Это версии отца. Чарли нет дела до них. Она ходит, не задумываясь о том, как это делает. Так же как лазает. Тем более что бегает она как все. Без чаплинского мельтешения и развернутых стоп. Поэтому, если ей по каким-то причинам нужно ускориться, она предпочитает не пытаться идти быстро, а сразу переходит на бег. Отсутствие средней скорости накладывает отпечаток на ее редкие прогулки с родными. Чарли или безнадежно отстает через сотню метров, или убегает вперед. Впрочем, такие прогулки редки и коротки. Последняя памятна. Прошлым летом, в окрестностях того самого карьера, Чарли отстает и теряется в вечерних сумерках. Когда ее находят, выясняется, что она осталась вблизи лагеря, примерно в пятидесяти метрах. А все из-за того, что по рассылке ей приходит новое соло какого-то сумасшедшего с Йосемита⁴³. Она начинает смотреть его на ходу, невольно повторяя движения рук и ног солоиста. Вскоре Чарли совсем останавливается и вплоть до возвращения родных взбирается на воображаемую стену.

На одиннадцатой минуте Чарли покидает дворы. Через парк, с островом посреди пруда, она выходит на проспект. Здесь чище. Но больше людей и машин. Новострой чередуется с прошлым веком. Плитка у метро сменяется булыжной мостовой. В толпе Чарли чувствует себя органично. Крейсерские скорости окружающих совпадают с ее «стремительностью». А порой даже и ей необходимо притормаживать. Развернутые наружу стопы идеальны для пяток впереди идущих. Они никогда не сталкиваются. Чарли включает автопилот. Спуск. Пять станций по кольцу. И дальше пара по радиусу. Пять дней в неделю. Отработано до автоматизма. Можно заняться кедами.

Чарли не выбирает вагон и не рассчитывает свое в нем местоположение. Почти не смотрит по сторонам. Сеть – лучшее место пребывания в эти минуты. К переходу на кольцо, забитое пассажирами, кеды выбраны и заказаны. Теперь можно копаться в скальниках. Любимое занятие. Чарли вертит фотки, смотрит видео в 3D. Подошве особое внимание. Ткань сверху – броская этикетка, никакой роли в подъеме не играющая. Новички цепляются за нее. Им нужен вид, а не суть. Признак лоха. Того, кто ходит, но не поднимается.

Вскоре Чарли понимает, что сегодня в метро всё, не как всегда. Такой давки не бывает даже по понедельникам. И вообще как-то неуютно. Она прыгает на новостной сайт. Натыкается на молнию вверху страницы. Прочитав, оборачивается. Пути назад нет. Но движение как раз в ее сторону. Да, в разы медленнее, чем обычно, но туда, куда нужно. Она еще не опаздывает.

«Да и к кому?»

Утренняя тренировка – она сама себе тренер. Нужно только успокоить своих. Конечно, на той взорванной станции ее в такое время никак не может быть. Но в такой ситуации лучше не молчать. Она набирает сообщение и рассылает его. После чего возвращается на страницу магазина. Но чувство неуютности не покидает. Постепенно шаг за шагом нарастая. Источник неприятного чувства – Чарли не сразу это понимает – находится слева и сверху. Они идут плечо в плечо, хотя это и не совсем так. Ее макушка едва достает до его плеча. Он раза в два крупнее и больше. И совершенно беззастенчиво пялится в ее смартфон. Пальцы жжет от его взгляда.

«Что он в них, сука, нашел?»

Приходят ответы – в основном смайлы – от семьи и знакомых. Многие, например братья, погрязшие в чертежах и расчетах, еще не в курсе случившегося. Родители уточняют местонахождение и настойчиво требуют возвращаться вечером на такси. Чарли обещает. Чувствует, как вслед за пальцами начинает жечь лицо. Понятно. Тот, сверху, пялится на ее фото на аватарке – подарок девушки старшего брата, занимающий почетное место на «аллее славы». Фоткаться Чарли не любит. Фотосессии на соревнованиях для нее пытка. Но дипломированному инструктору по йоге она отказать не может. Фотография – ее хобби. Потому, наверное, действует не как все. Оставляет на своих местах шапочку и снуд. Не требует пресловутого «чиза» и всю сессию говорит про какое-то «кватроченто»…

Чарли уходит в магазин. Но с лицом ничего не меняется. Оно горит. В довершении всего пальцы уже не жжет, они болят и даже не как утром, а по-вечернему. Чарли поднимает взгляд.

