Пытаясь отыскать глазами выход из чужой раздевалки, я наткнулась глазами на еще одну обнаженную фигуру, выходящую из душевой: длинные вьющиеся мокрые волосы… курчавые на груди, темная дорожка ведет к влажному распаренному органу, с которого при ходьбе стекают на мощные бедра капли.

О-о-о! Баал…

– Какая встреча! – рыкнул он, едва завидев меня, сидящую на полу с выпученными глазами. – У нас в гостях телепортер, который даже не может попасть туда, куда нужно…

– Я… комнаты перемещаются… здесь было нельзя… – невнятно пробубнила я, судорожно поднимаясь с пола. Лицо горело так, будто его намазали горчицей, а ватные конечности распластывались в стороны, как у тряпичной игрушки. – Прошу прощения… я думала, это женская…

Еще не из одного помещения я не вылетала с такой скоростью.

А следом, слышный даже в другом конце коридора, гремел веселый мужской смех.

Мылась я поначалу в смущении, но постепенно успокоилась.

Неужели нельзя было попасть в ту раздевалку либо «до» того, как там оказались мужчины, либо «после»?

Так нет же! Привалит счастье – и смотри во все глаза. А посмотреть-то было на что, хотя, признаться, все остальные мужчины мира, кроме Дрейка, вызывали во мне чисто теоретический интерес. Или вообще никакого не вызывали. Ну, что я за странная особа? Такие «аполлоны» вокруг, один лучше другого (тысячи дам убили бы за возможность оказаться на моем месте), а я влюблена в собственного Начальника. Разве не ирония?

Я хихикнула. Следовало признать, что даже при отсутствии практического интереса к мальчикам из своего отряда, их «прелести» продолжали стоять перед глазами. Ну, почему статуи моего мира никогда не блистали размерами «XXXL»? Мне и в прежние времена это не казалось справедливым, а уж теперь при взгляде на «стручок» Давида меня и подавно будет разбирать смех. С таким, как у него, любая дама будет вынуждена спрашивать: «Дорогой, ты уже во мне или еще нет?..»

Глупо улыбаясь, я отжала губку от мыла и сполоснула ее.

По теплому кафельному полу текли душистые от цитрусового геля струи воды.

Интересно, а у Дрейка какой размер? Не так, чтобы это важно, больше любопытно. Не верилось, что Начальник мог хоть в чем-то подкачать, оставалось однажды проверить это на практике…

Так, все! Все мысли теперь только об этом!

А ведь мне еще возвращаться в зал, дожидаться Начальника, в глаза ему смотреть. Даром, что в шкафу сухой запасной комплект формы, опять от смущения вымокнет, придется два стирать.

«В тренировочном помещении 2В зафиксированы структурные изменения пространства…»

Именно так доложили по телефону минуту назад, и теперь Дрейк сам намеревался посмотреть, какие именно структурные изменения претерпел спортивный зал, где полчаса назад он оставил подопечную выполнять задание.

К искомой двери с другой стороны коридора уже спешили еще двое представителей Комиссии, ответственные за проверку фона помещений, оба с датчиками в руках. Дрейк кивнул им и толкнул дверь спортзала внутрь.

Комната утопала в темноте.

Щелкнул на стене выключатель – под потолком зажглись яркие лампы. За спиной кто-то присвистнул.

Тот зал, каким его запомнил Дрейк уходя, больше не существовал. Если раньше помещение было пустым, почти стерильным, то сейчас здесь повсюду была растительность: деревья, корни, покрытый землей и листьями пол, провисающие по дуге лианы, обросшие мхом пни… Яма полностью трансформировалась: теперь одна из стен представляла собой скальный выступ, местами влажный и скользкий, но достаточно рельефный, чтобы по нему можно было выбраться наверх. Особенно держась за свисающие жесткие корни.

– Что это? – заворожено спросили за его спиной.

– Джунгли.

Глобальный подход – такого Дрейк не ожидал. Хм, железная логика: вместо того, чтобы представлять что-то, чего по умолчанию не может быть в стене, проще полностью перепредставить место целиком. Где проще всего за что-нибудь зацепиться? В джунглях. Вот их она и создала. А свет? Как Бернарда избавилась от него, ведь он мешал?

Начальник посмотрел наверх – окон не было. Они исчезли. Заросли, заклеились бетоном, запечатались, не осталось даже швов. Черт бы ее подрал. В зале все еще витали остатки эмоций: злость, обида, решимость, плавающие сгустки силы… Дрейк улыбнулся. Она – молодец! Вот это его Леди, его настоящая гордость! Надо бы ее найти, похвалить…

– Вернуть здесь все на место! – приказал он мужчинам с датчиками. – Откатить помещение к утреннему виду.

