С этими словами он вышел в коридор с пакетом в руках. Тайси проводила его глазами и, когда дверь закрылась, сказала с игривой патетикой:
– Морской волк! Просолёный и обветренный покоритель океана!.. Ж-жуть! Пищите, бабы!
Щёлкнула задвижкой и, пока Романов ходил выбрасывать мусор, переоделась в свой халат.
В соседнем купе Юрий Петрович уже сладко, но тихо похрапывал в послеобеденной дрёме. Андрей накурился в тамбуре до икоты, сидел на своей лавке, локтём в подушку, поглядывая в окно на мелькавшие деревья. Местность здесь уже не представляла собой сплошную зелёную стену. Лесной массив постоянно отходил от железнодорожного пути, и перед глазами открывались громадные луга и поля. Далеко за ними иногда проглядывались серые, невысокие домики. На полях гуляли коровы и, спутанные по ногам, лошади. Часто поля сменяли огороженные участки небольших огородов с ещё не убранной картошкой, и небольшие стада коз, бродившие у заборов. Обычная картинка северной России.
Андрей смотрел полчаса на мелькавшие перед ним ландшафты, щурил глаза на изредка мелькавшее солнце в тучах, и думами своими был далеко сейчас от всего вокруг. Мысли его всё так и крутились вокруг одного и того же – почему девчонка, что с ними ехала… ехала не с ним? Почему девчонка предпочла его этому Романову? Ну что этот Романов, к примеру, может ей… дать в жизни? Ничего он не может. Просто обычный лось… кабан. Всё-таки бабы – жуткие гадины, могут вот так запросто всё настроение испортить на всю командировку. Нет, надо в Москве поворачивать «лыжи» и пилить куда-нибудь в Турцию, Египет, Израиль, а то и в самом деле в Аргентину, туда вроде как визы не надо. Хорошо, что он взял с собой паспорт заграничный, вовремя взял, разумно. У этого Романова, наверняка, даже заграничного паспорта нет. Не поворачиваясь к своему учителю, не смотря – спит он ещё или уже нет – Андрей внятно, с расстановкой спросил у кого-то в окне:
– Они что… раньше знакомы были?
Юрий Петрович открыл глаза, похоже, не совсем уловив, каким вопросом его разбудили, и спросил мирно:
– Тише сделать?..
– Что тише сделать? – глянул на него Андрей.
– Сладенький храп мой, – пояснил он.
– Да нет, – нетерпимо протянул Андрей, как обычно молодёжь тянет слова, пытаясь показать интонацией своё пренебрежение к сказанному, – я про нашу эту… как её? Тайси? Да?.. Так они знакомы, что ли были?
– Тебе-то что? – совсем удивился Юрий Петрович.
– Да про-осто, – приподнял тот плечи, словно возмущался подозрением шефа, – мне-то что…
Юрий Петрович поднялся с подушки, глянул в окно на мелькнувший домишко с огородом и пояснил:
– Знакомы, не знакомы… Романова я знаю уже лет шесть или больше… парень он тихий и положительный, но лезть ему поперёк не советую.
– Ой-ой-ой!.. – скривился Андрей, но тут же добавил, – Очень нужно. Я же не про вашего Романова?.. Я про нашу эту… Тайси, так? Она-то что? Трахается с ним там, что ли?.. Что в купе-то запираются?..
– Язык придержи, – посоветовал Юрий Петрович, – с кем ей ещё в купе ехать? С тобой что ли?
– А что?.. – скривил тот свой рот от возмущения.
– А ничего, – спокойно ответил Юрий Петрович, – неинтересен ты ей… слабоват в плечах, парень.
Андрей сделал выдох, который свистнул и отвернулся к окну. Оттуда слабовато, зло донеслось:
– Да пошла она… очень надо. Я сам могу о себе позаботиться.
Вернувшись в купе, Виталий прилёг на свою полку, сразу глянув из-под стола на девушку. Тайси сидела всё также – поджав ножки под себя, халат лежал ровно, лишнего не открывал. Романов повернулся на спину, глянул в потолок, там было пусто. Читать не хотелось, смотреть в окно тоже не хотелось, а больше делать было нечего.
– Я заметила, – произнесла Тайси, – ты не куришь?
– Нет.
– Совсем?
– Совершенно.
– А курил?
– По детству. В армии бросил. Мешало.
– А у Валеры сколько работаешь?
– А ты откуда его знаешь?
