У ее спутника было привлекательное лицо, быстро обращающее на себя внимание, а многих заставляющее засматриваться на него, Анна такое легко замечала. Симметричные черты, высокий лоб, челюсть четко очерченная, но не квадратная, нос аккуратный и тонкий, скулы высокие, не грубые. Редкий насыщенно-голубой оттенок глаз делал его взгляд пристальным, смущающим тех, кто был к нему не готов, а вот Анне он как раз нравился, в нем она видела вызов. Сходство с убийцей Ломброзо было разве что в угольно-черных волосах, однако приговор, вынесенный по такой черте, отправил бы за решетку большую часть населения Земли.

Нет, Анна не видела в нем ни убийцу, ни вора, ни насильника, причем не только по трудам Ломброзо, в которые она не слишком верила, а в целом. Но она видела в нем хищника, это интриговало ее – и делало Леона достойным соперником для их зверя. Ей было любопытно, к чему это приведет, она с таким не сталкивалась.

Однако теперь, когда она выбрала для этого маньяка прообраз, Анна начинала сомневаться: а хватит ли Леона на такое существо, каким был Джек?

– Я просто подумала о том, кто он, кем может быть.

– Кто, подозреваемый? – оживился Леон.

– Не в том смысле, который в это слово вкладываешь ты.

– Э-э… а в каком же?

Навигатор показывал, что ехать им еще около двадцати минут, а значит, время для разговора было.

– Он похож на Джека-потрошителя.

– На Джека-по… Так, стой, это тот лондонский чувак в цилиндре?

– Ты мыслишь стереотипами, но – да, это тот самый «чувак».

– Он здесь при чем? Он же чуть ли не из Средневековья!

– Он охотился в конце девятнадцатого века, – указала Анна.

– Охотился… вот как ты это называешь?

– Они все охотятся.

– Так при чем здесь он? – повторил Леон. Он то и дело переводил взгляд с дороги на нее и обратно.

– Лично он, понятное дело, ни при чем, потому что он давно мертв. Но я искала прообраз для нашего убийцы, и лучше всего подходит Джек-потрошитель.

– Зачем ты вообще это делаешь?

– Потому что понять зверя, совсем ничего о нем не зная, невозможно, нужно хоть чем-то руководствоваться. Тут нужен прообраз – серийный убийца, который, если судить по поступкам, действовал так же, как он, или похоже.

– А это точно научный метод? – фыркнул Леон.

– Это мой метод, и мне его достаточно. Так вот, я искала убийцу, с которым у этого психа может быть сходство. Установив такое сходство, можно было бы использовать для его поимки те же способы, с помощью которых поймали прообраз.

– Я, конечно, не эксперт, но… Джека-потрошителя вроде не поймали?

– Вот именно.

Поэтому Анне и не нравилась ее собственная теория, но отходить от нее она не собиралась – это было бы слабостью.

Леон относился к этому с явным сомнением, которое даже не пытался скрыть.

– Ну и что нам дает твой «Джек»?

– Пока – ничего, а после – увидим. Для начала давай посмотрим, что нам оставила Диана Жукова – мы, похоже, прибыли.

Участок дороги, на котором нашли машину и тело Дианы, теперь казался самым обычным, мимо него можно было проехать, ничего не заметив, и лишь выцветший букет искусственных цветов, примотанный к дереву, напоминал о том, что здесь оборвалась чья-то жизнь.

Леон остановил машину на обочине, и Анна вышла первой. Место было удивительно тихое: поля и леса, до ближайших деревень – не меньше получаса езды, да и машины тут появлялись не так часто. Тот, кто хорошо знал эту дорогу, без труда вычислил бы момент, когда она совсем пустынна.

В кювете у обочины легко угадывалась проплешина: вокруг нее растения были буйными, а там трава только-только восстановилась. Машина, упавшая вниз, взрыла землю и навсегда застыла между камней.

Анна прекрасно понимала, что важных улик они здесь не найдут. Но ей важно было осмотреть это место, представить, как действовал их зверь. Как он доставил сюда машину? Была ли Диана в тот момент жива? Как произошла авария?

Леон, похоже, размышлял о том же, что и она. Остановившись на краю дороги, он оглянулся по сторонам и заметил:

– Не думаю, что он мог бы устроить аварию.

– В смысле?

– Сначала я решил, что он устроил саму аварию: напоил Диану, усадил за руль, сделал все, чтобы машина ехала прямо до самого слета в кювет. Но посмотри на это место!

Она посмотрела – и лишь сейчас поняла то, что он разглядел сразу. Однако Анну это не оскорбило, она и сама заметила, что Леон поразительно внимателен в деталям.

– Здесь негде было так разогнаться, – сказала она. – Чтобы вот так оказаться в кювете, Диане нужно было выкрутить руль в сторону.

– А она этого сделать не могла – или не захотела бы, в каком бы состоянии она ни была. Он не устраивал аварию, он просто идеально построил декорации.

