Глава 4. Неприятная правда

Это место чем-то напоминало Дане магазин игрушек, но не современный, а такой, какими их показывают в детских фильмах. Окон в зале не было, зато десятки лампочек на стенах и потолке позволяли получить свет любого цвета радуги. Вдоль стен были расставлены деревянные стеллажи, на которых лежали магические артефакты и их элементы. Здесь было все: от кукольных рук до драгоценных камней. В этом небольшом, приятно прохладном и совсем не душном зале рождались големы, талисманы и лучшее магическое оружие во всех кластерных мирах.

Именно сюда перебралась Сарджана Арма после того, как передала управление кланом брату. В главной резиденции Арма у нее была собственная мастерская, огромная, как ангар. Но там бы ее вряд ли оставили в покое родственники, умоляющие ее «взяться за ум и позволить этому Интегри умереть». Предвидев это, она переехала в подземную мастерскую небольшого кластерного мира.

Дана понятия не имела, здесь ли сейчас кристалл с телом Роувена, да и не спрашивала. Ей было жутко думать о том, что с ним случится, если Сарджана не справится. Да и самой Сарджане наверняка тоже, хотя она удачно скрывала это. При встрече она оставалась все такой же безупречно элегантной, как прежде. Даже в подземной мастерской она, сменившая торжественное платье на простой рабочий комбинезон, все равно смотрелась королевой. И это, пожалуй, тоже талант!

Именно к ней Амиар направился после того, как пришел в себя. Битва с Вейовисом отняла у него силу – и не более того. Он быстро восстановился и рвался понять, есть ли рядом с ним предатель. В принципе, Дане не обязательно было сопровождать его, но он настоял. После того, как ее похитили, Амиар просто боялся надолго оставлять ее одну.

Сама Дана не возражала, и не только потому, что вид магической мастерской завораживал ее. Ей нравилось общаться с Сарджаной – она словно сияла спокойствием, которое передавалось всем вокруг.

Вот и теперь они сидели за кованым столиком в окружении магических цветов, сделанных из тончайшего ажурного стекла. Дана не представляла, как такое возможно, да и не старалась понять. Проще было поверить, что Сарджана способна на чудеса – разве это не универсальное объяснение для всего?

От стеклянных цветов исходил тонкий сладкий запах полевых ромашек и васильков. От чая, разлитого по фарфоровым чашкам, пахло липой и медом. Над столиком сияла желто-рыжая сфера, похожая на спустившееся с небес солнце. Среди всего этого так легко было забыть о том, что происходит за стенами мастерской, и сделать вид, что это просто дружеский визит…

Но Амиар, конечно же, не забыл.

– Для меня сейчас важно одно: был ли технический способ выследить всех нас? – спросил он. – Я имею в виду, артефактами, без помощи людей.

Сарджана задумалась, отвлеченно помешивая чай серебряной ложечкой. Чувствовалось, что ей хотелось поддержать Амиара, дать ему тот ответ, который он жаждет услышать. Вот только она не находила ни одной ситуации, при которой это было бы правдой, а врать глава дома Арма не любила.

– Нет, – наконец сказала она. – Это возможно, но не в такой срок. Тут надо понять еще вот что… На стороне чудовищ был лишь один истинный мастер артефактов – Аурика Карнаж. Но даже в то время, когда она была жива, они не добивались такого успеха.

– Может, у них появился новый союзник?

– Исключено. В кластерных мирах нет мага, который смог бы так быстро и незаметно разобраться с артефактами Арма. Мне очень жаль, но без помощи кого-то из приближенных к тебе людей тут не обошлось.

Стеклянные цветы заволновались, словно под порывом ветра, хотя никакого ветра не было. Должно быть, им передавались чувства их хозяйки – Сарджана и сама была опечалена тем, что среди друзей может оказаться предатель. Как? Невозможно ведь, только не после всего, что было! Именно предательница поставила жизнь Роувена под угрозу – после того, как он ей поверил.

– Ясно, – задумчиво произнес Амиар. – Что ж, спасибо хотя бы за честность.

– Не за что меня благодарить. Я, как и ты, не верю, что это может быть кто-то из наших. В твоем отряде нет ни одного человека, за которого я не могла бы поручиться. Я хотела бы предложить тебе какое-то простое и понятное объяснение, но у меня его нет. Что ты будешь делать дальше?

– Сокращу круг подозреваемых.

– Да ладно тебе, мы до сих пор не уверены, что предатель действительно есть! – возмутилась Дана.

– Я условно. Будем действовать, как действовали раньше. Когда противостояние с чудовищами и их союзниками вышло на новый уровень, мы привлекли к этому все кланы, людей и нелюдей. Тогда это было необходимо, а сейчас, возможно, привело к тому, что нужные знания попали в ненужные руки. Я намерен снова свести все к одному моему отряду, этого будет достаточно. Только мы будем знать, кто где живет. Только мы будем обсуждать охоту.

– Разумно, – кивнула Сарджана. – А еще вам нужен новый дом.

– Не нужен, – возразил Амиар. – Думаю, сейчас, пока все не решится, нам необходимо больше путешествовать по кластерным мирам и меньше говорить об этом. Тогда даже наши союзники не всегда будут знать, где мы сейчас.

Этот план Дане нравился – и вместе с тем не нравился. Ей тяжело было лишаться даже временного дома, постоянно чувствовать себя беглой заключенной, не совершившей при этом никакого преступления. В то же время, возможность посмотреть новые кластерные миры манила ее. Разум порой удивителен, он приспосабливается ко всему, и Дана приучала себя видеть их частые переезды чуть ли не как романтическое путешествие.

