Чарли не спеша разминается. По окончании разминки сменяет майку и треники. На кампусборд она пойдет в белом. Китайский траур. Готовность к любым жертвам. Сродни покорности судьбе.

В следующие два часа зал постепенно заполняется. Но Чарли уже нет до этого дела. Она выпадает из реальности. Мыслей нет. Есть время и заданное количество повторений. Принцип самосохранения марафонца. Меньше думаешь – быть может, останешься жив.

Итак, висы на фингерборде⁴⁸. В три. В два. В один палец. В две руки. В одну. Затем бесконечные планки кампусборда. Подъемы-спуски вверх и вниз. Прыжки через одну. Через две. Далее – максимально длинные движения. Перехваты и дохваты. Отдых по секундомеру. Минута. И не секундой больше. На заминку⁴⁹ висы на булках – больших пассивных зацепах. Убитые в синяки пальцы чуть выпрямляются и отдыхают. Отсчитав про себя положенные секунды, Чарли падает на крэшпэд и с минуту лежит в полузабытьи. Реальность возвращается к ней ароматами полуденной фитнес-группы. Она морщится, преодолевая себя, встает и, заметно пошатываясь, идет в раздевалку.

Мамины йогурты возвращают Чарли к жизни. Главное – не выпить все сразу. Половина сейчас. Другая после вечерней тренировки. Первым в ход пойдут с малиной и персиком. Крохи овсяных хлопьев. Зародыши пшеницы. Нормированная диетой сладость. Мама – невеликий спортсмен. Призер страны. Третий номер сборной когда-то. Два сезона. Не более. Теперь врач сборной. Диетология – ее конек. Одна Чарли давно бы запуталась во всех этих килокалориях.

Добив йогурт, можно идти спать. Ближайший к зоне фитнеса диван пока вроде бы свободен от теоретиков с буками и обнимающихся парочек. Но нужно спешить. Трафик на скалодроме где-то с полудня напоминает пешеходную зону в центре города. Тем более сегодня пятница. А пятница работает и здесь. Люди по-разному уходят от будней. Кто-то напивается и падает. Кто-то пыхтит и поднимается. Цель – забыться – в обоих случаях одна. Средства, однако, совершенно разные.

Чарли забирает из шкафчика плед. Размещается на диване. Он четко в ее рост. Как мерку снимали. Чарли ставит таймер на два часа. Убрав смартфон под подушку, натягивает плед до подбородка, закрывает глаза и спустя несколько секунд, проваливается в сон, выходит из которого за пять минут до сигнала.

На этот раз Чарли будят не пальцы – лицо горит. Причина не очень понятна. Она достает смартфон из-под подушки и убирает таймер. Все прочее днем – табу. Никаких звонков и сообщений. Их время – утро и вечер. Что до лица, то это остатки кампусборда. Случалось и раньше.

«Не от этого же урода в метро? Четыре пальца. Ахахах…» – успокаивает себя Чарли. Лежит оставшиеся пять минут, встает, аккуратно сворачивает плед и идет на вторую встречу с очкастой на ресепшене.

Забрав фреш, Чарли возвращается на диван. Садится по-турецки. Осматривает зал. Все как всегда. Дневная суета.

Младшая группа ходит траверсы по соседству. Задерганные инструкторы. Восторженные мамочки. Пара скучающих отцов с пивными животиками.

На средних боулдерах юношеская сборная города. С ними Чарли когда-то давно вместе начинала. Как эти малыши. Теперь она на взрослых, и они почти не общаются.

На кампусах и фингерах, судя по движениям, какие-то любители.

«Кто их туда пустил? Поломают-растянут себе все. Пойдет „сарафан“ по городу гулять», – сокрушается Чарли. Но ничего не предпринимает. Есть инструкторы. Техника безопасности – их дело.

«Только где они все?»

Чарли подвигается к краю дивана и после недолгих поисков обнаруживает дежурных – Юрыч и Иришка – на дальней от нее стенке. В самом углу. Как прячутся. Устанавливают какой-то новый боулдер. Трудность – навскидку – на 7c. Но это пока. Могут и до 8 добить на завершающих движениях.

«Для кого эта трасса? Не для меня ли? Вряд ли».

У нее же силовой день сегодня. Но отец может все и переиграть. Водится за ним такая импровизация. Вдруг сдернуть с колец и бросить на экстремалку. Еще толпу нагнать со всего зала. Соревновательный эффект, говорит. Условия, приближенные к боевым.