– Я первая спросила.
– Второй год. Как одну газету коммерческую прикрыли в городе, так и работаю. Теперь ты.
– Я его не знаю. Ему просто меня рекомендовали.
– Кто?
– Этого я тоже не знаю, просто мне предложили мои знакомые съездить поработать. Люди они проверенные, я и согласилась.
– Что-то я раньше тебя в городе не видел никогда. Ни на выставках, ни на праздниках городских, ни просто… в толпе «культуры».
– А я скромная. Сидела, работала.
– Ты – как Илья Муромец, – сравнил Виталий.
Тайси от такой параллели даже опешила, потом пододвинулась на постели, выглянула из-за стола, между ними, посмотрела – серьёзно он говорит или нет – и спросила:
– Это, простите, по каким таким меркам?
– А он тоже… тридцать лет на печи лежал, хоронился, потом встал… и всех удивил.
Тайси хмыкнула весело. Изогнулась станом и повернулась к окну, заинтересовавшись, что там снаружи промелькнуло мимо них, туда же спросила:
– А ты ничего не заканчивал… учебного заведения по своей фотографии?
– Нет, – ответил он, глянув на неё мельком, – всё только на практике, под руководством лучших городских мастеров.
– Каких?
– Вряд ли ты их знаешь, никого нет уже. Кто умер, кто уехал.
– А учиться думаешь?
– Думаю, – согласился он как-то не очень уверенно, – всё не придумаю.
– Институтов по твоей специальности нет?
– Не слышал. Институт можно закончить и не по фотографии. Образование, оно и есть – образование.
– И какое образование тебе ближе?
– Гуманитарное.
Поезд стал притормаживать, за окном появились первые здания, явно не деревенского типа. Мелькнула автомобильная дорога со шлагбаумом, за ней потянулся кирпичный забор, длинное, высокое здание без окон, потом всё быстро оборвалось и перед ними поплыл мимо какой-то город. Виталий приподнялся, глянул наружу и сказал:
– Уртяжма. Можно купить для ужина картошки варёной, огурчиков малосольных, пирожков, рыбы жареной-пареной, грибов…
– Отравиться не боишься?
– Всю жизнь покупаю у старушек, – удивился он её вопросу, – никогда, ничего даже в животе не бурчало.
– Давай Юрия Петровича спросим. Если они будут…
Виталий без слов вышел из купе и пригласил к ним Юрия Петровича, на ходу ему объяснив, чем он собирался ужинать. Юрий Петрович без сомнений согласился и, зайдя в купе, сразу сказал Тайси:
– Бабки – они же всё из дома несут. Отрава вся, она в магазинах, на полках лежит. Да и реанимация здесь очень приличная. Поезд остановится, я тоже пойду. Крикнешь?
С этими словами он вышел. Тайси сидела немного задумавшись над последними словами. Потом заторможено поинтересовалась у Романова:
– А зачем нам реанимация?
Поезд к этому времени остановился полностью, и народ в проходе вагона потянулся в к выходу. Виталий быстро стукнул кулаком в дверь соседнего купе и влился в этот ручеёк.
Стоянка поезда была двадцать минут. Народу из вагонов вышло столько, что в одну минуту перрон превратился в «Тверскую» улицу Москвы. Торговцы всякой вкусной снедью ходили между пассажирами и выкрикивали свой товар. Юрий Петрович смотрел всё подряд. Андрей на это лишь презрительно усмехнулся и купил в киоске чипсов, а к ним и две бутылки пива. Упрятав одну бутылку в карман штанов, что те сразу стали похожи с одного бока на турецкие шаровары, Андрей открыл вторую бутылку о подножку вагона. Сделал это в присутствии проводника – девушки лет двадцати – сделал легко и совсем наплевательски ко всему окружающему его пространству сразу. Девушка сказала ему не так громко:
– Постеснялись бы при детях пиво пить, молодой человек!
– Куда? – повернулся к ней Андрей, тут же достал свой телефон, посмотрел на дисплей, презрительно хмыкнул, – Что за дыра! Сети опять нету!
Она только головой мотнула. Андрей, разорвав зубами пакет с чипсами и выплюнув как можно более прилюдно уголок пакета под вагон, перевернул бутылку пива вверх дном и присосался к нему надолго. Пузырьки воздуха в бутылку не шли, терпкая влага тянулась плохо. Пить из горлышка Андрей не умел совсем. Девушка увидела это и усмехнулась по-девчачьи насмешливо. Андрей увидел. Опустил бутылку, прямо из пакета взял губами одну чипсину, посмотрел на проводника как на предмет неодушевлённый и сказал так, как бы и говорил с предметом неодушевлённым:
– Зарок давал – в поездах не таскаться. Но с этой работой… Задолбала эта конура с лавками.
