– Господа, давайте рассуждать здраво. В первом и, если я не ошибаюсь, в четвертом случае отравление произошло при помощи цианида, который совершенно бессовестно убийца добавил в красное вино и абсент. Напитки жертвам подавал официант. И в том, и в другом случаях среди собственной прислуги дома была нанятая на один вечер. Именно поэтому официантов не удалось найти. Они скрылись тут же после совершения убийства, а толком описать их никто не смог. Верно я говорю, Пётр Васильевич?

– Всё верно, – кивнул Курекин. – Хозяева не могли их описать, потому что к новым слугам не присматривались, лично их не нанимали. А постоянные слуги их видели мельком, будучи заняты своими обязанностями. Старшие лакеи, нанимавшие слуг на данные вечера, кое-как их описали, но толку от того чуть. Знали их имена, без фамилий, но и те забыли и уверены не были.

– Вот видите! – радостно воскликнула Ольга. Гости не понимали, что нужно увидеть, но хозяйка дома объяснила: – У нас работает только наша прислуга, которую мы прекрасно знаем. Никого дополнительно мы в принципе стараемся не нанимать. Более того, говорят, фарфор обнаруживает яд в еде. Не уверена, что это правда, но вполне возможно.

– А что с другими убийствами, Оленька? – спросила Генриетта. – Там вроде было более таинственно?

– Барона закололи ножом. Действительно, история странная. По версии полиции – опять же, если я не права, меня поправит Пётр Васильевич, – убийца в черном плаще прошел в темную комнату, где проходило что-то типа гадания на картах. Таким образом он слился и со стеной, на которой висела для антуражу черная портьера, и с самим пространством. Гости были сосредоточены на картах, на словах гадалки. Убийца прошел через потайную дверь, закрытую портьерой, проткнул барона и скрылся обратно. В суматохе первых минут, убийца быстро спустился по лестнице и был таков. Его вообще никто не видел и описать не смог.

– Всё верно, – опять подтвердил следователь.

– Мы не будем сегодня сидеть в темных комнатах, – улыбнулась Ольга, – никаких потайных дверей у нас нет, уверяю. Когда мы купили этот дом, я исследовала его сверху донизу!

Никто не засомневался в словах хозяйки. Все прекрасно знали её любознательную и весьма энергичную натуру, которая не очень соответствовала воздушной, привлекательной внешности Ольги. Тончайшая талия, высокая грудь и красивое лицо, выдававшее благородное происхождение, притягивали взгляды. А уж когда Ольга Михайловна натягивала кожаные, доходившие до локтя перчатки, надевала огромные автомобильные очки и садилась в громко фырчащую машину с открытым верхом, тут уж в зрителях у неё недостатка никогда не бывало.

– Теперь про графа Золотилова. Его убили выстрелом в открытое окно, – продолжила Ольга. – Убийца стрелял с порядочного расстояния, с улицы. Теоретически такой вариант возможен. Но, господа, у нас тут прямо возле подъездной аллеи стоит будка городового. Сомневаюсь, что кто-то будет до такой степени нагл, чтобы стрелять у него под носом. Хотя выстрел с улицы я совсем не могу исключить, поэтому просим любезно не подходить к окнам. Таким образом, вы оградите от опасности себя сами.

– Подтверждаю, – произнес Пётр Васильевич. – Посоветую тоже самое.

– Ну уж с турецкой баней, надеюсь, сегодняшний суаре никто не сравнивает? – Гости оценили шутку Ольги Михайловны и заулыбались. – Последнее убийство совершили именно там. Убийца воспользовался паром, чтобы стать невидимым. И неизвестно, когда бы обнаружили труп, узнали место преступления, если бы не городовой, заметивший, как его вытаскивают, простите, в голом виде из бани. У нас тут пара нет. Для пущей безопасности не засыпайте в одиночестве в какой-нибудь дальней комнате.

– Труп был одет, – поправил следователь хозяйку дома. – Однако дела это не меняет.

Слова Ольги Михайловны успокоили гостей. Все снова начали есть, но Пётр Васильевич понимал, что услышал лишь часть показаний. Точнее, даже не показания, а краткий пересказ случившегося, опубликованный в газетах. Что же видела она сама? Что видел каждый из гостей?

– Простите, что опять вмешиваюсь, – Курекина не так просто было свернуть с его цели, – но давайте послушаем ваши показания. Дамы, если вы не против, начнем с вас. Ольга Михайловна, вы были на суаре вместе с графиней Сиверс де Бельфорд. Что вы видели? Как произошло убийство?

Генриетта отложила вилку.

