Борьба придворных группировок за власть вошла в решающую фазу. Сторонники Анхесенамон стали одолевать и сумели перетянуть на свою сторону знать столицы и жрецов Птаха.

Жрецы трубили, что именно царица, прямая наследница крови великого Яхмоса, должна править страной. Они вспомнили о временах царицы Хатшепсут¹⁹ и её мудром управлении.

У Тутанхамона побывала депутация верховных жрецов храма Ра в Гелиополе²⁰, храма Птаха в Мемфисе, храма Осириса²¹ в Мемфисе, храма Себека в Крокодилополе. Они призывали фараона утвердить новый титул царицы, как первой дочери Ра.

– Ты сам понимаешь, государь, – нагло заявил верховный жрец храма Ра из Гелиополя, – что положение Египта до сих пор остается тяжелым.

– И вы хотите, чтобы правила моя жена?

– Она способна объединить страну и низвергнуть её врагов. Тем более что царица Анхесенамон, единственная из дочерей фараона Аменхопепа IV и его божественной жены Нефертити, чье рождение освящено самим богом Ра. Тому есть свидетельства, полученные нами во время божественных откровений.

Фараон был раздражен, но смолчал. Он прекрасно понимал, о чем говорит этот слуга Ра. Если он пойдет против них, то жрецы уже завтра распустят слухи о том, что он не считается с волей богов, и о том, что он такой же еретик, как и Эхнатон.

– Каково будет твое решение, о, великий? – спросил жрец.

– Я сообщу о нем позже. А пока я желаю остаться один.

Все оставили фараона, и он стал размышлять…

***

Верховный чати Эйе, узнав о депутации жрецов, срочно прибыл во дворец. Фараон не хотел его видеть, ибо знал, что ему скажет чиновник. Чати посоветует не делать того, чего требовали жреческие корпорации. Но Тутанхамон видел, что происходит в стране. Оппозиция только нарастает и все может выйти из-под контроля.

Уже трижды в зал входил начальник стражи.

– Великий царь, Эйе снова просит о милости.

– Я сообщил ему ответ!

– Он не уходит и желает говорить с владыкой стран.

– Хорошо! – сдался фараон. – Пусть войдет!

Появился Эйе и низко поклонился Тутанхамону.

– Государь! Я все знаю!

– Знаешь? Тогда тебе известен и мой ответ!

– Государь! Не уступай! Ты фараон Египта!

– Что я могу, Эйе? – спросил его фараон. – Разве это я правлю сейчас страной? Что стоит моя воля и мое слово? Царица настаивает и требует усиления своего влияния на государственные дела. И жрецы стали на её сторону.

– Мы сумеем опереться на жречество культа Амона, государь. Но не сдавайся.

– Фивы далеко, Эйе. А жречество Ра и Птаха близко. Боюсь, придется уступить.

– Тогда я прошу государя отложить решение.

– Они придут завтра снова!

– Государь отложит решение на месяц. Фаменот не подходящее время для таких перемен. Это хороший повод, мой царь.

– И что даст эта отсрочка? Все равно придется что-то решать. Мы затянули возвращение армии из Сирии, Эйе. Но вечно затягивать нельзя! Хоремхеб может и сам вернуться без моего согласия. Мы затянем решение по Анхесенамон!

– Мне нужно время, государь, дабы собрать верные нам силы.

– Неужели они есть? – с горечью усмехнулся Тутанхамон.

– Они есть, государь. Нужно просто выиграть немного времени. Неужели государь готов сдаться?

– Я люблю свою жену и готов передать ей бразды правления страной, если так желают боги Кемета.

– Так желают не боги страны, но только жрецы! Отложи решение вопроса до конца месяца Фаменот!

– Хорошо! Я сделаю это! Но о большем и не проси, Эйе!

– Да, государь…

Эйе отправился домой и там застал Нехези, только прибывшего из Саиса. Он даже не принял ванну и не переоделся с дороги.

– Привет тебе мой слуга, Нехези!

– Рад видеть тебя, господин, в добром здравии.