«Точно мое», – понимает Чарли фиксируя две заключительные зацепки, вкрученные Юрычем. Еще раз пробегает глазами трассу. Восьмера как она есть. Из присутствующих такую трудность лезет только она. Все на мизерах и карманах⁵⁰. Одна единственная булка. И та – дино. Из серии: хрен допрыгнешь. А допрыгнешь – не удержишься.

«Может, кто залетный наведается?»

Редко, но бывает такая блажь у кого-то из звезд. Чарли из них. Но своя. И дело верно обстоит так:

– Давай, Ириныч, вкрутим Чарли проблемку, пока она дрыхнет. Папашка ее звонил. Хочет дочуре сюрпрайз подарить на заминку.

– И скока крутить? 7 к 8?

– А то. Это ж Чарли. Наши шестеры она с завязанными гляделами пролезет.

– Не бережет папик Чарли. Ее после колец выносить можно. А тут восьмера в конце дня. Это ж не камеди, Юрыч. Поломаться в раз.

– Не наши дела, Ириныч. У гениев свои черви в башках…

Чарли допивает фреш и встает с дивана. Нарочито медленно и не глядя в сторону Юрыча и Иришки, перемещается в раздевалку. Маршрут уже проложен Чарли в голове. Но это не отменяет его сложности. Пусть будет якобы сюрприз. Она в конце концов не виновата, что заметила установщиков.

Чарли меняет шорты на треники. Белую майку на синюю. До прихода отца минут десять. Можно пока растянуться. Он сам не любит тратить время на эти мелочи. Она должна быть разогрета к его приходу.

Силовая работа – то еще удовольствие. Главное – нудятина. Ни подъема. Ни спуска. Монотонные до отупения движения. Мышца воет сейчас. Результат – через месяц. Да и он не так очевиден. Мышечный корсет существует как бы сам по себе. Но без него никуда. И он требует постоянного внимания. Вон, как эти детишки: чуть отвлекся и беда – лови меня, господин крэшпэд!

Чарли садится на матах напротив входа. Тянет плечи и шею, соединяя руки за спиной. Затем складывается книжкой лицом в колени. Опять плечи. Второй раз «книжка». В завершении полушпагат. Поперек и вдоль.

Отец входит на поперечном. Приветствует чемпионской улыбкой и большим пальцем. У Чарли нередко спрашивают, где он берет эти свои желтые парки. Она не знает. Но сколько себя помнит, отец всегда ходит в них. На входе в мужскую раздевалку он обнимается с Юрычем, который согласно кивает ему в ответ на вопрос – как, мол? И говорит – Чарли читает по губам – «восемь».

«Спрятали, блин… Ага…» – ухмыляется про себя Чарли.

Встает и идет в сторону колец. Отец переодевается быстро. Скидывает парку и меняет обувь. Пара минут и вперед, бодхисаттва, вперед! Пиши «жизнь – сука!» и умирай прямо здесь и сейчас.

Два часа на кольцах, перекладине и шарах. Отдых между подходами тридцать секунд. Многие, видевшие эти тренировки, отказываются верить, что их ведет отец спортсменки. Со стороны они напоминают экзекуцию, хотя и не лишены творческих изысков. Фантазия отца неистощима. Всевозможные виды хватов и расположений рук в последовательности, ясной только ему. Все движения предельно медленны и доводятся с фанатичным упорством до совершенства. Сегодня особое внимание шарам. Подтягивания и висы на них занимают весь второй час. Хват снизу остается на десерт. К тому моменту Чарли слегка потряхивает, но она выдерживает положенные секунды, прежде чем без сил упасть. Чарли отдыхает на резине фитнес-зоны две минуты. Тренер сегодня неслыханно добр. После чего отец касается ее плеча. Она поворачивает голову и открывает глаза. Так и есть, не зря шугались Юрыч с Иришкой:

– Тапки надень. Есть проблемка. Мелочь. Но приятная. Замнемся.

К тому моменту слух о восьмерке для Чарли уже разнесся по залу. Люди толпятся рядом с боулдером. Есть и те, кто пытается подняться. Самые удачливые срываются уже на третьем движении. Упавшие предполагают, что трудность – все девять. С ними не соглашаются. Но не очень активно. Этого нельзя исключать.

В раздевалке Чарли порывистыми движениями снимает кеды и носки. Скальники берет не глядя. Те, что сверху. Можно повыпендриваться и потянуть время. Но Чарли хорошо знает, чего никогда не успеть сделать перед смертью.

