Глава третья. Верный долгу

Банкир Доэйн, высокий, сухопарый и седой, с орлиным профилем и суровым взглядом голубых глаз, мрачно смотрел на своего сына и сопровождающую его знахарку. Сын, вне всяких сомнений, разочаровал его. Банкир мечтал передать ему свое дело, в то время как тот вечно гулял с красавицами на пирах, да играл на своей лютне. Отец прощал, объясняя это молодостью Хольдора, но когда сын уехал учиться к эльфам, счел, что подобное уже слишком. И, тем не менее, когда Хольдор вдруг, не без помощи отца, разумеется, стал женихом дочери королевы, в сердце банкира закралась радостная надежда. Но нет, этот олух опять сумел все разрушить!

Он говорит, что старший сын короля, молодой МакНейл силен и бессмертен, возможно, с ним нельзя справиться с помощью оружия. Но на что нужна голова? Неужели, Хольдор не мог найти способа обойти МакНейла? Банкир был очень разочарован, хотя, в глубине души, счастлив уже от того, что сын жив. С другой стороны – быть обвиненным в убийстве принца, тоже мало радости, хорошо, хоть оправдали! Да еще притащил домой эту безобразнейшую девицу, утверждая, что она – великая целительница!

– Ты очень огорчил меня, сын, – произнес банкир. Он заложил руки за спину и расхаживал по комнате, вышагивая, словно аист, – Признаться, очень.

– И, однако, ты рад, что я жив, – предположил Хольдор осторожно.

– Разумеется. Я понимаю, сердце девушки переменчиво, принцесса выбрала другого. Возможно, и в поединке он оказался сильнее. Но как тебя угораздило попасть в тюрьму по обвинению в убийстве принца Олинора?

– Я не убивал его отец, просто так вышло, – сын беспомощно развел руками. – Его убил Морридорт МакНейл.

– Ты знаешь это наверняка?

– Это почти точно…

– Никогда не говори того, в чем не уверен, – перебил банкир. – Вопрос – что делать дальше. Горе, перенесенное королем и королевой, не позволяет мне потребовать с них выплаты долга немедленно. Я не враг своим правителям и с уважением отношусь к их чувствам.

– Королева сама не своя…

– Я понимаю. Думаю, мы сможем подождать. Но вот сердце принцессы, говорят, снова свободно!

С этими словами он взглянул на сына, и Шильда сжалась от испуга.

– Но принцесса исчезла, никто не говорит, где она, – возразил Хольдор.

Банкир помедлил. Потом он медленно приблизился к сыну.

– Хорошо, мы дождемся ее возвращения. А пока ты будешь помогать мне вести дела. И не дай тебе бог проявить мало рвения! Клянусь, второй раз я не приму тебя в родительский дом и лишу наследства! И да, вот еще что…

С этими словами он взял лютню, которую сын по привычке держал в руках, и вдруг с размаху ударил ею о мраморный подоконник. Лютня разлетелась на крошечные куски, и Хольдор вскрикнул, но не осмелился помешать отцу.

– С этого дня – никаких песен! И никаких красоток! Иначе, клянусь, тебе придется жениться на этой уродливой знахарке!

– Ну, уж нет, отец, даже не проси! – возмутился молодой человек, – Не раньше, чем фэйри вернут ей красоту!

Он кивнул в сторону Шильды, и глаза девушки наполнились слезами. Когда банкир размашистым шагом удалился, Хольдор, смутившись от собственной грубости, подошел к ней и положил руки ей на плечи.

– Не плачь, Шильда, – утешительно проговорил он, – Отец не злой, просто я сильно прогневал его. Я совершил столько ошибок! К тебе это не имеет ни малейшего отношения.

– Имеет, – всхлипнула Шильда, – Господин Доэйн умный человек, он всегда прав!

– Что ты хочешь сказать?

Девушка подняла на него свои прекрасные глаза, на пушистых ресницах дрожали слезы.

– Вы ведь знаете… – сказала она.

– О чем ты?

– О том, что я люблю вас, господин Хольдор, – Шильда покраснела и отвернулась. – Это же не новость для вас.

Доэйн глубоко вздохнул и помедлил, не зная, что сказать.

– Прости, – произнес он, наконец, отходя от нее, – Я не могу найти слов, чтобы ответить тебе. Это настолько нелепо, что я даже не представляю, как это вообще пришло в твою голову.

– Я знаю, но любовь не выбирают. Понимаю, что я недостойна даже стоять рядом с вами, – она снова всхлипнула. – Вы – жених королевской дочери, а я простая крестьянка, к тому же уродливая.

– Зато – ты отличный врач и спасла мою жизнь, – примирительно добавил Доэйн, – Поэтому я всегда буду благодарен тебе, и ты будешь моим другом.

Шильда с улыбкой кивнула, вытирая слезы.

