Особую роль играл обычай «тэщерыпэ/тещэрып1э». Молодожёны по совету с родителями выбирали достойную семью, не связанную с ними узами кровного родства. Эта семья должна была принять невесту на небольшое время, как промежуточное место между домом невесты и домом жениха. Члены этой семьи навсегда становилась по отношению к невестке аталыками, то есть вторыми родителями. В такой семье невестка жила не более месяца, а чаще всего 1—3 дня, пока семья жениха не подготовит дом или комнату для молодых. С аталыками невеста общалась свободно, после того как они сделают ей подарок. Обычно в этом доме проводили обряд мусульманского бракосочетания либо сразу в доме жениха. Только после него и урегулирования вопросов с калымом жених мог сблизиться с невестой. Причём обряд считался очень важным – без него люди в браке и рождённые от них дети могли подвергаться ограничениям в обществе как незаконнорождённые. Считается, что проживание в доме аталыка позволяет молодым избежать легкомысленных эмоциональных поступков и серьёзнее относиться к браку.

В первую брачную ночь жених разрезал шнуровку девичьего корсета «пши-кафтан/пшащэ». Такой кафтан незамужние девушки носили с раннего детства, снимая его лишь на ночь. Он обтягивал талию и грудь, под которую в него вставляли мягкие дощечки, поскольку большая грудь считалась у черкесов некрасивой. Такие кафтаны девушки носили ещё в начале XX века, после чего традиция прервалась. У причерноморских черкесов ношение пши-кафтана было менее распространено, чем у соседей. Видимо, тоже турецкое влияние.

Ну и какая свадьба без знатной выпивки? Да, сегодня у черкесов это так, но раньше всё было несколько иначе. Трезвый подход к жизни считался в обществе хорошим примером. Пьяниц недолюбливали и не уважали. Считалось, что любая зависимость делает человека несвободным и бесчестным. Конечно, попробовать разрешалось всё, но в меру. Поэтому и на свадьбах старались исключить чрезмерное употребление алкоголя, а молодожёны вообще избегали его даже в последующие месяцы после свадьбы. Однако алкогольные напитки всё же присутствовали на столе. Для этого специально готовили слабоалкогольный напиток «махсымэ», или «бахсымэ», на обжаренном просе или пророщенных кукурузных зёрнах с добавлением мёда для брожения. Напиток этот известен так же как буза в турецком исполнении. Махсыма обычно прозрачная, немного мутная (есть и версии с густым коричневым напитком в кабардинском варианте) и имеет коварное свойство опьянять, пока ты сидишь и наслаждаешься её вкусом. Стоит только встать из-за стола, и ноги начинают заплетаться, хотя голова остаётся трезвой. По тому же рецепту готовили свежие напитки, похожие на квас, с охлаждающим эффектом, которые начинали бродить на второй – третий день, если их не выпить сразу. Что касается русской водки, то до начала XX века черкесы её применяли разве что в лечебных целях, и лишь в советское время она вошла в обиход как полноценная выпивка. До этого крепкие напитки гнали, как самогон, из зерна или фруктов, наподобие чачи, либо предпочитали вино.

Застолье на традиционной свадьбе причерноморские черкесы стараются по возможности делать на открытом воздухе. Потому их планируют на тёплое время года. Для этого будущий жених или его представитель выходит на чьей-либо свадьбе к народу и объявляет дату следующего торжества. Для свадьбы накрываются столы, которые разделяются по группам. Старшие мужчины сидят отдельно от старших женщин, отдельно от них сидят молодые парни и молодые девушки, также раздельно. Это позволяет всем участникам вести себя более свободно, не сковывая торжество строгими рамками черкесского застольного этикета, и так поддерживался весёлый дух мероприятия. Сегодня люди среднего и молодого поколений уже не исполняют этого обычая и на празднествах сидят все вместе за одним столом. Но и нормы этикета сегодня значительно упростились и более не сковывают своими правилами участников, хотя об этом сокрушаются многие традиционные черкесы, люди старшего поколения.

