От Темзы до Гудзона

Пока высокопоставленные участники проекта хлопотали перед королем о предоставлении им особых привилегий в этом необычном деле, капитан Кидд с головой окунулся в решение назревших практических задач. С помощью Харрисона он укомплектовал команду «Эдвенчера» необходимым количеством моряков (набрали порядка семидесяти человек), после чего все участники предстоящего вояжа подписали «Статьи соглашения». В этих «Статьях» отмечалось, что, оценив захваченную добычу, участники экспедиции должны были сначала вычесть все издержки, а затем уже делить оставшуюся часть между собой. Кидд имел право на 35 долей; другие офицеры тоже могли рассчитывать больше, чем на одну долю. Полные доли получали опытные моряки, а «сухопутным крысам» и юнгам полагалось менее одной доли.

Вор, прикарманивший часть из общей добычи, лишался своей доли. «Статьи соглашения» предусматривали также компенсацию за полученные увечья. За потерю глаза, ноги или руки платили 600 пиастров, за потерю пальца руки или ноги – 100 пиастров.

Наследники умершего участника экспедиции могли рассчитывать на 20 ф. ст., даже если бы экспедиция оказалась убыточной. Все указанные суммы вычитались из общей стоимости добычи до ее раздела.

Моряк, проявивший трусость во время сражения, лишался своей доли добычи. Такое же наказание предусматривалось в отношении тех, кто напивался перед проведением боевой операции. Лицо, виновное в неподчинении командиру, мятеже или дебоше, подвергалось такому наказанию, которое определяли капитан и большинство команды.

Прочие статьи, подписанные капитаном и членами команды «Эдвенчера», касались более частных вопросов. Например, назначение части моряков в призовую команду, которая должна была отвести трофейное судно в родную гавань, не лишало их права на долю в добыче, взятой позднее их товарищами.

В конце февраля 1696 года все приготовления к плаванию были завершены. Кидд спешил, поскольку в столице ширились слухи о возможной скорой высадке на берегах «туманного Альбиона» французского десанта. 23 февраля Адмиралтейство наложило эмбарго на все торговые суда и велело их шкиперам отдать королевскому флоту треть своих команд. 25-го числа того же месяца граф Белломонт отправил Кидду письмо с предписанием начать экспедицию. В нем отмечалось:

«Капитан Уильям Кидд, поскольку вы уже готовы отплыть, я настоящим желаю и предписываю вам, чтобы вы и ваши люди послужили Богу наилучшим образом; чтобы вы сохраняли добрый порядок и доброе управление на вашем корабле; чтобы вы могли выбрать наилучший путь к месту или базе, где вы сможете применить полномочия, каковые вы должны исполнить; и, исполнив оное, Вы должны, в соответствии с соглашением, плыть прямо в Бостон, что в Новой Англии, дабы доставить ко мне все те призы, сокровища, товары и иные вещи, каковые вы сможете захватить в силу полномочий и власти, вам пожалованных; но если, после успеха вашего предприятия, вы наткнетесь на какую-либо английскую флотилию, следующую в Англию, вы в таком случае, имея добрый конвой, должны держаться в компании с ним и доставить все ваши призы в Лондон… Молю не забыть писать обо всех происшествиях, каковые могут случиться с галерой: как ваши люди будут себя вести, какого успеха вы добьетесь и вообще обо всех примечательных случаях в ходе вашего путешествия, каковые могут произойти на момент составления вашего отчета. Направляйте ваши письма мистеру Эдмунду Харрисону. Я молю Бога даровать вам добрую удачу и позволить нам благополучно встретиться снова.

Белломонт».

Еще до того, как «Эдвенчер гэлли» покинул Лондон, его капитан заслужил репутацию «хвастуна». В районе доков даже бомжи слышали, как Кидд похвалялся своими связями с высокопоставленными вельможами и полученным с их помощью каперским свидетельством. Капитан королевской яхты «Кэтрин», питавший неприязнь к «выскочке» Кидду, приказал своей команде внимательно следить за «Эдвенчером», и, если тот, проходя мимо, не окажет почтения королевскому флагу, открыть по нечестивцу огонь.

Будучи приватиром, Уильям Кидд имел право поднимать на флагштоках королевский гюйс и вымпел, но это не освобождало его от обязанности оказывать почтение кораблям королевского флота. В ту эпоху капитаны весьма ревностно относились к вопросу о том, кто первый должен приспустить флаг, убрать марсели и сделать приветствие. Престиж державы и личное достоинство требовали, чтобы все суда оказывали соответствующее почтение кораблям флота его величества.