Леон не стал продолжать, но это оказалось и не нужно, Анна и так видела, к чему он клонит. Да, в этом есть смысл… Их зверь не мог полагаться на случайность: что, если авария не уничтожит тело жертвы так, как ему нужно? Поэтому он обработал и тело, и машину, а потом доставил их сюда.

Это было намного сложнее, чем просто разбить автомобиль. Ему потребовалась бы специальная техника… Хотя чему удивляться? Он без сомнений отдал умирающей проститутке десять тысяч долларов, он богат, он может получить все, что нужно.

– Знаешь, это место может быть важнее, чем я думал, – насторожился Леон.

– Ты считаешь, что он проводил подготовку здесь, прямо на дороге? Нет, не может быть, слишком опасно, – покачала головой Анна.

Трафик на этом участке был не слишком оживленным, но машины здесь все равно проезжали, это не американская пустыня, где вся жизнь представлена потерявшимися год назад туристами и двумя грифами. Он не стал бы так рисковать: его могли увидеть, и тогда ему пришлось бы избавляться от нежелательных свидетелей, а это, скорее всего, проблема: в его системе ценностей было оправдано убийство проституток и никого другого.

Однако Леон не собирался отступать:

– Машину он, понятное дело, уродовал не здесь. Но тело – наверняка где-то поблизости.

– С чего ты взял?

– До того, как мы сюда отправились, я говорил об этом с братом: жива она была или мертва? Мне казалось, что если бы она умерла при удалении почки и лежала непонятно сколько часов мертвой, это заметили бы, даже не присматриваясь. Дима со мной, в общем-то, согласился. Он считает, что она могла быть за рулем уже мертвой, но смерть все равно должна была наступить незадолго до аварии. И если бы он вез сюда просто мертвое тело – это одно.

Вот теперь Анна сообразила, к чему он клонит.

– Но в таком состоянии, как ее нашли, он бы не доставил сюда тело?

– Ему нужно было вести подготовку на месте, – кивнул Леон. – Да так, чтобы вокруг не осталось лишней крови.

Рядом с дорогой было не много мест, которые подходили для такого жестокого плана. Можно было, конечно, предположить, что убийца устроил расправу в собственной машине, на которой доставил сюда тело. Но тогда он получил бы автомобиль, полный крови, а кровь очень тяжело удалить, окончательно – почти невозможно.

Нет, гораздо проще было сделать это в небольшом леске, подступавшем вплотную к месту аварии. Когда тело было готово, убийце оставалось лишь перенести его в машину, уже спущенную в кювет, и правильно разместить. Ему все равно пришлось было полагаться на удачу – отчасти. Но при таком раскладе роль фортуны в его судьбе была не слишком велика.

Леон направился к лесу первым, Анна последовала за ним. Вряд ли убийца оставил за собой следы – а если бы и оставил, вряд ли они сохранились. С тех пор шли проливные дожди, палило солнце, дули ветры, и мелочь, упущенная их зверем, все равно была бы уничтожена. Но проверить все это стоило.

Лес казался поразительно милым и миролюбивым. Ровные полянки в тени молодых деревьев были идеальным местом для пикника. Гармоничное переплетение оттенков коричневого и зеленого, приправленное россыпью цветов, успокаивало, и сложно было поверить, что не так давно здесь полыхали алые пятна крови.

– Что именно ты надеешься увидеть? – поинтересовалась Анна.

– Сам не знаю… – угрюмо отозвался Леон. – Хоть какое-то доказательство того, что я угадал, пожалуй.

– Скорее всего, ты угадал.

– С доказательством было бы проще. У тебя есть хоть какое-то понимание твоего Джека. Если бы я точно знал, что угадал с этим, мне было бы проще верить, что я могу поймать его.

– Ты уже прошел дальше, чем все остальные.

– Этого недостаточно.

То, что для него этого было недостаточно, лишь подтверждало, что он станет хорошим охотником для такого зверя. Однако сам Леон этого бы не понял, и ей нужно было помочь ему. Только как?

На прямые улики надеяться не приходилось. Оглянувшись по сторонам, Анна заметила кое-что стоящее. Она подошла к одному из деревьев и кивнула на ствол.

– Что ты видишь? – полюбопытствовала она.

– Дерево. И не думаю, что оно готово дать показания!

– Да, но повод присмотреться к нему внимательней все равно есть.

Леон бросил на нее недоверчивый взгляд, но к дереву все же подошел.

По золотистой коре мельтешили маленькие черные точки насекомых – в основном муравьев, но попадались здесь и мошки. На других деревьях такого скопления не было, и Анне это говорило о многом. Она ожидала, что сейчас ей придется пояснять и отвечать на вопросы, но Леон все понял сам.

– Тут была кровь!

– И много крови, – подтвердила Анна. – Мы ее не видим, потому что дождь смыл почти все, что было. Но в трещинах коры осталось достаточно частичек, чтобы привлечь эту гоп-компанию.

