На следующее утро младший консультант бодро вошел в офис, раздавая сотрудникам приветливые улыбки.
Шурочка устало, но с интересом взглянула на него, поправила прическу и сообщила:
– Шеф ждет.
Подозревая срочное и тоскливое задание, Сидоров несколько сник и, прикидывая, как отговориться, вошел в кабинет.
Обложенный кипами бумаг, Тимофей Ильич оторвался от чтения какого-то письма и, посмотрел на Сидорова затуманенным взглядом. Тот, на всякий случай, виновато улыбнулся.
Затем взгляд начальника постепенно прояснился, Тимофей Ильич что-то вспомнил и, протягивая бумагу, сказал:
– Начальство посылает тебя в командировку…
Сидоров уже приготовился возразить, что никак не могу – в связи с болезнью бабушки, но шеф саркастически улыбнулся и добавил: в Норвегию.
При слове Норвегия сопротивление младшего аналитика заметно ослабело, а на лице отразилось удивление и даже некоторая растерянность.
– Не знаю уж, как тебе удалось выбить командировку. Советую не лезть через мою голову – у нас своих проблем достаточно, а за тобой еще пара срочных бумаг.
– Я и не лез…
– Ладно, не до тебя… Там какой-то форум… Вот… Нечеткие системы и мягкие вычисления, – Тимофей Ильич насмешливо посмотрел, – впрочем, нечеткие системы – это явно про тебя…
Сидоров поддержал шутку подобострастным смешком. Тимофей Ильич уже читал какую-то другую бумагу, и, стараясь не шуметь, младший аналитик пошел из кабинета.
– Привези мне…это… как его… тролля, – донеслось вслед.
Едва Сидоров вышел из кабинета, как бухгалтер Маша с некоторым раздражением вручила ему новенький зарубежный паспорт и билет на завтрашний рейс до Осло.
Все еще находясь в трансе, он расписался за командировочные в евро и, раскрыв паспорт, рассмотрел там свою фотографию и норвежскую визу на неделю. Фото он видел впервые и мог поклясться, что костюм на снимке – явно чужой. Впрочем, костюмчик показался ему вполне приличным.
В приглашении организаторы любезно просили выступить с кратким (до 10 минут) научным сообщением о толерантности и интеллигентности в современном обществе… Встретят в аэропорту с табличкой TROLL… И вообще – они очень рады, наконец, с ним встретиться…
– С чего бы это?! – обеспокоено подумал младший аналитик и попытался найти хотя бы одну причину, по которой его персона могла бы заинтересовать норвежцев. Ни одна из версий так и не пришла ему в голову, кроме мелодии из «Пер Гюнта» Эдварда Грига. Напевая популярный марш Шествие гномов, он подумал:
– Толерантность и интеллигентность – это, конечно, обо мне, что бы там ни утверждали мои родственники и враги.
Мелким шрифтом Норвежские авиалинии предупреждали: на рейсах Петербург – Осло пассажиров не кормят.
Ничего себе, удивленно подумал Сидоров, еще никогда авиакомпании не лишали пассажиров хотя бы самого скромного завтрака.
Однако выбора не было, и его мысли унеслись к далеким, уже почти родным троллям.
В эту ночь Сидорову снилось, что он на сцене Мариинки исполняет главную партию Пер Гюнта в опере Эдварда Грига, но, вместо арии о Любви к Сольвейг, поет о недопустимости лишать пассажиров еды на борту лайнера Норвежских авиалиний.
Тимофей Ильич в образе Посланца Троллей снимает с него проклятие, наложенное Женщиной в зеленом, в которой Сидоров без труда узнает тещу.
Офис-менеджер Шурочка с табличкой в руках ТРОЛИ просит младшего аналитика кратко рассказать о толерантности и интеллигентности в современном обществе и загадочно улыбается.
– К чему бы это?! – обеспокоено подумал Сидоров и проснулся.
Перед отлетом Ольга, не жалея сил, поработала и вручила Сидорову длинный список вещей, которые следовало приобрести. Тут же была приложена реклама уже знакомых босоножек с золотой каймой, сравнительная таблица размеров одежды и обуви по всем странам и континентам, а также нарисованы модели – их Ольга скопировала из модного журнала «GLAMUR».
