– Да, вы слишком прекрасны, чтобы в вас хотелось что-то изменить. Высокий рост, красота, долголетие, черная душа…

– Мы безупречны, – согласился Корс, улыбнувшись.

Ник замолк, вернувшись к работе, но через некоторое время снова засмеялся:

– Да хватит уже!

Щёки Корса покраснели. К счастью, Ник этого не видел, но продолжал улавливать его мысли.

– Почему ты смеёшься? – закричал Корс. – Говоришь, что я тебе мешаю, а сам трясёшься не хуже меня. Сейчас, похоже, у меня будет кривая татуировка, как у твоей рабыни!

– Какой рабыни?

– Как у Клер… Помнишь, ты криво обвёл ей губы красным. Да уж, Ник, мастер из тебя так себе…

– А-а-а, Клер, ах-ха…

– Ник, хватит!

– Тогда перестань представлять себе мой член, – Ник улыбался, – ты очень смешно это делаешь, сравниваешь так же, как и рост у всех и каждого. Видишь, я ниже тебя ростом, а член у меня не меньше…

– Ник!

– Тебе не хватает Лиса – вот с кем вы бесконечно радостно мерялись членами.

– Я не меряюсь членами! Тем более радостно!

– Не дёргайся! – Ник продолжал веселиться. – Ну что, мне засунуть в тебя самотык, чтобы ты лежал спокойно и боялся пошевелиться?

– А у тебя разве есть? – спросил Корс с некоторым испугом.

– Прикажу Верному, он найдёт, – Ник склонился к Корсу и нежно поцеловал его в копчик.

– Ах, ах… Ник, не надо, я начинаю хотеть тебя… – Корс едва сохранял самообладание. – Ты щекочешь меня своими волосами.

– Прости, – ответил Ник с нежностью и перестал отвлекать Корса и отвлекаться сам.

– Я позвал Парки, – сказал Ник через некоторое время.

– Зачем? Чтобы он принес для меня самотык?! – замер Корс.

– Не-е-ет, он принесет немного травы. А ты ждал самотык? – Ник засмеялся, и Арел, который в это время курил, засмеялся тоже.

– Да, конечно, именно его я и ждал! – возмущенно ответил Корс.

Князь Арел, улыбаясь, протянул ему наполовину выкуренную сигарету, и Корс сразу её взял.

Парки зашел в их палатку, но Корс не изменил позы, всё также продолжая лежать на шкуре и ничуть не смущаясь, что его капитан видит своего командира лежащим голой задницей кверху. Ник тем временем продолжал татуировать его.

– Командир, можно взять Тютю? – спросил Парки.

Он присел на корточки рядом с Корсом, положил коробку с травкой на шкуры и оскалился в улыбке, демонстрируя свои железные коронки. Он был на самом деле очень веселый, этот нечистый.

– Что взять? – не поняв, переспросил Корс, чуть приподнимая голову со сложенных рук.

– Ну, Тютя, – лабынечка класных, – уточнил Парки.

И Корс засмеялся:

– Парки, не говори ты на черном языке! Я не могу слышать, как ты шепелявишь, это очень смешно!

– Витор, не дрожи! Ты мне мешаешь! – закричал Ник в который раз.

– Что поделать, если он меня смешит!

– Да он не шепелявый, Витор, тебе так кажется, – попытался объяснить Ник, – он просто пытается мягко говорить. Ты меня все время одергиваешь, что я вставляю всюду, как их… эти… согласные. Вот и он просто пытается их не вставлять.

– А ведь ты прав, – задумался Корс, – я сейчас вспомнил, когда первый раз услышал, как ты говоришь, мне тоже показалось, что ты шепелявишь, будто у тебя нет и половины зубов.

– Я просто старался произносить слова мягче, говорить на вашем языке как вы, – заметил Ник, – а ты сразу стал потешаться и унижать меня. Спросил, на месте ли у меня зубы. Помнишь? А я тогда как раз только недавно вставил эти красивые зубы, ты не мог не заметить, что у меня с зубами все в порядке…

– Подай мне мою куртку, Парки, – быстро сказал Корс, пытаясь игнорировать Ника и явно не желая продолжать с ним разговор.

Парки протянул Корсу его куртку, и Корс, достав оттуда ключ, передал его нечистому:

– Держи. Валентин откроет тебе повозку, отстегнешь ей руки и возьмешь, только никому больше не отдавай. Если хочешь, отдай другим Эдриана, но не Тютю!