– Будет сделано.

Уже выходя в коридор, Дрейк услышал знакомые голоса. Какая-то фраза, наполненная злостью, принадлежала Баалу, а следом шел ответ Ди, и его интонация заставила Дрейка серьезно напрячься. Черт… Что опять такое происходит между этими двумя?

Когда я чистая, свежая и высохшая вышла в коридор, чтобы вернуться в зал, они как раз расходились по домам – мои коллеги. Завидев меня, начали улыбаться. Куртки, спортивные сумки на плечах, одежда для улицы.

Щеки против воли заполыхали.

– Ну, что, может, присоединишься к нам после работы? – подмигнул Эльконто; полы его черного плаща доходили до высоких шнурованных ботинок, влажная косичка снова заплетена. – Видишь, уже как познакомились? Никаких тайн друг от друга.

Ребята рассмеялись – по-доброму, необидно. Даже Канн улыбнулся, что за ним водилось крайне редко. Да и Рен смотрел без прежнего холодка. Может, таким образом меня пытались поддержать, чтобы не стыдилась своих промашек?

Только их шутки вместо того, чтобы помогать, только усугубляли смущение.

– Нет, спасибо, мне нужно сдать задание Дрейку.

Дэйн, как всегда, не сдавался.

– В следующий раз окажешься у нас, так не торопись убегать, мы не кусаемся.

Чейзер подмигнул:

– Мы для тебя в кабинке полотенце припасем: чего каждый раз туда-сюда прыгать.

– И гель поставим… – добавил Дэлл.

– Одна команда все-таки, – подключился Халк.

Я хотела что-то ответить, но вдруг наткнулась взглядом на ироничный прищур Баала. Вся легкость ситуации тут же испарилась, стало неприятно. Так бывает, когда в новых туфлях на улице на третьем шаге наступаешь в свежую кучу дерьма.

Его комментарий не заставил себя ждать.

– Ну, как? Рассмотрела все, что хотела? Выбрала себе любимчика? Раз уж тебе не быть с тем, кем хочется, так ты провела отличный ход – оценила остальных….

Я, конечно, ожидала чего-то неприятного, но прозвучавшая фраза настолько поразила меня, что на какое-то мгновенье я застыла, оглушенная. Затем медленно сжала зубы.

Да как он смеет? Как он смеет думать, что я намеренно оказалась в мужской раздевалке? Как он вообще смеет лезть в мою частную жизнь и предполагать, с кем мне быть, а с кем нет? Кто дал ему такое право? Гад длинноволосый…

Обида ядовито растеклась по венам, смешиваясь с нарастающей злостью. Взгляд его черных глаз намертво сцепился с моим, теперь не менее гневным.

– Уймись ты! – Лагерфельд положил ладонь на плечо Баалу, но тот раздраженно стряхнул ее.

– Уйди…

Что-то угрожающе проговорил Чейзер, пытаясь предотвратить ссору, его рыком поддержал Рен, но Регносцирос едва ли обратил на них внимание. Игнорируя предупреждения друзей, он сделал шаг мне навстречу, встал в позу воина с горящими глазами и опустил подбородок:

– Что? Не нравится звучащая вслух правда? – процедил он ласково и очень едко.

Злость быстро возросла до опасного предела.

Лица остальных перестали для меня существовать. Как и коридор. Как и Реактор. Наверное, кто-то что-то говорил, пытался остановить ссору, даже, вероятно, был на моей стороне, но мне стало плевать, я не слышала слов. Настоящая слепая ярость затмила все вокруг, кроме стоящей напротив фигуры в черном плаще.

Я слишком долго ждала. Слишком многое ему прощала…

Медленно, во власти нахлынувших чувств, я сделала шаг навстречу врагу, ощущая, как растет и ширится неконтролируемый поток силы. Нехороший поток, разрушительный, распирающий изнутри, как распаленный яростью зверь, желающий одного – действовать.

– Да кто ты такой, поганец мерзкий? – тихо спросила я, не замечая кислотного огня в черных глазах. Кто-то взялся и за мое плечо, пытаясь остановить сближение, но я, подобно Регносциросу, сбросила ладонь резким движением. – Как ты смеешь распускать свой поганый язык? Врать? Додумывать? Сил много? Думаешь, никто твою гнилую глотку заткнуть не сможет?

Воздух вокруг затрещал от напряжения. Кто-то снова попытался безуспешно примирить нас, но слова шли мимо.

