Кодекс чести

В 1930-х годах шёл по аулу Хаджико задумчивый старик. Он смотрел по сторонам в поисках дела, которому мог бы помочь, и на ходу покуривал сигаретку. Из ближайшего дома вышел молодой парень и направился прямиком к старику. «Дай закурить, тхамада!» – обратился парень к старшему. Старик остановился как вкопанный, внимательно осмотрел парня с ног до головы, после чего выбросил сигарету, достал портсигар и отдал молодому. Свой подарок он сопроводил такими словами: «С этого дня я бросаю курить. Не нужна мне привычка, которая позволяет так возмутительно и высокомерно младшему обращаться к старшему». В те годы советская агитация мотивировала молодёжь отрицать беспрекословное уважение старших («стариковство»), и такие случаи происходили повсюду, но такую реакцию вы вполне могли бы встретить и сегодня. Всё потому, что отдельные нормы черкесского этикета, особенно в отношениях старших и младших, по сей день не утратили своей силы.

Морально-этический кодекс «адыгэ хабзэ» – существенная часть сознания черкесского общества, которая вызывает вопросы, споры и обсуждения среди специалистов и простых кавказцев. Дело в том, что кодекс этот очень условный. Само его название «адыгэ хабзэ» родилось в XX веке усилиями черкесских исследователей, которые решили дать единое название нормам обычного права и этики («адыгагъэ»), к соблюдению которых в идеальном смысле стремились лучшие представители классического черкесского общества. Он соткан из множества народных рассказов, пословиц, поговорок, баек и поучительных легенд и во многом похож на типичные этические нормы многих народов мира на стадии военной демократии и раннего феодализма. Впервые наиболее полно и системно эти нормы изложил в 1978 году кабардинский филолог и этнограф Барасбий Бгажноков. Он определил, что правила хабзэ в совокупности представляли своеобразные полезные рекомендации, которым следовало придерживаться в обществе уважаемому человеку. Нормы эти учёный сгруппировал в пять групп, связанных с представлениями черкесов об идеальном окружающем мире и с устным сводом обычного права, гибкой формой устного гражданского кодекса. Если попытаться оценить эти представления по аналогии, то самой близкой системой окажется китайское дао либо правовые нормы раннесредневековой Европы. Черкесский этикет построен на гибком отношении к живой природе и загробному миру, свободе воле и уважении к старшим. Такого рода этикетные и правовые нормы имелись не только у народов Кавказа, но у каждого они имели свои особенности.

Далеко не все придерживались этих правил, а сегодня и подавно следуют им единицы по зову личного духа. Но проблема здесь не столько в падении нравов, сколько в сложности традиционных норм, которые во многом не соответствуют жизни современного общества. Идеальный черкесский этикет по Бгажнокову был построен на следующих основах – человечности, почтительности, разуме, мужестве и чести. Только через соблюдение всего сложного и тонкого комплекса этих понятий человек мог попасть в рай. Проще говоря – делай добрые дела и не стыдно будет предстать на том свете перед лицами своих предков.

Человечность («цыхугэ/цIыхугъэ») считается ключевой заповедью этикета. Она предполагает сострадание к людям, готовность оказать помощь другому, гостеприимство, уважение к старшим, чуткость и деликатность. Существует поговорка: «Тот, кто обладает человечностью, тот обладает адыгством, а обладающий адыгством обладает человечностью». Эта черта глубоко связана с сопереживанием и пониманием, готовностью действовать в интересах других людей и чувством благодарности за оказанную помощь. С этим понятием ассоциировалась общая человеческая любовь, не знающая национальных, расовых или сословных границ. Влияние человечности на поведение сознательных черкесов очень велико. Это хорошо видно по гибким и здоровым межэтническим отношениям в причерноморских черкесских аулах по сей день.

Общаясь с местными жителями, я заметил, что они не испытывают неприязни по отношению к приезжим из других регионов. Точно так же, как и новые жители аулов не испытывают её к коренным жителям. Даже в ауле Большой Кичмай, где очень остро развита конкуренция за туристов, конфликта не чувствуется. Новые поселенцы объясняют это своим увлечением традиционной культурой местного населения и добрососедскими отношениями, сложившимися с первых дней жизни в аулах.