– Ты долго отсутствовал, Нехези.

– Поручение твое было…

– Я все знаю, Нехези. Тебя никто не обвиняет. Хотя обратно ты мог бы прибыть и быстрее.

– В пути меня задержали некоторые обстоятельства, мой господин.

– Неважно! Ты прибыл! Это главное! Привез?

– Вот! – Нехези протянул чати кожаный мешочек. – Это то, что тебе передал жрец Неферту.

– Боги на моей стороне! Они послали мне избавление.

– Все так серьезно?

– Серьезнее не бывает. Фараон отдает власть своей жене! Нас ждет её правление! А за её спиной стоят люди, которые ненавидят меня. А что говорят в Саисе о положении дел?

– Я говорил со своим другом, и он заявил мне, что многие ждут царствования Анхесенамон.

– Вот как? Такие разговоры ходят при дворе номарха?

– Да.

– Они идут на поводу у жрецов. Но я сумею их обуздать.

– Но фараон готов сделать так, как просят жрецы!

– А я не готов, Нехези. Я не готов так сделать…

***

Мемфис

Анхесенамон и Нехези

1337 год до новой эры

Четырнадцатый год правления фараона Тутанхамона

Период Ахет Месяц Фаменот

Покои молодой царицы Египта Анхесенамон были расписаны сценами семейного благополучия. Царица почитала богинь, которые даровали его, и была верной женой.

Но в последнее время она стала думать о делах государства. Жрецы культа Ра постоянно твердили ей об этом.

Борьба между корпорациями жрецов Амона в Фивах и Ра в Гелиополе была в самом разгаре. Как станет называться великий бог Солнца Амон-Ра или Ра-Амон?

Рядом с креслом царицы стояли статуи из розового и черного гранита. Они изображали супруга Анхесенамон фараона Тутанхамона.

Царица сидела в окружении своих придворных женщин. Первых красавиц Египта. Но сама она затмевала их всех своей красотой.

– Госпожа, к тебе пришел писец Нехези, – сказала одна из дам.

– Нехези?

– Ты, великая госпожа, хотела видеть его.

– Подведи его ко мне!

Нехези подвели к креслу Анхесенамон. Молодая царица вспомнила его.

– Ты тот самый чиновник, что некогда читал мне и моим сёстрам священные гимны?

Нехези низко поклонился царице.

– Да, государыня. Это был я.

– Тебя ценил мой отец. Хотя тогда ты был совсем молодой. А сейчас я вижу перед собой зрелого мужа.

Нехези поклонился еще раз в благодарность за хорошие слова.

– И ты служишь Эйе? Я ведь знаю, что есть у него слуга по имени Нехези.

Нехези ничего не сказал, ибо его при дворе хорошо знали уже много лет. Анхесенамон вела свою игру. Ей было что-то нужно от него.

– Ты верен фараону?

– Я слуга фараона, государыня.

– Я бы взяла такого слугу себе, Нехези. Я дочь фараона. И я бы возвысила такого слугу. Ибо, что дает тебе Эйе? Неужели ты доволен тем, что имеешь?

– Я давал клятву верности, великая госпожа!

Царица засмеялась.

– Чего стоят клятвы в наше время? Твой господин Эйе сам постоянно нарушает клятвы.

– Но я служу фараону, великая госпожа. А мой господин Эйе – чати фараона. И высокий господин Эйе дед твоего величества.

– И что с того? Ты не желаешь мне служить? Я так поняла? – глаза царицы стали злыми. – Ты говорил, что я не Хатшепсут? Это так?

Нехези понял, что его разговор с Менесом царице известен. Очевидно, его друг служит и ей. И у него был приказ выяснить его отношение к придворным группировкам.

– Я говорил это, великая госпожа. Но Хатшепсут была одна! Второй такой женщины просто не найти. Прости, если мои слова тебя обидели.

– Ты сказал правду и не стал врать и изворачиваться. Это твое качество мне нравится! И я беру тебя в число моих слуг!

– Госпожа оказывает мне огромную честь.

