– А ты в этом уверен? Ты видел, как ведут себя правильно воспитанные рабы в моём доме? Повар находится на кухне, конюх в конюшне. А рабыня в комнате для развлечений. Каждый на своём месте и не шляется где попало.

– Да. Все распределены, как по камерам в тюрьме.

– Арел!

И Корс уже по привычке, нисколько не сдерживая себя, также, как он шлёпал Ника, влепил Арелу небольшую затрещину; и тот, так же как и Ник, только чуть сжался и проглотил это, не ответив.

– Необходимо надеть на него пояс верности. А то он наделает тебе детей и продолжит порченый род.

– Да кому он нужен!

– Ты шутишь? Его дорогая одежда, длинные волосы и высокий рост прекрасно будут привлекать крестьянок и рабынь, им этого вполне достаточно. Валентин, а ты слышишь мысли? – вдруг спросил Корс, резко переменив тему от неожиданно посетившей его догадки.

И Валентин снова задрожал и робко ответил:

– Да, Господин. Совсем немного, только господина Арела, господина Ника и господина Верного.

Корс покачал головой:

– Да уж… Арел, а всему виной твоя безалаберность и глупость! Боги, что же мне с вами со всеми делать? Как привести в порядок этот бардак?

– Надевай обратно, – приказал Арел Валентину, кивком указав на шлем, и мальчик сразу принялся натягивать его на свою растрёпанную голову, подсовывая твердый кожаный ворот под ошейник. Он не мог сам затянуть шнуровку на затылке – Арел помог ему и снова закрыл сзади на замок.

Корс наблюдал, как Валентин сам надевает на себя рабский атрибут, как показалось Корсу, даже с какой-то радостью или облегчением, как покорно склоняет голову, когда Арел зашнуровывает его.

– Но характер у него совсем не такой как у Честера, – заметил Корс, – или это ты, Арел, выбил из него всю дурь?

– Валентин, убирайся, пошёл вон! – приказал Арел, и Валентин бросился к выходу.

– Нужно было отправить его к Верному хоть лицо умыть, он чумазый как чушка, – сказал Корс.

Арел не ответил, ему явно надоело заниматься рабом. Он протянул руку к Корсу.

– Иди сюда.

Корс отозвался, и Арел повалил его на шкуры, прижимая к себе.

– Арел, ты любишь меня?

– Да, – прошептал Арел, наваливаясь на Корса всем телом и стягивая штаны.

Глава 5

– Зачем ты напился? Я отпустил тебя поиграть в твои долбанные карты! Я разрешил тебе! Пошёл тебе навстречу, потому что знаю, как ты это любишь! А ты нажрался!

Корс кричал на своего Ника, который вернулся к ним в палатку под утро и был изрядно пьян.

– Всё ясно! Тупое молчание! Взгляд как у барана!

Корс с досадой пнул ногой их походный топчан, на котором сидел Ник, и Ник быстро отодвинулся в сторону.

– Я выпил совсем немного…

– Ты себя со стороны видел?!

– Прости…

– Да для тебя сказать «прости» – как поссать сходить!

– Ты же говорил нельзя так выра… выражаться.

– Почему ты опять нажрался? Я не понимаю, объясни мне?

Ник немного подумал:

– Потому что это… это очень приятно.

– Приятно?! Приятно пить и таскаться со всякими непонятными личностями?

– Личностями?

– Со всякими отбросами!

– Это весело…

Корс буквально задохнулся от возмущения:

– Весело?! Ну знаешь! У меня просто нет слов! Твои пьяные дружки тебе голову проломят рано или поздно! Мадор тебе расколет твою тупую башку, вот это будет веселье!

– Нет.

– Да! Этим обычно и заканчиваются подобные похождения, поверь мне, я знаю. И друзей ты выбираешь чётко – самое дерьмо!

Ник сполз с топчана и встал перед отцом на колени, склоняясь перед ним и целуя его сапоги. Он знал, что Корсу очень нравится эта демонстрация покорности и послушания: в самом начале их отношений Корс заставил Ника сделать это, разозлив и унизив его, но теперь, по прошествии времени, он приучил сына к подобному выражению любви и благодарности. Ник привык к этому и часто сам, без приказа, ползал у ног Корса, вылизывая его сапоги, словно преданный пес. Корс всегда с удовольствием позволял ему это делать, но сейчас грубо отшвырнул прочь.

