Пацаны уже допивали трофейное пиво, и атмосфера медленно и неуклонно начинала становиться дружеской. Еще чуть-чуть и пойдут разговоры "Ты меня уважаешь? – Я тобой горжусь!". Искоса взглянула на Алекса. Похоже, в этот вечер мы с ним будем, как два водилы на корпоративе.

– Лех, сгоняй за ещем, – попросил Миша. – Последняя осталась.

– Лады!

Алекс поднялся и направился к мотоциклу.

– Кто со мной? – и взгляд такой красноречивый на меня, а я… прикинулась веником.

– Я с тобой!

Наташечка, я в тебе и не сомневалась, радость ты моя!

– И я!

О! Алену потянуло на приключения. Скатертью дорожка. Ехидно оглядела недовольное лицо брата Кз, все еще глядящего на меня и… снова прикинулась веником. Нет, дорогой, я с тобой не поеду, у меня еще дела есть.

– Миш, – я подошла к Тохиному братцу, когда мотик с ревом и проворотами скрылся за пригорком, – поговорить надо.

Парочки (Виталик, Валерик, Аня, Лёка) отправились плавать, Дэн, Вовчик и Егорка резались с друзьями Алекса в карты, а вот Кз бдел.

– О чем это? – сразу подобрался Вадим.

Очень захотелось закатить глаза к небу и хлопнуть рукой по лбу. Желательно его и так, чтобы вырубить до завтра, но, увы.

– О личном! – отрезала я, хватая оторопевшего Миху под руку и увлекая в сторону.

– Лин, ты соображаешь, что творишь? – зашипел парень нервно косясь на злого Вада. – Он же меня прибьет!

– Пусть попробует! – зло пообещала я.

– Лин…

– Не ной, пожалуйста, – попросила парня. – Я о брате твоем хотела поговорить.

Миха явно расслабился. Стало ясно, что суть нашего с ним приватного разговора уже через пять минут будет во всех подробностях передана предводителю "шайки". Нда, а я-то и забыла уже об особенностях детского коллектива, где секретов просто не существует.

– Ты знаешь, что он употребляет и распространяет наркотики? – в лоб спросила я.

Миха заморгал. Наверное, я его шокировала.

– Откуда инфа? – придя в себя, недоверчиво сощурился парень.

– Он при мне косяк какой-то закурил.

– Ах, это! – Тохин брат вздохнул с облегчением. – Я-то думал, ты про герыч, а это-то фигня.

Опа!

– Трава – не фигня! Это тоже наркотик. И вообще это подсудное дело, – стараясь, чтобы никто из желающих погреть уши не услышал наш диалог, жарко зашептала я. – Миш, он сядет за это!

– Не, – парень отмахнулся. – Он же только своим продает. Не поймают.

– Поймают, – заверила я. – Не сегодня, так через год, два, пять!

– Ты его слить хочешь? – зло засверкал на меня своими карими глазищами Тохин брат. – Так вот запомни, не посмотрю, что ты девчонка…

– Не будь идиотом! Если бы я хотела его слить, не стала бы с тобой об этом говорить. Логично?

– И че ты хочешь тогда?

Жаль, Миша, что ты этого понять не можешь. Обидно стало. Даже не за себя, а за Тоху, о котором искренне беспокоится только посторонняя ему девчонка, даже не подруга.

– Я не хочу, чтобы он сел на героин и попал в тюрьму! Он погибнет, его надо спасать.

– На героин он не сядет, – отмахнулся вновь Миха, – для этого у него кишка тонка – побоится не слезть потом.

Эх, зря ты так думаешь.

– А мама в курсе всего этого?

Отца у ребят не было. Кто он такой и куда делся, их родительница никогда не говорила. Учитывая то, что и сама она с трудом могла бы называться нормальной матерью, вряд ли отец Тохи с Михой был летчиком-испытателем, а то и вообще пацаны могли родиться от разных мужчин.