Бэбик, несмотря на всю занятость, нашел время и передал вырезку с изображением новейшего коммуникатора. В приложенной записке приводились сравнительные характеристики всех известных смартфонов, их стоимость, возможные приложения – рядом стояло подчеркнутое несколько раз КРУТО!!!
Сидоров благодушно улыбался и клятвенно обещал уделить реализации плана все силы, однако, похоже, Ольга не очень в это верила.
Впрочем, мысленно младший аналитик уже был в Норвегии – среди близких ему троллей и, рассеяно поцеловав Ольгу, направился на посадку.
Едва взлетели, как к Сидорову подошел стюард и предложил меню, сообщив, что ленч оплачен, и он может заказать все, что угодно.
Соседи посмотрели на Сидорова с некоторой опаской, а Полная дама, явно недовольная отсутствием бесплатного питания, с откровенным недоброжелательством.
Что, впрочем, совершенно не повлияло на его аппетит.
Стараясь сдерживать распиравшую гордость, младший аналитик стал заказывать все, что должно было подчеркнуть его новый престижный статус.
Полная дама, сидевшая напротив, смотрела голодными глазами.
К концу рейса половина самолета откровенно ненавидела Сидорова.
В зале аэропорта к пограничникам змеилась огромная очередь для лиц, не входящих в зону Евросоюза. Вскоре на чистом русском языке раздался голос из динамика:
– Господин профессор Сидоров из России. Пройдите, пожалуйста, к пункту контроля номер 16. Большое спасибо.
Младший аналитик не помнил, чтобы кто-нибудь называл его профессором и решил, что речь идет о ком-то другом. Однако никто не отозвался на это предложение, а очередь, как по команде, повернулась к нему, и он, сопровождаемый осуждающими взглядами, нерешительно двинулся к пункту N 16.
В очереди раздался приглушенный нарастающий ропот, плач младенца и сдавленные рыдания Полной дамы.
Сидоров взял себя в руки и, стараясь приветливо улыбаться, подошел к будке пограничника. Там вообще никого не было, а шлагбаум, преграждавший путь, автоматически открылся, и Сидоров оказался в зале.
Багаж с рейса еще не поступил, однако его чемодан, единственный на вращающемся круге, плавно двигался навстречу.
Подхватив чемодан, Сидоров вдруг увидел на демонстрационном табло надпись на русском языке: Дорогой профессор Сидоров! Приветствуем Вас на земле предков!
Несколько ошарашенный таким сообщением, он автоматически шел к выходу, стараясь вспомнить, кто же из его предков мог засветиться на норвежской земле.
В зоне таможни тучный инспектор приветствовал Сидорова возгласом О-о-у-ааа! Тот сразу огорчился: так таможенники обычно выражают радость от встречи с валютчиками и контрабандистами.
Таможенник произнес:
– Хэлло, господин профессор Сидоров, мы вас давно ждали!
Это не понравилось ему еще больше: явно предстоял «большой шмон». Сидоров уже поднял руки, сдаваясь, но инспектор перехватил его правую ладонь, крепко пожал и выкрикнул Браво! Милости просим в Королевство Норвегия! И прочувствованно добавил: – Спасибо!.. Большое спасибо!
Все еще ожидая какую-то каверзу, младший аналитик нерешительно двинулся дальше, оказался в зале, поставил чемодан и огляделся.
К нему сразу же с криками Тролли! Тролли! бросились два мало симпатичных типа, подхватили под руки и поволокли к выходу.
Сидоров упирался, пытаясь вернуться и взять свой чемодан, однако, они, радостно смеясь, дотащили его до микроавтобуса, где чемодан уже стоял.
У автобуса очень хорошенькая девушка, с длинной белой косой, обняла Сидорова как родного, поцеловала в обе щеки и сказала, что все трудности позади, а впереди – прекрасное будущее.
Теперь Сидоров – не младший аналитик, а уважаемый профессор!
Оба тролля радостно закивали и, не дав опомниться, засунули его в автобус.
У всех, включая водителя, были голубые глаза.
Миновав городские кварталы, автобус устремился в горы, поросшие буйной растительностью. Серпантин пролегал между разбросанными на склонах типичными скандинавскими домиками с цветущими садами: очевидно, здесь живут вполне благополучные люди.