Чуть потеряв равновесие (и от пинка Корса, и от того, что был сильно пьян), Ник повалился набок, но быстро собрался и сел. Он не поднимался с колен и молчал, позволяя отцу ругать себя. Как Корс ни пытался, он не чувствовал от Ника потока страдания, каких-то переживаний. Решив, что всему виной алкоголь, который блокирует сознание сына и не дает ему грустить и в полной мере ощущать груз вины, Корс прекратил его отчитывать:

– Одень маску! Не могу видеть твоё пьяное лицо! Ох, бесовская натура, ну за что мне это наказание – иметь такого сына!

Ник расстроенно, но послушно потянулся к маске и надел её. Он наконец поднялся с колен и лёг на их топчане на бок, отвернувшись к стенке, явно стараясь «не отсвечивать» и не провоцировать Корса. Расстроенный, Корс оставил его одного и лёг рядом на шкуры, демонстративно обняв Арела.

Они проспали почти весь день и только к вечеру проснулись.

– Мне можно снять маску? – осторожно спросил Ник. – Я умоюсь и почищу зубы.

– Что ты меня спрашиваешь?! Когда ты надираешься, то не спрашиваешь! – резко и раздраженно бросил Корс.

Ник сидел перед ним, опустив голову, и Корс видел, что он не притронулся к маске, не снимает её без разрешения.

– Можешь снять!

– Спасибо, папа, прости меня.

– Ох!

Ник снял маску и виновато посмотрел на отца. Он выглядел грустным. Не в силах оставаться серьёзным при виде его такого милого лица, Корс невольно улыбнулся:

– Ну хватит печально хлопать мне своими ресничками!

– Я не специально! Зачем ты потешаешься? Ты сам сделал меня таким, а теперь смеёшься!

– Я сделал красиво!

– Да, ты прямо расстарался! И теперь тебя забавляет, что я такой!

– Я не смеюсь…

– Нет, ты смеёшься.

– Нет!

– Витор, я хочу проводить с тобой время, я твой. Но, пожалуйста, не смейся надо мной. Я не игрушка!

– Я не смеюсь и не играюсь с тобой, моя куколка, моя фарфоровая статуэтка. Да, я могу чуть поругать тебя, но с любовью и для твоего же блага. Так ведь можно?

– Так давай.

– Да, милый, да.

– Пожалуйста, Витор, я открыт перед тобой, понимаешь? Не разбивай мне сердце!

– Я тоже открыт, – горячо поддержал его Корс, – и это ты разбиваешь мне сердце своим поведением! Как я могу доверять тебе, если тебя волнуют только пьянки и гулянки!

– Нет, не волнуют! Я люблю тебя!

– Я тоже люблю тебя! – закричал Корс. – И это делает меня уязвимым перед твоими выходками! Один взмах твоих ресниц, и я на всё поддаюсь тебе!

– Нет, это я поддаюсь тебе! Когда ты ругаешь и бьёшь меня, а я не решаюсь тебе ответить, потому что боюсь потерять твою любовь.

– И это правильно. Я разлюбил Арела именно из-за того, что он плохо слушался меня. Если мне не перечить и слушаться, я не разлюблю, никогда тебя не разлюблю! Мы будем счастливы. Я сделаю тебя счастливым, – Корс протянул руку к его лицу и с нежностью провел пальцами по шраму. – Скорее бы уже заняться твоим лечением! Я уберу тебе этот шрам, я залечу его.

– Ты стыдишься меня из-за него? Он всё портит, да?

– Я этого не сказал.

– Ты даже когда даёшь мне в рот, все время стараешься пихать в здоровую щеку и никогда – в шрамлёную.

– Да блядь, Ник! Тебя вот иногда действительно нужно затыкать хуем, чтобы ты помолчал! – не сдержавшись, Корс снова повысил голос.

И на лице Ника сразу появилось напряжение, он шарахнулся в сторону и быстро сказал:

– Не надо… пожалуйста, Витор!

– Не читай мои мысли! Ты разве видишь, что я что-то делаю тебе?

– Но ты хочешь… всё время хочешь меня ударить. Я сказал, что люблю тебя, и поэтому ты теперь будешь меня бить? Да?

Корс видел, как Ник побледнел, его губы дрожали от волнения и расстройства, а в голосе сквозили нотки обиды; он буквально запнулся на полуслове, замолк, нервно сглотнув. Его лицо было таким грустным, что на него невозможно было смотреть так, чтобы сердце не сжималось от жалости.

