо вздыхал, жалуясь на свою несправедливую долю и мечтая о том, что когда-нибудь Лена все же обратит на него внимание и поймет, что он, в сущности, замечательный парень…

– Эй, Батон, ты так и будешь сидеть?

– А? Что? – Глеб вздрогнул и непонимающим взглядом уставился на Илью.

– «Что, что». Урок закончился. Ты домой собираешься?

– Собираюсь, – медленно, словно во сне, проговорил Глеб.

Он машинально сгреб в портфель учебник и тетрадь и, даже не взглянув на Лапшину, вышел из класса…

Гордостью Глеба была коллекция редких значков, небольшая, но очень ценная. Это были значки, которые нельзя купить в магазине или киоске, они выпускались по какому-нибудь особому случаю ограниченным тиражом. Друзья и знакомые отца знали об этом увлечении Глеба и время от времени приносили ему что-нибудь интересное. Постепенно Глеб собрал около сотни самых разнообразных значков, которые ровными рядами украшали прямоугольный кусок черного бархата, висевший на стене прямо над письменным столом. Особенно он дорожил одним – маленьким элегантным значком с изображением самолета. Глеб даже не помнил, каким образом он попал к нему. По большому счету в нем не было ничего особенного. Маленькая серебристая кругляшка с темно-синей окантовкой, а посередине нечто напоминающее авиалайнер. Но этот значок обладал какой-то сверхъестественной завораживающей силой. Почему-то из всего многообразия значков взгляд выхватывал именно его, он буквально притягивал к себе.

К тому времени пошла странная мода – носить значки. Мальчишки, а следом за ними и девчонки стали цеплять на грудь все, что попадалось под руку или удавалось достать. Конечно, самым важным было найти такой значок, какого не было ни у кого. Если вдруг встречались два одинаковых, разочарованию не было границ, а окружающие сразу начинали смеяться и подначивать, называя обладателей таких значков братьями или сестрами. Если одинаковые значки оказывались у мальчика и девочки, они, естественно, тут же становились женихом и невестой.

Глеб сразу почувствовал свое преимущество в этом процессе, однако он так трепетно относился к своей коллекции, что даже ни разу не позволил себе взять из нее хотя бы один значок, боясь ненароком поцарапать, а то и вовсе сломать или потерять драгоценный экземпляр. Поэтому он продолжал ходить без значка, в то время как некоторые ребята в классе уже стали увешивать грудь добрым десятком всяких железяк и пластмассок. Не носила значков и Лена Авдеева. Она, по-видимому, считала это ничем не оправданным ребячеством, а может, просто не желала оказаться в неловкой ситуации и стать чьей-то «сестрой», а тем паче «невестой».

У Глеба в голове созрела блестящая идея. Хотя, конечно, блестящей она казалась только ему, друзья наверняка бы сочли ее бредовой и раскритиковали Глеба в пух и прах. А поскольку он даже не подумал ни с кем ею поделиться, то она так и оставалась блестящей – по крайней мере, для него самого. Глеб решил сделать Лене подарок. Только не прилюдно и даже не тет-а-тет, а тайком, незаметно, чтобы она даже не догадалась, от кого он. В противном случае Лена может отказаться, а Глеб этого очень боялся.

В среду утром, перед уходом в школу, он несколько минут внимательно смотрел на свою коллекцию и наконец отшпилил из середины тот самый значок с самолетом, которым дорожил больше всего. Маленькая кругляшка переливалась всеми цветами радуги, хотя при ближайшем рассмотрении казалась довольно скромным значком. Но Глеб был уверен, что Лене он понравится.

В классе Глеб сидел как раз за Леной. Шел урок алгебры. Учительница раздала листки с заданиями для самостоятельной работы и вернулась к своему столу. Глеб активно взялся за решение задач, ухватившись за эту возможность как за повод отсрочить исполнение задуманного, стараясь даже не думать о значке. Но через некоторое время он почувствовал, что значок, лежавший в кармане рубашки, будто обжигает ему грудь. Ни о какой самостоятельной работе уже и речи быть не могло. Он сидел и тупо смотрел на спину Лены, а внутри него желание совершить задуманный поступок боролось с целесообразностью. И все-таки желание победило. Бросив взгляд на сидевшего рядом за партой Илью, он наклонился, сделал вид, будто пытается что-то достать из валявшегося на полу портфеля, а сам незаметно опустил значок в слегка оттопыренный карман Лениного пиджака. От волнения у него стучало в висках, тряслись руки, и он даже чуть не промахнулся. Когда Глеб выпрямился, лицо у него было красное, а на лбу проступили капельки пота.