– А на какие шиши, по-твоему, она бухает? – зло спросил парень, непроизвольно сжав кулаки. – На какие шиши мы жрем? Шмотки покупаем? Дачу эту сраную сняли? Да, если бы не Тоха, мы давно уже с голоду сдохли бы, а ты говоришь спасать?! Давай, спаси его, благодетельница! И мы опять скатимся в ту жопу, откуда он нас вытащил, найдя эту работу! Да, его благодарить надо, а не спасать!

Миха развернулся и потопал обратно к костру. На полпути остановился и вернулся, чтобы сказать:

– Только попробуй еще раз влезть в наши дела – получишь!

Меня не напугал боевой настрой этого взъерошенного воробья, жутко стало совсем по другой причине. Страшно. Боже, как же это страшно, когда близкие готовы продать одна сына, а другой брата только ради того, чтобы есть колбасу повкуснее и носить джинсы подороже.

С грустью глядя в спину злобному Михе, который чуть ли не с кулаками кинулся объяснять Кз, что суть нашего разговора последнего не касается, я думала, что и Тоху и его брата можно смело вычеркивать. Первого за дурные наклонности, а второго за бездушие.

Настроение скатилось глубоко в минус, поэтому я без зазрения совести сказалась больной, влезла во все еще влажные шмотки и, пока Кз, явно вознамерившийся задушить меня своим вниманием, отлучился в кустики, драпанула в сторону дома.

В данной ситуации был только один положительный момент – на две кандидатуры в длинном списке стало меньше. А нет, есть еще – не мне тащить пьяную Наташку и объясняться с ее мамой. В этот раз пусть данная привилегия достанется Аньке. Помнится, в прошлый раз тетя Женя орала долго, со вкусом и на меня, невзирая на тот факт, что я-то как раз была трезва, как стеклышко. Впрочем, и пили девчонки тогда не пиво, а водку, за которой послали тихоню Егорку. И на пляж мы другой перебрались, ибо Алекс шуганул своего братца с компашкой, сказав, что малышам скоро баиньки пора…

– Я провожу, – бросив карты, подорвался рыжий, который до этого вел себя, как амеба: молчал и шевелил лапками только для того, чтобы глотнуть пива и кинуть карту.

– Спасибо, я сама доберусь, – попыталась отделаться от провожатого, но, увы и ах, не вышло. Амебный мальчик просто молча пошел за мной.

– Как тебя хоть зовут? – на полпути не выдержала я молчаливого конвоя.

– Руслан.

И все. Краткость – сестра таланта.

– Руслан, может, я сама дойду, возвращайся к друзьям.

Что-то мне его поведение сильно напоминало тюремщика.

– Нет. Я провожу до дома.

– Зачем?

– Алекс просил за тобой приглядеть.

Еще лучше! Я смотрю, у Кз в семье все младшее поколение на голову больное.

– Зачем?

Повторяюсь уже.

– Беспокоится.

Блин! Эллочка-людоедка какая-то, а не Руслан.

– Ты не отстанешь?

– Нет.

Эмоций на широком веснушчатом лице ноль. Киборги и то эмоциональнее.

Плюнув на этого конвоира, я ускорила шаг. Завтра мы уезжаем в город, хоть отдохну от этого дурдома… или дурдачи.

Глава 8

А в городе меня ждал сюрприз!

Когда я вслед за предками шла через двор, то обернулась помахать подругам и заметила трех высоких парней, разговаривающих с ними. Брюнета звали Игорь, и он жил в доме напротив, а вот двое других – русоволосый парнишка с крупными чертами лица и длинным носом и рыженький красавчик – были его друзьями из Минска. Рыжий Ленька понравился тогда мне с первого взгляда, но парень упорно игнорировал все мои знаки внимания, а вот на Ваню не смотрела уже я. Не глянулся, да и другая девчонка на него запала. Мешать ее счастью я не стала, и лишь потом из Ванькиного письма узнала, что он, оказывается, всю неделю бегал за мной. Юлька рвала и метала (благо, не мои волосы во все стороны), рыдала и злилась, но, по счастью, довольно быстро успокоилась.

