– Скажи, что я готов. В любое время, в любом месте, – сказал Андрей.
– Здравствуй, – сказал Андрей.
– Здравствуй, – ответила Катя.
Они стояли у входа в реанимационное отделение. Сновали медсестры. Кого-то везли на каталке. Обычная больничная суета. Катя в белом халатике казалась старше. А может быть, как раз выглядела на свои годы.
В больничном дворике под большой ивой стояла скамейка. Там они и сели. Катя вынула из кармана плитку шоколада.
– Ешь. Кто ест шоколад, тот веселее смотрит на жизнь.
– Да? – тупо спросил Андрей, разглядывая Катю.
Под халатиком у нее, кроме нижнего белья, ничего не было. Создавалось ощущение, что она голая.
– Не лезь своими глазами, куда не просят, дикарь, – посоветовала Катя.
– А как ты видишь? – удивился Андрей.
– Кожей чувствую.
– Как Костик? – спросил Андрей.
– Ранение специфическое. Кровь текла внутрь. Хорошо хоть «скорая» приехала быстро. Может, выкарабкается.
– Можно поговорить с ним?
Катя покачала головой.
– Это исключено.
– Даже вечером или ночью?
– Даже.
Андрей нервно спросил:
– Не можешь или не хочешь?
– Не хочу, чтобы ты узнавал, кто его проткнул. Не хочу, чтобы сводил счеты. Ты и так зашел слишком далеко.
– И поэтому ты пропала?
– Мы почти не знаем друг друга. Пусть так и останется, – твердо сказала Катя.
– Да, водиться со мной опасно, – усмехнулся Андрей.
Катя поднялась.
– Ладно, мне пора. Будь осторожней. Не заигрывайся.
– Милиция уже допрашивала Костика? – спросил Андрей.
– Приходил какой-то казах.
– Дай мне на всякий случай твой телефон, – попросил Андрей.
– Нам можно звонить только по делу, – предупредила Катя.
– Я не собираюсь названивать тебе. Прошу на всякий пожарный.
Катя назвала номер. Неожиданно Андрей схватил ее за плечи, притянул к себе, хотел поцеловать в губы, но девушка увернулась.
– Запомни, дикарь: это у меня только для еды.
– Что? – удивленно спросил Андрей.
– Рот у меня только для еды, – объяснила Катя и скрылась в дверях реанимационной.
Андрей открыл дверь в квартиру Толяна и услышал голоса. Петр Палыч разговаривал на кухне с какой-то девахой.
– Надолго вы к нам? – спрашивала деваха.
– Отпуск у меня почти двухмесячный, – зачем-то врал майор. – Да еще один, не использованный в прошлом году. Да еще один за позапрошлый год.
– Надо же, целых полгода! – воскликнула деваха. – Что ж вы тут делаете? На море ехайте, в Гагры.
– Поехали, – предложил Петр Палыч.
Деваха залилась смехом.
– Я свой отпуск уже отгуляла. Ремонт в своей хибаре сделала.
– Без тебя не поеду, – сказал Петр Палыч. – Кому я там нужен, старый пень?
– Вы, может, и пень, но еще не старый. Вы зрелый.
– Это как же определила?
– У меня глаз – алмаз.
– Так проверить надо, – игриво сказал майор.
Деваха снова заливисто рассмеялась.
– Кого? Вас или меня?
– Меня, – смиренно уточнил Петр Палыч.
– А что? – озорно отозвалась деваха. – Проверим, коли очень хочется. Почему не проверить, если человек хороший?
– У тебя всегда так просто? – спросил Петр Палыч.
– Хотите сказать, со всеми или не со всеми? Это уж вы сами сообразите. Вы человек образованный, не чета нам. Хотя можете и не сообразить.
– Это почему же? – удивился майор.
– А вы бабами не испорченный.
– По глазам определила?
– Кто испорчен, тот глазками ощупывает, раздевает. А вы глазки отводите.
– Но все же посматриваю, – чистосердечно признался Петр Палыч.
– Так ведь украдочкой. – уточнила деваха. – И это правильно. А у вас, по-моему, тараканов нет. Не видно, чтобы бегали.
– Бегают по углам, – осевшим голосом проговорил Петр Палыч. – А ты отравы оставь. Я сам посыплю. Зачем нам сейчас этим заниматься?
Андрей тихонько отступил на лестничную площадку и закрыл дверь. «Вот это да! Ай да Палыч!» – подумал он. Как все пацаны его возраста, Андрей был уверен, что пятидесятилетние – ни на что не годные старики.
Он поднялся на крышу своего дома. Напротив копошились те же зэки. Но Расписного, вчерашнего блатного, что-то не было видно.