Также и традиция стрельбы на свадьбах всё ещё изредка встречается среди черкесов. Тут надо понимать, что для черкеса стрельба в честь кого-либо, а особенно молодожёнов, означает признак уважения к человеку. Чем больше выстрелов – тем больше уважения. Понятно, что нормы современного мира ограничивают такое выражение чести нормами административного права, но мы должны понимать, что это символ высокого этикета, а не признак бескультурья, как сегодня считают некоторые люди в России. В своей сути оно ничем не отличается от лихорадочного группового гудения сигналов автомобилей свадебных кортежей в наше время. Традицию стрельбы в воздух, как бой пеших с всадниками и калым, прекратило советское государство, боровшееся с проявлениями жёстких традиционных обрядов. В 1930-е годы у черкесов в массовом порядке изымали оружие и скот, что привело к отмиранию обряда. В 1950-е годы в советской прессе на этот счёт появилась примечательная история, ставшая мемом. В газетах писали об излишне эмоциональном пастухе из Адыгеи, которого в суде оправдали за стрельбу в воздух из служебного оружия по смягчающим обстоятельствам, поскольку он праздновал рождение сына.

На праздники готовятся специальные лепёшки и пирожки из кукурузы, либо из проса для культовых обрядов – «матаз» с сыром внутри и «харэп» пустые. В случае, если при готовке невестка пробовала с ложки готовность блюда или если перед свадьбой намечался дождь, проводили специальный обряд. Говорили, что «невеста лопаточку кусала, поэтому из-за неё дождь идёт», намекая, что она нарушила запрет на пробу еды с лопатки в новом доме, чем разгневала природу. Для завершения обряда золовка выводила невестку на задний двор, сама становилась с передней его стороны, и они кидали друг другу лопатку через крышу дома трижды. Обряд нёс и воспитательную функцию, через которую невестка училась исправлять свои ошибки по совету родственников.

К ещё одной ритуальной теме относится свадебная молитва. Обычно для неё выбирают грамотного мужчину, владеющего ораторским искусством, хорошо знакомого с традициями или Кораном в зависимости от религиозных предпочтений семьи. В правую руку он берёт чашку с варениками-халыжу, а в левую кружку алкогольной махсымы. Так он совершает молитву, после которой берёт себе три лепёшки для угощения мужчин из гостей, отпивает махсыму и уходит. Остальное доедают и допивают присутствующие.

Соблюдают также ритуал снятия с невесты платка родственницей, распространённый и сегодня. Для этого используется металлический нож, которым платок поддевают и после вешают на дверь. Железные предметы и кузни очень почитаются в причерноморском черкесском обществе и связаны с образом небесного кузнеца Тлепша. В прошлом в кузни приносили новорождённых младенцев, которых обмывали водой из чанов, служащих для остужения раскалённого металла. Целительной силой обладали кузнецы. Если у женщины часто умирали дети, то её беременной приводили к кузнецу и обливали использованной для закалки железа водой, смешанной с углём в сопровождении молитв. Металлические предметы (ножик – мужчинам, и ножницы – женщинам) иногда кладут в могилу. Считается, что так дух умершего будет защищён от тёмных сил. В местах исполнения народных ритуалов подвешивают плуг и кузнечный молот, как символы благополучия. Такой символ сегодня можно увидеть в ауле Большой Кичмай у памятника погибшим в Кавказскую и Великую Отечественную войны.