– Прекрати капризно надувать губы, это просто вульгарно! – Корс старался не поддаться, чтобы не начать жалеть его.

– Я ничего не надуваю, – обижено возразил Ник. – Карину ты никогда не бил, а меня постоянно пинаешь! Хлопаешь меня по глазам и губам, которые тебе так нравятся. Бесконечные оплеухи от тебя за каждый «не такой», по твоему мнению, взгляд, за каждое «не такое» слово – ты сразу бьёшь. Да, может быть, не в полную силу, но это унизительно.

Корс видел сейчас, что постоянное ношение маски всё же сказалось на его Нике, и он, как и большинство рабов и простолюдинов, когда его лицо открыто, плохо контролирует мимику, свои эмоции, и если он расстроен, это отражается на его лице в полной мере. Он даже не старается или не умеет как-то сдерживать себя, потому что не привык получать от собеседника обратной связи в зависимости от выражения своего лица, не понимает, что это важно, и не заботится об этом. Корсу невыносимо было видеть эту ущербность.

– Прости! Прости! – он схватился за голову. – Ты вызываешь во мне какие-то низменные чувства! И Карина полная дура, конечно, но она моя единственная девочка. Я берег её, хотя по-хорошему её следовало очень жестко наказывать. Но эта идиотка в итоге хоть нашла себе такого же дурака. А ты ненормальный совсем, понимаешь? Дикий, запущенный. Ну что ты смотришь на меня своими глазками и молчишь? Мой беленький, беленький мальчик! Ох, ох, моя куколка.... Иди сюда, ползи сюда ко мне, немедленно! Вот так…Тебе ведь хорошо со мной? Я ведь так люблю тебя, моя ненаглядная прелесть, глазки, как у куколки, и губки.

– Ты меня бьешь!

– Прости, прости, моя куколка! Я делаю это для твоего же блага. Если бы ты не был таким глупым, ты бы благодарил меня за это. Благодари…

– Спасибо.

– Мой мальчик. Мой глупый мальчик…

– Мне больно, не надо… не трогай…

– Потерпи, ты напился вчера, и как бы я ни любил тебя, ты будешь наказан…

– Ах, ах… Хватит, отпусти!

Корс всё же отпустил его член и яички, перестав их так сильно сжимать и впиваться в них ногтями.

– Только послушание приведёт нас к успеху, любовь моя. Я так люблю, когда твои светлые глазки наполняются слезами…

Ник сжал кулаки и упрямо вытер ими глаза:

– Я не виноват, что у меня такие глаза и ресницы, и что они тебя так возбуждают. У себя спроси, почему тебе так нравятся белые полукровки, что тебя к ним тянет всю жизнь!

– Молчать! Молчать. Открой рот, покажи мне свой позорный дырявый язык.

Ник сразу приоткрыл рот и оттянул зубами свой пирсинг чуть вверх, так, чтобы толстая стальная штанга, которая вертикально протыкала его язык и на которую по краям были навинчены шарики, теперь была хорошо видна.

– О-о-о…конченная шлюха, я тебя действительно сейчас изобью как следует! – Корс рывком подтянул его ближе.

– Нет, нет!

– Подчиняйся мне, бестолочь, которая просрала свою жизнь и стала шлюхой!

– Я рассказал тебе истории из своей жизни, чтобы ты меня потом попрекал?!

– Прости-прости… ложись на спину, ложись, – Корс сел ему на грудь, вдавливая в пушистые шкуры дрожащими от возбуждения руками, поспешно доставая свой давно уже стоящий и сладко ноющий член.

– Дай… дай мне кончить на твои красивые глазки…

Они продолжили, и Корс не ударил его и больше не делал ему больно или плохо, потому что безумно любил его.

Но на следующий день он видел, что его Ник был грустным и ко всему безразличным. Корс понимал, что он хочет уйти гулять, но не понимал, как остановить его.

– Ник, ты обижен на меня? – наконец спросил он.

– Нет, – буркнул Ник. Всё же это прозвучало весьма недовольно, и, как посчитал Корс, недостаточно уважительно.

– Разговаривай со мной нормально! Когда же до тебя дойдёт, что я все делаю только во благо тебе? Если случится так, что ты не сможешь воспользоваться силой Демона, что ты будешь делать?

