Заведующий

Больной зуб заставил меня снова обратиться к народной медицине. Еще пред первыми петухами я направился в поликлинику, чтобы получить заветный талончик. Выдавали их ровно с 8 утра на весь день, минута промедления могла стоить часов ожидания избавления от боли. Аппараты, выдающие талоны, конечно, были, однако ж они стали частью декора поликлиники, потому от руки их выписывали теточки из регистратуры.

Естественно, я приехал заранее, чтобы взять талон на 9. Тоже очень интересный вопрос. Их выдают с 8, а прием через час. Жди тут, страдай! А в поликлинике еще и атмосфера очень напряженная. Персонал злой, как собаки, гавкают на всех и ходят по узким коридорам словно танки, идущие в атаку через баррикады, а слово «извините» вымерло там вместе с мамонтами. Народ негодует на долгие очереди, да и в целом.

Чтобы не снимать и не надевать бахилы, я решил покурить вдоволь перед заходом, а то ж следующий раз будет часа через два, не меньше. Иду я, значит, вдоль заборчика поликлиники с внешней стороны, быстро тяну папироску. С таким расчетом, чтобы она закончилась не позднее появления калитки пред очами моими. Прямо знак «Стоянка и остановка запрещена», куда по-хозяйски перед моим носом заезжает дед на внедорожнике и паркуется. Во, думаю, идиот, ослеп, что ль? Знак же. Выбрасываю сигаретку метким выстрелом с щелбана на проезжую часть и захожу в калитку.

– Молодой человек! – окликает меня дед из машины.

Я поворачиваю голову. Пауза. Длительная. Стою в калитке, жду, пока он разродится.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте!

– Я заведующий поликлиникой.

– И? – подумал я, но решил подождать развития событий.

– А вы к нам зачем?

– Зубы лечить.

– А зачем вам зубы лечить, вы же здоровы?

– В смысле?

– Ну, раз курите, значит, здоровы!

«Обалдеть у тебя, дядь, логика, конечно!» – снова подумал я, четко решив не продолжать эту потрясающую беседу.

Все 20 метров до поликлиники он причитал о вреде курения и, как следствие, моем богатырском здоровье. На входе я занял место у регистратуры, которая начинала свою работу ровно в 8.00 и ни секундой раньше. Моя задача была получить заветный талон на 9 и костьми лечь, но не пропустить никого вперед себя. Заведующий, шедший сзади и тщательно вытирающий ноги о каждый коврик, а их было три, наконец-то попал в свою вотчину, а тут снова я. Шарманщик запел свою песню вновь, причем привлек к исполнению двух охранников, напоследок сказав им, чтоб наказали меня.

– Как наказывать-то будете? – заржал я, когда их босс скрылся из вида.

– Да не слушай его. Он всегда ерепенится, когда кто-то курит у входа или забора, – ответил один из охранников, который явно был повеселее своего соратника.

– А ничего, что он прям под знаком припарковался, праведный ваш?

– Это его место.

– Под знаком?

– Ага.

– Чудесно.

– Это он еще в хорошем настроении был.

– А что ж бывает, когда он в плохом?

– Не спрашивай.

«Война, так война», – подумал я и набрал 112, чтобы сообщить о злостном нарушителе парковки.

Дождавшись заветного часа, мое тело в страхе и ужасе опустилось в кресло стоматолога. Все оказалось не так страшно, просто надо было поменять пломбу.

– Наркоза нет, потерпишь! Да тут и дел-то на пять минут! – сообщила мне врач.

– Хорошо! – собрав все силы в кулак, выцедил я.

Однако было не очень хорошо. Во время бурения скважины пару раз прострелило так, что чуть глаз не вывалился, а когда магистр зубного дела принялась заляпывать цементом образовавшееся отверстие, в поликлинике вырубился свет.

– Опять фазу выбило! – равнодушно вздохнула ассистентка врача.

– Зоя, иди посвети, чего расселась!