– Хорошо, командир. Спасибо! – И радостный Парки буквально выбежал из палатки.

– Тютя, – повторил Корс, покачав головой, и все трое снова засмеялись.

До Форта оставалось совсем немного.

Этим вечером они вместе с нечистыми сидели у костра. После захвата Рудного города многие нечистые воины раскрасили себя чёрным и красным красителями, демонстрируя таким образом свой статус победителей. Эти узоры в сочетании с их излюбленным пирсингом делали их лица-морды ещё более жуткими, но Корс за это время уже более-менее привык к таким диким представлениям о красоте и мужественности.

Корс снял со своего Ника маску, и, ничуть не заботясь о том, как это выглядит и что подумают нечистые командиры, непринуждённо покормил сына так, как, любил, давая ему кусочки пищи из своих рук.

После ужина один из нечистых затянул песенку, а другие стали подпевать ему в припеве:

По разным странам я бродил,

И мой сурок со мною,

И весел я, и счастлив был,

И мой сурок со мною!

И мой всегда, и мой везде,

И мой сурок со мною,

И мой всегда, и мой везде,

И мой сурок со мною.

Нечистые улыбались, обнажая внушительного размера клыки, и с интересом пялились на Корса, который сидел возле костра и крепко обнимал своего Ника, поминутно целуя его в макушку. Корс заметил их взгляды и улыбки, ему показалось, что многие буквально давились от смеха, едва сдерживая себя.

– Эй? Чему вы так радуетесь?

– Просто так. Хорошая песенка, командир, – ответил один из нечистых. Клыки на его нижней челюсти были такими длинными, что торчали изо рта, делая его похожим на кабана. Другие же принялись скалиться ещё сильнее.

Корсу это показалось даже каким-то неуважительным, – они будто глумились над ним. Он недовольно фыркнул, чуть отстраняя от себя Ника:

– Пфф, я, видимо, слишком благороден, чтобы испытывать такую незамутнённую радость от этой глупой песенки бедняков.

И Ник смотрел на него с хитрым и чуть лукавым блеском в глазах, улыбаясь.

– Да чему вы так радуетесь, в конце концов! – не сдержался Корс.

Все засмеялись.

– Все хорошо, Витор, – сказал Ник, и прижался к нему сильнее.

Рядом с Парки у костра сидела красная рабыня. Она была без мешка на голове, платье на ней было порвано, а длинные тёмно-рыжие чуть вьющиеся волосы растрепаны. На запястье её левой руки был застёгнут стальной браслет с цепью, и противоположный конец цепи был пристёгнут к ремню на поясе Парки. Но девушка не выглядела такой запуганной и затравленной, как раньше. Тютя наблюдала, как Парки чашку за чашкой пил самогон нечистых, и выражение её лица было скорее недовольным, чем испуганным. В какой-то момент, видя, что Парки уже основательно надрался, но продолжает пить, несмотря на то, что его движения стали путанными, девушка вдруг выдернула чашку из его руки и со злостью выплеснула её содержимое в огонь костра. При этом, в ответ на удивленный взгляд Парки, девушка резко провела ребром ладони себе по горлу, явно давая понять, что её это все достало. Ошеломлённый, Парки замер, а Корс, увидев этот выпад рабыни, сам буквально поперхнулся вином и искренне засмеялся:

– А-ха-ха, Парки, да она тебя строит!

– Тютя… – сказал Парки в полном замешательстве, – Тютя, что ты делаешь?

Но он не выглядел злым и не ударил её, хотя все сидевшие вокруг потешались, смеясь над ним и своенравной рабыней. Девушка, ничуть не испугавшись, демонстративно отвернулась от нечистого, и лицо её было все таким же недовольным.

– Ей не нравится, что ты так много пьешь, – заметил Корс, – и она права, тебе уже достаточно. У тебя есть жена, Парки?

– Нет.

– Ну вот, теперь ты поймешь, каково это – иметь жену, – Корс рассмеялся, – всем известно, что красные имеют дурной вспыльчивый нрав, они агрессивны, и теперь красная Тютя задаст тебе жару!

– Нет, – воспротивился Парки.