И как я могла забыть?!

В тот вечер я засыпала счастливая. Ура! Вот он, мой билет в "долго и счастливо". Завтра же и займусь обустройством личной жизни, ведь теперь-то я точно знаю, что именно Ванька – моя судьба!

– Куда пойдем гулять? – спросила Алла, невысокая миловидная блондиночка, пристраиваясь поближе к Игорю, который был ее новым соседом.

– Пошли к реке, там и спортивный комплекс с парком неподалеку, – Юля глянула на Ваньку, который все это время не сводил с меня глаз.

– В Спартакиаду, так в Спартакиаду, – пожала плечами я.

Идти до парка далековато, зато там красиво. Помнится, когда я была маленькой, то мечтала, что найду себе парня, и мы пойдем гулять в Спартакиаду. Тогда мне это казалось так романтично… Мечты сбываются. Скольких парней я туда перетаскала. Улыбнулась собственным мыслям и пристроилась поближе к Ване, которого донимала своей болтовней крупная, толстоватая Юлька.

Кстати, пара из них бы получилась вполне гармоничная, краем сознания отметила я. Когда-то слышала, что все семейные пары (имеется в виду счастливые) внешне похожи. У Юлии тоже были слегка грубые, крупные черты лица, широкий большой нос, полные губы, округлое лицо, но это, равно, как и фигура, ничуть не портило ее очарования. Девочкой она была прямолинейной, правдолюбом, отчего и страдала периодически. Врать Юля не умела и не любила. В целом, если после непродолжительного общения совместить ее облик с личными качествами, на выходе получалась простая, как три копейки, но приятная девушка. Впоследствии она, конечно, похудела под влиянием или давлением общественного мнения, но, на мой взгляд, от этого только потеряла свой шарм. Исчез тот образ, милой толстушки, который нравился именно мне (да, и некоторым парням тоже).

«Прости, Юля, но он мой», – сказала я себе и взяла парня под руку.

– Ты не против? – мило хлопая глазами, поинтересовалась у него и тут же пояснила: – Ногу на даче потянула, идти не очень удобно.

– Д-да, конечно, – опешил Ванька.

Юля не растерялась и тут же повисла с другой стороны.

– Для симметрии, – оскалилась девчонка в мою сторону. Сердито так, как собака обычно скалится на ворону, пытающуюся умыкнуть косточку.

В парке мы гуляли довольно долго: посидели на парапете, свесив ноги к воде, погоняли мячик, случайно забытый кем-то на футбольном поле, перекусили мороженым и просто стоптали ноги на тенистых аллейках, где нас периодически обгоняли бегуны с плеерами. Болтали обо всем и ни о чем: кто какую музыку слушает, кто где и как учится, что любит, чем дышит. Я вовсю флиртовала с Ванькой. Какой же он валенок! Парень счастливо улыбался, да, что там – светился, как стоваттная лампочка, тем самым четко давая понять, что женским вниманием явно обделен. Можно сказать, что день прошел успешно. Вот если бы только не Юлькины подколы, которые под конец стали откровенно злыми и язвительными, то можно было бы назвать эту прогулку лучшей за последнее время.

А на завтра у меня был заготовлен хитрый план. Времени осталось всего один день, до двенадцатого июля, а там придется возвращаться на дачу: папа как раз успеет решить все рабочие моменты и потащит нас обратно. А Ванька с Леней отбывают на родину шестнадцатого. Жаль, столько времени терять, но ничего, потом наверстаем: у нас же вся жизнь впереди.

– Вань, можно тебя на минутку? – шепнула я ему на ушко, когда Юля, наконец-то скрылась в подъезде, отчаявшись дождаться моего ухода.

– Да, конечно. Парни, я догоню, – бросил он друзьями, и те, заулыбавшись, удалились в сторону напротив стоящего дома. По счастью, без комментариев.