– Я пойду, – торопливо сказала она, – Мне нужно идти работать. Ваш отец дал мне множество поручений, к тому же надо идти на рынок за травами.

– Конечно, – Хольдор кивнул.

У двери она вдруг остановилась, помедлив, потом повернулась и спросила, снова покраснев:

– Скажите, господин Хольдор, а если бы фэйри вернули мне красоту, вы могли бы жениться на мне?

Доэйн снова вздохнул и махнул рукой.

– Шильда, фэйри коварные обманщики, и я уже начинаю думать, что вместе с красотой они похитили и часть твоего ума.

– Все влюбленные безумны.

– Ты же знаешь, что я люблю принцессу Хейдимар.

– Тогда вы еще безумнее меня. Ее сердце принадлежит другому.

– Уже нет. Она не может любить убийцу брата, – отрезал Хольдор. – И хватит уже говорить на эту тему, девушке надлежит быть скромнее! Иди, тебя ждут травы!

Шильда поклонилась и выскользнула из комнаты. Она испытывала противоречивые чувства – с одной стороны, Хольдор только что сказал, что никогда, даже если волшебный народ вернет ей красоту, он не сможет полюбить ее, Шильду, более того, он намекнул, что сердце принцессы вновь свободно. С другой – он назвал Шильду своим другом, а она – рискнула прямо высказать, что у нее на сердце, и он не прогнал ее! Девушка почувствовала, что ей стало легче, ведь когда чувства высказаны, становится куда проще. За это ей следует благодарить острый язык банкира, если бы он первым не заговорил о ее чувствах к Хольдору, она никогда бы не рискнула произнести подобное!

Она радостно улыбнулась и поспешила на рынок.

Взвешивая белладонну и мышиный корень, торговки поглядывали на девушку с сочувствием, с сожалением качая головами, но в то же время до них дошел слух, что эта некрасивая крестьянка – великая целительница, вылечившая от тяжелой болезни королевского сына. И пусть сын короля вскоре умер, история с исцелением успела подарить девушке заслуженную славу.

– Тебя как звать-то? – спросила ее толстая белобрысая торговка, насыпая ей семян в банки.

– Шильда, – ответила девушка, отдавая деньги. Теперь, она хотя бы не знала недостатка в деньгах, благодаря хорошему жалованию, что платил банкир.

– Скажи, Шильда, моя дочь живет со своим мужем уже пять лет, но бог не дает им детей. Ты можешь определить, в чем дело?

– Только, если увижу обоих, – задумалась девушка. – Я могу зайти к вам в конце недели и посмотреть, скажите только, куда приходить.

– Ой, спасибо! – расцвела торговка, называя адрес. – А это правда, что ты вылечила королевского сына, а теперь лечишь старого банкира?

– Я вылечила принца Олина, а банкир, слава всем богам, пока совершенно здоров, – быстро ответила девушка. – Я зайду к вам в конце недели.

Она подхватила корзину и направилась дальше вдоль торговых рядов – воистину, рынок в замке Лир один из самых крупных в Граничных землях, здесь можно купить все, что душе угодно! Если только базары в Клурри и Феосе превосходят его. И сколько народу! Таких толп не видать в Медном замке, откуда они только берутся! Раздавались громкие крики зазывал, бойкие торговцы хватали ее за руки, пытаясь привлечь внимание к своему товару, и невысокая хрупкая девушка с трудом пробиралась мимо них.

– Эй, красавица, – крикнул кто-то позади, хватая ее за руку, – Посмотри, какие у меня ленты!

Шильда обернулась, и молодой веснушчатый продавец отпустил ее, округлив глаза от неожиданного испуга. Девушка невесело рассмеялась.

– Меня вряд ли украсят ленты, как думаешь? – спросила она и побрела домой, протискиваясь сквозь толпу покупателей.

Тем временем в своем дворце, королева Лориана пыталась сосредоточиться на чтении государственных писем, но ее мысли все время возвращались к детям – к Олину, который погиб, к Хейди, которая пропала. К Марвину, который, возможно, был убийцей ее сына, а возможно, оказался жертвой ложных обвинений. И к Ларри, который не находил места, считая себя виновным в смерти Олина.

Стася устало отложила письма, нет, пусть их читают Джон, Аглая, министр, кто угодно, только не она!

Она подошла к зеркалу, оглядела себя, заметив обычную уже бледность и темные круги под глазами, потом пригладила волосы, набросила на плечи тонкую шерстяную накидку из белой шерсти коз, живущих высоко в северных горах, такие изделия отличались прочностью и согревали даже в самый сильный мороз. Жаль, Хейди не взяла с собой ничего подобного, но она так упряма! Стася вздохнула, тревога о судьбе дочери сплеталась в ее душе с тревогой за судьбу Граничных земель, и ни на минуту не оставляла. Она почти перестала спать, впрочем, в отсутствии сна Стася находила некоторое облегчение, хотя бы кошмары стали являться реже.

