Глава третья

1

Секретарь прежнего начальника, ставший советником нового начальника, помаячив перед новым начальником решился доложить:

– Пришёл сигнал. Каркушина, которого мы отправляли обратно, помните?..

– Кто ж не помнит? – скривился новый начальник.

– Так вот, как и предполагали, не изменил своего поведения.

– Он и не мог его изменить, дураку было ясно.

– Велика вероятность, лишат свободы и посадят в тюрьму. Тюрьма – это у них там такие клетки называют – полная изоляция, ущемление всех прав и свобод. Непонятно, правда, зачем им права и свободы, если идут на преступления? Частично уже ущемили. Пришёл сигнал.

– Ущемили, значит, заслужил, – продолжил кривиться новый начальник.

– Обидно, – вздохнул советник. – Мы его оправдали, дали возможность исправиться, вернули, можно сказать, к исходной точке, а они нагло игнорируют все наши скрытые установки.

– Потому и игнорируют, что скрытые, – ответил начальник.

– Чайник, – вздохнул советник.

– Утюг, – уточнил начальник.

– Горяч, – согласился советник.

– Отморозок, – заключил начальник.

– Получается, они там нас ни во что не ставят. Мы его отпустили, дали шанс, а они этот наш шанс у него отбирают.

– Не у нас же отбирают.

– Не ими дадено, не им и отбирать. И не у него одного отбирают, доходят слухи, у многих местных чиновников тоже.

– Местным чиновникам мы тоже давали шанс? – удивился новый начальник.

– Местным чиновникам не давали. У них свои шансы, полный набор шансов по их юрисдикции.

– Ну вот по их юрисдикции пусть и отбирают. Нам-то что?

– Всё бы так, только вот… тюрьма там – это не наш отстойник, где всё во благо и происходит очищение и многие другие радости. У них не происходит очищения. Разучились очищаться. На очищение отправляют сюда к нам. Тюрьма там, можно сказать, скользкая дорожка сюда к нам!.. Чиновников-то зачем сажать пачками? Чтобы потом к нам?..

Новый начальник резко изменился в лице.

– У нас своих хватает! Так уж и пачками? Кто сажает?

– Они же и сажают. Чиновники.

– Чиновники чиновников? Заговор какой-то.

– Неизвестно, что за изменения произошли в них с первых времен, и чего ещё от них можно ожидать.

– Задачка, – задумался новый начальник. – Надо б наших чиновников как-то иначе назвать что ли, чтоб с ихними не перепутать, если прибудут.

– Модераторами? – предложил советник.

– Не слишком узко?

Советник развёл руками и пожал плечами.

– Пусть будут модераторами, значит так на роду написано быть со временем всем чиновникам модераторами, – согласился начальник. – А решает пусть искусственный разум. Теперь не спутаем, сообщи всем… модераторам. С Каркушиным решу лично.

В отличие от прежнего начальника новому начальнику не хотелось принимать решение с помощью монетки. Поэтому он выбрал другой способ: закрыл глаза, вытянул указательные пальцы рук, повращал руками перед собой и медленно направил пальцы навстречу друг другу.

2

Кирилл пытался найти выход из тёмной комнаты, измотался, ослаб, ударился коленом о ножку стола, что-то сшиб, сам грохнулся об пол, повалив за собой часть мебели. Нащупав дверь, попытался открыть. Возможно, это была не та дверь и даже не дверь комнаты вовсе, а комод или шкаф. Стал шарить ладошками по стене в поисках выключателя.

«Сложно найти выключатель в тёмной комнате, особенно когда его нет» – прозвучал голос Ани, и тут же сверху отвалилась створка небольшого подвального окна. Капнуло светом, теперь можно было что-то видеть.

Двери открывались лишь у шкафов. В шкафах сразу же всё рушилось, поднималась пыль, попадались скелеты и кости. Кирилл срочно захотел в туалет. В отличие от выключателя туалет подвернулся сразу. Зашёл внутрь – пусто, нет унитаза, вообще ничего нет, чистый цементный пол. Вернулся к входу, проверил надписи: буквы «М» и «Ж». На месте. Ещё раз открыл дверцу с буквой «М» – чистый пол, нет унитаза! Собрался с мыслями, вышел из кабинки, подошел к дверце с буквой «Ж», прислушался, взялся за ручку, осторожно открыл – нет унитаза, пошарил ладонью там, где он должен быть.

