Цитаты из книги «Своя комната»

Нам ни к чему быть кем-то еще, кроме самих себя. Нас всех ждет рай в сопровождении Ван Дейка.

Тут-то я и обнаружила, что стремительно шагаю по газону. Внезапно меня попытался остановить какой-то мужчина. Я не сразу поняла, что жестикуляция этого странного персонажа, одетого в дневной сюртук и вечернюю рубашку, обращены ко мне. На лице его были написаны ужас и возмущение. Меня спас скорее инстинкт, чем здравый смысл: передо мной — университетский смотритель, а я — женщина; я иду по траве, а дорожка — там. Сюда пускали только Господ Ученых, мне же полагалось ходить по гравию.

Одна такая мысль — дадим ей это незаслуженно гордое имя — уже соскользнула в воду и стала покачиваться там среди водорослей и отражений, то всплывая, то снова исчезая, как вдруг… представьте, что мысль внезапно сгустилась и потяжелела, и вы ощутили, что у вас клюет, и осторожно вытянули леску, и теперь изучаете добычу. Но, оказавшись на берегу, мысль вдруг кажется маленькой и жалкой; хороший рыбак бросит такую рыбку обратно в воду: пусть нагуляет жирок, и тогда ее можно будет изжарить и съесть.

они страдают от ограничений и бездействия, как страдали бы мужчины; и лишь самые ограниченные из более привилегированных обрекают их готовить пудинги, вязать чулки, играть на пианино и вышивать сумочки. Как глупо запирать или высмеивать тех, кто стремится к большему, чем уготовил обычай их полу.

я не нахожу в себе никаких благородных чувств и не собираюсь призывать вас становиться равными товарищами и влиять на весь мир. Я лишь коротко и прозаично замечу, что куда важнее быть собой, чем кем-то еще. Даже и не думайте влиять на других, сказала бы я, если бы умела говорить красиво. Сосредоточьтесь на том, что делаете.

Доказательство тому — «Гордость и предубеждение», «Миддлмарч», «Городок» и «Грозовой перевал», ведь не будь этих предшественниц, Джейн Остин, сестры Бронте и Джордж Элиот не написали бы ни слова, так же как Шекспир ничего не создал бы без Марлоу, а Марлоу — без Чосера, а Чосер — без всех тех забытых поэтов, что вымостили ему путь и укротили необузданный английский язык. Шедевры не появляются на свет случайно и обособленно, за ними кроются годы объединенных усилий и общих размышлений, так что опыт целого народа оказывается выражен одним голосом.

При мысли о Маргарет Кавендиш воображаешь жуткое одиночество и внутреннюю смуту. Словно гигантский огурец заплел и удушил своими побегами все розы и гвоздики в саду. Какая печаль: женщина, которая написала, что «лучшее женское воспитание — это просвещенный ум», убивала время за бессмысленными каракулями и все глубже погружалась во мрак безумия.

К сожалению, именно талантливые люди больше всего считаются с чужим мнением.

Но как же тяжело было не прогнуться. Какой талант, какая цельность требовались, чтобы устоять под налетом критики посреди глубоко патриархального общества. Такое удавалось только Джейн Остин и Эмили Бронте, и это еще одно их достижение, возможно, главное. Они писали как женщины, а не как мужчины. Из тысячи писательниц только им удавалось игнорировать бесконечные наставления со стороны — пиши так, думай эдак.

Тщеславием было бы утверждать, что человеку должно быть довольно покоя; люди стремятся к действию, и если не находят, то сами становятся движителями.