У Баала перекосилось лицо, ноздри его затрепетали от гнева, на шее вздулись вены. Наверное, это должно было меня напугать, но не напугало. Более того… Я чувствовала, что готова порвать стоящего напротив мужчину голыми руками, задушить, затоптать, засунуть пальцы в горло и с наслаждением чувствовать, как по рукам течет его горячая кровь. Я не знала, откуда взялась такая кровожадность, но мне было плевать на ее истоки. Убить… Убить гада….

Да, я слишком долго ждала. Но больше не хотела терпеть. Хотела крови – настоящей, горячей, липкой, чтобы ей можно было измазать весь пол.

Наши лица почти касались друг друга: так близко мы стояли. Он смотрел на меня сверху вниз с гримасой ярости, я – снизу вверх с выражением «жить тебе осталось недолго». Остальной мир потонул в апокалиптических волнах гнева.

Словно в замедленной съемке, я видела, как он начал заносить для удара руку, которую кто-то приготовился перехватить, но не стала дожидаться драмы, ожидаемого всеми финала: распластанная по ковру бедная девушка, обливающаяся слезами и соплями. О, нет! Молниеносным движением я схватилась за лацкан черного плаща и выдала самую гадкую усмешку, на которую была способна.

– Поехали покатаемся, сволочь…

И даже успела увидеть отражение удивления в ненавистных глазах, после чего сомкнула веки.

Здесь повсюду был огонь.

Горячие плиты под ногами, лава в провалах далеко внизу, едкая, наполненная серой, дерущая горло смесь дыма и пара.

Ад. Так мог выглядеть только ад.

Глядя на все еще занесенный кулак, я расхохоталась:

– Только ударь, и ты навсегда останешься гнить в этой дыре!

Баал резко отпрянул, только сейчас осознал, что больше не стоит в коридоре Реактора, огляделся по сторонам, от неожиданности споткнулся на каком-то камне. Коридор и команда растворились бесследно.

А здесь! (Сейчас я чувствовала себя главным героем мультика «Гадкий я») Здесь было, на что посмотреть! Не то пещера, не то жерло какого-то вулкана: нестерпимо высокая температура, шипящие, пробивающиеся из-под земли гейзеры, кипящие лужи под ногами. В таком месте никому не протянуть долго.

Наблюдая растерянность на лице Регносцироса, я от души наслаждалась происходящим. Это было злое веселье. Очень злое.

На ум пришли подходящие моменту строчки, которые я, не перши горло так сильно, непременно запела бы в голос.

 
Я сегодня не такой, как вчера.
Я голодный, но веселый и злой,
Мне-то нечего сегодня терять,
Потеряет нынче кто-то другой…
 

Баал больше не пытался двигаться, опасаясь наступить в кипяток.

– Куда ты занесла нас, сука?! – заорал он дико, сжав руки в кулаки.

– А-а-а! – довольно проворковала я. – Вот ты и узнал характер настоящей русской женщины. Никогда не слышал про горящие избы? Мы и не таких мужиков в бараний рог скручивали.

Он смотрел на меня, как на умалишенную.

Я осклабилась и подошла ближе. Прошипела, как безумная кошка, ему прямо в лицо:

– И не стоит тебе оскорблять меня, придурошный. Ведь я могу оставить тебя здесь – будешь гореть, хрипеть и умирать, а выбраться не сможешь. Никто не придет за тобой, никто не знает, где ты. Другой мир? Другая планета? Куда идти?!

Я снова расхохоталась, чувствуя, как плавятся под ногами подошвы кроссовок.

– Сумасшедшая…

– О да! И знаешь что? Тебе лучше это запомнить! Потому что если ты еще раз откроешь свою пасть, я распылю тебя между мирами. И вся твоя грубая сила окажется бесполезной для спасения собственной задницы. Как неприятно это осознавать, правда?

Он зарычал, но не кинулся. Сдержался, вероятно, осознавая, правдивость моих слов.

Хорошо быть сумасшедшей! Хоть иногда. Хоть изредка выпускать на волю сидящего взаперти зверя, не боясь последствий. Они, последствия, конечно, настанут, но не здесь, где только черные камни, потрескавшийся обугленный пласт почвы и обрыв, внизу которого текла расплавленная река огня.

Трудно сказать, чем это все могло бы закончиться.

Возможно, Баал убил бы меня или бы я столкнула его в обрыв, как в сюжете третьесортного боевика. А может, мы вместе бы катались по земле, обжигая конечности и пачкая одежду. А может, я просто исчезла бы домой, оставив его подыхать. А может, мы подохли бы оба, не сдержись он и стукни меня огромным кулаком до того, как я успела бы прыгнуть.