– Зацементировали!.. Они что, решили, что я питаюсь манной небесной?.. – лицо Кирилла покрылось капельками пота.

Грянул засов, за дверью что-то стукнуло, Кирилл открыл глаза, первое, что увидел – унитаз в углу камеры.

– Я что, спал в туалете? – прошептал он.

В открытое окошечко просунули железную миску.

– Каша, манная, – сообщили за дверью.

3

Возле гаражей у дома Каркушина проходил следственный эксперимент без Каркушина. Полицейский с любительской камерой, подполковник полиции, полный чиновник Сергей Михайлович и представитель обвинения опрашивали Веру с Миколой.

– Расскажите подробнее про тот день.

– Когда его голодного борщом кормили? – спросила Вера.

– Когда его видели здесь, возле гаражей, – уточнил подполковник. – Думаете, он хотел взломать гараж и угнать машину, но угнать машину не получилось, и тогда он решили взломать квартиру?

– Кирилла? – уточнила Вера.

– Что?

– Решили взломать квартиру Кирилла?

– Может, просто другую взломать не удалось?

– Ага, тогда, значит, свою, – согласилась Вера.

– Их там несколько было. Кто-то их спугнул, – задумался Микола.

– Может, Каркушин и спугнул? – предположила Вера.

– Не вяжется. Давайте уточним, Каркушин был с ними?

– Был, но… Может, лично у него никакого злого умысла не было? – предположила Вера.

– Она всех защищает, – улыбнулся Микола.

– Может, лица, приметы какие вспомните? – спросил чиновник.

– Какие лица? Далеко было, попробуйте сами из окна что-нибудь разглядеть, – вздохнул Микола.

– Лица не местные, – сказала Вера.

– Бомжи, скорее всего! – предположил Микола, и чиновнику, понимая, что тот самый главный: – Вот здесь, возле этого гаража и крутились. Может, бомжей опросить?

– Мы пока вас опрашиваем. Что, много бомжей?

– Никак нет, – ответил подполковник, сверкнув взглядом в сторону Миколы. – Отслеживаем. Появляются иногда пришлые. Всё под контролем. Мониторим.

– Я человек семейный – мало что знаю, – вздохнул Микола. – Своя рубашка, как говорится, ближе к телу, что там на стороне – не моего ума дело.

– Закрыто! – подергав замок гаража, сказал полицейский.

– Нужно брать постановление на обыск, чтоб произвести осмотр, – вздохнул представитель обвинения.

– Я сам «постановление на обыск» и пятое десятое, – отрезал чиновник и гневно полицейскому с камерой: – Меня-то зачем снимать?

– Подчистим потом, – заверил подполковник.

– Себя потом будешь подчищать!

– Взламывать будем? – вытянулся полицейский.

– Гараж-то пустой! – разочаровал всех Микола, отогнув полоску резины, закрывавшей щель.

– Угнали! – схватилась за грудь Вера. – Ещё одну угнали?

– Банда угонщиков! – с удовлетворением констатировал чиновнику подполковник. – Это потянет на… на…

– Да ни, какое на… одна пыль в гараже, столько паутины, веревки можно вить, – в очередной раз разочаровал всех Микола. – Тут машин отродясь не было. Тут и людей-то, наверное, не было лет сто, со времен майдана. Хотите сами побачить?

Перед отъездом группа следственного эксперимента ещё раз задержалась возле Веры с Миколой.

– Значит, договорились, выступите на суде свидетелями?

– Куда ж деваться?.. – вздохнул Микола.

– Есть ещё свидетели? – поинтересовался чиновник у полицейских.

– А надо?..

– Не будем мы с Миколой выступать против Кирилла свидетелями! – заявила Вера. – Мы и так вам всё рассказали.