Андрей лег и задремал. Ему снилось, как он въезжал в этот город. Его вез на своей «победе» приятель отца. Ехали по тряской грунтовой дороге целый день. Нещадно пекло солнце. Андрея укачало и рвало. К вечеру приятель отца успокоил: «Потерпи, уже подъезжаем». Андрей увидел на горизонте огромное желтое облако. «Это пыльная буря, – услышал Андрей. – Ничего страшного, привыкнешь».
Элеватор на окраине города казался в песчаной мгле фантастической громадой. Песок скрипел на зубах, забивал нос, глаза, уши. Только две-три центральные улицы в городе были покрыты асфальтом, но и они были занесены песком. Песок забивался в носки, в нем утопала любая обувь. «Как здесь живут люди?» – думал Андрей.
– Андрюха! Что не позвонил? – послышался сквозь сон знакомый голос. – У меня идея – зашибись.
Это был Мишка.
– На миллион рублей? – насмешливо спросил Андрей.
Мишка был не из обидчивых. Он сунул Андрею бутерброд со шпротным паштетом и сказал:
– Мы добудем аттестаты зрелости безо всяких экзаменов.
– Как это? – вытаращился Андрей, откусывая сразу полбутерброда.
– Очень просто. Я только что был в гороно, все высмотрел. Решетка только на окне в кабинете зава. Там же единственный сейф. Другого в гороно нет. Соображаешь?
– А сторож? – спросил Андрей, смахивая с рук крошки.
– Нет там никакого сторожа.
– Уверен?
– Я приходил еще раз около десяти вечера. Не было никакого сторожа.
– А какой там сейф?
Мишка нахохлился.
– Сейф просто сволочь. Стенки очень толстые. Честно говоря, я еще не придумал, как его вскрыть.
Андрей потрепал Мишку по загривку.
– Не ломай голову. Мы Геныча привлечем. Он же у нас мастер на все руки. Мы сделаем из него медвежатника.
Мишка смотрел недоверчиво.
– Думаешь, согласится?
Андрей сделал лицо: мол, куда же он денется?
– Он меня не любит, – вздохнул Мишка.
– Полюбит, – пообещал Андрей.
Он отметил про себя, что у него появилась уверенность в себе и желание действовать.
– Сегодня наши, новостроевские, собираются, – сообщил Мишка. – Хотят обсудить, что делать дальше после вчерашнего. Кое-кто уже поделился с родителями.
– Если Волдыря прижмут, он скажет, что насчет взносов просто пошутил.
– Все равно надо решить, что делать, если слободские снова начнут наезжать, – настаивал Мишка.
– Обсуждайте без меня, – отмахнулся Андрей. – Ну как я покажусь в таком виде?
Мишка сказал:
– Между прочим, некоторые считают, что ты сам нарывался и подставил всех. Но большинство за тебя. Короче, сбор в подвале у Сани-морпеха в восемь вечера.
Бывший солдат морской пехоты Саня Стадник выпросил в ЖЭКе комнату в подвале, списанные матрацы и по вечерам бросал пацанов, как котят, учил приемам самбо.
– Ладно, приду, – согласился Андрей. – Хотя, может, опоздаю.
В чердачном окне показался Славик. Опасливо посматривая на Андрея, выбрался на крышу.
– Ты чего? – строго спросил Андрей.
– За тобой, – сообщил Славик. – Мама велела тебя покормить. Пойдем, дома никого, только Валерка.
– Ага, мы придем, закурим, начнем говорить о своем, а ты потом доложишь. Знаю тебя. А ну, мотай отсюда! – прикрикнул Андрей.
– Я больше не буду, – пообещал Славик.
– Домой я больше не приду, – сказал Андрей.
Славик плаксиво пролепетал что-то.
– Кыш отсюда! – цыкнул Андрей.
Славик исчез в чердачном окне.
– Зря ты так, – осуждающе произнес Мишка. – Он же еще ничего не понимает.
– Вот и надо воспитывать, чтобы понимал, – отрезал Андрей.
Мишка покачал головой.
– Буреешь ты, Андрюха.
На крыше строящегося напротив дома появился Расписной. Сказал густым голосом:
– Здравствуй, дружок.
– Я не дружок, – неприязненно отозвался Андрей.
– Извини, забыл, что тебя зовут Корень, – сказал Расписной.
Он повторил вчерашнюю просьбу.
Андрей обратился к Мишке:
– Сгоняешь?
Расписной перебросил через забор грелку и деньги. Мишка исчез.
– Скоро жизнь наладится, – сказал Расписной. – Я – твой счастливый лотерейный билет, Корень.
Сказав это, он растянулся на крыше, прикрыв глаза зэковской кепочкой.
