Я укрыл её одеялом с дружелюбными динозаврами и положил рядом плюшевого трицератопса. Этого игрушечного доисторического зверька я выиграл на ярмарке в Старом городе у стенда на меткость. Тогда мне достался детский пластмассовый пистолет – развесёлый владелец лавочки мог бы вообще выдать мне мыльные пузыри, но правила игры писал он. Я попал в каждого из пяти выпрыгивающих жестяных сурикатов, но не выбил ни единого. Чёртов мошенник скорчил гримасу недоумения и продолжал улыбаться себе в усы. Хотя лицо моё не выдало ни единой эмоции, внутри меня всё закипело. Я достал БАГ, модифицированный лично мной, и разрядил в игрушечный аттракцион полмагазина. Никаких детских пулек: против мошенника, ухмыляющегося досаде ребёнка, – только травмат. Он попытался со мной спорить, но я пообещал засадить пять оставшихся патронов в его жирный зад, если он не прекратит свой балаган.

Безусловно, стрелковое оружие было под запретом, если это не модель для самообороны, разрешённая на окраинах Старого города, как у меня. Для очень яростной и зубастой самообороны.

Убедившись, что пульс моей подопечной замедлился и она уснула, я покинул крошечную квартиру с каменно-серыми стенами, скудно обставленную самой необходимой мебелью. Моделировать вещи при помощи ИИ практически невозможно, если у тебя нет лицензированный инструкции по сборке, облегчающей жизнь в разы.

Прежде чем пустить меня в собственные апартаменты, ИИ просканировал мои данные. Уже внутри, не тревожа флюрами темноту, я подошёл к панорамному окну во всю стену, перешагнув через притаившуюся кучу мусора. В глянцевом отражении графена на меня смотрел бледный молодой человек с угловатыми чертами, отчего лицо казалось скупым на красоту, но не лишённым индивидуального обаяния. А вот светлые волосы и ореховый цвет глаз было куда труднее разглядеть в парящем по ту сторону призраке.

«Где моя нормальная жизнь?» – пронеслось в голове.

Далеко внизу под гигалитом раскинулся флуоресцентный океанский порт – целый макроорганизм, заполнивший собой всю прибрежную полосу, за которой простиралась беспросветная чернота водной глади. Люди не успели застроить её бездушными псевдометаллическими сотами, вздымающимися на километровую высоту.

Два столь разных мира пролегали где-то далеко подо мной и даже спустя прожитые годы всё ещё казались чуждыми. Я родился в этом городе, но ощущал себя подкидышем из другого мира. Мира, который никогда не существовал.

Мне стало чуть легче от вида неспящего города. И тут же передёрнуло от мысли, что сейчас я мог бы пялиться в галостену с до жути реалистичными, но всё же искусственными пейзажами, как это делали жильцы из подводной и внутренней секций. Это только в интегрированной брошюре вид из окна открывался на дно с тысячами причудливых форм жизни, от которых невозможно оторвать взгляд. Курсирующие косяки переливающихся огненной и серебристой чешуёй рыб и прочей живности должны были составить жителям компанию на океанском дне. На самом деле ничего, кроме тьмы, за графеном на подводных этажах не видно – никто не стал растрачивать деньги на подсветку скупой органики вблизи побережья. Не знаю, что хуже: иллюзия живого и красочного мира или подводное царство в первозданном виде – бесконечно мрачное и холодное.

Но так было на момент строительства Исаи, а сейчас дальше по побережью уже возводили Атлантиду – самый дорогой проект города, обещающий поселить своих постояльцев среди пестрящей разнообразием воссозданной флоры и фауны. Застройщики Атлантиды верили, что немного помощи от генной инженерии никогда не помешает.

Население Нового города проживало так высоко и в то же время столь глубоко, оставаясь при этом замурованным в тесные коробки. Но такова плата за неминуемый прогресс. Можно уйти в Старый город и жить среди бестолковых напоминаний об ушедшей эпохе на обширных квадратных метрах, но всё придётся делать самому – особенно бороться с капризной канализацией.