– Ты был верным слугой моего отца и станешь хорошо служить мне. Я оказала тебе доверие, Нехези. Не обмани его! А теперь ты можешь удалиться.

Царица отпустила Нехези.

Он с поклоном покинул покои государыни.

«Что делать? – думал он. – Что делать? Пойти к Эйе? Ведь наверняка ему донесут о моем визите к царице. У него везде есть свои люди. Или оставить все как есть? Ведь, по сути, она ничего мне не сказала. Она взяла меня в число своих слуг. Но мы все слуги царицы Египта».

Не прошел он и трех переходов по дворцу, как его нагнал высокий молодой чиновник. Нехези уже видел его при дворе. Это был секретарь и писец царицы Анхесенамон Псуинес.

– Почтенный Нехези, удостоен высокой милости.

– Я был принят госпожой Верхнего и Нижнего Египта, – согласился Нехези. – Это высокая честь.

– Но, почтенный Нехези, удостоился не только приема у царицы Египта. Царица указала ему место среди своих доверенных слуг.

– Я и без того был одним из преданных слуг царицы, – уклончиво ответил Нехези.

– Но теперь ты приближенный Анхесенамон. Жди великих милостей.

– Но я секретарь великого чати Эйе, почтенный Псуинес.

– Тебе не стоит прикидываться, что ты ничего не понял, Нехези. Ты умный человек и весьма хорошо образован. И ты не первый день при дворе. Титул Друга фараона дал тебе еще великий Эхнатон. Завтра я навещу тебя в твоем доме, Нехези.

– Я буду ждать тебя, почтенный Псуинес. Приходи в мой дом.

– У тебя есть небольшая библиотека? Я не прав?

– Есть. Хотя мое собрание папирусов не столь велико, но буду рад показать его тебе, Псуинес.

– И тебе следует помнить слова царицы о доверии, Нехези. Государыня произнесла их не просто так. Не стоит тебе делать необдуманных поступков. Ныне время выбирать сторону. А это большое искусство в столице страны Кемет…

***

Мемфис

Нехези говорит правду

1337 год до новой эры

Четырнадцатый год правления фараона Тутанхамона

Эйе осматривал новую роспись стен своего дома. Он заказал это лучшим художникам города, и они взяли с него целое состояние.

На стенах дома были запечатлены сцены жизни самого Эйе и его семьи. Великий чати заказал эту работу не случайно. Его вполне устроили бы и старые стены, которые были расписаны не менее талантливо. Но слухи о божественном происхождении царицы Анхесенамон нуждались в развенчании. И потому сейчас целые стены дома были покрыты сценами рождения его дочери Нефертити, будущей жены Эхнатона. Причем большая фигура самого Эйе нависала над фигуркой царицы Египта.

Также чати фараона приказал изобразить рождение самой Анхесенамон. И снова его фигура была больше фигуры царицы. И в сцене коронации Тутанхамона Эйе был изображен вровень с владыкой, а царица была вдвое ниже, что подчеркивало её зависимое положение от Эйе.

Вошел слуга и доложил:

– Господин, прибыл твой писец Нехези.

– Проводи его сюда.

Вскоре Нехези предстал перед чати. Он пытался по виду Эйе понять, знает он о его посещении покоев царицы, или нет. Но Эйе умело скрывал свои мысли.

– Как тебе направится работа мастеров? – Эйе указал писцу на стены.

Нехези посмотрел на сцену рождения Анхесенамон и сказал:

– Работа отменная, но не думаю, что она понравится царице.

Эйе усмехнулся:

– На это я и рассчитываю. Мне не нужно чтобы эта работа нравилась ей.

– Господин, – сказал писец. – Позволь мне оставить службу и удалиться в Фивы.

– И с чего это тебя потянуло на покой? Ты еще молод, Нехези.

– Я писец и могу посвятить жизнь составлению папирусов. Ибо писцы это те, у кого на устах истина. Человек угасает и тело становится прахом. Но папирусы останутся и останутся записанные великие деяния.

...

3 4 5

Бесплатно

(4 оценки)