4

– Каркушин, на выход, – скомандовал охранник, открыв дверь камеры предварительного заключения. – Вещи оставь, чего зря таскать?

Кирилла посадили в машину с решетками, напротив сел охранник.

– Опять с личной охраной, – усмехнулся Кирилл. – Платят нормально?

– Ну… – полицейский сделал неопределенное выражение лица.

– Надо же, платят за то, что охраняет человека, которому не платят, – задумался Кирилл. – Абсурд получается. Несостыковка. Вот скажите мне, я – свободный человек?

– Любой человек свободный, – остраненно ответил полицейский после осторожного обмена взглядами, – пока не угрожает обществу.

– Я угрожаю обществу? – спросил Кирилл.

Полицейский пожал плечами:

– Нам не докладывают. Возможно.

– А кто решает – угрожаю или нет?

– Суд. Вы что, ребенок?

– Я – ученый!

– Тогда понятно. В науке, значит, разбираетесь, в жизни – нет, – сказал охранник.

– Я ученый в своей области, на другое мне было жалко времени, – вздохнул Кирилл.

– Скоро времени у вас будет предостаточно, – усмехнулся охранник.

В зал суда Каркушина затащили волоком.

– Что происходит?.. Может кто-нибудь мне объяснить? Я свободный человек или нет? – возмущенно прокричал Кирилл, когда его запихнули за решетку. – Всем вам тоже за меня заплатили?.. Нельзя мне сюда, русским языком говорю, нельзя! Вам же потом хуже будет!.. Силой-то зачем? Посадили в аквариум, чтоб потом опять выловить на сковородку? Жил человек, никого не трогал. Знакомо, очень знакомо. И вы туда же. Вы же загоняете людей в тупик, в рамки.

– Распустились, потому и загоняем.

– Он что, с луны свалился?

– Рамки, между прочим, сделали из обезьяны человека. Давайте уж быстрее кончать!

– Не надо из меня никого делать!.. – возмутился Кирилл.

– Итак, Кирилл Карлович, – перебила судья и, поведя головой, усмехнулась: – Каковы времена – таковы и имена. Итак, Кирилл Карлович Каркушин, вы обвиняетесь в попытке угона автомобиля, в порче чужого имущества, в сопротивлении сотруднику полиции.

– Кусается, – подтвердил полицейский.

5

Новый начальник Небесной Канцелярии выписывал круги по своему кабинету: – Не наломать бы дров! Это здесь у нас всё устойчиво и хоть трава не расти, а там… Кто его знает, что там?

– Главное подход, – поймав растерянный взгляд начальника, заверил советник. – Наш подход, наши принципы изначально чище.

– Чище чего?

– Чище всего.

– Выяснили причину, по которой чиновников сажают там в тюрьму?

– На месте выясним. С Каркушиным, кстати, всё выяснилось. Там есть один местный чиновник, он виноват.

– Чиновник виноват? Абсурд какой-то.

– И они так же считают, что Каркушин виноват. Предполагаю, чиновник действовал в корыстных интересах.

– Чтоб чиновник и в корыстных интересах?

– Сам удивляюсь, возможно, что-то напутали. На месте проверим. Где их носит?.. – советник выглянул в окно, во дворе тихо.

– По какому принципу подбирали? – успокоившись, поинтересовался начальник.

– У двоих уже есть опыт, их в первую очередь. Троих из инкубатора по принципу жребия, исключён любой субъективный фактор.

– Там, кажется, ещё был кто-то в прежнюю поездку?

– Садовник, бывший отлученный от дел, любимчик нашего бывшего, он-то его и отлучил, – подтвердил советник. – Неустойчив, не может работать в команде. Слишком судьбоносная миссия.

– Кто сказал, что миссия будет на нём?.. – возразил новый начальник. – Неустойчив должен быть там, где неустойчиво, тем более, если его бывший отлучил…

Вошла пятерка избранных: трое из инкубатора, двое известных ранее – юный чиновник, получивший во время прошлой командировки особые полномочия, и полный чиновник, которого этих полномочий лишили. Инкубаторские, начинающие новый цикл, выглядели одинаково – с одинаковыми улыбками, одинаковыми прическами, почти одинаковыми чертами лица, соглашались на всё они тоже одинаково.