Она спустилась в сад по внутренней лестнице, – ей не хотелось никого видеть. Наконец, оставшись одна в саду, пройдя мимо бьющих из озера фонтанов, мимо растущих прямо из воды цветочных клумб, она очутилась в дальнем углу сада, где стояли качели, на которых она обычно сидела, размышляя, – почему-то здесь даже самые трудные решения давались легче. Стася глубоко вздохнула, закрыла глаза, слушая пение птиц, и постаралась хоть на миг успокоиться, но все было напрасным, тревога не уходила. Еще несколько минут посидела она в одиночестве, погруженная в печальные мысли, и уже хотела подняться, как у растущего неподалеку молодого дубка появилось легкое свечение. Стася обреченно вздохнула – это не предвещало ничего хорошего. Сейчас появится кто-то из эльфийских посланников и начнет сообщать новости… Манера эльфов являться без предупреждения утомляла ее. Появился силуэт женщины, несомненно, это была посланница Лесной страны. Стася вежливо поднялась ей навстречу, и лишь когда сияние исчезло, к своему величайшему изумлению, увидела королеву Уну.

– Это ты? – удивленно спросила она, остановившись.

Уна молча поклонилась. Повисла пауза.

– Твои волосы… – прошептала вдруг Стася, – Что с ними стало?

Уна печально махнула рукой.

– Так уж вышло, – ответила она. – Отрастут еще. У меня впереди многие тысячелетия!

Снова воцарилось молчание. Больше всего на свете Стасе хотелось развернуться и уйти, чтобы больше никогда не видеть эту женщину, встреча с ней всегда приносила только горе. Но это был бы поступок не достойный королевы Граничных земель и не свойственный дочери Кольца добра. Поэтому она собралась силами и произнесла:

– Уна, мне нужно многое тебе сказать. Для начала – я прошу прощения за то, что тебя подозревали в убийстве моего сына…

– Ты никогда не подозревала меня, Лориана.

– Я – нет. Сначала я считала, что убийца – Хольдор Доэйн, но потом довольно быстро поняла, что им мог быть только Морридорт МакНейл.

– Не делай выводов, Лориана, у тебя плохо получается, – заметила Уна.

– Да, верно. Поэтому, я признаю, что ты была права, а я ошибалась. Если бы Олин ушел с тобой, он был бы жив. Я должна была отпустить его.

– А я ведь говорила, – заметила Уна. – Но после истории с пледом, со шкатулкой, после всего, что ты слышала о фэйри, можно понять твои сомнения.

Стася покачала головой.

– Это меня не оправдывает.

– Ты хотела сказать что-то еще?

– Да, – Стася помедлила, – Я видела Олина в Кольце добра. Он просил передать, что любил тебя и всегда будет помнить.

На губах Уны промелькнула легкая усмешка.

– Спасибо. Я знала и без твоих слов, но приятно, что ты нашла силы это сказать.

– А теперь, если возможно, – голос Стаси стал жестче, – Я бы очень хотела никогда больше не видеть тебя. Встречи с тобой не приносят удачи моей семье.

– Если бы ты была мудрее, Лориана, все было бы иначе. Я всего лишь хотела проучить тебя, наказать за твое легкомыслие и своеволие. И за твою непомерную гордость.

Стася опустилась на качели и грустно улыбнулась.

– Я уже наказана, Уна, и наказание было, на мой взгляд, незаслуженно суровым. Я никогда не смогу этого пережить. И кто знает, что еще ждет меня в будущем. Так зачем ты пришла?

Уна посмотрела на королеву, и в ее глазах промелькнуло сочувствие.

– Вообще-то, я хотела предложить тебе мир, – произнесла она, протягивая руку, – Нам больше нечего делить. У нас общее горе, я тоже скорблю по Олину… И куда сильнее, чем ты. Ты никогда не поймешь моих страданий, ты же не фэйри.

– Ты никогда не поймешь моих, – возразила Стася, – Ты же не мать.

Она сжала протянутую руку.

– Что я могу сделать для тебя? – Уна легко коснулась ее волос.

– Спасибо, мне ничего не нужно, – Стася благодарно улыбнулась. – Уже ничего не исправишь.

– Ты уверена? Я многое могу!

– Колдовством тут не поможешь. Но я ценю твою попытку! – Стася поднялась.

– Как знаешь, дочь Туаденелей, – синие, почти сиреневые глаза Уны стали темнее, а брови нахмурились, она повернулась и пошла прочь, и Стася вдруг поняла, что обидела фэйри, отвергая ее помощь.

– Уна, подожди! – позвала она. Та обернулась.