Корни этого ритуала уходят в глубокую древность. В районах проживания причерноморских черкесов учёные нашли немало примитивных древних кузнечных мест в виде каменных расколов с формами для литья. Они относятся к эпохе строительства дольменов от 4 до 5 тысяч лет назад. Рядом с такими местами находят «тлепшиевы могилы» – курганы, в которых хоронили кузнецов. Их отличает обилие насыпанного сверху кузнечного шлака – смеси окислившегося железа и глины. Как правило, недалеко от них, рядом с ручьями и дольменами, находят остатки древних кузен. Кузнецы той далёкой эпохи использовали сидерит для выплавки из стружки примитивных железных пластинок, предназначенных для ритуальных целей. В те далёкие времена кузнецы умели плавить лишь примитивные ритуальные плашки посредственного качества, которые использовали при ритуальных захоронениях в дольменах. Примером старины этой традиции являются названия реки Аше и аула Кичмай в Лазаревском районе города Сочи. По одной из версий, река Аше может быть переведена с черкесского языка как «оружие» («Iэщэ»). Аул Большой Кичмай находится сегодня в восьми километрах от моря выше по течению реки Шахе. Он принял старое название, которое также сохранилось в названии реки, впадающей в реку Шахе выше в горах на месте существовавшего до Кавказской войны аула Кичмай и переселенческого посёлка на рубеже XIX—XX веков. Его название можно перевести как «старая кузня» или «запах кузни» («кыщмаэ»). Долины рек Аше и Шахе и сегодня изобилуют археологическими находками кузнечных инструментов и наковален разных эпох. Исторические документы сохранили многочисленные свидетельства присутствия в этих местах мастеров кузнечного дела, которое было очень развито среди горных черкесов, хотя и производили они продукцию низкого качества. Изучение археологических находок в долинах этих рек наводит на мысли о намного более древней истории местных «кузнечных» топонимов. К сожалению, этот вопрос сегодня крайне слабо освещён в науке, но можно уже сейчас с уверенностью связать «кузнечные» названия рек с древнейшим периодом истории региона.

Большим символизмом обладает раздача свадебным гостям разноцветных ниток, которые выражают глубокую семейную связь новобрачных. Невеста не брала с собой новую одежду в дом, её позже пересылали ей родители, но носить её она не могла. Одежду раздавали всем желающим, иначе судьба молодой жены могла плохо сложиться. В ответ на подарки родственники шили невестке новую одежду. Сегодня этот обряд заменила раздача подарков в виде отрезов сукна для платья.

Ещё один сюжет черкесской свадьбы сохранился по сей день. Он называется «ныоежьэжь» и представляет собой забавный импровизированный спектакль. Как только невеста заходит в комнату свекрови в сопровождении шествия музыкантов, её мать, старуха, выходит из дома сама или при поддержке гостей. Снаружи она заявляет о том, что внук женился, и невестка выгоняет её из дома, после чего женщину осыпают деньгами и конфетами. Родственники должны уговаривать старуху вернуться, а она сопротивляется. По пути она стреляет в воздух из лука и только на третий выстрел мать даёт себя уговорить и возвращается в дом, получая подарок. Конфеты и деньги сегодня кладут в специальную корзину, которую старушка держит за спиной, как сумку. В прошлом, для драматичности, старуха одевалась в обноски, вывернутую наизнанку одежду. С собой она брала полный домашний набор – котелок с цепью, как главный и священный символ рода, циновку, предметы быта, запас пищи и воды.

Перед этим ритуалом невеста входит в новый дом. У порога для неё стелют ткань или циновку, на которую она должна наступить. Плетение циновок в черкесском обществе традиция распространённая. Их особенность в уникальных узорах, которые редко бывают одинаковыми, как и на восточных коврах. Существует некоторое заблуждение, будто черкесы плетут циновки исключительно для проведения на них намаза – мусульманской молитвы. Такую версию мне приходилось слышать в государственных музеях. Не будем спорить, на такой циновке можно провести и намаз, но учитывая весьма скромное влияние мусульманской религии на быт обычного причерноморского черкеса, который никогда не делает намаз, можно смело сказать, что это скорее дополнительная функция. Циновка заменяет в доме ковры и подстилки, на ней отдыхают, по ней ходят, ею украшают стены. Несколько десятков лет назад искусство плетения циновок было в забвении. Во многом благодаря уже упомянутому выше мастеру Замудину Гучеву, воскресившему искусство игры на шичепшине, циновки также вернулись в черкесскую культуру. Одновременно с разработкой материалов по музыкальному инструменту, Замудин смастерил ткацкий станок и на нём создавал циновки, а после также написал об этом искусстве несколько качественных книг. Сегодня Гучев является признанным мастером плетения циновок и даже участвует в совместных форумах в Японии, где это искусство также популярно, с целью обмена межкультурным опытом.