Мне не удалось узнать, какой вариант воплотился бы в реальность, по одной простой причине: впервые в жизни у меня на глазах открылся светящийся портал. Да, почти так, как когда-то происходило в компьютерных играх: просто кусок воздуха разверзся до размера светящейся входной двери – и из проема в наш пахнущий серой мирок шагнул… шагнул Дрейк.

Мы застыли оба. Если бы ад мог замерзать, то он бы замерз: выражение лица Начальника было настолько пугающим, что и я, и Баал тут же забыли друг о друге.

Встряли.

Да уж…

Вот и конец кулачному бою в вольере.

Дрейк был непримиримо краток, и после секундного осмотра местности он гаркнул:

– Оба в портал! Сейчас же!

Указующий перст не оставлял выбора. Переглянувшись с недавним врагом, мы один за другим приблизились к двери.

Они так и стояли в коридоре Реактора. То ли по приказу Дрейка, то ли хотели дождаться логического завершения начавшегося действа, – остальные члены спецотряда. И теперь мы стояли напротив них – со слезящимися глазами и насквозь пропахшие серой, с обугленной обувью.

Лицо Баала было пепельного оттенка, мое, вероятно, было таким же.

Я не смотрела на остальных, мне отчего-то было все равно. Что они думают обо мне? Да плевала я. Прижмут в угол – буду защищаться до последнего. Не для того росла, чтобы каждый вытирал об меня обувь…

Тот тон, который сейчас использовал Дрейк, ненавидели все. Сухой, ничего не выражающий, шелестящий.

Поначалу досталось Баалу.

– Если ты еще раз намеренно спровоцируешь ссору внутри отряда, ты лишишься месячной зарплаты и всех привилегий. Если это произойдет еще раз, то навсегда покинешь отряд.

По коридору не разнеслось ни звука. Каждый проглотил слова и реакцию на них молча.

Затем прилетело мне.

– Если ты еще хоть раз используешь способности телепортера для решения внутренних конфликтов, последствия будут теми же. Это понятно?

Я кивнула.

– Все свободны, – отрезал Дрейк и покинул нашу «дружную» компанию.

* * *

Я стояла у окна спальни, из которой не выходила с того самого момента, как вернулась домой. Глядя на пушистый снег, валящий с темного неба, грустила, думая о том, что сегодня все сделала неправильно.

Обида на чьи-то слова затмила и сердце и разум, став причиной усугубления конфликта, которого, отнесись я к этому по-другому, можно было избежать.

Но все мы люди. Все мы ошибаемся.

Жалела ли я о содеянном? В какой-то степени, да. Но в то же время понимала, что прошлый опыт поведения невозможно изменить за секунду даже при очень большом желании.

Баал обидел меня. Он обидел не только Дину – будь это так, дело кончилось бы слезами, – но он задел ту новую сущность, что теперь жила во мне и встала на защиту хозяйки тогда, когда разум не смог справиться с подступившими темными эмоциями. А вот с ними стоило бы справиться. Зря Дрейк потратил столько часов на объяснение того, как совладать с темной стороной? Впервые мне воочию представился шанс увидеть, к каким плачевным результатам подобное могло привести. Я разочаровала в первую очередь саму себя – и оттого грустила. Нельзя владеть Силой и не владеть разумом. Начальник был прав. Впрочем, как обычно.

Я вздохнула.

Клэр ждала меня внизу к ужину, но я никак не могла заставить себя спуститься. Очень хотелось разобраться с ситуацией, которая не давала мне покоя.

Что спровоцировало сегодняшнюю злость? Наверное то, что обидные слова были сказаны при всей команде. Слова о том, что мой прыжок в мужскую душевую был намеренным актом для того, чтобы якобы «присмотреться к мужским причиндалам, дабы выбрать лучшее». Да что я – падкая до членов девка? Зачем мне выбирать по размерам? Глупо, честное слово. И обидно, что это услышали все.

Но еще больше задело другое…

«Раз тебе не быть с тем, кем хочется…» – откуда могла взяться подобная фраза? Именно она царапала сердце больше всего. С чего Регносцирос решил, что мне не быть с Дрейком? Ведь говорил он именно о нем.

Неужели Начальник обсуждал меня с другими?

Сделалось тошно. На ум тут же пришла гадкая картинка, в которой Регносцирос, словно Мефистофель с рогами, ходит кругами вокруг кресла и бьет по земле хвостом.

– Ведь она не в твоем вкусе, Дрейк?

А тот сидит, положив ноги на стол, и качает головой.

– Конечно, нет! О чем ты говоришь, мой друг? Она проста, как табуретка…