Черкесское общество большую часть истории терпимо относилось к представителям других народов внутри собственных аулов. Пример тому черкесогаи (черкесские армяне), урумы (греки) и горские евреи, в прошлом разбросанно проживавшие в черкесских аулах. Все торговые отношения находились в их руках, так как занятие крупной торговлей считалось недостойным занятием для черкеса, особенно знатного. Эти народы оказались ассимилированы черкесами настолько, что полностью переняли их язык и культуру. Они выделялись лишь торговой профессией и соблюдением искажённых ритуалов собственной веры – христианства или иудаизма. Купцы из армян и караимских евреев пользовались большой свободой и привилегиями в путешествиях между черкесскими и русскими владениями, но они же могли обмануть, обхитрить и торговали информацией для обеих сторон конфликта.

Расскажу вам несколько случаев из жизни причерноморских черкесов, которые представляют хорошие примеры гибкости по отношению к представителям других народов. Очень развитым в аулах было кузнечное дело. Кузнецы-универсалы делали топоры, мотыги, подковы, ножи, латунные кованые цепи и оружие и продавали их в Персию и Турцию. Мастера делали деревянную посуду с красивыми узорами, плели корзины.

Потомки этих семей ассимилировались и живут сегодня среди местных черкесов. Фамилии Макаевых и Кадиевых считаются черкесскими, но у них есть хорошо зафиксированная история, которая приводит нас к предкам. Макаей Макаевич Макаев, дагестанский лакец по происхождению, казикумухский серебряных дел мастер и ювелир. Он перебрался к причерноморским черкесам в 1880-е годы как мастер-отходник. В те годы это было распространённое в Дагестане явление, когда мастера уходили на заработки в Грузию и по всему Северному Кавказу. Как бы сегодня сказали – на вахту. И часто они имели несколько семей в разных местах. Макай Макаев женился на местной черкешенке, и уже в первом поколении Макаевы полностью очеркесились. Он до конца своей жизни являлся одним из самых влиятельных старшин аула Хаджико и работал мастером по серебру и ювелиром. Его произведения сегодня можно увидеть в этнографическом музее посёлка Лазаревское, микрорайона Сочи. Похожая история произошла и с другой лакской фамилией Кадиевых с той лишь разницей, что Кадиевы в двух поколениях постоянно перемещались между Причерноморьем и Дагестаном и не жили долго в одном месте, а потому ассимилировались намного позже. Потомки этих семей считают себя черкесами, хотя знают о происхождении из Дагестана и поддерживают связь с родственниками на Восточном Кавказе.

Второй случай – фамилия Рудневых. По семейной легенде эта семья ведёт родословную от пленного русского солдата, а по другой – казака. Сегодня русская семья Рудневых живёт в ауле Калеж, соблюдает традиции причерноморских черкесов и общается на черкесском языке. Если отбросить легенду, никто не помнит, когда они появились в ауле, их считают первопоселенцами. В шутку местные черкесы называют их русскими шапсугами, но только если начать их специально спрашивать о происхождении семьи. В быту эту смешанную семью воспринимают как черкесскую.

Третий случай произошёл в ауле Калеж в 1960-е годы. Сегодня его рассказывают как анекдот из жизни. По словам местных жителей, в те годы в ауле поселился один таджик с семьёй. Жена у него была русская, преподавала английский язык в местной школе, а сам он работал трактористом в совхозе. Говорили, что он и его жена выучили черкесский язык за год. Вечером, после работы, мужчины часто собирались в центре аула около магазина. Один из стариков проходил мимо группы молодых мужчин-черкесов, которые между собой разговаривали о чём-то на русском языке. В этот момент из магазина вышли старший представитель русской семьи Рудневых и таджик, которые о чём-то громко спорили на черкесском языке. Этот случай стал поводом долгой бранной тирады старца по отношению к коренным жителям. Старик стыдил своих соотечественников. Отмечу, что случай этот воспринимается именно как поучительный и юмористический. В нём нет ни намёка на то, что представители другого народа хуже или лучше коренного населения. Он скорее показывает уровень и скорость адаптации представителей других этносов внутри черкесского общества как раз за счёт слаженных механизмов добрососедства и уважения к культуре и языку друг друга. Сами причерноморские черкесы в городах легко осваивают русский язык, а если надо, то и армянский, и греческий. Эти случаи я привёл в качестве примера, но это не говорит о том, что только ими и ограничиваются межэтнические контакты. Я спрашивал местных жителей в каждом ауле насчёт приезжих русских поселенцев. Везде они живут в большей или меньшей степени, и везде у них либо сложились гармоничные отношения с местными жителями, либо живут они там временно, как на даче, и не доставляют неудобств местным жителям.