Дорогущие наушники, смешная марлевая повязка, четыре пальца на две руки.

«Да он просто урод какой-то, – думает Чарли. – Четыре пальца. Не вытянет и простейший траверс⁴⁴. Еще такой крупный. Было бы и десять на руках – не вышел бы. Не то что в четыре. Лох. А смотрит так, будто он центр вселенной».

Вернувшись на свою страницу, Чарли тем не менее разворачивает смарт от назойливого взгляда слева. Нечего потакать. Машинально заказывает очередные скальники. Подтвердив заказ, понимает, что приняла сейчас что-то вроде успокоительного. Не работает. Пальцы так же ноют, а лицо горит. И выход, похоже, один – каким-то образом пробраться вперед. Задачка по крайней мере на 8b. Было уже. Но там другая стена. Никого вокруг. Только отец на нижней страховке. Мама с камерой на топе⁴⁵. Братья снимают общий план. Второй спонсорский контракт. Источник теперешнего бытия.

Чарли присматривается и с трудом находит просветы в толпе впереди себя. Для нее как раз хватит. А вот для него – без шансов. Она убирает смарт и сосредотачивается на мяче, ожидая удобного момента. Вдруг ощущает резкий воздушный поток слева-сверху и инстинктивно отшатывается в сторону. Оборачивается. Повязки нет. Улыбается. Идиот. Он на что-то рассчитывает. Пальцы воют. Самое время размять их. Хоть как-то успокоить.

«И эту тварь в наушниках усмирить. Чего он их на шею сбросил? Ответа ждет? Лови!»

Пальцы двигаются поначалу через боль, но постепенно разогреваются. Приятное тепло разливается по ним волной. Вторая кисть, отдав мяч первой, играет, как поет. Она видит, как мрачнеет его лицо. Он все понял. Кто и что он. Ну, хоть и лох, но не дурак. Отворачивается.

«Заплачет еще, тряпка», – с отвращением думает Чарли, протискиваясь вперед, и утыкается в спину дамы в бежевом пальто. На минуту остается в этой позиции и повторяет операцию, едва не ударившись лбом о чей-то ридер. Впереди компания «планктона» в фирменной одежде. После короткой паузы огибает их слева, вдоль стены. И всё. Есть отрыв. Можно не спешить. На третьей ступени Чарли оборачивается на всякий случай. Вот он. За «планктоном». Не отстает.

– Как успокоить?

Решение приходит спонтанно. На параллельных трассах она порой ловит момент и показывает сопернице язык. Пару раз ее чуть не снимают за неспортивное. Здесь некому снимать. Да и правил нет. Язык – лучшее средство…

Чарли видит, как он, словно те девочки на рельефе, теряется и проигрывает окончательно. Но лучше уйти от него подальше. Раненый зверь вдвойне опасен. Он повторяет движение вдоль стены еще три раза. Третий раз особенно труден. На крайней лестнице группа туристов-немчиков.

Чарли прыгает, зацепившись за полку, в сантиметрах от чьих-то ног. Пожалуй самый необычный дино в ее жизни. Встав на ноги, Чарли контрольно оборачивается.

«Потерян. Круто. Забыли».

Только выйдя из метро, Чарли отмечает, что если пальцы вернулись в норму, то лицо нет. Такое ощущение, что на нее по-прежнему внимательно смотрят. Чарли списывает все на духоту перехода и сосредотачивается на плане сегодняшней тренировки. Она всегда читает его на ночь. Пробегает глазами с утра. Пять дней в неделю. Две части. Утро и вечер. Не уходя из зала. Нет смысла мотаться домой. Все условия на месте. Обед, сон, редкий массаж. Утро – техника. Вечер – физика. Может – но редко, не чаще раза в неделю – и наоборот. Возможно, и что-то одно весь день. Но это еще реже. Раз в две недели. Всего пять-шесть часов в день. Итого до 25—30 часов в неделю. При обычной норме в 15—20. Именно это соотношение у простых смертных называется дар Божий. Талант, каких свет не видел. При этом Чарли далека от мысли приписывать свои успехи исключительно тренировкам. Большинству ее 30 часов не помогут стать лучше, скорее убьют. И даже если кто-то их выдержит – были попытки – откуда он возьмет ее голову? Ее способность «читать» рельеф с первого взгляда, отключать страх, никак не реагировать на зрителя и финальную ответственность. Десятки девочек в этой стране мощнее и выше ее. Чарли и не снились те вещи, которые они творят на кампусборде⁴⁶ и кольцах. Но на стене их удел – видеть ее пятки. На параллельных трассах по трудности некоторые к топу Чарли едва успевают начать. На короткие боулдеры на местном уровне она не тратит больше минуты и проходит их всегда с первого раза. Постановщики рады бы увеличить сложность.