Мелькнул знаменитый трамплин, откуда прыгали все норвежцы, способные держаться на ногах, включая популярного короля Улафа V. Об этом свидетельствует памятник королю, изображенному, на всякий случай, вместе с лыжами. Рядом, у ног короля, скульптура любимой собаки Улафа.
Но без лыж.
Автобус лихо подкатил к какой-то эстакаде и, нырнув под нее, оказался перед стеной, поросшей плющом и неизвестными экзотическими цветами.
Неожиданно часть стены вместе с растительностью поползла в сторону, и дорога продолжилась в туннеле, мягко освещенном голубоватым светом.
Наконец, автобус остановился, дверь открылась, и Сидорова встретили двое респектабельно одетых мужчин, которые приветливо улыбались – нет сомнения, на их лицах сияла радость.
Выйдя первым из автобуса, Сидоров намеревался подать руку очаровательной блондинке, которая столь тепло и по-родственному встречала его в аэропорту (ее поцелуй все еще тревожил воображение младшего аналитика!). Однако в автобусе никого не было – девушка и оба тролля таинственно исчезли.
Растерянно оглянувшись, Сидоров шагнул навстречу двум джентльменам, они крепко пожали ему руку. Зазвучала музыка. Джентльмены стали по стойке смирно. Очевидно, это был какой-то гимн, впрочем, явно похожий на марш гномов.
Сидоров подтянулся и думал, было, напевать мелодию и приложить руку к груди – как это делают в аналогичном случае американцы, – но сами хозяева от этого воздержались, и он, издав невнятный сдавленный звук, неопределенно поводил рукой и сделал вид, что поправляет воротничок.
Гимн отзвучал, и все вздохнули с облегчением. В стене тоннеля открылись двери, Сидорова ввели в большой зал, оформленный, как бы сейчас сказали, в нордическом стиле.
Впрочем, разглядывать зал ему не дали, а подвели к массивному столу, за которым сидело несколько мужчин и голубоглазая девушка. Открыв рот, Сидоров остолбенело смотрел на нее, пытаясь понять, как она попала сюда из автобуса, но тут его взгляд остановился на картине за ее спиной – Сидоров немедленно узнал «Крик» Эдварда Мунка, и сразу вспомнил, что недавно весь культурный мир был потрясен сообщением о ее краже из музея Осло.
Мужчины молча и пристально смотрели на Сидорова. Казалось, им очень нужно было обнаружить что-то очень важное. Затем они переглянулись и предложили сесть в старинное кресло.
Сидоров удобно расположился, продолжая бессмысленно улыбаться, и стал думать, как бы побыстрее сообщить местной полиции, а заодно и международной общественности, что шедевр, наконец-то, найден. Затем он попытался вспомнить, сколько обещали за помощь в поиске… Миллион, по-моему, но чего миллион?!.. Хорошо бы – в евро…
Но тут его мысли прервал высокий худощавый мужчина, сидевший в центре. Он представился как Почетный Президент доктор Свенсон и назвал всех присутствующих, охарактеризовав их как членов Правления международной корпорации.
Голубоглазая оказалась пресс-секретарем с нордическим именем Vanja.
Пока Сидоров соображал, почему ее зовут русским мужским именем Ваня, Президент оглядел всех и, видимо, оставшись довольным, представил гостя, назвав глубокоуважаемым профессором и видным бизнес консультантом из Великой России.
Сидоров стал подозревать, что столь пышные эпитеты Президента должны отвлечь его от намерения рассказать все про Мунка. Но тот, как бы прочитав его мысли, снисходительно улыбнулся и сообщил, что Мунк, конечно, настоящий, но это, к сожалению, не «Крик».
Растерявшись и не зная, как на это реагировать, бывший младший аналитик, а теперь глубокоуважаемый профессор промычал что-то неопределенное и, поднявшись, в знак признательности поклонился. Ваня приветливо махнула ему рукой.
Лавры и премия за находку картины были явно упущены.
– Впрочем, «Крик» уже давно найден и радует посетителей музея, – почему-то с грустью сказал Президент, – а задачей нашей корпорации является противодействие всем противникам Нечетких систем и Мягких вычислений.
Не вполне понимая, что он имеет в виду, Сидоров, на всякий случай, энергично кивнул и твердо заявил, что всегда был за нечеткие системы и, особенно, за мягкие решения.