– Так чего ты хотела? – спросил он, когда мы отошли к скамейке и уселись, как обычно, на спинку.

– Хотела предложить тебе завтра съездить в центр.

– Здорово! – обрадовался парень. – Ленька давно мечтал на вашем метро покататься.

Блин! Дурак!

– Может, вдвоем скатаемся? – и смотрю ему в глаза так внимательно. Ну! Пойми уже намек! – Поболтаем без лишней суеты вокруг…

Ванька замялся. Видно было, что и хочется, и колется. Кустистые брови заходили ходуном, выражая усиленную работу мысли, и через минуту молчания он все же выдал вердикт:

– Ну, не знаю…

Еще раз блин!

За кустами, скрывавшими нашу скамейку, проскользнула Юля и направилась прямиком к Лене с Игорем, стоящим у подъезда в ожидании друга. Эта шпионка ежесекундно оборачивалась и кралась чуть ли не на цыпочках. Приблизившись к парням, она схватила обоих за шеи и пригнула их головы к своей, что-то ожесточенно зашептав. Поведение "подруги" мне, конечно, не понравилось, но особого внимания я на это не обратила. Пусть себе сплетничает, сплетни – это черный пиар, а черный пиар означает, что к вам приходит популярность.

Слегка улыбнувшись, я поднялась со скамейки и направилась к дому.

– Как хочешь, – обернувшись, беззаботно произнесла я. – До завтра.

Он нагнал меня у самой двери в подъезд, схватился за ручку поверх моей руки и так и застыл на миг. Затем слегка дернулся и руку убрал. Я, ласково улыбаясь, смотрела на Ваньку. Держать лицо было сложновато, он отдавил мне все пальцы, с размаху цапнув круглую ручку со всей дури, которой оказалось немало, но я справилась. Милая улыбка, хлоп-хлоп глазками, и вот он эффект: Иван слегка смутился, но взгляда не отвел, смотрел прямо в глаза, всем видом выражая решительность. Есть контакт!

– Поехали, – выдохнул он. – Только надо пораньше слинять, я парням скажу, что тебя проводить куда-то надо.

– Хорошо. Тогда завтра в девять?

– Ага.

– Спокойной ночи.

Легкое касание губ к его щеке (а что, мы даже с Маруськой на прощание чмокаемся), и Ванька застыл. Казалось, в его теле напряжен каждый мускул. Благо, стоял этот истукан так, что никоим образом не мешал мне открыть дверь, чем я и воспользовалась. Перед штурмом надо выспаться!

С утра пораньше Ванька уже стоял возле двери в мой подъезд. Какой-то мятый и недовольный. Я широко ему улыбнулась и шагнула навстречу.

– Пойдем?

Парень придирчиво осмотрел меня с головы до ног, кивнул и отвернулся. И что ему не понравилось? Белый в подсолнухах сарафан смотрелся очень неплохо. Длиной он доходил почти до колена, поясок подчеркивал талию, а довольно глубокое декольте выгодно выделяло грудь, не выходя при этом за рамки приличий. Волосы я просто распустила, собрав с двух сторон небольшими заколками. Да, согласна, босоножки на шпильке – не самая лучшая обувь для пеших прогулок, но и я не дурочка: каблук был не очень высоким.

К метро мы шли молча. Мои жалкие попытки завязать непринужденную беседу успехом не отличались. Ванька отделывался дежурными фразами, и по всему было видно, что ему крайне не комфортно. Сидели мы рядом, благо, народу летом мало. Иногда, когда вагон качало, я "случайно" прислонялась к нему плечом. Парень застывал на миг и делал вид, что ничего не замечает. К концу поездки хмурилась уже я, не зная, как бы мне его растряхнуть.

– А это центральная панель… Простите, улица нашего города, – пошутила я фразой Степаненко, когда мы вышли из недр подземки на свет белый.

Ванька невесело усмехнулся.