– Ты можешь кое-что сделать для меня! – быстро сказала Стася. – Ты знаешь Шильду Сойн, знахарку? Девушку, что вылечила Олина от смертельной болезни? Она замечательный врач!

– Что же она не вылечила Олина возле Кольца добра?

– Она всего лишь знахарка. Она не лечит мертвых. Но ее дар очень силен, ведь она получила его от фэйри, заплатив за него высокую цену. Пожалуйста, верните Шильде ее красоту!

Уна глубоко задумалась, пытаясь вспомнить Шильду, но ничего не приходило в голову.

– Я не знаю, с кем из фэйри она заключила договор… – уклончиво начала она, пытаясь избежать обязательств.

– Но ведь ты же можешь его изменить? Ты правишь волшебной страной, или же нет?

– Хорошо, – произнесла, наконец, Уна неохотно. – Когда ее кто-то полюбит по-настоящему, она более не будет безобразной.

– Это похоже на нас с Ларри, – улыбнулась Стася.

– Неужели, наш король был безобразен?

– Ты даже не представляешь, насколько.

– Знаешь, Лориана, – задумчиво произнесла вдруг Уна, – Мой супруг Тир всегда говорил: фэйри нет дела до Килломары. А я, признаться, была рада, когда ее не стало. Она была красивее меня, теперь у меня нет соперниц! Красивее меня нет никого, наверное, я должна благодарить тебя за это! Я – лучшая колдунья, я – самая красивая женщина! Я умна. Я должна быть счастлива!

– Ты забыла о ее внуке, – возразила Стася. – Марвин МакНейл красивее тебя. И тут я, к сожалению, ничем не могу помочь. Прости, я всего лишь объективна.

– Я подумаю, что с этим делать! Фэйри никогда не отступают о задуманного! – произнесла Уна, махнув на прощанье, она исчезла, – Скажи Олину, если увидишь его, что я помню о нем!

– Лучше не забудь про Шильду Сойн! – крикнула Стася ей вслед.

Когда королева Граничных земель шла назад во дворец, она, к своему изумлению, почувствовала, что у нее на душе стало легче: она сделала доброе дело, попытавшись помочь бедной знахарке, кроме того, помирилась с королевой Уной, а ведь мир всегда лучше и спокойнее вражды. Стася улыбнулась, потом коснулась рукой губ. Удивительно, всего несколько месяцев прошло со смерти Олина и исчезновения Хейди, а она уже может улыбаться… Как все-таки странно устроена жизнь!

Когда она вернулась в кабинет, то обнаружила, что Ларри уже разобрал стопку писем, которые она отложила, и снова ее сердце наполнилось нежностью и состраданием – опять он выполнил всю ее работу! Она любила его, но не знала, как помочь. В отличие от нее, Ларри уходил с головой в работу, возможно, в постоянных разъездах ему удавалось забыть о произошедшем, но ей этот способ не помогал.

В дверях показался Тонкий Джон, он, кашлянув, осторожно постучал по косяку.

– Можно войти?

– Конечно, – Стася кивнула, не оборачиваясь. – Вам всегда можно.

– Я пришел сказать, что в университете все готово к завтрашней церемонии. Мы провожаем на заслуженный покой профессора Гунна. И вот, я принес на подпись приказ, – Джон протянул ей весьма объемный свиток, украшенный алой ленточкой.

– О чем приказ? – поинтересовалась Стася.

– О назначении Люнеты на должность ректора.

– А кто его составил?

– Я, – растерянно ответил Джон и развел руками.

– То есть, вы сами назначаете человека на должность ректора, не посоветовавшись с нами? Пожалуй, это уже слишком!

– А ты что-то имеешь против? – удивился Джон. – Против Люнеты?

– Нет, ничего. Давайте приказ, – Стася вздохнула. – Я подпишу. Просто, в последнее время в нашей стране царит какой-то хаос, а мне хотелось бы избежать самоуправства и нарушений порядка.

Джон приблизился и положил морщинистые ладони ей на плечи.

– Милая моя Лориана, – произнес он с улыбкой, – Причина самоуправства проста – мы все любим тебя и пытаемся оградить от забот. Ты перенесла тяжелую утрату. Тебе нужно время, чтобы восстановиться.

– Я никогда не смогу этого сделать, Джон, – печально ответила она. – Но это не повод, чтобы нарушались законы и порядки.

– Ларри тоже не совсем в себе, – Джон снова развел руками.

– Я знаю. Я сама боюсь за него. – Стася подписала приказ. – Вот, держите. И не волнуйтесь, я буду на церемонии и смогу улыбнуться профессору. Мы все многим обязаны ему.

– Спасибо! Я никогда и не сомневался в тебе, девочка! – Джон свернул приказ и направился к выходу, но Стася окликнула его. Старый волшебник обернулся.