– Да, Парки, да, – Корс продолжал потешаться, – они же совершенно не предсказуемы, может, поэтому мужчины и стали их так ограничивать. Всем чёрным это давно известно, и красных женщин никогда не берут в жены. Ни у одного чёрного нет красной жены. А ты влюбился, да?

– Она мне нравится.

– Знаешь историю про красную девушку по имени Иридия?

– Нет.

– Её планировали выдать замуж, но девушка этого не хотела. Когда пришёл её жених, она спросила его: «Зачем ты хочешь взять меня в жёны и доставляешь мне этим столько огорчения и печали?» Он ответил: «Поистине, когда я вижу тебя, Иридия, я весь становлюсь как огненный!» Она спросила: «Что же тебя так прельщает во мне?» И он, как и полагается, вежливо ответил, (правда, не то, что думал на самом деле), он сказал: «Меня прельщают твои прекрасные глаза!» Услышав такой ответ, девушка в то же мгновение выхватила свечу из подсвечника и выколола себе оба глаза.

Нечистые, слушавшие историю, замерли. Увидев, что его рассказ произвёл эффект, Корс довольно ухмыльнулся:

– Таковы красные, так что будь поаккуратнее, Парки.

Парки отвернулся. Он не стал больше пить, вынул из кармана какую-то небольшую деревянную болванку и ножик и стал скрести по деревяшке лезвием. Через некоторое время он протянул девушке вырезанную из дерева птичку. Игрушка была грубоватой, но то, что это именно птичка, угадывалось без сомнений. У неё был маленький клювик и округлое толстенькое тело с небольшим раздвоенным хвостиком. Парки протянул птичку рабыне, и она взяла ее, сжала круглую птичку в кулаке и радостно заулыбалась. Поняв, что Тютя, больше не злится на него, Парки обрадованно схватил девушку в охапку и обнял, прижимая к себе. Так они сидели, она – сжимая деревянную птичку, а он – её саму.

Глава 7

Через пару дней они вернулись в Багровую скалу и на некоторое время сделали остановку в Форте. Как и прежде, люди расположились на правой половине, а нечистые возле зверинца, и Заф очень обрадовался, увидев, что с его любимцем медведем всё хорошо.

Корс, Ник и Арел снова заняли свою комнату с картиной на стене.

Дни проходили лениво и спокойно. Большую часть времени они втроём валялись на кровати, трахались и спали. И князь Арел носился по окрестностям на своём коне.

Корс смотрел, как его Ник на арене в левой части Форта дрался с нечистыми, участвуя в их боях. Корс понимал, что дух воина Колизея силен в нём и никуда не пропал. Нику не нужно было сейчас работать, не нужно было зарабатывать деньги себе на жизнь, а он все равно это делал: дрался на потеху толпе, просто так, просто потому, что сам этого хотел. И потому, что у него это очень хорошо получалось. В минимальной амуниции, по пояс раздетый, с копной белых растрепанных волос и длинной челкой, падающей ему на глаза, Ник совершал точные и мощные удары, побеждая соперника за соперником, некоторых – за считанные минуты, продвигаясь все ближе к финалу.

Корс с замиранием сердца следил за его опасным развлечением, одновременно любуясь и восхищаясь сыном и его умению. Он любовался каждым его движением, его напряженными мускулами на руках, тем, каким сосредоточенным было выражение его лица, когда он дрался.

Раз – и противник уже лежит опрокинутый навзничь, придавленный тяжёлым сапогом, два – и следующий воин с исказившимся от боли лицом держится за свою правую кисть, а выбитый из его руки меч валяется далеко в стороне. Три – в какой-то момент, слишком приблизившись, соперник получает сокрушительный удар кулаком в лицо, падает навзничь и ударяется затылком, теряя сознание.

Нечистые беспрерывно орали. Когда Ник в очередной раз заставлял противника лежать у своих ног, он, улыбаясь, снимал перчатку и обходил круг, подняв руку с открытой ладонью, а его нечистые своими ладонями и лапами били по ней, крича хвалебные слова. Поединки становились все сложнее, воины, победившие других, сражались уже на выбывание между собой, и в конце должен был остаться только один. Очень крупный и мощный нечистый в какой-то момент так ударил Ника под дых, что тот буквально отлетел спиной назад, согнувшись, и врезался в окружающую их воющую толпу нечистых. Они его поддержали, не дав опрокинуться навзничь, как рассчитывал противник, и снова втолкнули в периметр арены. Корс побледнел. Этот нечистый воин был очень большим и сильным, и Корс не представлял, как вообще возможно завалить его. Но, чёрт возьми, его Ник это сделал, несмотря на то, что пропустил ещё несколько ударов. Зрители ликовали, они прыгали, выли и кричали как звери: «Белый Лорд! Белый Лорд!» Ник не уходил с арены, ожидая следующего бойца, чтобы снова одержать верх. И он победил. Снова. В этот раз, правда, так получив по зубам, что кровавые брызги вылетели из его рта. И Корс невольно закричал вместе со всеми. Дальше должен был провести несколько боев другой нечистый, с которым Нику предположительно предстояло встретиться в финале.