Пока я размышлял о тысяче бессмысленностей, окружающих меня, становилось легче. К сожалению, разум – сложная штука. В памяти всплыл труп той молодой девушки. Я машинально зажмурил глаза, но картинка от этого стала только чётче. Как она взлетела? Ответ на этот вопрос я почти знал. И почему она упала – тоже.

Вид из окна больше не успокаивал нервы. Комната была пуста, и я решил наконец её изменить. Достаточно старая разработка, просочившаяся в повседневную жизнь после войны, позволяла с помощью ИИ собирать и конструировать практически любое изобретение, представленное на рынке ИИ-конструкторами. Не нужно заключать контракт с Проклятым, чтобы купить кровать своей мечты. Стоит лишь зайти в мир ИИ, найти продавца-конструктора и выбрать из его каталога необходимую вещь, а затем оплатить её счётом со своего ID. И вот! У тебя есть лицензия и схема сбора из интегрированных нейрочастиц, загруженная прямо в сознание. Ни схем, ни инструментов. Проще не бывает.

У меня был куплен полный набор мебели и техники, и я не поскупился на резной дубовый паркет вместо бесцветного, чуть шероховатого покрытия.

Я сосредоточился, и комната начала преображаться, собираясь почти из воздуха: мебель постепенно вырастала из пола, стен и потолка, принимая сначала очертания и структуру будущего предмета, а затем обретая его фактуру. Минута – и всё готово. Я остался наблюдать у панорамного окна за огнями Старого города дальше по побережью, пока бесцветная комната перестраивалась, превращаясь в уютную кухню-гостиную со спальным диваном прямо позади меня.

– Новая книга?

Я не заметил присутствия Мойры. Она двигалась словно пантера: столь же тихо и грациозно, переступая через разбросанные по полу запчасти от конфискованного оружия контрабандистов из Старого города.

– Да.

– Что-то ты немногословен. Обычно тебя не удержать, когда речь заходит о забытой литературе. – Книга бесшумно вернулась на столешницу. – Так что случилось?

Я отвернулся обратно к окну.

– Ничего, просто устал. Полдня потратил на доставку мелкого мафиози к Арате в обход Стражи. А за второй заказ не взял денег. Впрочем, я его и не согласовывал с Рэком, вот Элиен и бесится, – я практически соврал, не назвав истинную причину своих беспокойств. – Засранец лезет в голову без спроса с доставучими нравоучениями.

– Милый, когда будешь готов поделиться, я тебя с удовольствием выслушаю, – мягко, но с напором прошептала Мойра над самым ухом, а затем обняла меня. Крепко, будто боялась, что графеновое окно перед нами растает и я полечу в пропасть… как та девушка. – Может, тебя лучше отвлечёт разговор с другом?

Сладкий цитрусовый аромат окружил меня вместе с её объятиями. Он унёс мысли далеко от проблем настоящего в неосознанное благополучие прошлого.

– Может.

Я кривил душой, но по-другому просто не мог.

До её слов у меня и в мыслях не было связываться с Акки: во-первых, я точно знал, что он сделает это сам, а во-вторых, мне хотелось забыть этот день и никогда больше не возвращаться к нему. Ни к чему возвращаться к старым неприятностям.

Несмотря на всё дерьмо, случившееся со мной за последние годы, я оставался дьявольски везучим человеком – я невероятно удачлив, но вот всем остальным не очень-то везёт рядом со мной. Одна сумасшедшая в чахлом райончике Старого города, населённом одними чудаками, предсказала, что «я расплачиваюсь за ошибки давно минувших дней, и, пока долг не будет выплачен, плата продолжит расти». За такое паршивое предсказание я отсыпал ей горсть запрещённых нейролептиков, но главная причина, по которой я вообще заплатил ей, – она была честна и не старалась набить себе цену сладкой ложью. Конкретно в этом пророчестве не было никакого смысла, но всё сказанное ею до того оказалось чистой правдой.