Зоя зажгла факел на своем телефоне и направила мне в рот, лекарь ваяла скульптуру нужной формы. Спустя 20 минут запустили генератор, но свет включился в соседнем кабинете, у зубного хирурга.

– Пойдем туда, я тебе досверлю, чтоб рот закрывался нормально.

– Ага.

– Зоя, что-то тут бур плохо держится!

– А я чего сделаю, Валентина Михална?

– Да тут и дел-то на пять минут! – и принялась сверлить.

Я вновь напрягся, но к счастью, сие чудо техники не разворотило ротовую полость. Спасенный человек в моем лице решил незамедлительно покинуть цитадель здоровья.

Выйдя, я увидел, как эвакуатор увозит машину заведующего поликлиникой. Сразу на душе как-то полегчало. Даже причиненные мне страдания были забыты.

– Твоя? – спросил у меня представитель правопорядка.

– Не-е-е! Я ж не дурак под знак ставить.

– Вообще ничего не боятся. Благо есть добропорядочные люди. Сообщили!

– Вот-вот.

Эвакуатор тронулся и поехал, спустя несколько секунд скрывшись за поворотом.

– Сигареткой не угостишь? – спросил у меня страж дорог.

– Держите!

Закурил и сам. Из поликлиники выбежал заведующий.

– Да увезли пару минут назад! Как же вы так прямо под знаком поставили? Не заметить было сложно!

– Как же, как же! А вот так же!

Я картинно пускал дым. На лице моем была явная ухмылка. Злорадная такая.

– Тут поликлиника, чего курите? – завопил заведующий.

– До свидания, – ответил я и пошел прочь.

1-1, счет равный, дядь.

Художник

– Ай да, Аня, ай да, красотка, – восхищался тренер, увидев, как она четким ударом ноги в челюсть вырубила мужика на ринге тренировочного зала.

– Спасибо, тренер!

Аня в кикбоксинге уже не первый год. С девчонками ей тренироваться было неинтересно. Не тот уровень. А вот зарубиться с мужиками – в самый раз. Особенно когда она побеждала их, гордость распирала ее изнутри. Аня – вообще девочка не промах. Она – десантница с парой сотен прыжков. Стреляет, как ковбой, и бегает, как его лошадь. Да еще и недавно получила заветное звание «КМС». Мужики принимали ее за свою, ибо пила она наравне с ними. Все это скрывалось за девочкой с вполне хорошей фигурой и милым личиком. Иллюзорный диссонанс во плоти.

Однажды с утреца бытовая жизнь направила ее в «Пятерочку» у дома.

– Уважаемая и прекрасная сеньорита! – подрулил к ней караулящий людей на входе местный алкаш. Руки его тряслись, а организм требовал лекарства. – Не соизволите ли вы честному работяге…

– А ну съебал отсюда! – не дослушав нарушителя своего спокойствия, дерзанула ему Анна.

– А чего так резко-то? – в голосе его звучали явная обида и возмущение.

Аня исподлобья зло посмотрела на него, и алкаш решил ретироваться.

Она и так встала не с той ноги, да еще и этот хлыщ в 8 утра. В воскресенье. Откуда они вообще берутся в такую рань? Жизнь – игра, а правила ее – поиск синьки, чтобы упороться? Идеальная такая жизнь, если ты погружаешься на дно.

В продуктовом к ней приебался еще один потрясающий тип. Именно приебался. В тот момент подходило именно это слово. Художник, что ли, судя по мольберту в сумке, висящей на его дохлом плечике. Цветной шарф и беретка. Беретка, блять. Кто сейчас вообще ходит в беретке? Что это за полупокер вообще?

– Здравствуйте, не поймите меня превратно, вы мне так понравились.

– Чего-о-о, блять? Откуда вы вообще беретесь сегодня такие юродивые? Ты себя в зеркало видел, додик? Я ж тебя левой одной перешибу, если не отвалишь.