Андрей тоже лег и закрыл глаза. Ему вспомнилось, как мать в годы войны приходила в дом, где он жил с бабкой и дедом, и просила, чтобы ей разрешили повидаться с ним. Они уходили в парк, развлекались на аттракционах и ели пирожные, запивая крюшоном. «Почему ты не живешь со мной?» – спрашивал маленький Андрей. «Потому, что меня не любит бабушка», – отвечала мать. «А почему тебя не любит бабушка?» – допытывался Андрей. «Подрастешь – узнаешь», – отвечала мать.
Но Андрей не хотел долго ждать и приставал с расспросами к бабушке. «Гулять не надо, когда муж на фронте», – ответила бабушка. «С кем гулять? Со мной?» – спросил Андрей. «Подрастешь – узнаешь», – отвечала бабушка.
Андрюша немного подрос. И папа привез ему после войны другую маму. Так и сказал: «Теперь это будет твоя мама». Вместе с новой мамой Аллой приехала сестренка Леночка. Очень хорошенькая. Андрей ей обрадовался и даже дал поиграть со своим любимым медвежонком.
А настоящая мама Аня не знала, что папа привез другую, и пришла навестить Андрея. «Чтоб ноги твоей здесь больше не было!» – строго сказал папа. «Ты хоть выслушай, – плакала мама Аня. – Никого у меня не было. Просто я не приглянулась твоей матери с самого начала, и ты отлично это знаешь». – «Поздно разбираться», – сказал папа.
Но через год мама Аня все же появилась. И ей разрешили погулять с Андреем. Потому что мама Алла вместе с дочкой вернулись в свой Ленинград.
Но скоро папа привел другую маму, Олю. А маме Ане снова запретил приходить к Андрею. Мама Оля родила братика Васю и требовала от Андрея, чтобы он выносил горшки и качал коляску.
Андрею к тому времени было уже семь лет. Он начал показывать характер. Он не хотел выносить горшки и называть маму Олю мамой. Папа оттаскал Андрея за уши. Было очень больно и очень обидно.
Когда Андрею исполнилось девять лет, мама Оля с братиком Васей вернулась к своим родителям. А бабушка стала советовать папе сойтись с первой мамой. Мол, если он с кем-нибудь и уживется, то только с ней. Андрей был доволен. Наконец-то, думал он, мама будет настоящей и родители будут заниматься только им, любить только его. Но через год родился Славик, потом Валерка…
Вернулся Мишка, принес коньяк и грелку. Андрей повторил вчерашний трюк. Вертухай на вышке был другой, но и он смотрел в другую сторону, как бы ничего не видел.
– Ты золотой пацан, Корень, – сказал Расписной.
Мишка притащил пирожки с ливером. Отличный рубон. Ребята управились в считанные секунды. Захотелось пить. Они спустились с крыши. Навстречу шла Зойка. Андрей хотел пройти мимо, но Зойка придержала его за рукав.
– Мама сказала, что все зависит от тебя. Ты должен опознать тех, кто тебя бил. Хоменко, Левитин, Сорокин тоже видели. Пусть они тоже опознают.
Андрей ответил, сдерживая злость:
– Ладно, ты таких вещей не понимаешь. Но твоя мамашка… Она чего хочет? Чтобы по каждому из нас «Школьный вальс» сыграли?
– Что же делать? – растерялась Зойка.
– У мамашки своей спроси.
Зойка обиженно вспыхнула.
– Что ты заладил: мамашка, мамашка? Я Анну Сергеевну, кажется, так не называю.
Андрей виновато кашлянул. Он чувствовал, что не прав.
Ему хотелось узнать, как там в школе. Неужели одноклассникам все равно? Хотя чего тут удивительного? Школа открылась всего два года назад. Каждый знает только себя. И плевать им на Корнева и Левитина.
Зойка выложила, наконец, главную новость.
– Между прочим, Анна Сергеевна была сегодня у директора. Вышла от него в слезах. А через пять минут повесили приказ: не допускать вас к экзаменам. Вся школа сбежалась читать.
– И меня не допускают? – спросил Мишка.
– И тебя, – бросила Зойка, не повернув головы.
Андрей шутливо предложил Мишке:
– Может, линчуем Карпыча?
Зойка приняла всерьез.
– Андрей, ты в своем уме?
– Шутка, – успокоил ее Андрей. – Топай, промокашка. Мы больше не одноклассники.
– Андрей, вернись домой. Анна Сергеевна места себе не находит, – умоляюще произнесла Зойка.
– Топай, – повторил Андрей.
Зойка скрылась в своем подъезде. А Мишка и Андрей пошли к Толяну.
В квартире стоял дым коромыслом. Толян и Петр Палыч сражались в быстрые шахматы. Андрей присмотрелся к игре майора и понял, что тот берет в основном нахрапом.
– Сядешь? – спросил Толян, проиграв партию.
