На лавочке у подъезда сидели наркоманы и проститутки. Мимо них шла Мария Петровна из квартиры №53.
– Вы гляньте на нее, – ехидно протянул наркоман Павлик. – Вырядилась, думает, никто ничего не знает. Да весь двор знает, что у этой три дня назад внук родился. БАБУШКА!
Бабушка засеменила быстрее и скрылась в подъезде. Ей навстречу из подъезда вышла Елена Михайловна.
– Идет! – протянула проститутка Аннета. – Куда собралась в такое время, интересно, на часах почти семь утра! Сейчас через весь город поедет на рынок в час пик в автобусе толкаться. Как будто в другое время нельзя съездить. Получат пенсионные и катаются!
Елена Михайловна ничего не ответила, даже не поздоровалась. Минут через семь за ней проследовала Ирина Ивановна с тележкой на колесиках.
– О! Эта еще и с тележкой, – как будто бы даже радостно сказал наркоман Гена. – Точно десятку людей по ногам проедет!
– Да идите вы, – пробормотала Ирина Иванова. – Злобные завистники.
– Что??? – возмутились наркоманы и проститутки. – Дочери твоей всё расскажем. Она как раз у нас в школе географию преподает, вот завтра встретим ее и всё расскажем.
Ирина Ивановна задрала нос и, ничего не ответив, пошла дальше. Только тележка подпрыгивала на неровном асфальте.
– А вырядилась-то, – вздохнула проститутка Алина. – Всё платье в цветах, как по-бабски. Мы так никогда не одевались.
– Да-да, точно, мы такими не были, – хором загалдели все остальные.
Когда окончательно рассвело, наркоманы и проститутки засобирались спать. А у бабок впереди был целый день, чтобы спокойно ходить друг другу в гости, пить чай и веселиться.
Эпизод 1
Были у поэта Ковригина и ангел, и бес. Первый, как полагается, располагался на правом плече, а второй – на левом. Ангела Ковригин нежно звал Валентин. Беса он звал «Слышь, ты!», хотя сам себя бес предпочитал называть Людмила Алексеевна. Бывало, сидит Ковригин на кухне, сочиняет стихи. Например, так:
Мы все уедем, все уйдем,
Закончимся, как ясный день,
Все, даже мы с тобой вдвоем…
И задумается. День, тень, на плетень…
– Может, «Я уже вижу смерти тень?» – робко спрашивает поэта Валентин. Ковригин не спешит реагировать, пыхтит, думает.
– А вы, друзья, идите в пень! – радостно восклицает Людмила Алексеевна.
– Слышь, ты! Молчи-ка.
– Эх, лишь бы дали бюллетень! – Людмилу Алексеевну в такие моменты не остановить. – А ты, тюлень, езжай в Тюмень! И потеплей трусы надень!
Ковригин хихикает, но старается держать себя в руках. Надо чаю выпить. Как работать в такой обстановке? Ничего, он еще всем покажет. Вместе с Валентином и с этим… с этой. Бесячей.
– Покажем, еще покажем, – соглашается Валентина Алексеевна, почесывая хвост.
Эпизод 2
В начале октября поэт Ковригин готовился к юбилею. Но не к своему, а к юбилею другого поэта – Бабушкина. Анатолий Бабушкин был лыс, усат и довольно популярен, как мужчина и как поэт. И возраст, в который он вступал, был красивый – полвека, то есть пятьдесят лет. Полтос, в переводе с поэтического.
Поздравление Ковригин готовил, конечно, стихотворное. Начало было готово:
Толик.
Анатолий.
Бабушкин ты наш…
А дальше Ковригин пока придумать не мог.
– Толик, Анатолий, Бабушкин ты наш, – распевала Людмила Алексеевна. – С юбилеем, что ли, старый ты алкаш!
– Но так же нельзя, нельзя! – нервничал Валентин. – Надо красиво, с уважением! Вот, например. Толик, Анатолий, Бабушкин ты наш. Ты среди поэтов главный персонаж.
– … и главный экспона-а-ат, – затянула Людмила Алексеевна.
– И правда, похоже, – совсем загрустил Валентин. – Тогда вот еще. «Толик. Анатолий. Бабушкин ты наш. Знаю, ты все книги раз сто переиздашь. Будь здоров и весел, счастлив и любим. До пенсии и после ангелом храним».
Это Ковригину понравилось. Так и оставил. Надо только выучить наизусть и много не пить, а то Валентин плохо переносит алкоголь, сразу вырубается.
Эпизод 3
На юбилей Анатолия Бабушкина Ковригин пришел в костюме, трезвом уме и твердой памяти. В кармане лежал листок со стихотворным поздравлением, на правом лацкане пиджака болтались ноги бодрого Валентина, а на левом плече дремала Людмила Алексеевна.