– Да нет же, вы мне понравились как объект для моей картины. Я – художник.

– Слышь, художник, я сейчас вот прям не в духе. Иди-ка ты подобру-поздорову, пока я тебе твои кисти меж мольбертов не запихала.

– Что же вы ругаетесь, я лишь…

– До свидания!

– Но…

Аня посмотрела на него сурово, словно она пред боем за титул чемпиона мира на «Битве взглядов», художник осекся на полуслове. Что ж за день-то такой? Единственный выходной на неделе, и уже за утро два мудака, что пытались вторгнуться в ее личное пространство. А это, знаете ли, опасно! Анна не всегда дипломатична. Жизнь в Ростове и служба в ВДВ по контракту научила ее меньше разговаривать и больше бить. Сегодня что-то смалодушничала, за что корила себя. Но кого там бить-то? Алкаш, которому три вздоха и так осталось, или этот с мольбертом? Он и так бедолагой уродился.

Аня вообще и за мужиков-то их не считала. Что ты за мужик такой, если не можешь пробежать 10 километров, а потом еще вступить в неравный рукопашный бой с толпой отморозков. Таковы идеалы. Чем квадратнее лысая башка и крепче мускулы, тем лучше. Мужик – это тот, кто и в огонь, и в воду, и в медные трубы. А не вот эти слюнтяи, что ходят зимой в коротких штанишках, обмотав свою тонкую шейку километровым шарфом для сбора стекающих соплей, или скатившиеся одноклеточные, жаждущие добить свое тельце каким-то суррогатом.

Всю следующую неделю Аня занималась тем, чем обычно. Бегала, прыгала, била кирпичи о голову, да мужиков на тренировках по кикбоксингу.

– Аня, активнее работай, активнее, – орал на нее тренер, и она работала, работала активнее. – Во-о-о-от, так-то лучше! Федор, а ты чего там с бабой справиться не можешь?

Федор с бабой справиться не смог, пропустив в печень.

– Все молодцы, Аня, подойди!

– Да, тренер!

– На соревнования поедешь! Победа твоя! Сто пудов!

– Хорошо! – еще не отдышавшись, говорила она. – Когда?

– Через месяц.

– Хорошо!

– Ань, тут это, какой-то клоун тебя спрашивал!

– Какой еще клоун?

– Художник, что ль, какой.

– Чего?

– Да я ебу что ль, Ань! На выходе он. Давай. До завтра.

– Хорошо, тренер!

Сказать, что Аня была не зла, ничего не сказать. Похоже, этот «пятерочный полупокер» следил за ней, иначе как он тут оказался. Не переодеваясь, она вышла из зала. Вонючая и блестящая от стекающего по ней пота. И ждал ее действительно он. «Пятерочный полупокер». С мольбертом и в беретке. Стабильно мудаковато. Аня с ходу прижала его к стенке, одной рукой взяв его за шею, а второй обозначив намерения на удар.

На руке своей она почувствовала какой-то крем, которым он смазывал себя. Ну точно полупокер. Ане стало слишком мерзко, отчего она еще сильнее сдавила его шею. Додик захрипел.

– Ты че, сучилище, меня преследуешь?

– Ан…на, Ан….на! Пу….с…..ти…те!

– Ты еще и узнал, как звать меня? Ах ты ж тварь такая! – конец фразы художник дослушивал в полете.

Повелитель беретки упал с не меньшим грохотом, что и его мольберт. Аня ринулась на него, но тот выставил руки пред собой, моля.

«Не бейте! Не бейте!»

Но пущенную ногу Ани, что врезалась в фанеру художника, уже было не остановить, тот кувыркнулся еще пару раз по земле.

– Выслушайте! Выслушайте!

– У тебя 30 секунд.

Художник пополз до своей сумки и выудил оттуда карандашный рисунок. На нем была она. Аня. В карандаше. Словно фотография. Аня охуела.