– Вы можете остаться со мной, – предложила Сарджана. – По крайней мере, временно.

– Нам бы не хотелось мешать тебе.

– А вы и не мешаете, я умею работать в любых обстоятельствах.

– Как продвигаются поиски? – спросила Дана.

Она понимала, что не имеет права на этот вопрос, но не смогла сдержаться. Роувен был и ее другом… Ей казалось, что такие, как он, просто не умирают.

Но смерть оказалась не слишком разборчивой.

– Пока результата нет, – ответила Сарджана. – Это магия времени, ее сложно привязать к артефактам, а в случае Роувена еще и уникальная ситуация. Но у меня есть гипотезы, которые я буду проверять.

Время само по себе было загадкой, сложнейшей сферой магии, овладеть которой могли немногие. А Роувен Интегри еще и попал по временной парадокс: он вернулся из будущего и встретился с самим собой прошлым. Два тела слились, два временных потока наложились один на другой. Его тело не выдерживало этой разрушительной нагрузки, и Сарджане предстояло разобраться, как сделать личный отсчет времени Роувена линейным и правильным. Только так она могла сохранить его тело целым и позволить ему прийти в себя.

Но даже о том, что она не продвинулась, Сарджана говорила с царским спокойствием. Мол, да, пока тупик, и я готова даже жизнь положить на это, отказавшись от своего будущего ради него. Пустяки, честное слово! А если не получится, и умереть в этой мастерской можно, благо она уже под землей.

От такой несгибаемой решимости Дане становилось не по себе. С другой стороны, разве она сделала бы меньше для Амиара? Она лишь надеялась, что у Сарджаны получится его вернуть – и что они с Роувеном наконец перестанут притворяться, будто значат друг для друга не больше, чем лидеры дружественных кланов. Друзья и коллеги, конечно! Любовь, способную развернуть время, не смогут отрицать даже они.

– Сегодня мы переночуем в одной из резиденций Легио, – сказал Амиар. – Там везде установлена стандартная система сигнализации, должно хватить.

– Против великих чудовищ хватит, – заверила его Сарджана. – Ну а дальше что?

– Дальше мне придется объявить остальным, что теперь нужно держать рот на замке. Общее собрание будет, вот что. Мы не уверены, что среди нас предатель, но мы знаем, что это возможно. Какой смысл закрывать глаза на неприятную правду? Она от этого никуда не исчезнет.

Его послушать – так это уже решенный вопрос! Хотя он, скорее всего, изображал уверенность, чтобы не беспокоить понапрасну Сарджану, не отвлекать ее от исследований.

Зато Дана знала, что собрать его союзников будет непросто. Даже Амиар не знал, где они все сейчас находятся.

* * *

Это был изящный мир, воздушный, белый и розовый, с редкими вкраплениями ярких красок. Казалось, что он был создан исключительно для того, чтобы подчеркивать красоту Хель – настолько гармонично она здесь смотрелась. В человеческом облике она выглядела совершенно безобидной: невысокая, хрупкая, с теплыми карими глазами и роскошными медными волосами. Фея, не человек! Но ее сила все равно постоянно была рядом, кипела вокруг нее, заставляя воздух плавиться, как он плавится над раскаленным асфальтом в жаркий день. По сравнению с обычными нелюдями, она была похожа на божество и без стеснения называла себя таковым.

И вот с этим существом Алеете предстояло сражаться?

Нет, она уже сталкивалась с великими чудовищами и даже вступала с ними в бой. Но тогда все было по-другому! Алеста была частью отряда, никто от нее ничего не ожидал, она просто хотела проявить себя. Все получалось само собой, и в разгар сражения она даже не задумывалась о том, что делает.

Но теперь-то у нее изначально была своя роль в плане, одна из ключевых. Алеста не хотела отвлекаться на это, а не отвлекаться не получалось. Ей хватило сил лишь на то, чтобы оставаться внешне спокойной. Однако внутри она дрожала от страха, она думала лишь о том, что просто не справится, подведет всех и опозорит свой клан. Как бы она ни старалась, подавить панику у нее попросту не получалось.

Возможно, если бы здесь был Коррадо Эсентия, ей было бы легче. Его спокойное, величественное молчание значило для нее больше, чем любые слова поддержки от других магов. Он ведь стал одной из причин, по которым она вернулась в кластерные миры! Алеста никому не сказала бы об этом, но сама она прекрасно знала, что, скорее всего, влюблена в лидера клана Эсентия. Помнила она и о том, что у него есть жена и дети, поэтому не собиралась показывать свою любовь ни Коррадо, ни кому бы то ни было. И все же это чувство давало ей сил, позволяло не сломаться, и, когда он смотрел на нее, ей проще было оставаться сильной и собранной.

Но Коррадо в этот отряд не позвали, и Алеете приходилось справляться самой. Ей вообще не нравилась эта команда! Родерик, от одного вида которого ее бросало в дрожь – нет, он сохранил природную красоту живорожденного вампира, и все же очевидная печать смерти на его лице угнетала. Керенса, отвлеченная, нервная, старающаяся не подходить к Родерику слишком близко. Суорин, с которым вообще все непонятно. Хиония, которая наблюдала за Алестой, как строгая учительница в день первого показательного выступления ученицы.

А против них – Хель, пусть и одинокая, но насмешливая и полностью уверенная в себе. Может, все это было ошибкой с самого начала?.. Но теперь уже поздно сожалеть!