– Я и без силы справлялся…

– Зачем ты сейчас огрызаешься? Нет никаких сомнений в том, что как человек ты слаб и не умён, к моему большому сожалению. Я видел, как ты «справлялся». Ты не справлялся, Ник! И тебя клали так, чтобы по тебе было удобнее ходить. Только на своей внешности ты выезжал, да и то – заиграли тебя и затаскали, сделали шлюшкой. Понимаю, это звучит прискорбно, и я всё равно очень люблю тебя, даже такого, но нужно развивать твой человеческий разум, он может спасти тебя в критический момент, и для этого ты должен научиться меня слушать.

– Я слушаюсь.

– Ты должен научиться слушаться правильно, без всяких обид и недовольства, а с благодарностью.

– Спасибо, папа, прости…

– Боги, ты произносишь эту фразу без какого-либо понимания! Просто твердишь бездумно одно и тоже. Всё не то… всё не то… – Корс замолк расстроенно, и Ник лёг ничком, уткнувшись лицом в шкуры.

Наконец Корс вскинул голову и улыбнулся, как будто какая-то мысль пришла ему в голову.

– Ник… хочешь сделать мне татуировку? Татуируй меня.

– Что?!

– Хочешь?

– Ты не шутишь?

– Нет, не шучу.

– Ты правда хочешь? – Ник заинтересованно приподнялся на локте, его лицо ожило.

– Да, хочу, – улыбнулся Корс, чувствуя от Ника всплеск интереса и то, что желание пойти гулять ушло на второй план.

– А какую?!

– Не знаю, какую хочешь.

– А где?!

– Да где хочешь!

– Но я не знаю…

– Напиши на мне: «Принадлежит Нику и Арелу». Хочешь, на груди? Напиши, что я ваша вещь, что я дерьмо. Что-нибудь грязное и вульгарное. Напиши: «Я, Корс, истинный чёрный, люблю два хуя в своей заднице одновременно!»

Ник засмеялся, и Корс слышал, что он уже не думает о том, чтобы пойти гулять. Своим нетривиальным предложением Корсу, кажется, удалось затмить все его мысли о нечистых, картах и ночных посиделках.

– Напиши: «отдолбите меня как последнюю тварь» или «сосу у нечистых».

– Витор, ну зачем ты так, не надо, – Ник совсем оживился, и глаза его перестали быть пустыми стекляшками, – я лучше сделаю красивые узоры.

– Ты можешь делать со мной все, что захочешь. А, точно, нарисуй мне свой портрет! На одной стороне груди нарисуй себя, а на другой нарисуй портрет Арела. Так же, как у альбиноса нарисован Салафаэль.

– Ох, Витор! Это очень красиво, но я не смогу…

– Почему? Ведь ты великолепно рисуешь. Ты прекрасно нарисовал князя.

– Да, но делать татуировку… это немного другое. Моя рука не позволит, она подрагивает от усилий, я могу делать аккуратно только несложные узоры.

– Хорошо, сделай узоры, я готов на всё!

– Спасибо, папочка! – сказал Ник, и вот сейчас эти слова прозвучали очень искренне и по-настоящему.

Корс позволил Нику татуировать свое тело так, как тому хотелось. Он снял одежду, лёг на живот и лежал на шкуре полностью раздетый, уронив голову на сложенные руки, а Ник украшал его копчик и боковую часть бедра чёрными узорами. Он больше не хотел идти играть в карты и думать забыл о нечистых.

И Корсу, несмотря на боль, тоже стало хорошо и спокойно.

Глава 6

Ник делал Корсу татуировку.

– Тебе больно? – спросил он с искренней заботой в голосе.

– Нет, – соврал Корс. Но ему было больно, и Ник это понимал, ведь они «слышали» эмоции друг друга.

Корс снова уткнулся лицом в сложенные руки. Он почувствовал, что князь Арел, который до этого как обычно лениво валялся на соседней шкуре, придвинулся к нему. Ощутив дыхание на своей макушке, Корс приподнял голову со сложенных рук и чуть вопросительно посмотрел на князя снизу вверх. Ему нравилось красивое лицо Арела, покрытое тонким слоем светло-серой краски, и его обведённые чёрным глаза. Корс привык, что на протяжении всей своей жизни видел Арела именно таким: раскрашенным, с серым лицом в обрамлении длинных темных волос, расчесанных на прямой пробор, и с безумными карими глазами – яркими от природы и ещё дополнительно подчеркнутыми черной краской. Корс давно воспринимал этот его образ совершенно естественно, и в те редкие моменты, когда лицо Арела было чистым, он, напротив, казался ему каким-то чужим, непривычным и неродным.