– Но что делать всем остальным? Умирать на первом же движении? – справедливо вопрошают они.

На мировом уровне все сложнее. Там Ashima. Да и прочих нельзя уж совсем сбрасывать со счетов. Чарли порой не хватает именно физики. «Прочитать» трассу мало. Нужна элементарная сила, чтобы исполнить. Отсюда акценты этого года. Специальная физическая подготовка. Отсюда боль. Она была и раньше. Но в этот год она, кажется, достигает своего предела.

Итак, по приходу в зал скакалка, чтобы разогнать кровь и пульс. Растяжка. От шеи и верхних конечностей до пяток. Последовательно. По паре движений на каждый сустав и прилегающие связки. В завершении разминки пять коротких и легких боулдеров. И вперед на кампусборд. Будь он проклят. Плакат Гюллиха⁴⁷ как икона в царском углу ее комнаты. Но в эти часы Чарли не поминает его добрым словом. Он создал пытку. Он палач. Его нельзя осуждать или благодарить. Палача можно только простить.

Как и почти всегда, Чарли первая в зале. На ресепшене сонная девочка в очках. Она не в счет. Тупо продавец. Чарли кивает ей. Не больше. Знакомиться ближе совсем необязательно. Ключ у Чарли свой. И от зала, и от шкафчика в раздевалке. Они еще увидятся сегодня два раза. После обеда очкастая сделает Чарли фреш. Уходя, Чарли кивнет ей, как утром, не читая бейджик.

В прихожей, в зоне отдыха ничего не меняется с вечера. Подушки на размочаленных диванах, журналы на прозрачных столиках, кажется, в том же положении. Только мешок для стаканчиков рядом с кулером новый. Знак того, что уборка ночью все-таки была. В чем кроме этого она заключается, Чарли не понимает. Пыль та же и там же. Обычные дела для скалодрома. Убирай не убирай – магнезия будто с рельефа сыплется. Ее принципиально невозможно убрать. Как песок в пустыне.

Воздух, наполненный пылью, для Чарли обычен. Он с нею везде. Даже за городом. В часы, свободные от лазания, даже на вымытых ладонях она чувствует приятную сухость, то же ощущение в носу и горле. Знак того, что все в порядке. Обратное: сырость – болезнь. Цепочка, не имеющая исключений.

В раздевалке приятно одиноко. Днем не протолкнуться. Спать приходится на диване в зоне отдыха. Или того хуже, на дальних матах под восьмой стенкой. Не так уж плохо. Но в раздевалке самые удобные, твердокаменные скамейки. Ложиться на них больно, но именно с них встаешь растянутым, а не сжатым в клубок. Вынести скамейку не получится. Какой-то чудак при строительстве клуба намертво бетонирует их в пол. Такое странное противоугонное устройство.

Обряда переодевания – нет. Выбор одежды хаотичен. Все сложенное будет использовано. И неважно, в каком сочетании и в какой последовательности. Начнут сегодня желтая майка и черные треники. Брюки, может, останутся на весь день. Лишь на кампусборде их сменят белые шорты. А вот маек уйдет до трех. Чарли терпеть не может сырой одежды. Она меняет майку, как только на ней появляются пятна пота. Вопрос комфорта, а не мнения окружающих. Майка, подсохнув, снова идет в дело. Куколки, не покидающие фитнес-зону, не могут понять Чарли. Их благоухающие, даже спустя час тренировки, лосины и топики бесят Чарли. Она проходит сквозь этих девочек, стараясь не дышать. Их ароматы сбивают ее с толку. Все в них против необходимой ей максимальной концентрации. Благо раннее утро не для таких персонажей и нет потребности задерживать дыхание.