Тяжело дыша, Ник подошел к Корсу, лицо которого было буквально перекошено:

– Всё?! Дорогие зубы потерял?

– Нет, – Ник мотнул головой оскалившись и показывая Корсу, что его зубы целы. Корс увидел, что его рот полон крови, и зубы тоже все в крови.

– Возьми воды, – он протянул Нику флягу.

– А что-то покрепче есть?

– Я не дам тебе!

Ник взял флягу с водой, сделал глоток и, прополоскав рот, сплюнул кровь на землю.

– Достаточно на сегодня, пойдём, – сказал Корс.

– Что? У меня финал!

– Ты сражаешься уже несколько часов, ты стал пропускать удары, ты просрёшь свой финал сейчас! – Корс начал заводиться. – Не понимаешь?! Все! Нужно уметь вовремя остановиться!

– Нет!

– Да! Тебе не нужен этот финал, в нем нет никакого смысла!

– Нужен!

– Всё, я сказал! Ты закончил! – Корс закричал это так громко, что его услышали стоящие рядом нечистые. Они повернули головы, глядя на них, и Корс замер. Он накричал сейчас на их командира, их Белого Лорда. Ник опустил голову и вытер рот, из которого продолжала сочиться кровь. Он не смотрел на Корса. А Корса затрясло, но он видел, что нечистые не вмешиваются, и Ник молчит.

– Пойдём, – сказал Корс чуть спокойнее и тише.

– Нет.

– Пойдем! – снова закричал Корс. Он начинал злиться по-настоящему, и упрямство его глупого сына выводило его из себя. Корс чувствовал, что просто не выдержит, если его Ника ударят ещё раз, а его заденут, это понятно каждому, кто хоть немного разбирается в боях – Ник устал. И Корс больше не вынесет этого зрелища, его сердце просто разорвётся.

Корс схватил Ника за предплечье, и дернул:

– Ты закончил, я тебе сказал! Хватит дурить! – он поднял глаза на нечистых:

– Всё! Ваш Белый Лорд закончил на сегодня! Он больше не участвует! Я его отец, и я забираю его! – он потянул Ника за собой, и нечистые расступились, не задерживая их и провожая взглядами. Ник молча шел за Корсом и не пытался убрать его руку, а Корс железной хваткой крепко сжал его предплечье, разрисованное голыми шлюхами и чудовищами, словно боялся, что Ник вырвется. Так, не отпуская ни на секунду, Корс притащил его в комнату, и, не удержавшись, несколько раз ударил: по голове, по лицу и по ребрам. Ник издал глухой звук, похожий на тихое короткое рычание. Корс отшвырнул его от себя. Ник упал – только звякнули стальные поножи-щитки, защищавшие его ноги ниже колен. Корс отвернулся, и, подойдя к столу, принялся яростно размешивать лекарство в чашке с водой. Протянул её сыну:

– Вставай, держи лекарство. Прополощи, как следует рот. Подержи немного во рту, прежде чем сплюнуть. И вымойся, ты грязный, весь в пыли.

Ник молча встал, взял кружку, и так же, не глядя на Корса, ушёл в ванную комнату. Корс тяжело выдохнул. Его продолжало трясти от того, что его Ника побили, и от того, что Корс сейчас сделал на глазах у всех. Но он был уверен в своей правоте.

Корс зашёл в ванную комнату и увидел, что Ник снял защиту и стоял, чуть согнувшись над ванной и держа во рту лекарственное средство. Корс подошел к нему сзади и грубо расстегнул пряжку на его поясе, стягивая штаны вниз, нагнул над ванной, резко дёргая на себя. От сильного толчка Ник только согнулся сильнее, упираясь руками в противоположенный край ванны, и из его рта вылилась лечебная вода вперемежку с кровью. Корс захрипел, задыхаясь от оргазма, и отвалился, тяжело дыша:

– Вымойся и возвращайся в комнату, – приказал он.