– Дам вам имена, – осмотрев прибывших, решил начальник. – Вам троим, инкубаторским – Саша, Серёжа, ты будешь Семён. Запомните и не перепутайте! Правильно, Семён, можешь ещё и записать, для надёжности. Ну, а вы двое, ты помоложе будешь Клим, постарше Константин. Напомните, у кого из вас в прошлую командировку были особые полномочия? – руки вытянули оба. – Ясно, один из вас был незаслуженно отстранен предыдущим начальством. Кто из вас потом был старшим группы, пусть и в этот раз будет старшим, но в этот раз все станут старшими советниками и всем достанутся особые полномочия! Чего скупиться на должности? Готовьте дырки для звездочек, там ваши звездочки всё равно никто не увидит.

Новый начальник Канцелярии задумался, подошел к скелетам доисторических животных:

– Кто знает, как называется увлечение, когда делают чучела?

– Таксидермист, – поспешил ответить советник. – Но для чучела нужно иметь шкуры, а не кости.

– Были бы кости, – махнул рукой начальник, вернувшись прошёлся мимо посланников: – Возможно, вы не самые талантливые и не самые способные, любой мог бы оказаться на вашем месте, но оказались именно вы, поэтому все лавры достанутся вам. Что ты там постоянно записываешь? – поинтересовался начальник у Семёна.

– Всё, что узнаю, записываю, – смутился тот, – всё новое записываю, веду дневник.

– «Веду дневник», – проворчал Константин. – Всё записывает. Для него всё новое. Больше внимания уделяет дневнику, чем всему остальному, – Константин попытался заглянуть в дневник.

– Всё тайное когда-нибудь станет явным, – улыбнулся на движение Константина начальник. – Творческая личность! Случается и среди инкубаторских, небольшой процент, но случается. Зачем-то значит нужно. Роскошь, от него может быть неожиданная польза. Перед отправкой с вами будет проведён инструктаж. Ничего нового скорее всего не узнаете, но хоть что-то.

6

Судебное заседание продолжалось.

– Этот ваш Каркушин не просто вор, он ещё и злостный вредитель! – заключил обвинитель.

– Протестую! Сейчас не тридцатые годы! – заявил протест государственный защитник.

– Протест принят! Сейчас еще только эээ… десятые! – согласилась судья.

– Мутные десятые, были лихие девяностые стали мутные десятые, – выкрикнули из зала.

– Попрошу тишину, умники! Продолжайте, – сухо кивнула судья.

– Так вот, обвиняемый поднял руку на имущество существа более слабого, не способного дать сдачи!

– Протестую! – заявил защитник. – Нельзя основывать обвинение на показаниях одного полицейского, пусть даже при исполнении.

– Один полицейский двух свидетелей стоит, протест отклонен, – ответила судья, – продолжайте.

– Не должно быть даже намека на попрание чьих-либо прав! – кивнул обвинитель. – Тем более покушаться на имущество более слабых. Посмотрите на это… на это беззащитное существо. Все её крики, угрозы, мольбы о помощи от беззащитности. Разве сжатые от отчаяния кулачки могут говорить об обратном? Так могут вести себя только дети. И что делает этот Каркушин? Он сначала пытается отобрать у ребенка машинку, а потом на глазах ребёнка эту игрушку разбивает, совершает преступление не только в отношении подзащитной, но и в отношении того, кто ей этот подарок сделал! Растоптаны чувства, попраны… попрано всё, ваша честь. И в этом плане обвиняемому нет оправдания. Чтоб другим неповадно было, в назидание… в общем, по полной, иначе не поймут.

– Почему я должен выступать «в назидание» другим? Крайним хотите сделать? – возмутился Каркушин. – И вообще, не так всё было.

– Подсудимый, вам слово не давали, – перебила судья. – Есть что добавить защите?

– Самый заурядный случай, самый заурядный обвиняемый. Не стоит такой заурядный случай возводить в ранг «попрания прав», не тянет мой подзащитный на сакральную жертву, – пожал плечами защитник.