Отдельного упоминания заслуживает история полковника Андрея Терентьевича Мухортова. Ему довелось участвовать в трагических военных действиях последних лет Кавказской войны, приведших к массовому изгнанию причерноморских черкесов в Османскую империю. Позже он руководил поисковыми карательными мероприятиями по поимке оставшихся в горах черкесских партизан. Будучи командиром 1-й роты 1-го Кавказского линейного батальона, стоявшего на месте современного аула Калеж, Мухортов поселился в устье реки Аше, которое получило название Мухортова поляна. Несмотря на войну, он питал симпатию и уважение к причерноморским черкесам и взял на воспитание сироту из рода Шхалаховых. Со временем вокруг его имения поселились черкесы долины реки Аше, которым он позволил пользоваться землёй, а они помогали ему разводить виноградники и обустроили богатое хозяйство. Его супруга несколько раз начинала переговоры о возвращении оставшихся в горах черкесских семей и поселении их в долине. После смерти сына от болезни в начале XX века супруга Мухортова, которую за активность звали местной «амазонкой», скоропостижно скончалась, а следом и сам полковник. Местные жители настолько уважали Мухортова, что похоронили его, как он завещал, в семейном склепе возле дольмена. Там он и покоится по сей день, а за могилой его ухаживает семья Боус из аула Шхафит – такое имя получила Мухортова Поляна в советское время.

Похожая история произошла и в ауле Тхагапш, ранее известном как Божьи воды. Здесь до сих пор сохраняется могила младенца Владимира Зазулевского, который умер в 1870-е годы. По легенде, этот младенец – сын офицера штаба 1-го Кавказского батальона, которого очень уважали местные жители. Когда солдатские посты ликвидировали, причерноморские черкесы обещали заботиться о могиле младенца, и своё обещание держат до сих пор, хотя могильный камень пришлось перенести из-за подтоплений. Документы конца XIX века гласят, что отношения солдат на сторожевых постах в долинах рек и подселившихся к ним черкесских семей были бесконфликтными, несмотря на ужасы прошедшей войны. Труднодоступность мест и неприспособленность солдатских семей к хозяйству в горном климате приводили к тому, что запасы провианта у русского населения были скудны и заканчивались посреди зимы. Черкесские семьи, более приспособленные к климату, выручали их припасами несколько зим подряд. Это повлияло на выступление солдат против решения императорской комиссии, организованной в 1870-е годы, о выселении оставшихся причерноморских черкесов на кубанские равнины в связи с участившимися разбойными нападениями на побережье. Солдаты отстояли местных жителей, за что те оказались им благодарны. Как позже выяснилось, нападения организовывали абреки (бандиты), приходившие с северных склонов и незнакомые местным жителям.

Возвращаясь к пунктам черкесского этикета, расскажу об ещё одной важной его основе – почтительности, или «нэмысе». Эта сторона этикета регулирует понятия воспитанности, скромности, деликатности и хороших манер. Если говорить более конкретно, то в черкесском обществе особенно ценились артистичное поведение и наличие тонкого вкуса. Почтительность предполагает почитание старших, женщин, гостей, родственников и детей. Старшие люди пользуются особым почётом и уважением. Даже если они не правы, они всё равно правы. Как я уже упоминал выше, с этой логикой долгое время безуспешно пыталось бороться советское правительство, которому было важно, чтобы молодёжь прислушивалась к мнению партии, а не критикам из аульских старейшин и, особенно, мусульманскому духовенству.

В черкесском этикете поведение старших и младших подробно регулируется, вплоть до того, как сидеть в одном помещении, как идти по улице рядом, как поступать в тех или иных жизненных ситуациях. Нормы эти передаются из поколения в поколение и их стараются придерживаться в обществе. Старшие люди не только хранители истории и морали народа, но и главные помощники. На их плечах лежит воспитание молодёжи, организация праздников, мобилизация в случае опасности или необходимости в групповой помощи. На праздничных мероприятиях, свадьбах, похоронах – они всегда в центре. За столом самый старший – тхамада, то есть ведущий встречи. Молодые люди могут сидеть за столом или вставать из-за стола только по его разрешению. Проступки по отношению к старшим порицались и наказывались лишением чего-либо приятного. Даже само слово «тхамада» имеет в своём корне приставку «тха», то есть «Бог» или приставка к слову «старший, мудрый». Отсюда это слово проникло через грузинский язык в русский как «тамада» – ведущий свадьбы.