Арел приблизил к лицу Корса свои зачерненные губы и поцеловал его, будто утешая. Корс сразу ответил на поцелуй, чувствуя приятное тепло внутри живота и то, как губы Арела отличаются от губ Ника: не такие пухлые, чуть жесткие из-за слоя краски, без колечек, которые вечно позвякивали о зубы Корса, когда он целовал Ника. Арел прижался своими губами к губам Корса, просовывая в его приоткрытый рот свой язык. Они стали целоваться, и Арел обнял голову Корса своими руками.

– Арел, Витор, ну вы мне мешаете, – сказал Ник. Его голос при этом был ласковым. – Витор, у тебя задница теперь покрылась мурашками, – Ник тихо и коротко рассмеялся.

Корс и Арел с явным сожалением разомкнули поцелуй, но ненадолго, потому что Арел продолжал лежать рядом, и они смотрели друг на друга, как смотрят любящие люди. Корс невольно подумал о том, сколько кругов ада прошёл князь, прежде чем обрёл свой Дар и Демон счёл обучение оконченным. Или Демон ещё не закончил и восстановил Арела, просто чтобы дать тому небольшую передышку?

«Какую силу духа нужно иметь, чтобы выдержать все то, что произошло с тобой, бедный мой князь?» – думал Корс, глядя на такое спокойное и ничем не обременённое лицо Арела.

«Ты тоже мне как сын, я очень люблю тебя, и, наверное, всегда любил, даже когда прогонял тебя прочь. Ник мой сын, но и тебе я – отец. Нас трое, и мы будем вместе, потому что в этом единении наша сила». Не удержавшись, Корс снова потянулся к Арелу, и тот сразу отозвался.

– Вы опять?! Хватит елозить туда-сюда, Витор! Ты сказал, что хочешь, чтобы я делал тебе татуировку, а теперь ты не можешь полежать спокойно! – возмутился Ник.

– Прости, прости, – поспешно ответил Корс, отстраняясь от князя.

Арел вздохнул, и, взяв себя за член, немного потёр его туда-сюда, пытаясь таким образом, снять напряжение. Корс, увидев, как Арел, двигая рукой, то полностью обнажает головку своего члена, то закрывает ее крайней плотью, невольно тяжело задышал и сглотнул.

Он пытался не смотреть на Арела, чтобы перестать, как выразился Ник, «елозить».

– Витор, хватит представлять себе мой член, – сказал Ник через некоторое время, – ты делаешь это… эээ… так старательно, что он и у меня теперь стоит перед глазами. Перестань думать всякую ерунду, всё в порядке с моим членом, и я могу дрочить, как Арел.

– Нет, не можешь! – возразил Корс. – Арел двигает свою крайнюю плоть вверх-вниз как хочет, а ты, Ник, обрезал себя.

– Я немного могу, – ответил Ник.

– Я прекрасно знаю, как ты можешь. Я делал тебе это сотню раз и знаю, что не получается полностью закрыть твою головку крайней плотью, её не хватает, и это неудобно. Приходится смачивать руку слюной для лучшего скольжения.

– Ты опять возбуждаешься просто на разговоры, – Ник хмыкнул, – как же ты любишь разговаривать об этом и дрочить мозг.

– «Дрочить мозг»?

– Ну да. Арел дрочит рукой свой член, а ты словами дрочишь свой мозг. Ты все время думаешь только о том, у кого какой член, и все твои мысли не отрываются от этого.

– Отрываются! – закричал Корс.

– Не дальше, чем на длину члена. А-ха… Не переживай так за мою, мм… как ты сейчас подумал? «Позорно неприкрытая головка», аха-ха…

– Она травмируется от этого!

– Нет, – не согласился Ник.

– Она трется обо все!

– Дотрагивается до всего, да? Без твоего разрешения? Ха-ха… Ладно тебе, сейчас, когда у меня продето кольцо, оно сначала обо все трется; кольцо защищает мою плоть.

– Не нужно было этого делать, – заметил Корс с сожалением.

– В этом не было моей воли, – ответил Ник, – это просто традиции.

– Меня удивляет, что ты Арела не покалечил и не обрезал его таким же образом в своем Пределе в угоду вашим диким традициям, – сказал Корс.

Ник посмотрел на красивого Арела:

– Он ведь истинный черный, князь королевской крови. Нельзя слишком искажать тело, данное прародителями и созданное по их образу.

– Слава прародителям за этот закон, – с облегчением заметил Корс.