Сказал и сплюнул смачно вновь под вагон. Девушка опять усмехнулась, опять так же весело и по-девчачьи. Андрея это вывело из себя, он удостоил её внимательным взглядом и уже ей лично проговорил хамовато:
– Больше ничего не умеешь? Так и проживёшь с хихишками.
Потом отвернулся и стал сосать бутылку с пивом дальше.
Вместе с Юрием Петровичем, Виталий купил в дорогу у одной бабушки верёной картошки «в мундире», малосольных огурцов, вяленого леща, всякой зелени и домашних пирожков. Юрий Петрович по характеру своему пробовал торговаться за каждый рубль, но выходило это плохо, бабушки торговали и так дёшево. Виталий упрятал всю продукцию в пакет, увидел Андрея с пивом, ткнул Сидельникова в бок и кивнул на его ученика:
– Гляньте, Юрий Петрович, как ваша молодая смена законы российские нарушает, пиво в общественном месте…
– Мерзавец, – проговорил тот не очень злобно и пошёл прямо к Андрею.
Было видно, как он повернул к себе Андрея за плечо, как тот пытался возмутиться, потом просто ушёл в вагон, но бутылку с пивом держал как флаг победы. Юрий Петрович вернулся к Романову, проговорил в сердцах:
– Он мне сказал, что это не моё дело, если заберут, то заберут в ментуру его, а не меня. А? Хам.
– А что ж тогда подействовало?
– Как всегда. Сказал что отцу сейчас позвоню.
– Вот как, – кивнул Романов, – не такой он получается и независимый?
– Куда там!.. Щенок с намордником для волкодава.
Романов глянул на Юрия Петровича несколько даже растерянно от такого сравнения.
– В смысле, что хвастаться-то ему больше нечем, как родителями, но они же и его самый большой ограничитель, его страх и ужас. Глянь, вон бабка помидорчики потащила, а?.. Красненькие. Под водочку, Виталь?.. Бежим!
Наконец всё было куплено и они направились в вагон обратно, но здесь в тамбуре вагона показалась Тайси. Тайси вышла в своём халате. Ничего особенного в том, что она вышла в халате, не было. Очень многие мужчины и женщины бродили по перрону в трико и халатах, но… Едва её нога в босоножке на шпильке ступила на первую ступеньку вагона, как тут же, рядом с ней появилось в один миг с полдюжины мужиков. Мужчины не то что помогли ей спуститься на перрон, они почти снесли её на землю. За три эти секунды успели поинтересоваться, далеко ли она едет, с мужем или одна, в этом вагоне в гостях или дома, где такие девушки живут и есть ли у неё мобильный телефончик. Один дядя был так любезен, что предложил ей свой мобильный телефон в подарок, сказав, что у него есть ещё и второй… пользуйтесь. Тайси, мило улыбаясь, ото всего отказалась, сказав громко и как-то озорно:
– Где-то здесь мои мужчины потерялись?
Тот, что предлагал телефон, сразу руку с телефоном убрал и спросил несколько ошеломлённо:
– Сколько ж их у Вас?
– Трое, – протянула Тайси.
Мужчины стали таять на глазах, как шоколад в горячих женских пальчиках. Наконец Тайси осталась одна и сквозь толкущийся народ увидела Романова с Юрием Петровичем. Тайси помахала им рукой. Когда они подошли, она глянула на покупки и спросила всё так же весело, спрашивали ли они у бабушек справку из санэпидемстанции? Романов достал из кармана ветровки какую-то бумажку, быстро, небрежно показал ей и ответил:
– Как это ты умудрилась до сих пор в такой одёже целой остаться? – и кивнул на короткий халатик.
– Так, едва и не порвали, – возмутилась она плутовато, – только из вагона выглянула, так сразу и потащили на руках… десять человек. Еле-еле вырвалась… ты же меня бросил одну, – последнее было сказано с лёгкой, игривой укоризной.
– Где наш мальчик? – быстро перевёл тему Юрий Петрович, уловив нарастающий «семейный» конфликт.
– В вагоне стоит, в проходе, – сказала Тайси, – как Аполлон.
– Бельведерский? – опять слегка небрежно уточнил Романов.
– А как стоит Бельведерский? – Тайси спросила быстро, иронично, похоже пытаясь поймать Романова.
Романов вытянул правую руку чуть вниз назад, а левую вперёд, в сторону, словно в ней бутылку пива держал. Так стоял до тех пор, пока Юрий Петрович и Тайси не оценили воспроизведённое им творение. Тайси улыбнулась снисходительно и сказала:
– Похоже. Сразу видно человека, знакомого с творением греческого скульптора Леохара.
Здесь вокзальный мегафон пробубнил женским голосом отправление их поезда. Тепловоз дал резкий гудок, зашипели отпускаемые тормоза. Пассажиры быстро поднимались в вагон. Тайси отказалась от услуг незнакомых мужчин, позволив поухаживать за ней Романову. Он вновь, как и в Северске, взял её за талию и поставил в тамбур минуя все ступеньки. Едва все пассажиры вошли, как состав очень медленно покатил от перрона.
Через десять минут поезд мчался дальше, оставляя далеко позади себя город Уртяжму. День угасал. Небо блекло, темнело. Раз от разу, в мелькавших домишках вспыхивали жёлтые, неяркие лампочки. Вагоны мотало по сторонам, люди, кто не успел ухватиться за поручни, бились лбами, толкались в проходе с кипятком в стаканах и раз от разу костерили машиниста тепловоза вместе со всей российской железной дорогой.
Романов какое-то время стоял в проходе, смотрел на проносившиеся мимо леса, поля и речки, деревушки русского севера, подмечая, что в этих местах на трассах и просёлочных дорогах иномарок становится меньше, повсюду «лады» да «волги», «УАЗы» да трактора. Романов стоял в проходе один. Он пытался немного анализировать прошедшее время в пути, своё отношение к девушке и её отношение к нему. Пока выходило неплохо. Тайси совсем не обращала внимания на Андрея, не обращала внимания ни на кого из пассажиров, как это любят делать симпатичные, обаятельные девчонки, любуясь собой и купаясь в восторгах и внимании мужчин со всех сторон. Тайси вела себя не то чтобы скромно, а просто строго. Это и радовало, и… заставляло немного задуматься. Если так, значит без истинного ухаживания не обойдёшься? А хочет ли он такого ухаживания? Романов на мгновение от таких раздумий даже зрительную связь с окружающим пространством потерял, что проносилось мимо за окном – не видел; кто говорил, мимо проходя, – не слышал; хочет ли он такого ухаживания?..
– За любовь думаешь? – спросили сзади.
Романов очнулся, обернулся – за ним в открытых дверях купе стояла Тайси. Она смотрела на него, как обычно, чуть сощурив глаза, словно буравила взглядом, словно хотела забраться в голову и почитать там всё, что для неё было интересно.
– Так ты не ответил? – сказала она.
– Я не слышал.
– Значит, за любовь думал, – утвердительно сказала она, – я спрашивала – в ресторан пойдём?
– Я не хочу.
– А друзья наши?
– Не знаю.
– Спроси, – подсказала Тайси.
– А сама? – ответил Романов столь же иронично со скрытым сарказмом.
– Сама? – спросила Тайси мило, – Хорошо.
Она постучала в купе Юрия Петровича и Андрея, тут же двери открыла и сразу же выложила, тоном капризным, но командирским:
– Мы в ресторан не идём. Романов в меня влюбился по уши, сейчас ревнует ко всем подряд и требует от меня романтический ужин на двоих в купе. Если что, Юрий Петрович, я в стенку начну стучать, ладно? Он хороший, но я его боюсь, а вы, если хотите, можете идти вдвоём… – здесь она напор сбавила и спросила вновь мило. – Я всё понятно сказала?
Юрий Петрович очнулся и проговорил:
– Да уж куда понятнее! А можно нам с Виталькой по сисим грамм? Потом забирай его хоть до утра!
– Вы с ума сошли! – театрально воскликнула Тайси, – Куда мне потом с ним, с пьяным? Он трезвый, как вепрь, неукротимый!..
– Вепрь, – тут же из купе донеслось ехидным голосом Андрея, – это такой сорт кабанов диких. Свинья мужского рода.
Здесь Юрий Петровчи в проход выглянул, а Тайси ухватила двумя пальчиками Романова за пуговицу на сорочке, потащила прилюдно его за собой в купе, говоря громко, отчётливо:
– Ну пошли, дорогой… Что упираешься? Ножки не держат?
В купе она двери закрыла, пуговицу его отпустила, села на своё место, глянула хитро и весело на него снизу, сказала:
– Понравилось? Вот теперь Андрюшке тема!.. Вот уж даст себе волю меня перелопатить со всех сторон! Ха-ха… смешной такой!
В ресторан в этот вечер они не пошли к большому неудовольствию Андрея. Он и в самом деле состроил недовольную мину на лице, хмыкнул неопределённо-лично в сторону Тайси, сказал кому-то в окошко:
– Интересно! Если она не хочет, почему я должен из-за этого терпеть неудобства?
Юрий Петрович мигом на него глянул и сказал:
– Не терпи. Удобства в конце вагона. Донесёшь?
Оставшись вдвоём в купе, Тайси достала какие-то бумаги, очень похожие на деловые записи и стала их просматривать. Виталий сел на своё место. Ему заниматься было нечем. Читать детектив особого желания не было, детектив был несколько смурной, интрига раскручивалась слабо, динамика постоянно разрывалась авторскими рассуждениями, совсем ненужными, совсем ничего не дающими, как будто автор желал несколько выделиться на фоне своих героев своими размышлениями на темы криминального мира, темы героизма и отваги. Виталий посидел немного в тишине, ожидая, что Тайси первая что-нибудь спросит, или заинтересуется его мыслями, он даже лицо состороил мыслящее… состороил и отвернулся беспечно и безынтересно в окно. За окном всё также летела мимо зелёная масса русского леса. Лес стоял такой густой и непроходимый, что впечатление было не деревьев, а какой-то стены… зелёной и ветвистой. Романов так долго и трудолюбиво смотрел в окно, что увлажнились слезой глаза, смотрел так старательно, что даже успел вычислить по столбам скорость движения поезда, выходило под девяносто километров в час шли… Наконец он не выдержал, бросил лёгкий, мимолётный взгляд на Тайси, которая читала записи с увлечением гимназистки, страдающей над женским романом, и спросил, не очень проявляя интерес, а больше из деликатности:
– Наши служебные задания?
Тайси оторвалась от листков бумаги, посмотрела внимательно на Романова и в глазах её он ясно прочитал, ей было несколько смешно, смешно над его вопросом, смешно над его поведением, смешно…
– Хочу просмотреть ход нашей работы, – сказала она, не отрываясь от Романова глазами, – что в первую очередь на теплоходе необходимо сделать.
– Это Валерка тебе дал?
– Это Валерке заказчик дал… – ушла она опять в бумаги, – а он уже нам. Подробное указание, что его интересует на берегах великой русской реки Волги.
– Твою родину историческую будем проезжать? – спросил Виталий.
Тайси вновь внимательно взглянула на Романова. Глаза её теперь смотрели на него заинтересованно, казалось она очень желала спросить– тебе какой интерес?..
– Будем. И не только историческую, я там и родилась, – ответила она.
– Ты в маму или папу?
– В маму, – ответила Тайси, уводя глаза в бумаги.
– Бедный папа, – пожалел Романов.
– В смысле? – насторожилась она, но глаз не подняла.
– Жить сразу с двумя такими… – Романов не договорил, Тайси поняла, о чём речь и прервала его.
– Папа не бедный, – ответила она, не меняя задумчивой интонации, и, не поднимая на него головы, – папа был настоящий мужчина. И погиб, как настоящий мужчина. Не спрашивай.
– Извини.
– Ничего.
– На твоей родине остановка будет?
– Будет, – сказала она, – наверное, мы с тобой займёмся видами городов, а Юрию Петровичу отдадим теплоход с матросами.
– Мне кажется, – не очень уверенно сказал Виталий, – что весь этот заказ фотомастер мог выполнить и один. Странная у нас команда.
– Это кажется, – ответила она сразу, – остановки не такие большие на берегу, везде не успеем, а он вот здесь хочет и храм преподобного Серафима и грузовой порт – это совсем в разных сторонах города, один человек не успеет. Похоже, заказчик неплохо знает места. Не оплошать бы, – глянула Тайси на него.
– Не оплошаем.
– Такой ты мне больше нравишься.
– Вот как? – явно удивился он, – Иногда мне кажется, что я вообще не могу тебе нравиться.
О проекте
О подписке