Илья подозрительно покосился на него и, вынув изо рта ручку, спросил:

– Ты чего, заболел?

– Нет, – прошептал Глеб, не желая привлекать внимание, – все нормально.

Он вытер лоб тыльной стороной ладони и уставился на свою тетрадь, в которой самостоятельная работа по алгебре была сделана только наполовину, а до конца урока оставалось всего десять минут. Но сейчас Глебу все было нипочем, он все-таки решился и теперь торжествовал.

На перемене Илья отвел Яшу в сторону.

– Слушай, с Батоном что-то странное происходит. На уроке под стол полез, как будто кому под юбку пытался заглянуть, а потом сидел весь красный, потный. Я все пытался определить, куда он зырил, но так и не понял. То ли он озабоченный какой-то, то ли заболел, я уж не знаю.

Яша положил руку на плечо друга и мрачно произнес:

– Не хотел тебя огорчать, но с нашим товарищем действительно приключилось несчастье – он влюбился.

– Как, опять?! – воскликнул Илья.

– Ну, почему же опять? Он считает, что раньше это были детские игрушки, а настоящая любовь пришла только теперь.

– Ага, повзрослел, что ли? И кто же она такая?

– Да ты сам у него спроси, – кивнул Яша в сторону Глеба, который, словно сомнамбула, медленно проплывал мимо.

– Эй, Батон, стой, – крикнул Илья, перегородив Глебу дорогу. – Ты что, опять втрескался? В кого на этот раз?

– Тише ты, разорался! – шикнул Глеб. – Тебе-то зачем знать?

– Ну, ничего себе! – Илья всплеснул руками и с размаху хлопнул себя по ляжкам. – Почему это Цыпе можно знать, а мне нельзя? Тоже мне, друг называется.

– Ладно, ладно, не шуми, – примирительно сказал Глеб и после небольшой паузы прошептал. – Ленка. Авдеева.

– Авдеева?! – выпучил глаза Илья. – Но… – Он вопросительно поглядел на Яшу, потом снова на Глеба. – По-моему, ты и раньше по ней сох. Выходит дело, сейчас зацепило по самые уши?

Глеб молча кивнул. Хотя сказать, что он раньше сох по Лене Авдеевой, было бы преувеличением. Ну, так, нравилась немного, причем с перерывами. Помнится, в прошлом году проводились в школе соревнования по военно-спортивной подготовке. Во время очередного группового конкурса Лена случайно оказалась прямо рядом с Глебом, и руки их чудесным образом переплелись. Глеб смущенно убрал свою руку, а потом тысячу раз пожалел об этом. Особенно, в последнее время.

– А что ты там под столом делал на уроке? – поинтересовался Илья.

– Значок.

– В каком смысле «значок»?

– Я хотел подарить ей значок. Но не мог вот так, открыто. Понимаешь?

– И куда же ты ей хотел его пришпилить? – хмыкнул Илья.

– Дурак ты, Пятак. Я просто сунул его Ленке в карман.

– Зачем? – искренне удивился Илья.

– Чтобы она его там нашла.

– Вот чудак! Ну, найдет она этот значок, ну, нацепит, хотя вряд ли – она же вообще их не носит, это вон Глюк до пупа увешался. А Ленка… Но даже если такое чудо произойдет, тебе-то что с этого? Будешь втихаря балдеть, что Ленка таскает это дурацкий значок и даже не догадывается, откуда он у нее взялся?

– Никакой он не дурацкий, а самый что ни на есть клевый, – возразил Глеб. – Да, мне будет приятно, если она станет его носить.

– Елы-палы! – воскликнул Илья. – Цыпа, ну ты посмотри на него – он же самый натуральный извращенец! Больной на всю голову! Я думаю, ему уже пора лечиться.

– А мне по барабану, что ты думаешь, – огрызнулся Глеб.

– Все равно она не нацепит твой значок.

– Посмотрим.