Теперь же, вспомнив её морщинистое, не к месту украшенное кристаллическими микродермалами лицо и тусклые лиловые волосы, я напомнил себе в очередной раз, что не стоит испытывать судьбу.

– Знаешь, сегодня одна принцесса отказалась слушать мои сказки. – Смена темы не всегда верное решение, но не сегодня. – Может, другая принцесса соизволит их послушать?

Мойра приглушённо рассмеялась, но потом осеклась и ответила уже совершенно ровным голосом, без единой смешинки:

– Если принц пообещает не будить принцессу, когда она уснёт. А если честно, я бы хотела, чтобы ты читал до самого утра.

Она крепче прижалась ко мне и уткнулась лицом в голую шею. Её тёплое дыхание приятно щекотало кожу. Мы долго стояли, едва ли не неподвижно наблюдая за огнями двух городов. Я развернулся и попытался разглядеть во мраке черты лица любимой: её чёрная, точно смоль, кожа почти сливалась с темнотой. Она слегка склонила голову набок, и огни за окном отразились в драгоценных глазах двумя призрачными светлячками.

– Ты так и продолжишь глазеть на меня, словно мы на первом свидании? – Её игривая улыбка обнажила ряд белоснежных зубов.

Девушка моей мечты потянула меня за собой, и мы оба упали на диван.

Сирены

Прошло четыре года с нашей первой встречи – странной и неопределённой, после которой мы уже никогда не расставались. В нас обоих недоставало чего-то важного, будто мы родились без ключевых деталей или потеряли их по пути ко взрослой жизни. Но эти жизненно необходимые детали мы нашли друг в друге. Связь, установившаяся между нами, была неизбежна, и если мне она принесла облегчение, то для Мойры всё сложилось иначе. Едва её семья прознала обо мне, то не задумываясь поставила ультиматум: либо они, либо какой-то уличный наёмник. Мойра выбрала меня и порвала все связи с близкими, не успев нас познакомить. Я сильно переживал за неё. Мне прекрасно известно, каково это – лишиться дорогих сердцу людей. Но Мойра никогда не говорила о своём поступке как о жертве. Она лишь раз заявила о своём решении и велела никогда не ставить её выбор под сомнение. И теперь, как бы ни тяготили меня призраки прошлого, я был обязан держаться от этой истории подальше, пусть и стиснув зубы до хруста.

Наутро мы проснулись плотно прижавшись друг к другу, словно два потерявшихся во Вселенной создания. Её мерное дыхание гипнотизировало и почти заставило вновь вернуться в объятия Морфея, но я сдержался. Графен гасил яростные лучи солнца по ту сторону, оставив нас нежиться во мраке скоротечно прошедшей ночи. Снимать затемнение с окон я не осмеливался.

На стеклянном столике перед диваном светились нейросенситивные часы, состоящие из того же материала, что и вся комната. Они бесшумно парили над поверхностью, строго отсчитывая время. Песчинка за песчинкой они рассы́пались и собрались в маленький фрегат, плывущий над стеклянной гладью. Я снова уснул, сам того не заметив, покачиваясь на полупрозрачных волнах.

Спокойствие, ни с чем не сравнимое ощущение полного умиротворения, окружило меня. Единственным звуком был серебристый шелест плакучей ивы, а единственным ароматом – запах распустившихся гиацинтов. Я видел этот сон и прежде, много раз, но никогда не мог разобрать слов человека, стоящего прямо передо мной в густой тени дерева. Лицо его сокрыто в тумане воспоминаний, а очертания фигуры спрятаны под просторной бесцветной туникой. Он что-то говорит: его губы шевелятся, но не издают ни звука. Вроде и я ему отвечаю, но, опять-таки, ничего, кроме голоса ветра, играющего с листвой, не слышно. А затем лёгкое прикосновение холодных пальцев ко лбу и больше ничего.

Но сон не закончился. Меня подхватило ледяное течение моря и принялось уносить всё глубже и глубже – запястья оказались в тисках холодных и цепких пальцев прекрасных сирен: они тянули меня вниз за собой, в тёмную и бездонную пучину, к неведомому существу. Лёгкие горели; я тонул. Необходимо было срочно проснуться. Я попытался вырваться из объятий чудовищ, притворяющихся наполовину людьми, в то время как и четверти человеческого в них не было. Злобные гримасы исказили их лица, поначалу казавшиеся милыми; они оскалили акульи зубы и с ещё большим упорством потянули меня на дно, зло насмехаясь над моей беспомощностью. Немой ужас стиснул грудь.

– Нет!

Я, видимо, кричал во сне, потому что продолжал отбиваться от призрачных рук наяву. Мойра пыталась меня успокоить.

В груди щемило, и потребовалось немало времени, чтобы успокоиться. Кораблик на кофейном столике рядом с раскрытой книгой давно принял форму электронного циферблата и показывал восемь утра. За окном уже рассвело, но из-за непроницаемого графена в комнате до сих пор царствовала ночь. Сердце постепенно меняло ритм с галопа на равномерное биение метронома. Мойра приказала через ИИ снять с окна затемнение на треть.

– Что это было? – встревоженно спросила она и убрала со лба шёлковые чёрные пряди. Столь женственный и непринуждённый жест вкупе с широко раскрытыми дымчато-сапфировыми глазами заставил позабыть бóльшую часть кошмара. – Тебе вновь снилась она? – чуть ли не шёпотом спросила Мойра.

– Нет. Мне снились сирены.

Она непонимающе сдвинула идеально ровные брови, и мне пришлось объяснить:

– Сирены, мифические существа из средиземноморских сказок. Прекрасные создания, заманивающие мореплавателей в непроходимые бухты или заставляющие их нестись прямо на скалы, очаровывая своим пением.

– Ты мне о них ещё не читал.

– Не успел, но они есть в этой книге.

Она посмотрела на сборник мифов, покоящийся на низком столике, который я не заметил, как создал, не помнил я, и каким образом уснул.

Горячий кофе успел остыть в стенном отсеке, когда я вышел из душа, задержавшись дольше обычного в попытках смыть с себя остатки ночного кошмара. Мойра отдала приказ через ИИ, и графен стал полностью прозрачным. Утреннее солнце безжалостно осветило апартаменты, смятую постель и неубранный мусор на полу.

– Сегодня вечером устроим ужин для нас двоих, – неожиданно произнесла Мойра, стоя допивая кофе за кухонной стойкой, – так что не задерживайся на работе. – Она запнулась и оглядела комнату с показным недовольством. – И ещё, прибери свой хлам, я чуть ноги не сломала, пытаясь обойти этот смертоносный конструктор.

Она нисколько не злилась: в глазах, точно два серых звёздчатых сапфира, плясали лукавые искорки, а уголки губ слегка подрагивали, сдерживая улыбку.

– Будет сделано, моя леди, – подыграл я, почтительно отвесив поклон.

Моя выходка её окончательно рассмешила – она отставила чашку и попросила поцеловать себя перед уходом. Простой, но обязательный ритуал перед прощанием. Я подошёл к самой великолепной девушке в мире с другой стороны стойки, перегнулся через неё, ожидая от Мойры того же, но вместо поцелуя получил струйкой воды в лицо. Шутница держала гибкий излив в одной руке, а другой прикрывала открытый в изумлении рот.

– Как так вышло?! – почти взаправду удивилась она.

Мне тоже было интересно, потому что я не заметил, когда это Мойра успела потянуться за краном и удлинить его.

– Видимо, судьба против.

– Не говори так, – уже вполне серьёзно попросила она и одним стремительно быстрым движением впилась своими губами в мои. – Никогда, – властно прошептал на ухо бархатистый голос.

Обещание

Я вышел в прохладное утро, выбрав маршрут, пролегающий через открытые переходы и тоннели.

Знание карты гигаполиса записывалось в память с детства посредством обычного визуального восприятия, но город неустанно продолжал разрастаться и модифицироваться, из-за чего порой приходилось пользоваться знаниями ИИ – в данном случае чужими воспоминаниями.

В моём сознании отпечатался маршрут, которым я никогда не ходил, но теперь знал не хуже пути от дивана до ванной. Едва интуитивная карта выстроилась, я ко всему прочему вызвал видимую только моему глазу нить, что поведёт меня через лабиринты глянцевых гигантов. Мне было интересно узнать, отличается ли маршрут образа Ариадна от воспоминаний других «первопроходцев».

Надо мной простиралось чистое голубое небо, сливающееся с несколькими уровнями переходов, тем самым создавая лёгкое искажение, напоминающее марево над скоростной трассой в жаркий летний день.

В таком мире технологий определённо были как плюсы – в виде исключительного совершенства проектирования переходов, зданий, автомагистралей и воздушных путей сообщения, так и минусы. Например, ИИ-девушки, раздающие листовки, которые невозможно взять в руки, но едва они тебя коснутся, информация моментально просочится в сознание и, будто заевшая пластинка, будет крутиться, пока ты не усвоишь её, а рекламный слоган не станет твоей новой молитвой на ночь. Эти кукольные модели не более чем иллюзия, состоящая из чистой информации, которую ИИ проецирует напрямую в сознание. Потому ИИ-маркетологов мало кто любит, несмотря на дань уважения их неуёмной фантазии. Если бы они не занимались откровенно навязчивой рекламой, то стояли бы в одном ряду с ИИ-иллюстраторами и архитекторами города.

Новый город был слеплен из того же информационного теста, что и неосязаемые промоутеры: каждая вывеска над заведением, каждое табло, даже украшения на универсализированные праздники. Но и от назойливой рекламы, порой летящей прямо на тебя в виде анимированной зверушки, можно спрятаться, если приобретёшь временную блокировку по сумасшедшей цене. К счастью, у меня водились деньги, но прощаться со всем этим «безумным чаепитием» мне не хотелось, и я шагал дальше, вежливо улыбаясь ИИ-моделям и иногда раздавая им неосязаемые «пять».

Как-то я пытался вообразить Новый город без ИИ, и он предстал передо мной ахроматическим, лишённым любого цвета, кроме чёрного. Без светящихся информационных, но не особо информативных вывесок, без персонажей, сотканных ИИ-маркетологами для развлечения публики и привлечения её в различные места Нового города. Здесь и праздничные украшения никогда не были материальны. Единственное, что можно было по-настоящему ощутить и к чему прикоснуться, – это висячие сады, способные посоревноваться своей пышностью и разнообразием с древним и величественным чудом света, картинки которого нам с братом в детстве показывал отец в бумажной книге.

Кто-то сказал, что мы построили новый Измалиир, и, может, в этом была доля правды. Здесь были собраны все виды рас и национальностей, сохранившихся после Последней войны. Оставшиеся в живых создали величественный город, который отражал собой само будущее. И в прошедшие десятилетия город продолжал расти, уничтожая при этом всё архаичное и строя на его месте нечто новое и грандиозное.

Я следовал за нитью Ариадны. Путь пролегал сквозь сады, накрытые кинетическим куполом, где регулировались самые важные показатели для роста и процветания флоры. Круглый по своей форме подвесной сад протягивал зелёные рукава сразу по шести туннелям, расходящимся от него. Один из таких рукавов напоминал тропические джунгли с нависающими над головой лианами. Стянутые в изумрудные жгуты лозы искрились влагой. Правда, крики животных – и сами они – были лишь плодом воображения чужого ИИ: распускать экосистему дальше купола было попросту неразумно.

Я спускался всё ниже к побережью, где причудливо переплетались два столь разных мира и располагалось заведение, в котором работала Мойра.