Первым знакомым человеком, которого он встретил, была Белла (не подумайте хорошего). Белла была очень светская женщина, красавица, поэтесса и любительница шампанского. У нее на обоих плечах, наверно, сидели бесы, потому что ангелами там и не пахло.
– Рига, дорогой! – воскликнула Белла. – Как поживаешь? Давно не виделись, выпьешь?
Белла ловко подхватила бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта и вручила его Ковригину. Людмила Алексеевна приоткрыла левый глаз. Дремота медленно покидала ее.
– Беллочка, да ну разве что глоточек. – Ковригин серьезно не хотел напиваться. Но немножко шампанского же можно?
– И глоточек можно, и бокальчик, – пробормотала Людмила Алексеевна. – Что с него будет-то?
Через час Ковригин угощался коньяком из фляжки своего друга Музыкова (ударение на о), через два – подошла его очередь читать поздравление. Ковригин вышел перед гостями и достал из кармана бумажку, которую он до этого уже несколько раз доставал, теребил в руках и убирал обратно.
Перед ним были стихи Музыкова, которые тот до этого просил почитать и оценить. Кажется, он перепутал бумажки и его поздравление осталось где-то на одном из столов. И что же делать? Валентин отрубился еще полтора часа назад, Людмила Алексеевна настаивала на чтении по памяти. Ну, вроде он всё помнил, поэтому начал читать:
Толик.
Анатолий.
Бабушкин алкаш.
Знаю, ты все книги раз сто переиздашь.
Будь здоров и весел, счастлив и любим…
Почему они так смотрят? Разве что-то не так? Почему Людмила Алексеевна хихикает? И как там дальше? Что-то про ангелов и пенсию. Так, значит, будь здоров и весел, счастлив и любим… Ага, вот:
Ангел твой на пенсии, ну а мы – тусим!
Последние слова, кажется, произнесла Людмила Алексеевна. Голосом Ковригина, разумеется. Ковригин не знал, куда себя девать от стыда. Ему аплодировали, но он быстро-быстро смешался с толпой и взял еще шампанского.
К счастью, на следующий день поэт Ковригин ничего не помнил. Людмила Алексеевна, конечно, могла ему напомнить, что произошло, но, пожалуй, сделает это когда-нибудь потом. В самый неподходящий для этого момент.
Один буддист постоянно говорил себе, что с понедельника начнет новую жизнь.
Начнет принимать жизнь такой, как она есть, перестанет суетиться. Будет наслаждаться природой и самим бытием. Может быть, даже начнет курить. Хотя насчет таких перемен в жизни он не был уверен.
Однако наступал очередной понедельник, и наш буддист опять просыпался без будильника в семь утра и шел варить овсяную кашу. Казалось бы, что такого – варить с утра овсяную кашу? Но дело в том, что он никогда не покупал хлопья быстрой варки, только полезную олдовую овсянку, которую варить нужно минимум минут пятнадцать.
Пока варится каша, ему нужно было непременно себя чем-то занять. Руки обычно так и тянулись проверить рабочую почту. Иногда он держался до самого обеда, но чаще срывался еще во время завтрака. Жадно прочитывал новые мэйлы, радовался, если видел конфликт между коллегами, и ввязывался в бой с подробными комментариями по каждому вопросу. Иногда после этих срывов у него начинала болеть голова, но он всё равно не мог себя остановить.
Как бы плохо ни обстояли дела с головой, ровно в девять утра он уже протискивался в вагон метро, бодро ругаясь с каждым, кто протискивался так же бодро, как он. Потный, но довольный, полдесятого он прибывал в офис. До начала рабочего дня оставалось полчаса, можно немного расслабиться, написать в общий чат что-нибудь по поводу невымытых со вчерашнего дня кружек или слишком активного использования коллегами туалетной бумаги. По обстоятельствам.
Рабочий день пролетал стремительно. Одни только совещания порой продолжались по четыре часа, а ведь еще и поработать надо! Иногда не успеешь оглянуться – а уже восемь вечера.
И тогда он замечал, что понедельник подошел к концу, а новая жизнь так и не началась. Ничего, будут еще понедельники. Не во вторник же начинать? Да и вообще, он же буддист. Может и после смерти новую жизнь начать.
В 7.30 утра, через десять минут после звонка будильника, Славик сидел на кухне с чашкой кофе. В 7.31 он понял, что мертв.
Сердце Славика продолжало биться, легкие перерабатывать кислород, снабжая планету углекислым газом, а температура не упала ниже 36,6 градусов. Но осознание неизбежности смерти и следующей из этого бессмысленности существования пронзило его так неожиданно и так неприятно, как прошлым вечером его палец порезала страница «Невыносимой легкости бытия» Милана Кундеры.