– Давайте начну я. На суаре у княгини Килиани сначала мы мирно беседовали. Ничего интересного. Обычные сплетни. Подавали легкие закуски и грузинские вина. Потом мы перешли в другую комнату послушать итальянского тенора. Говорили, он страсть какой красавчик. – Генриетта глянула на мужа. – Мне кажется, не столько слушать его пришли, сколько поглазеть. Ничего, на самом деле, особенного. Чернявый, как все итальянцы. Он начал петь, а официанты разносили бокалы с вином.

– Получается, что отравить графиню Шунскую могли и до концерта? – спросил Курекин.

– Наверное, – неуверенно ответила Генриетта.

– Вряд ли, – вмешалась Ольга Михайловна. – Мы сидели, как сейчас, за столом. И вина разливали из бутылок, которые оставались на виду. Сложновато было бы подсыпать яд именно ей. Тут уж если и травить, то наугад. А во время концерта разносили бокалы, заранее наполненные вином. Официанты заходили с подносами и обносили гостей. Как я понимаю, убийца специально подошел к графине с отравленным бокалом. Он ей, скажем так, подсунул его.

– Да-да, Оленька права. Несколько официантов ходили по залу с подносами. Сейчас я вспоминаю, что видела, как подошли к графине. На подносе стоял всего один бокал. У нее особо и выбора не было. Но кто б на ее месте подумал про отравление! Она взяла и выпила. А когда упала замертво, – Генриетта промокнула глаза салфеткой, – официанта и след простыл!

Граф Сиверс сжал руку жены и дал ей воды.

– Ольга Михайловна, вам нечего добавить? – Пётр Васильевич откашлялся в некотором смущении.

– Нет, – покачала головой Радецкая. – Я уверена, что ошибки быть не могло. Бокал специально предложили графине… Погодите, единственное, что я могу дополнить… До концерта нас тоже обслуживало несколько официантов, но того самого вроде не было. Понимаете, он был невысокого роста. Лицо я не разглядела. С чего бы мне его разглядывать. Но сейчас вспоминаю, что у меня мелькнула мысль: «Надо же, какой низенький официант». Он терялся среди остальных. Наверное, поэтому его лицо сложно было запомнить.

Фёдор быстро отметил в своем блокноте рост возможного убийцы. Ранее эта примета не всплывала: про официанта вообще ничего не помнили.

– Отлично! – потер руки Курекин. – Хоть что-то! Ольга Михайловна, а что с поэтическим собранием? Вы туда ходили без подруги и без мужа.

– Ох, им не нравится поэзия. Пришлось идти одной. Я иногда пишу стихи и являюсь членом общества «Орден туманной музы».

– Я не хотел отпускать Оленьку, но она настояла, – отозвался Герман Игнатьевич. – Туда же пошел граф Сиверс. Он обещал сопровождать мою жену.

– Тоже стихи пишите? – спросил Пётр Васильевич графа.

– Есть грешок, – сознался тот. – Но основной целью было поговорить с графом Золотиловым.

– На тему? – заинтересовался следователь.

– На тему убийств. К тому времени убили всего двоих. Тем не менее, я хотел узнать у графа его мнение. Является ли совпадением то, что оба убитых были членами нашего общества. К сожалению, я не успел с ним перекинуться и парой фраз. Выступали поэты, все активно общались друг с другом. Думал, чуть позже поговорим. Обычно после поэтического собрания некоторые мужчины переходили в Английский клуб. Там всегда можно найти место для спокойной беседы. Потому я и пошел к вам, Пётр Васильевич. Третье убийство произошло прямо на моих глазах. И кого убили? Человека, с которым я хотел обсудить, не совпадение ли это… Так трагически я убедился, что не совпадение.

– Странно, ведь граф мог и не подойти к окну. Рискованно было убийце делать на это ставку, – пробормотал следователь.

– Шанс был велик. На собраниях этого общества всегда много курят. И дамы тоже. Зимой другое дело. Но пока тепло, окна нараспашку. Согласен с вами – гарантии никакой не существовало, что граф Золотилов займет удобное для выстрела положение у окна. Сложно сказать, чем руководствовался убийца…

– Никто графа не подзывал к окну? Вспомните, пожалуйста. Он действительно случайно там оказался? – настаивал Курекин.

– Постойте, – Ольга Михайловна закатила глаза к потолку, – а ведь верно… Нет, никто не подзывал. То есть, не совсем подзывал… Простите, путанно говорю… За окном, помните, Ефим Карлович, кто-то назвал графа по имени. Ему еще показалось, что его позвали. Он подумал, знакомый вышел из Английского клуба и заметил его.

– Слушайте, правда! – воскликнул граф Сиверс. – Именно тогда он пошел к окну, посмотреть. Но подумал, что ослышался. И тут прогремел выстрел!

– И никто не заметил, кто стоял за окном?