– Попросил бы без оскорблений. «Среднестатистический», «заурядный», умеете вы мотивировать, – проворчал Каркушин.

– Подсудимый, вам слово не давали, – осадила судья. – Тюрьма будет вас мотивировать. Подведём итог. Свидетели утверждают, обвиняемый был за рулем во время аварии. Налицо попытка угона, при отягчающих обстоятельствах, с алкогольным опьянением!

– Семь лет как минимум, – кивнул обвинитель.

– Подсудимый, разбирает любопытство узнать, зачем? – развела руками судья.

– Не помню, девушка понравилась… Поначалу. Кажись, – растерявшись, предположил Кирилл.

– Девушка или машина? – уточнил обвинитель.

– И то и другое, чего теряться-то! – выкрикнули из зала.

– Не помню, не в себе был, – растерялся Кирилл.

– Колдунья попутала, – побледнев, выдохнула София Фёдоровна, – со своей куклой и зеркалом. В тот момент всё и случилось. Не надо было к ней заходить.

– У вас что раздвоение личности, «не в себе был»? – удивилась судья.

– Настаиваю на психиатрическом обследовании!.. – обрадовался защитник. – Появилась необходимость убедиться в психическом здоровье обвиняемого, вы ж, видите.

– Не надо никаких обследований! – взмолился Кирилл. – Не хочу больше в психушку.

– Что значит «не хочу больше», вы что, там уже были?! – удивилась судья.

– Да, то есть не знаю… не уверен, может быть…

– Что?! Заседание суда откладывается до прояснения новых обстоятельств! – заключила судья.

– Чем больше живу, тем больше поражаюсь! – расширила взгляд София Фёдоровна. – Когда это он успел?..

– Мам, я уже ничему не поражаюсь, – ответила Аня.

– Как я тебя понимаю!

– Что значит «заседание откладывается»? – вспыхнула потерпевшая. – Я не могу себе больше позволить рассиживаться здесь с вами, моё время слишком дорого, чтобы тратить его на какого-то алкоголика. Вы ж обещали!.. Вам что, мало платят?

– Кто ж знал про психушку? – развел руками представитель обвинения. – Против психушки мы почти бессильны.

– Значит, психам можно всё, а мне… а моя любимая машина…

– Надо ещё определить, что он псих.

– Кто будет определять?

– Комиссия, специальная медицинская комиссия. Могу вас заверить, ещё неизвестно, что лучше: тюремное отделение дурдома или тюрьма. Его судьба от него больше не зависит.

– Она и так от него не зависит!.. А от кого зависит?

– Я и говорю… От нас, только от нас. И от судебной комиссии.

– Он не выйдет оттуда!..

7

И снова машина с решетками, теперь уже с двумя охранниками.

После ночных кошмаров и судебного заседания Кирилл отключился, под гулкую монотонную работу механизмов сладко уснул. Когда сделалось тихо, распахнул глаза. Никого. Задняя зарешёченная дверь раскрыта. Жужжание мух да дуновение ветра.

В проём двери осторожно просунулись два существа. Одно в рваной поношенной одежде с дырявым зонтиком; другое в тунике защитного цвета, в очках с толстыми линзами, со связкой ключей, которой, наверное, и открыли дверь.

– Садимся? – спросило одно существо у другого, поставив в проём чемодан.

– Не нравится мне здесь, – скривилось существо в обносках.

– Тогда теперь твоя очередь нести чемодан. Руки отваливаются.

– Не отвалились же.

– Эй, вы кто? Сюда нельзя!.. – замахал руками Кирилл.

– Смотри и он здесь! Сразу как-то не заметила. Ты заметила?

– Нет, конечно! У меня от такой свободы до сих пор голова кружится.

– Давай представимся, раз нас не узнали.

– Кто первым? Я?

– Нет, я!.. Мне по статусу положено, в кои-то веки со жребием повезло.

– Думаешь, это везение? – скривилась существо в тунике.

– Подеритесь ещё, – наблюдая за поведением парочки, усмехнулся Кирилл.