«Так что фигасе выгадывать, подруга? Встала и пошла!» – внутренней плеткой подгоняет себя она и возвращается в фитнес-зону. Спрашивает у отца:

– Куда?

Тот смотрит на Юрыча. Он указывает на собравшуюся толпу.

К рельефу отец подходит первым. С минуту оценивает композицию и шлет авторам жест «большой палец». Чарли, сидя за его спиной, натягивает скальники. На боулдер ни взгляда. Она просчитывает маршрут на подходе. Предварительный расчет верен. Нечего выдумывать. Хватило бы сил. И надо бы с первого раза. С каждым следующим шансы тают. Трасса силовая. Мужская. Есть что-то от Action Directe⁵¹. Юрыч, как и она, к несчастью, болен паном Гюллихом.

У стенки Чарли для порядка читает трассу руками. Для нее это пантомима без содержания. Если маршрут уже есть в голове, зачем что-то изображать. Но публика любит ритуалы, и их нужно соблюсти. Чарли берется за нижние зацепки и смотрит вверх. Топ в пяти метрах. Как это близко по горизонтали и как же далека вертикаль…

Запись, сделанная Иришкой, прокручивается десятки раз. Отца не интересует подъем. Он показывает Чарли в первой попытке. Она срывается не на дино. Это было бы простительно. Она падает с верхних мизеров. На одном движении до топа. Все от того, что убивает руки на первых двух. Их нужно не идти и не висеть тем более, в каком-то философском раздумье, а пробегать. Пальцы еще вынесли дино, но умерли к самому топу. Пришлось грести заново. Все обходится. На каком чутье она на второй попытке буквально залетает на третью зацепку. Дальше по накатанной. Отец выключает запись. Ее дино, от которого у всех захватывает дух, его нисколько не удивляет. Победа скучна и наивна. Внимания достойно только поражение.

Чарли кивает, соглашаясь со всем. Отец прав. Он единственный, кому она не смеет возражать. Она даже поедет домой на такси, как он хочет. У него еще одна тренировка в зале по соседству. Она безуспешно просится вместе с ним. Но его «нет» всегда в квадрате. Оно не предполагает возражений. Отец уйдет один. Они давно не приходят домой вместе. И непонятно, то ли она уже такая взрослая или он банально слишком занят. И то, и другое, и третье. Отец твердит в этот год как мантру одно и то же.

– Ты – соло. Тебе никто не нужен.

Он накидывает парку.

– Ты всегда будешь одна.

Застегивает молнию до самого верха.

– Как и сейчас.

Вдруг спрашивает:

– На завтра нашла кого?

– Да, – привирает Чарли. Возможно, ведь, что и нашла. Она еще не проверяла дневные сообщения.

– Что за чел?

Типично для отца – все эти карьерные сопровождающие для него какие-то полчеловечка без имени.

– Ты его не знаешь, – отстраняется Чарли.

В подробностях нет смысла. Тем более когда их нет. Интерес отца и так исчерпан. Он уходит без «чмоков» и даже «бай-бай» ладонью. Они увидятся за завтраком. Не раньше. Но и тогда он не обнимет ее, как прежде.

Чарли дремлет полчаса, – нет сил подняться, – и заказывает такси. Не вовремя – час пик. Метро быстрее. Но в приказе отца главное не ее усталость, а события утра. Возможно, в метро ее так же не пустят и завтра. Такое уже было. Теракты случаются. Впрочем, завтра бассейн в шаговой доступности и вечерняя пробежка. Метро итак не предполагалось. В воскресенье, если она поедет за город, мама точно отправит ее на такси. Самое время поверить пост на стене. По распорядку уже можно вернуться в Сеть. Пусто. Только лайки. Без компаньона.

«Человеки! Что с вами со всеми случилось? Всех не пускают в метро?»

Панель фиксирует три письма. Чарли решает посмотреть их в такси. Душ в клубе – мини-вариант домашнего. Только по причине поездки в транспорте. Чтобы не морщили носы и не пялились. Зато пялятся клубные девочки, оказавшиеся в этот момент с ней в душе. Ищут в ее теле ответы на вопросы. А оно не хуже и не лучше остальных. Мозг всегда в приоритете. Его не видно. Но он решает всё.

Уже на выходе Чарли допивает йогурт. Сразу обе бутылочки. Они будто падают и растворяются в ней. И вроде бы все понятно. Вишня и черная смородина. Все те же хлопья и зародыши. Но есть нюанс во вкусе – и он хоть убей не ясен.

«А что если? Да нет… Киви? Не может быть. Да точно».