Английский военный корабль производит салют.

Фрагмент картины Виллема ван де Фелде-младшего (1690).

Когда Кидд вывел свой фрегат из лабиринта лондонских доков и двинулся вниз по Темзе, ему пришлось пройти в районе Гринвича мимо упомянутой королевской яхты «Кэтрин». При этом он ничем не засвидетельствовал своего почтения военным морякам. С яхты прозвучал предупредительный выстрел, но и после этого «Эдвенчер гэлли» не приспустил свой флаг. Более того, члены команды последнего, решив покуражиться, выстроились вдоль борта, повернулись к королевской яхте спиной и продемонстрировали весьма грубый матросский «салют» – спустив штаны, они, по свидетельству таможенного досмотрщика Джеремайи Даммера, одновременно «шлепнули себя по задницам».

Разгневанный капитан яхты тут же подал жалобу в морское ведомство. Лорды Адмиралтейства сначала отмахнулись от этой жалобы, однако, когда команда Кидда нанесла аналогичное оскорбление другому военному кораблю, стоявшему в устье реки Медуэй, их терпение лопнуло. Капитану Хейву Мандену было приказано задержать «Эдвенчер», забрать с него всех матросов, а само судно отвести на якорную стоянку в Ширнесс. Приказ был выполнен незамедлительно. Тридцать лучших матросов Кидда перевели на военный корабль «Дачис», капитаном которого был некто Стюарт. В распоряжении командира «Эдвенчера» осталось лишь пять профессиональных моряков и тридцать пять новобранцев.

Подобный поворот событий ставил экспедицию под угрозу срыва. Кидд немедленно послал одному из своих покровителей, адмиралу Расселу, просьбу о помощи, но его письмо, видимо, не дошло до адресата. Прошло две недели, прежде чем Рассел смог вмешаться и исправить ситуацию. 20 марта он отдал приказ капитану Стюарту вернуть на галеру-фрегат рекрутированных матросов, что и было сделано. Сомнительно, однако, чтобы Кидд получил тех бравых морских волков, которых он самолично отобрал для экспедиции; скорее всего, ему прислали тех людей, от которых капитан «Дачиса» сам мечтал избавиться – прощелыг и пропойц, подобранных в припортовых тавернах.

Пока опасность французского вторжения в Англию не миновала, «Эдвенчеру» пришлось вернуться в Лондон и там ждать, когда будет отменено эмбарго. Наконец, после девятнадцатидневной задержки, Кидд смог покинуть эстуарий Темзы и вывести свой корабль в открытое море. 10 апреля он стал на якорь в Даунсе, чтобы высадить на берег лоцмана, а затем, миновав пролив Па-де-Кале, отправился в Плимут. Там пополнили запасы пресной воды и провизии и сделали последние приготовления перед выходом в Атлантику.

В «Повествовании о путешествии капитана Уильяма Кидда, командира „Эдвенчер гэлли“, из Лондона в Ост-Индию» (1699) сообщается, что «в 23-й день месяца апреля он отплыл из Плимута в назначенное ему плавание». Но путь его лежал не в южном, а в западном направлении. Прежде, чем идти в Индийский океан, Кидд решил еще раз побывать в Нью-Йорке – во-первых, чтобы перед рискованным предприятием повидаться с женой и друзьями, а во-вторых, чтобы усилить свою команду волонтерами из североамериканских колоний. Не исключено также, что Кидд хотел отвести в нью-йоркскую гавань свою бригантину «Антигуа».

Переход через Северную Атлантику оказался удачным. В самом конце мая, недалеко от Большой Ньюфаундлендской банки, англичане заметили французское рыболовное судно. Его настигли, выстрелили из погонной пушки, требуя остановиться, после чего без боя взяли в качестве трофея. На борту приза обнаружили четырех рыбаков и типичный для такого рода судов груз – соль и рыболовное снаряжение. Всё это можно было продать в Нью-Йорке, а на вырученные деньги купить провизию для предстоящего плавания на Восток.

В начале июля, подгоняемый легким бризом, «Эдвенчер гэлли» появился у Лонг-Айленда. Впередсмотрящий пропел традиционное «Земля на горизонте!», и вскоре пушечный выстрел возвестил о прибытии корабля на нью-йоркский рейд.