– Нет. Ведь с Золотиловым никто рядом не стоял. Услышав выстрел, все сначала подбежали к нему. И только потом начали смотреть, кто стрелял…

– А стрелявшего и след простыл, – продолжил фразу следователь. – Убийца стоял в кустах, метрах в двадцати от окна. Естественно сразу убежал. Кстати, Федя, попробуй проверить, какого роста был стрелявший. Примерно хотя бы прикинуть надо. Не наш ли это официантишка.

За столом установилась тишина, нарушаемая только звоном приборов и бокалов.

– Герман Игнатьевич, вы ведь посетили три собрания, – откашлялся Курекин.

– Совершенно верно, Пётр Васильевич. На том самом, где закололи барона фон Гольштейна, мы были вместе с Афанасием Никифоровичем. Он меня взял за компанию. Сам-то я играть в карты не люблю, но Афанасий Никифорович уверил, что проиграться там невозможно, так как в определенный момент игру заканчивают. Про момент убийства ничего добавить не могу. Действительно, комната была погружена во мрак. Чем-то похоже на попытку заколоть дорогую Генриетту два года назад, если помните.

– Конечно, помню. Тогда мы с вами и познакомились. Тоже спиритический сеанс. Запретить бы их, – вздохнул следователь.

– Тут случилось похожее. Только убийцы не было среди гостей.

– Да, мы точно определили, откуда он пришел и куда скрылся.

– Мы бы и хотели, но увидеть в любом случае ничего не смогли бы, – вступил в беседу Каперс-Чуховской, – так как сидели спиной к той стене, откуда появился убивец. У сидевших напротив был шанс что-то заметить, но все так были поглощены картами, которые выкидывала на стол гадалка, что тоже ничего не увидели. Да и сначала бросились к убитому. За это время можно до границы российской добежать.

– Это верно, – вздохнул следователь. – Беда большинства таких дел. Возможные свидетели кидаются к убитому, а преступник, воспользовавшись паникой, спокойно исчезает… Что ж, продолжим, Герман Игнатьевич.

– На собрание «Общества рыцарей винной пробки» меня позвал граф Сиверс. Ефим Карлович хотел, чтобы мы с ним внимательно следили за происходящим. Мало ли, опять убьют.

– И убили, – мрачно произнес Курекин. – Подобные экзерсисы лучше без полиции не совершать.

– Полностью с вами согласен, – кивнул Герман Игнатьевич. – Так вот, там вообще нельзя было отследить, кто подавал закуски и вина. В тот день в ресторане «Эрмитаж» собралось много народу. К нам постоянно заходили разные официанты. Мы особо к ним не приглядывались. Бегали они шустро. Кто-то вполне мог подать рюмку с отравой князю Бабичеву, а в суете поди вспомни, кто. Вот Оленька упомянула, что на суаре во время концерта среди официантов был один низенького роста. Но я вообще не скажу про официантов ни слова. Такая стояла суета.

– Уж понял… А что с банями? Туда вас как занесло, простите за выражение.

– О, вот в баню мы пошли с господином Бобрыкиным. Севастьян Андреевич лучше расскажет. Я, честно говоря, после массажей уснул. Он меня потом разбудил, и мы ушли. Но, боюсь, граф де Мирнетюр еще оставался там, когда мы уходили.

– Так и было, – кивнул Бобрыкин, дожевывая, – я с ним практически не знаком, поэтому будить не стал. Да, кстати, не был я уверен, что граф спит. Сплошной пар! А Герман Игнатьевич, простите, аж похрапывал. Тут сомненья не оставалось. Потом я узнал, что среди собравшейся компании были масонцы. Они вели меж собой тайные разговоры, подсаживаясь друг к другу на топчаны. А мы-то наивно с Германом Игнатьевичем попарились, массажи приняли и все дела.

– К сожалению, почти ничего нового. Но спасибо, господа, тем не менее, – к великой печали Фёдора Курекин явно намеревался уходить. – благодарим за оказанное содействие. За угощение. Пойдем мы.

В этот критический с точки зрения помощника следователя момент раздался звон колокольчика. После рассказанных страшных историй все вздрогнули. В комнату вошел дворецкий.

– Послание для господина Бобрыкина! – провозгласил он и передал конверт банкиру.

Тот в недоумении пожал плечами, впрочем, не сильно удивившись: порой дела требовали его срочного участия.

– Вы ждете от кого-то письма? – спросил настороженно Курекин.

– Нет, но у меня могут просить подтверждения срочных вопросов. – Севастьян Андреевич повертел в руках не совсем чистый нож. – Герман Игнатьевич, найдется у тебя ножик? Боюсь испачкать или надорвать бумагу внутри, а вдруг надо что-то важное подписать.

– Постойте. – Следователь быстро подошел к Бобрыкину. – Позвольте конверт вскрою я.

[1] à l'anglaise (фр) – на английский манер