Организацию проведения любого праздника, включая свадьбу, в черкесском обществе доверяют хатияко – уважаемым людям с выдающимися ораторскими способностями, о которых я уже писал ранее в абзацах про бардов-джегуако. Хатияко регулируют действия участников праздника с помощью специального жезла. На свадьбах похожие жезлы раздают как призы для гостей, чтобы подчеркнуть их особый статус. Они делаются на деревянной основе и украшаются фундуком и лоскутами из ткани. Особый жезл имеется только у распорядителя и является знаком его статуса на игрище.

Самыми ценными подарками для гостей считаются фундучные флаги («дэжъые быракъ») из узоров на основе вплетённых в линии 400 орехов. Флаги преподносятся в качестве подарков лучшим танцорам, а самым почётным считается массивный жезл длиною в 1,2 метра, в который вплетено 1500 орехов. Такой используют на свадьбах для заключительного танца. Орехи в нём оплетены кольцами вокруг палки, где самый верхний ярус больше остальных. Над рукояткой жезла устанавливают для красоты деревянного орла или ястреба, либо вплетают красный или зелёный флажок. Такой жезл вручается девушке, получившей почётный титул первой красавицы черкесского игрища. Вершина его напоминает по форме женскую шапочку. Иногда жезл делается ещё круче – в 7 ярусов на 2500 орехов. Он называется «удж бэщ» – ритуальный жезл предводителя «удж-хъурая», свадебного танца. Это сооружение древовидной формы, расширяющееся книзу, сделанное из гирлянд фундука и грецкого ореха. Избранный предводителем заключительного свадебного танца мужчина выходит в пару с избранной красавицей, держа такой жезл в руке.

На свадьбе такие призы раздаются десятками, потому семьи объединяются заранее, чтобы заготовить их впрок. Помогают им соседи. Флаги выносят перед заключительным танцем по распоряжению хозяина свадьбы («джэгу тхьэмат»). Их дарят самым почётным гостям, которых отбирают заранее родственники хозяина свадьбы и он сам. В первую очередь их получают гости из дальних мест, молодёжь, старейшины своего аула. Раньше за гостя получал подарок его друг или хозяин дома, где он остановился. Пожилым людям хатияко вручает приз сам. До 1930-х годов именно эти флаги пытались выкрасть всадники в битве с пешими, описанной в начале этой главы.

В те годы скаковые игры были ключевым событием любой причерноморской черкесской свадьбы. Самой популярной среди них считалась стрельба по флагу. Мишенью обычно служил белый флаг на крыше дома хозяев праздника. Всадники собирались напротив дома и старались выстрелом сбить древко. Победитель получал свадебный флаг. В советское время флаги над домами поменяли цвет с белого на красный и стрелять по ним стало опасным политическим делом, так что смысл соревнования оказался потерян, и оно исчезло. Однако им одним игры не ограничивались. Стреляли на скачущей лошади по деревяшке с чёрной точкой, а иногда даже и в полотняный флаг в руках девушки, если хватало смелости. Всадники мчались по полю на великолепно украшенных лошадях в кожаных лентах с серебром. Соревновались в джигитовке – ловкости, пытаясь на ходу спрыгнуть с лошади или перегнуться и схватить монету в 25 копеек с коробка.

Ещё одним популярным состязанием на свадьбах была игра со знаменем «шыу джэгу», когда всадники гонялись друг за другом, отбирая ведущее знамя. Своего рода догонялки на лошадях. Знамя, которое удавалось украсть из свадебного дома, пробившись через пешую охрану, всадники гоняли так, что разрывали его в клочья, и порой их требовалось останавливать криками старших.