Когда Ник вернулся в их комнату, Корс сидел за столом и курил. Он посмотрел на такого грустного и молчаливого Ника:

– Я не прав был сейчас? – спросил Корс и затушил сигарету. – Я неправильно сделал, что увёл тебя?

Ник молчал.

– Отвечай мне!

– Я не знаю.

– Нет, ты знаешь. Ты прекрасно знаешь, что я был прав! И поэтому ты послушался меня!

Ник расстроенно потянулся к бутылке, стоявшей на столе.

– Э, нет! Ну-ка отдай! – Корс резко выдернул бутылку из его рук.

– Витор, дай мне выпить! Я устал!

– Конечно устал! А кто тебя заставлял драться?! Тебе не нужен этот финал и призовые, тебе не нужны! Я дам тебе столько денег, сколько ты захочешь! Всё, Ник! Расслабься, тебе не нужны больше деньги, у тебя богатый отец, который даст тебе всё! И когда мы вернемся в Чёрный город, я куплю тебе много самой лучшей одежды и вылечу тебя у самых лучших докторов. Ты больше не будешь сражаться в Колизее и рисковать своей жизнью на потеху толпе. Забудь об этом!

– Я и сам не бедный! – закричал Ник. – У меня достаточно денег! Мне просто было весело!

– Я понимаю, и я не вмешивался, пока не увидел, что это сейчас плохо для тебя закончится!

Ник, тяжело опустился на край кровати, посмотрел на Корса:

– Пожалуйста, дай мне выпить.

Корс резко встал и налил ему полный стакан:

– На!

Ник сразу в два глотка осушил его, и Корс невольно поморщился и подкурил сигарету:

– И это держи!

Ник взял.

– Ну так, я был неправ сейчас? – снова спросил Корс.

Ник молча курил.

– Как мне это надоело! – Корс дёрнул его что есть силы за волосы, заставив зажмуриться от боли и чуть не выронить сигарету. – Что у тебя в голове? И на голове?! Я же объяснил тебе, как расчесываться! Когда ты будешь вести себя нормально, Ник?

– Никогда, – буркнул Ник.

– Что?! – И Корс снова ударил его, так, что Ник выронил почти докуренную сигарету, и Корс грубо затушил её, вдавив сапогом в дорогой ковер:

– Нет, ты будешь! – Он схватил его за чёлку, сильно запрокидывая голову вверх, чтобы Ник смотрел на него.

– Ты будешь меня слушаться, потому что это правильно, и тебе нужно научиться вести себя нормально, чтобы продвинуться дальше в своей Миссии! Поэтому ты и подчиняешься мне! Ты понимаешь, что я прав и что тебе это нужно!

– Ничего мне не нужно! Я подчиняюсь тебе, потому что люблю тебя! И не хочу тебя расстраивать!

– Я тоже тебя очень люблю, – Корс сбавил обороты и отпустил его, – поэтому я всё это делаю и забочусь о тебе.

– Я понимаю, – сказал Ник.

– Покажи губу. Ох, блять! Опять испортил свое красивое лицо! – Корс сжал руками голову в абсолютно искреннем отчаянии. – Да что же это такое! – он схватил со стола небольшое круглое зеркальце и сунул его Нику:

– Посмотри! Посмотри, что теперь с твоими губами! Мои красивые, милые губы, что ты с ними сделал… чееерт…

Ник совершенно равнодушно глянул в зеркальце на свою теперь кривую и опухшую губу, которая чуть вывернулась вверх от начинающегося отёка.

Корс отшвырнул зеркальце и сунул ему в руку разжим:

– Вынимай кольца!

– Зачем? Это больно, – не согласился Ник.

– У тебя отёк, они мешают, ты что, не видишь?!

– Сто раз так было, он потом спадёт и всё будет нормально.

– Вытаскивай, блять! – Корс зарычал это с такой злостью, что Ник сразу схватился за разжим, поспешно вынимая украшения из фиолетовой губы.

– Испортил такие нежные губы! Совсем не бережёшь свою красоту!

– Да какая разница. Я не кусок пирога, чтобы на меня все облизывались!