Славик осознал, что он, все, кого он знает, и все, кого он не знает, умрут. Что с точки зрения вечности между уже умершим, ныне живущими и теми, кто еще не родился, нет никакой разницы. Мы все в вечности, все в будущем прошлом, и неважно, существуем мы или нет. Осознав, что он мертв, Славик задумался, как ему теперь с этим знанием дальше жить. И первой его мыслью было не пойти сегодня на работу.
Взвесив эту идею, Славик понял, что она мелковата. Только что он дал себе свободу делать что угодно. Ведь если он мертв, он может делать всё что угодно – ему нечего бояться! Ну то есть вот вообще все, даже, например, назвать шефа ослом. От перспектив у Славика приятно потеплело внутри. Надо идти на работу и там уж сказать всем, что он о них думает.
Славик работал маркетологом в интернет-магазине электронных развлечений «Синий сыр». На одном сайте они продавали книги, фильмы и музыку – потоковый сервис для любых развлечений. Почему «Синий сыр»? Славик тоже регулярно задавался этим вопросом.
На совещание Славик завалился в отличном настроении. Обсуждали новую стратегию продвижения, и директор по развитию сервиса Николай уже открыл свою презентацию. Презентация была унылая, куча слайдов про то, что мы заботимся о клиентах, и примеры рекламных коммуникаций (буэ), которые этот посыл заботы демонстрируют.
– На этом баннере вы видите, как сотрудник компании кладет шоколадку в сумку покупателю, пока тот выбирает книги. Это говорит о том, что мы любим наших покупателей.
– Кладет шоколадку и вытаскивает деньги из кошелька, – хмыкнул Славик.
– Что ты сказал? – Николай явно не привык слышать что-то нелестное от сотрудников ниже его по должности.
– Продавец, который незаметно сует руку в карман покупателю, вызывает только одну ассоциацию. Да и вообще…
Славик понимал, что назад пути нет. Все, какая к черту разница, сейчас главное ничего не бояться и получить максимум удовольствия от того, что он собирается сделать.
– Да и вообще, вся эта презентация – лютое дерьмо. Забота? Серьезно? Не прятать от клиента кнопку отписки было бы заботой. Убрать эти вылезающие на весь экран баннеры было бы заботой. А делать рекламку с шоколадкой – это имитация деятельности, а не забота. За что тебе вообще платят? Ты не можешь даже включить мозг и немного подумать, как реально сделать что-то полезное, директор по развитию хренов, развил пока только способность покупать дорогие шмотки, да и в них выглядишь как чмо. Интересно, как это так выходит? Ах да, это же потому, что ты чмо и есть!
Молчание в переговорной длилось минуты три. После этого Николай взял трубку телефона и набрал номер генерального.
– Семен Игоревич, зайдите, – холодно сказал он и положил трубку. – Ну все, Славик, готовься.
Славик, как ни странно, чувствовал себя прекрасно. Если уволят, то и хрен с ними, это было незабываемо. Он мечтал о том, как устроится, например, барменом в любимый ночной клуб. Или станет популярным блогером. Теперь он может все! В переговорную тем временем зашел Семен Игоревич, явно не очень довольный, что его сюда вытянули.
– Семен Игоревич, тут у Вячеслава небанальное мнение насчет новой стратегии развития сервиса. Славик, повтори, пожалуйста, что ты сказал.
И Славик повторил. Даже, кажется, добавил еще каких-то слов вроде «ну и тупица» и «хватит держать людей за дебилов». В эйфории чего только ни скажешь. Когда он закончил, все повернули голову в сторону Семена Игоревича. Рекламодатели порвали бы друг друга за возможность вставить в этот момент рекламу, но нельзя вставлять рекламу на совещаниях в переговорах.
– Не, ну так-то Славик прав, – вздохнул Семен Игоревич. – А знаешь, Николай, иди-ка ты в баню с такими идеями. За расчетом зайдешь в бухгалтерию в понедельник. Вячеслав, хотите стать директором по развитию? Полный карт-бланш, можете менять сайт, новый дизайн, проектировщиков новых наймите, если надо. В общем, я чувствую, вы прям душой болеете за дело, это то, что я искал. Страсть к работе.
– Да, – быстро сказал Славик, решив, что надо брать, пока дают, а отказаться он всегда успеет.
– Вот и ладненько. А я пошел, меня сегодня больше не отвлекайте.
«Вот это да. Вот это да». Мысли в голове у Славика кипели. А хорошо-то как вышло. А чего бы и не поработать директором? Ведь он же правда может всё сделать лучше! Весь погруженный в мысли, Славик чуть не врезался в пиарщицу Катю, ту самую, в которую он был влюблен.
– Ой, привет, – улыбнулась она. – Заходи на кухню, я там тортик купила, последний день сегодня.
– Ага, зайду, спасибо. Как последний? Увольняешься?
– Ну да.
– А что случилось?
– Исполнение желаний случилось! Меня взяли главным редактором на любимый сайт.
О проекте
О подписке