– Нет доказательств, что это кровь Дианы.

– Никаких, и на анализ экспертам мы тут не наскребем. Но ты и сам знаешь, что это скорее ее кровь, чем не ее, не бывает таких совпадений. А значит, ты не ошибся. Если я права и он похож на Джека, ты не поймаешь его, я его не поймаю – по отдельности. Но если мы будем работать вместе, что-то, возможно, и получится.

* * *

Каштанчик старалась играть подальше от мамы и Тощего, особенно на пляже. Это она приходила сюда строить замки, собирать ракушки и чудесные гладкие камешки. Они искали на пляже отдаленный уголок, чтобы миловаться. Каштанчик уже не помнила толком, кто научил ее этому слову, да и не знала, что именно оно означает. Но она была твердо уверена, что именно оно лучше всего отражает то, что делали мама и Тощий.

Они любили ходить рядом, держаться за руки, ворковать, как голуби на балконе, и нести всякую сюсюкающую чушь. Совсем как в детском саду! Каштанчик, которая с гордостью думала о поджидавших ее средних классах, считала это глупым.

Иногда у нее из-за спины доносились какие-то странные чмокающие звуки, шум шутливой борьбы и смеющийся голос мамы:

– Да ну, перестань, сумасшедший, здесь же ребенок!

Каштанчик только снисходительно закатывала глаза, как взрослая рядом с карапузами. Она никогда не оборачивалась на них и продолжала играть дальше.

Но сегодня ей было неспокойно. Сначала она даже не понимала почему: день был солнечным, море успокаивало ее своим шелестом, как и прежде, а она собиралась строить целый город из песка и ракушек. И все-таки что-то было не так… но что же?

Прошло немало времени, прежде чем она поняла: среди камней есть движение.

Эти камни и изгиб берега защищали их от большого пляжа, где сейчас было полно народу. Они устроились в стороне, и здесь было не так удобно, а в море так вообще не войти. Зато маме и Тощему очень нравилось тут миловаться, а остальное будто бы не имело значения. Зачем им море, если они есть друг у друга?

Они не первый раз забредали в этот уголок, и Каштанчик даже привыкла к нему. Она уже усвоила, что людей тут не бывает. Если кто и сворачивал в эту сторону, то, увидев маму и Тощего, прижимающихся друг к другу, они спешили уйти, иногда – покраснев, иногда – с шуточками.

Но в этот раз кто-то не ушел. Он держался в тени, таился среди камней, он наблюдал… Поначалу он был совсем незаметным, и Каштанчик улавливала его только боковым зрением. Тогда она сделала вид, что вернулась к игре, но продолжила наблюдать за камнями через упавшие на лицо пряди волос, которые выгорели на солнце и стали почти рыжими.

Ее трюк сработал: тот, кто таился среди камней, шагнул поближе. Он не случайно оказался здесь, он подсматривал за ней, мамой и Тощим! А теперь Каштанчик смотрела на него, и он ей совсем не нравился.

Это был взрослый дядька, невысокий и коренастый, весь какой-то бледный, с широким лицом и глазами навыкате. Жуткий тип! Каштанчик не знала, сколько ему лет, ей все взрослые казались одинаковыми – они или старые, или не очень. Этот был не очень, как мама и Тощий. На пляже было жарко, но он пришел в темной одежде, хотя он вспотел так, что его длинные взлохмаченные волосы липли к лицу.

Он весь был какой-то темный – одежда, волосы эти, глаза и круги под глазами… Он ничего не делал, просто пялился на них, но от этого Каштанчику становилось не по себе.

Она резко обернулась к взрослым, которые пришли с ней на пляж.

– Мам… – позвала она и запнулась.

Ну вот опять они, опять! Прилипли друг к другу и лижутся, противно же смотреть! Каштанчик смущенно поморщилась, а мама, заметив ее взгляд, тут же оттолкнула от себя Тощего, поправила платье и попыталась улыбнуться; получилось нервно и неубедительно.

– Что случилось, Каштанчик?

– Там… – Каштанчик снова посмотрела на камни, хотела указать на них, но обнаружила, что в этом больше нет смысла. В тени никого не было, Темный просто испарился.

– Что там? – спросила мама.

– Да уже… Показалось… Показалось, что собака!

– Ничего не бойся, маленькая, – засмеялся Тощий. – Пока я с тобой, тебя никакая собака не обидит!

Каштанчик только раздраженно фыркнула, но насмехаться над Тощим не стала – мама за такое ругалась.

Она и сама не могла понять, почему не рассказала им про Темного. Пожалуй, просто испугалась, что они осмеют ее: такая большая, а страшилки придумывает! Она ведь никак не могла доказать им, что он там был.

Да и какая разница, если был? Подумаешь, смотрел! Для себя Каштанчик решила, что это все-таки не важно. Посмотрел – и ушел, и больше уже не вернется, а значит, о нем вполне можно забыть.