В ауле Агуй-Шапсуг мне довелось познакомился с молодым шапсугом Хасаном Аллало. Задумчивое лицо Хасана в папахе стало частью фотовыставки, а его семейная история отличным примером для понимания того, какими были эти всадники прошлого. Прадед Хасана – Мус Аллало, из ныне редкой натухайской ветви черкесов. Он умер в возрасте 102 лет! Единственный черкес в русской школе посёлка Агой в начале XX века, он с детства выучил русский язык, а на уроках религии ему выдавали персональный Коран. В советское время Хасан стал председателем реввоенкома Шапсугского района, за что попал в ссылку и трижды пересылался – на Беломорканал, в Новокузнецк и в Казахстан (с семьёй в 1942 году). Об этом он не любил рассказывать.

В семье Аллало жива история о фамильной реликвии – кремниевом ружье, которое их предок Зекорий выменял у русского генерала на жеребца в середине XVIII века. С тех пор оно хранилось в семье, но в советское время Мус сдал его в Новороссийский исторический музей-заповедник. Несколько лет назад Хасан Аллало с отцом организовали поездку в Новороссийск, чтобы найти ружьё по оставшимся описаниям. Раньше оно экспонировалось там с фамильной подписью, но его перенесли в другой музей, а в подписи осталась лишь общая характеристика. В молодом возрасте на аульских свадебных скачках Мус Аллало делал на полном скаку лошади стойку на голове, потом падал с коня и скакал, свисая с одного бока и держась лишь одной ногой в стремени. Потомок славного джигита, Хасан сегодня работает хирургом, а в свободное время пишет стихи на черкесском и русском языках и сочиняет музыку, часть из которой посвящена его славному деду.

Семейный короткий фильм о Мусе Аллало. Аул Агуй-Шапсуг

Как и любой праздник, свадьба заканчивается, и у молодой семьи начинается новая жизнь, которая проходит в регулярном взаимном посещении родственниками друг друга. И, как и в других аспектах, современное и традиционное отношение к быту семьи весьма отличается. Сегодня разного рода ограничения и правила в семейных отношениях причерноморских черкесов весьма условны. Однако встречаются и глубоко традиционные семьи, в которых общежитие подчинено многочисленным правилам. Порой грань между современной и традиционной семьёй весьма условная.

Поскольку в новый дом переезжала именно девушка, в традиционной семье её старались щадить в хозяйственных делах, дать время освоиться. В первый год ей поручали лишь мелкие задачи, вроде уборки или принесения воды. С разрешения новой семьи она ездила к родителям, но не часто. Впервые, с пирогами и родственниками мужа, она приезжала к ним в гости примерно через две недели. Постепенно всё хозяйство ложилось на женские плечи, и её место всё больше ассоциировалось с домом. Порой у женщины даже не было зимней одежды – не предполагалось, что она будет выходить из дома. На улицу она если и выходила, то уже без косы и с платком на голове. Очаг, обслуживание мужчин, рубка дров, чистка двора и конюшни, заготовка топлива на зиму, ткачество и вышивка – все эти работы были на её плечах. Но в делах домашних она была полная хозяйка, мужчина не смел вмешиваться.

Сегодня таких ограничений в семье, конечно, уже нет. Хорошо сохранились лишь обычаи избегания родственников и использования двойных имён. Последний связан с представлениями о том, что на людях не стоит называть настоящее имя, опасаясь сглаза, поэтому для человека выбирают имя-заменитель, которым он и пользуется в жизни и под которым его знают. Часто это русские имена. Считалось оскорбительным, если жена называла по имени мужа, его родных или даже однофамильцев. Молодая жена после свадьбы называет родственников жениха ласкательными именами, вроде «Добрый парень» или «Белые руки», таким образом соблюдая табу на имена. Этот обряд связан с представлениями о добрых и злых духах, который до сих пор силён в обществе. Причина кроется в том, что причерноморские черкесы лучше всех сохранили представления о мире, свойственные их предкам до принятия ислама. Об этом впечатляющем мировоззрении я и расскажу в следующих нескольких подглавах.