На лицах собравшихся отразилось чувство глубокого удовлетворения, и Сидоров понял, что не разочаровал их.
По крайней мере, пока.
На этом беседа завершилась, и гостя проводили в комнату, обставленную опять же в нордическом стиле.
Сидоров принял душ, надел новую рубашку и в ожидании следующего шага корпорации полистал Евангелие на норвежском языке.
Он стал размышлять, случайно или нет, положили книгу об ангелах, но в это время в дверь постучали, и на пороге оказалась голубоглазая Ваня. Мило улыбнувшись, она пригласила на обед, который давала в честь Сидорова корпорация.
Все это начинало пугать – Сидоров не привык к такому вниманию и, фальшиво рассмеявшись, сказал:
– Совсем не голоден, спасибо корпорации – отлично накормили в самолете, и вообще… охотно бы погулял по здешним лесам и полям.
Ваня улыбнулась еще очаровательнее, мягко взяла Сидорова под руку:
– Полей здесь нет, а леса никуда не денутся, – и повела за собой.
Небольшой зал, оформленный, как и ожидалось, в нордическом стиле, был меблирован по рекомендации самого короля Улафа V. За богато сервированным столом сидели уже знакомые члены Президиума корпорации. Они приветливо встретили появление гостя, а Ваня усадила его рядом с собой, напротив Почетного Президента.
Тот торжественно провозгласил тост за всех, кто борется за НЕЧЕТКИЕ СИСТЕМЫ и МЯГКИЕ ТЕХНОЛОГИИ.
Все дружно подняли бокалы с красным вином и, обменявшись взглядами, выпили.
Сидоров ничего не имел против расцвета корпорации и, чокнувшись с Ваней, произнес Ура! Ваня рассмеялась, а уважаемые члены Президиума были несколько удивлены. Сидоров отнес это за счет непонимания чисто русского возгласа Ура.
Из меню ему особенно понравился салат Веселый викинг.
Ваня рассказала, как его делать. Берется красная рыба, лучше только что выловленная семга, добавляется китайский салат, сыр, помидоры… Все режется кубиками и перемешивается с майонезом. Сидоров заявил, что отныне буду питаться только Веселым викингом.
После второго тоста за нашего дорогого гостя профессора Сидорова Почетный Президент перешел на более интимный тон и выразил уверенность, что дорогой профессор, конечно, представляет, сколь нелегкая борьба ведется во всем мире между противниками и сторонниками НЕЧЕТКИХ СИСТЕМ и МЯГКИХ ТЕХНОЛОГИЙ. И сегодня надо определиться, с кем вы, уважаемый профессор?!
Корпорация хорошо осведомлена о его заслугах в этой изматывающей борьбе и высоко ценит личное мужество, проявленное в тяжелых условиях.
Пытаясь вспомнить этапы своей изнуряющей борьбы и не обнаружив ничего заслуживающего внимания, профессор сказал, что, прежде всего, он со всем прогрессивным человечеством… Что было, поверьте, чистой правдой. Кто из нас сознается, что он на задворках цивилизации?!
Ваня одобрительно смотрела на гостя, а все замерли в ожидании продолжения. Сидорова несколько удивило, что ответ на этот вопрос они уже получили раньше, но почему-то вновь спрашивают. Скорей всего, пытаются сбить с толку.
– Я высоко ценю доверие столь уважаемой корпорации и, уверен, не огорчу уважаемых членов Президиума.
Все помолчали, пытаясь понять, за он или против. Поскольку Сидоров сам этого не знал, шансов у них просто не было.
Президент снова поднял бокал и предложил выпить за господина Паала Нильсена, которому все мы обязаны удовольствием видеть дорогого профессора Павла Сидорова.
Сидоров немедленно вспомнил, что Паал Нильсен-лав – любимый блюзовый барабанщик, и стал подробно объяснять, в чем его превосходство над Элвином Джонсом:
– Это стандарты, заданные в конце шестидесятых людьми вроде Питера Брётцманна и Александра фон Шлиппенбаха, только пропущенные через призму гаражного рока. Правда, в полной мере оценить эти деконструкции концентрированной молодецкой удали может, наверное, только тот, кто слышал оригиналы…
О проекте
О подписке