– Давай, – согласился Андрей.
Когда-то отец показал ему, как ходят шахматные фигуры. Остальные премудрости Андрей почерпнул из специальной литературы. Он поставил Петру Палычу ловушку, тот мгновенно клюнул и в результате остался без фигуры. Остальное было делом техники. Майор начал подолгу задумываться, и у него упал флажок.
Толян и Мишка торжествующе загалдели.
– Давай еще одну! – потребовал реванша Петр Палыч.
У него тряслись руки.
Андрей разыграл рискованный дебют. Пожертвовал одну за другой три пешки. Майор мог безнаказанно съесть только одну. Но он слопал вторую, потом третью. Наказание за пешкоедство было неотвратимым. Теперь нельзя было двинуть без потери ни одну фигуру. Флажок упал.
– Надо усилиться, – пробормотал майор и скрылся в своей комнате.
Петр Палыч вернулся через минуту. От него несло водкой.
– Давай утешительную!
На этот раз он играл собранно, не поддавался ни на какие уловки. Андрей, наоборот, расслабился, зевнул фигуру. Петр Палыч довел партию до матовой позиции. Он сидел багровый, довольный собой и ласково смотрел на Андрея из-под кустистых бровей.
– Чем интересны шахматы? Не признают возраста. Молодец! Представляю, как ты будешь драть меня, когда у тебя откроются глаза.
Все дружно захохотали.
– Пьем чай, – сказал Петр Палыч, доставая из холодильника кусок торта, оставшийся после свидания с травительницей тараканов.
После чая майор учил Толяна и Мишку танцевать вальс.
– А тобой я займусь, когда поправишься, – пообещал он Андрею. – Ты будешь танцевать у меня, как кавалергард.
…Потом Толян сел за уроки, Мишка отправился по своим делам, а Петр Палыч ушел к себе и, похоже, завалился спать. Андрей тоже прилег. Но сна не было. Из головы не выходила мать. Все-таки она пошла в школу, надеясь уговорить Карпыча. Наверняка сказала, что Андрей каждый новый учебный год начинал в другой школе. Семья постоянно переезжала из города в город. И в каждой школе нужно было начинать с нуля. Новые учителя, новые одноклассники. И он, Андрей, для них новый. Незнакомый и чужой. Но, видно, дирюге плевать на эти тонкости. Для него главное, что Корнев часто пропускал уроки. А почему – не его забота. Карпыч ненавидел нарушителей дисциплины, как личных врагов.
Андрей представил, как будет психовать отец. Но при этом не скажет о дирюге ни одного плохого слова. Во всех неприятностях Андрея виноват только он сам. Когда мать говорила, что причина плохой учебы старшего сына – частые переезды из города в город, отец только отмахивался. Мол, везде учатся по одним учебникам и по одной программе. «Но не всех детей родители бьют за плохую учебу, – робко возражала мать. – Как можно бить за то, чего ребенок не понимает?» – «Он не хочет понимать!» – орал отец.
…Новый друг Андрея чеченец Руслан однажды сказал, когда они сидели на уроке:
– А у нас детей не бьют. Боятся, что подрастут и зарежут отца. Бывало, отец убивал одного из сыновей. Тогда братья мстили отцу, убивали его.
– Классные у вас законы, – восхищенно произнес Андрей.
Руслан тоже учился неважно, но не боялся показать дневник с двойками старшему брату. Отец умер в вагоне во время депортации. Руслан почитал старшего брата как отца и боялся огорчить его совсем другим. Например, робостью.
– У нас не бьют детей еще и потому, что боятся сделать их трусами, – объяснял Руслан. – Тем, кому исполнилось пятнадцать лет, раньше разрешали носить кинжалы. Чтобы при случае могли защитить свое достоинство. Холодное оружие уравнивает шансы. Сейчас кинжалы запрещены, поэтому мы носим тесаки.
С этими словами Руслан вынул из-за голенища сапога длинный нож с наборной рукояткой и положил его на парту.
– Руслан, не балуйся, убери, – ласково попросила красивая полнотелая географичка с бельмом на глазу.
Однажды кто-то из одноклассников дал Андрею затрещину. Тот в ответ только толкнул обидчика. Руслан зашипел на него:
– Сосед, ты чего меня позоришь?
– Отец велит думать о последствиях, – объяснил Андрей.
– Чему он тебя учит? – вскипел Руслан. – Все наоборот! Если начал думать о последствиях, тебе конец. Будешь жить, но уважать тебя никто не будет. И прежде всего ты сам.
Андрей доучился до десятого класса, но так и не понял, где дальше учиться, кем стать. А Руслан еще тогда, в восьмом классе, твердо знал, что пойдет на юридический и будет прокурором. Так решил старший брат.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке