Глава 9

Нина прошла по тротуару вдоль улицы, миновала переход, ей навстречу спешил Звягин.

– Расскажу, роль шпионки мне даже нравится! Нам надо найти Мехколонну номер восемь. Да, сейчас, пока я расфуфырена. Там работает водитель, который возил им кожи из Польши.

Они сменили трамваи, и оказались перед металлической аркой с витой надписью поверху: «Мехколонна № 8»

В глубине обширного двора – одноэтажное здание с длинным застекленным коридором. Нина постучала в дверь с табличкой – «Начальник». За столом в небольшой комнате сидел тучный небритый человек, ответил на приветствие и уставился на вошедших.

– Я бы хотела узнать, – сказала Нина, – можно ли у вас заказать машину в Польшу?

– Какую вы хотите машину?

– Грузовую, для перевозки спортинвентаря.

– Можно. Доллары!

– Скажите, – продолжил Звягин, – а напрокат заказать машину?

– Присаживайтесь! Можно! Доллары!

– Даже, если человек иногородний?

– Доллары!

– Еще один нескромный вопрос, я бы не решался спросить. Но спрошу. Если проблемы с паспортом?

– Я понял, доллары – любой паспорт. Теперь все можно!

– Нам нужен водитель, – сказала Нина, – который хорошо знает Польшу. Особенно город Лодзь.

– Есть такой водитель!

– Нам бы хотелось с ним встретиться.

– Можно сейчас. Если договоритесь с ним, потом со мной. Выход налево, боксы. Шестой – его, найдёте. Георгий, а лучше Жора! Скажите от Кузьмича.

Они прошли вдоль боксов. Из шестого выглядывала кабина «Газона». Капот был открыт, в моторе возился человек, он поднял голову, рыжие волосы выбивались из-под синего берета.

– Вы ко мне? – и он легко спрыгнул на землю.

– Кузьмич нас послал, – сказала Нина.

– Тогда прошу в мой кабинет! Все секреты на замке!

Он пошел по узкому проходу бокса, Нина и Звягин за ним. Включил свет, и настолько ослепительно яркий, что пришлось зажмуриться.

Звягин обратил внимание, на стене висел обрез двуствольного охотничьего ружья.

– Меня зовут Георгий, можно Жора, а еще Жека, и только на «ты». Значит, собрались куда-то ехать?

– Да, в Польшу.

– Присаживайтесь, вот столик, стулья. Могу угостить, кофе, чай. – Он мыл руки под краном, потом снял свой берет, рыжие волосы так и закудрявились.

– Нам посоветовали к тебе обратиться в магазине кожгалантереи, – сказала Нина.

Жора приостановил свои быстрые движения.

– Неужели чудак на букву М?

– Я не знаю, кого ты имеешь в виду. Посоветовал закройщик.

– Я имею в виду их, так называемого босса. Все они там перед ним стелятся ниже подметок. Он косит под пахана – Дерьмо! Наглый – без предела! Сволочь!

– Чем же он тебе так насолил? – настороженно спросил Звягин.

– Долго рассказывать, и меня наколол, и Кузьмича кинул. Так какая машина вас интересует?

– Погоди, Георгий, ты так нарисовал этого шефа, что может показаться предвзятость какая-то! Коротко, почему?

– Он не отдал положенные мне деньги. Но не в деньгах дело, он прилюдно позорил меня и назвал вором, а сам эти деньги присвоил!

– Ты пытался с ним разобраться?

– Куда там! Сдам! Всего лишишься!

– Скажи, если бы нашелся человек, решивший этого босса кинуть, ты бы помог?

– Да я бы первым бросился!

– То, что ты о нем говоришь, – подумав, произнес Звягин, – очень мягко сказано. Этот чудак на букву М, как ты выразился, по жизни так идёт, что убьет человека, если его чуть зацепят. Меня, например, убить решил. Для убедительности могу тебе показать. Нина, не дала загнуться!

– Мокруха!? – с некоторым удивлением сказал Жора.

– Я этого гада наказать должен, – сказал Звягин, – ты первый для меня человек, который понял, с кем имел дело. Рискну тебе довериться. В Киеве я больше никого не знаю.

– Против этого поддонка я с вами! Верьте!

– Мне, чтобы расколоть его, надо знать подноготную, за что-то зацепиться! Тебе для кругозора: настоящая его фамилия Кравчук, а живет под новой – Тиунов.

– Что знаю, выложу, и с радостью! Вы, все-таки, попробуйте мой кофе – турецкий, такого нигде нет! Послушайте!

– Выпьем, – сказала Нина, – может помочь приготовить?

– Нет! Это я сам!

Он легко двигался в тесном пространстве гаража. – Гад! Купил у хозяина нашей автобазы рефрижератор, тот на котором я возил мокрые шкуры в Лодзь, а Кузьмича подговорил содействовать снижению цены. Кузьмич старался, а получил болт с левой резьбой! Он с обидой, а ему – не рыпайся, хозяин узнает, что ты его подставлял, выгонит.

– Откуда мокрые шкуры?

– Не знаю, шесть раз возил. Брали с фур, идущих заграницу. Без разбоя. Видать по договоренности. Я следовал за «Москвичом ИЖ», вели его два холуя босса. Один качок – Сильвестр, как бы Сталлоне, а второй – Малыш, маленький, круглый. Я еще тогда заметил. Охрану этот босс большую не держит, а почему? Дружбанам надо платить, а он жмот! Еще у него дача в Закорках, особняк под самый Днепр!

– И как с этими мокрыми шкурами? – уточнил Звягин.

– На объездной, Киевской, в одном месте эта фура останавливалась, я подъезжал. Мне перекидывали в рефрижератор десять, а то и пятнадцать этих шкур. Они тюками, каждый весом килограммов по сто. Сильвестр с ними толковал и разъезжались.

– А когда в Польшу?

– Это потом, набивался рефрижератор, я, снова-таки, в сопровождении «Москвича» с двумя этими придурками приезжали в город Лодзь. Почти у входа на фабрику разгружался, а эти два оставались ждать готовые кожи. Так вот! В обратку я отключал холодильник и брал на родину киевлян с товарами. Сумма получалась приличная. Мне бы, дураку, сразу взять половину после каждой поездки, как договорились. Так нет, он говорит, давай мне всё, у меня кризис, и я тебе сразу и зарплату и все, что набежит. Будет круглый куш. Я сдуру, поверил! Когда он рефрижератор купил, я к нему за расчетом. А он, мне, извините, при женщине, блядь, заявляет:

– Понимаете, объявляет при всех! Ты мне бабки не отдавал! То есть, я воровал, а он меня уличил! Я там, в драку, в крик, а меня эти его телохранители подхватили.

А он:

– Будешь выступать, посажу! Вот такая падла!

Нина, видно, сильно сдерживала его от прорывающегося мата. Весь взъерошенный, со сжатыми кулаками, он до крика повышал голос, призывая к сочувствию.

– Да, – сказал Звягин, – каким был, таким и остался!

– Обидел, сволочь! – подтвердил Жора.

– Я все понял, – сказал Звягин, – теперь, вижу, мы в спайке, как его наказать, будем вместе думать. Телефон у тебя есть? Держим связь!

Жора пожал руку Звягину.

– Не торопитесь, я вас на своей «Газели» отвезу.

В одном из свободных боксов стояла Жорина «Газель 98 года» с московскими фарами, почти новая, с брезентовым тентом, и оборудованная даже для перевозки пассажиров.

– Дама со мной, а вы, прошу, наверх!

У дома Нины остановились.

– Зайдите, Георгий, к нам, – предложила она, – посидите, отдохните.

– В другой раз, обязательно!

Действительно, через два дня, раздался телефонный звонок. Трубку взяла Нина. Звонил Жора:

– Я бы хотел встретиться. Можно сегодня вечером?

Он появился в назначенное время. Узнать нельзя.

Волосы аккуратно причесаны, синий пиджак. В одной руке цветы, в другой бутылка шампанского.

– Я все время думал, – сказал он Звягину, – решил, уверен, вы согласитесь!

Они сидели рядом, пока Нина готовила к столу, он спокойно говорил:

– «Москвич Иж», заполненный до отказа дорогими кожами без охраны едет по трассе ночью. Мы бросаем «Крокодил»! Машина стопорится, а вот как обезвредить двоих, единственная сложность, потом перегружаем кожи в мою «Газель» и тю-тю. Реализацию беру на себя!

Звягин задумался и долго молчал.

– Нам двоим, – сказал Жора, точно не справиться, хотя бы еще пару человек с опытом!

– Согласен, – наконец сказал Звягин, – задумка интересная! Ничего другого не вижу! Ты поищи подельников среди своих, я тоже буду стараться!

Повернулся к Нине:

– Ничего другого я сообразить не могу! Или прощать, или рисковать!

Уже с усмешкой добавил:

– Преступная группировка с целью грабежа. Статья 187, разбой!

Глава 10

– Нина, – делился Звягин, – я тебе рассказывал о сборище во дворе. Уверен, что там можно найти подходящих людей. Раньше я их колол, а теперь нужны целые. Налей флягу – пойду внедряться и вербовать боевой отряд.

– Не нравится мне эта затея, – сказала Нина, – может найти что-то без уголовщины?

– Значит – бежать без оглядки.

…Звягин пришел во двор в самую рань. За столом никого не было. Он уселся и стал ждать. Неожиданно с какой-то стороны приблизился бомж, узнать недолго: обросший волосами, в лохмотьях, ударил запах мочи и перепревшего пота.

– Ты чего тут сел? – уставился он на Звягина, ощерив рот с парой зубов.

Звягин усмехнулся:

– Где захотел, там сижу.

– А сидало ты принес, а коробы брал?

– Где брать? – приподнялся Звягин.

– Не скажу, шукай сам!

Звягин покачал головой, молча достал бутылку и поставил перед собой.

– Цэ шо?

– Самогон.

– Не треба ничего нести! Налый трошкы!

Откуда-то появилась баночка, и он протянул ее.

– Для знакомства! – сказал Звягин. – Молча достал флягу и положил перед собой.

– Золотый человик, спасы господы, налый шэ трошкы!

Звягин ещё подлил в баночку. Тот с маху выпил. Упал на колени.

– Ше трошкы!

– Тебя как зовут?

– Желвак назвали, хай як хотять!

– Давно бомжуешь?

– Давно, с Броварив я, хату забрав сельсовет.

– Где ночуешь?

– Э, не скажу! Забереш, не скажу!

– Ладно, – сказал Звягин, – давай еще плесну.

Со стороны магазина стали появляться люди. Подходили к столу, раскладывали что-то съестное, ставили бутылки, чаще вино «Биле мицне», именуемое – «Биомицин».

К Звягину подсел толстый, низкого роста человек, явно еврей. Будто они были давно знакомы, заговорил:

– Длинная очередь, чем дела хуже, тем очередь за вином длиннее. У вас что-то другое?

– Самогон, – сказал Звягин.

– Не будем спешить, подождем Хрома. Ему нравится выпить в компании. Вы, я вижу, тут недавно.

– Впервые.

– А я здесь ежедневно. Мои окна вон с того дома выходят сюда. У меня больная мама, и я должен за ней ухаживать. Меня зовут Ефим, но тут сразу приклеят кличку. Тут я – Финя. Как вас зовут?

– Эдуард.

– Эдик – хорошее имя, но Хром что-то вам придумает. Остряк!

– О, Игорь Николаевич, здравствуйте! – Ефим поднялся и протянул руку, подошедшему высокому худому изможденному человеку, его Звягин вспомнил: он держал тогда речи перед сидящими за столом.

– Как мама?

– Спасибо, Игорь Николаевич. Слава богу!

– Он единственный помнит, – сказал Ефим Звягину, – интеллигентнейший человек, профессор, преподавал в университете, если бы не алкоголизм! Видели руки? Анекдоты про него рассказывают. Принимал экзамены. Ему на стол графин с водкой, до конца экзамена он его осушит, но спуску никому не давал. А речи произносит – перлы! По любому вопросу. Радиоприемник у него – подарок! Все знает! Вообще – фантазер!

Компания заметно оживилась. Звягин увидел приближающегося человека, вернее двух: один тащил на себе другого.

– Кого-то Хром несет? – Сказал Ефим.

– Подставьте коробки! – скомандовал названный Хромом, осторожно укладывая свою ношу. – Подобрал в канаве за магазином. Полечим!

Только сейчас Звягин обратил внимание на небольшой рюкзак за спиной у этого Хрома. Он его снял, покопался и достал бутылочку.

– Нашатырь! Необходимая вещь. Налейте в кружку воды, и семь капель! Но сначала массаж!

Он с силой стал растирать уши бедняге, тот вначале не реагировал, а потом стал изворачиваться, кривиться, мычать, но, похоже, очнулся.

– Пусть полежит, съедет с орбиты! А мы выпьем!

– Хром, человек угощает самогоном, – сказал Ефим, – зовут Эдуард, стесняется. Игорь Николаевич, с его разрешения и вам налью!

– Всегда спасибо! – сказал Игорь Николаевич.

Хром посмотрел на Звягина.

– Ты, я вижу, перину давил, а чего к нам?

– У сестры пока живу, а готовится выгнать, – ответил Звягин.

– Пей из моей, я не брезгливый. – и Хром протянул свою кружку Звягину, – а впредь готовься. Первым делом найди кружку, как мою, из нержавейки, поменяй свои шкрабы на военные ботинки. Рюкзак приготовь, мыло не забудь, плёнку метров пять, деньги не проси, проси хлеб!

– Твои наставления бесполезны, – сказал Игорь Николаевич, – от твоих учеников на километр разит.

– Желвак, – крикнул Хром, – что мне из-за тебя репу морщить. Иди, облейся бензином, чтобы по-человечески пахнуть! А Игорю Николаевичу налейте по каемку, он еще не в кондиции!

Звягин слушал и наблюдал, Хром привлек его сразу больше других, заметно было, что он хоть и прихрамывает, но жилист и физически крепок. Кроме того, его повадки выдавали человека, побывавшего в тюрьме, и наколки на руке это подтверждали. Но, если вор, непонятно почему он здесь, малин, наверно, в Киеве предостаточно. Надо быть осторожным и себя не выдать.

– Самогон, уверен, горит! Уважил! – сказал Хром, – Загладим вином!

Пьяный, уложенный на коробках, поднял голову и сел.

– Тебя как звать? – спросил его Хром. – Иди к столу!

– Павел, Паша.

– Опохмелись Паша, где ночуешь?

– В мастерских, закрылись, я там работал, а сторож на ночь пускает. Меня знали. Там у меня над входом в один из корпусов мой лозунг висит:

 
Ваятелей ценят недаром,
Труд их как память времен.
Ранее были бронза и мрамор,
Нынче гипс и картон!
 

– Сам сочинил? – спросил Хром

– Я, меня там поэтом считали.

– Своей хаты нет?

– Была! – он оживился, видно было, что приходит в себя. – Мамину квартиру после ее смерти продал, жена – хочу жить только с мамой – с тещей, значит. Ну, выпивал! Скандалы, теща, думаете, про них зря анекдоты сочиняют!?

– И как до канавы дошел?

– Длинная история.

– Нам спешить некуда. Выпей.

Он приосанился, видно было, что это совсем еще молодой человек.

– А что. Расскажу, мне вот, на сердце тоска. У нас в мастерских долгое время работал настоящий скульптор – Семен Грачев, я что, ремесленное кончал, а он Строгановское училище. Его работы и в Париже, и в Москве. Хороший был человек. Ко мне обратился незадолго до смерти. Ты сможешь, напиши, как мой отец спасся. Я, когда без работы остался, решил, попробую, напишу! А история такая. Рядом Дарница, и мало кто знает, что когда немцы взяли Киев, тысячи военнопленных загнали за колючую проволоку в Дарницком лесу. Это вот, рядом, левый берег. Вышки, пулеметы. Малейшее неповиновение – расстрел.

Он говорил спокойно, неторопливо, без запинок.

– !Пять дней не давали ни воды, ни еды. Люди гибли, обглодали кору деревьев, съели траву. Сейчас там памятники стоят. Убили за все время не меньше шестисот тысяч человек. Так вот, в один день шестнадцать тысяч военнопленных ринулись на прорыв, снесли проволочные ограждения. Все это под пулеметным и автоматным огнем. Только четыре тысячи сумели уйти. Отец Грачева тоже. Он с группой добрался до наших, воевал, был ранен, прошел всю войну до конца. Я вроде очерка написал. Ездил на место лагеря, тексты на памятниках интересные, узнал еще киевлян, которые о лагере знали, о тех, кто остались живыми. Очень мне хотелось уважить посмертную просьбу Семена Грачева. И самое худшее: понес я этот очерк в центральную газету «Луч». В отделе писем сидит невзрачный человек, взял мою рукопись.

– Мы посмотрим!