Зачарованная всей этой морской тарабарщиной, Айрис и не заметила, как Рэндалл, молодой матрос с отчаянно рыжими вихрами, выбивающимися из-под смешной шапки, схватил ее за руку и потащил по палубе через веревочный лес, о который она то и дело спотыкалась. Пышные юбки, в которые ее так тщательно наряжали мадам Ковальски и Гленна, здесь были совершенно неуместны. Команда корабля напоминала часовой механизм, все шестеренки и винтики крутились на своем месте, не останавливаясь и не сбиваясь, но, несмотря на то, что экипаж ладно выполнял свою работу, готовя парусник к отплытию, на Айрис смотрел каждый матрос. Они не просто глядели, а именно пялились. Обычно так старшая горничная Этвеллов смотрела на пятна, иногда остающиеся на скатерти после кормления малышей. Как грязь не имела права на существование в доме Донны Этвелл, так и Айрис была совершенно лишней в мире этих мужчин.

– Не пяльтесь на гроту, мадам, – обратился к ней Рэндалл. – Она у нас и так больная немного, а вы совсем сглазите. Мачтовый, вон, извелся. И вообще, лучше глядите под ноги. Здесь трап, надо подняться.

Они миновали часть палубы, дошли до второй мачты и стали подниматься по лесенке. Айрис ни слова не поняла из того, что он велел ей не делать, кроме того, что смотреть лучше всего было вниз – на дощатую палубу. Однако как можно глядеть на обычные доски, когда вокруг столько всего непонятного, что даже сон отполз куда-то в сторону, решив подождать, пока она доберется до более безопасного места. Айрис, наконец, увидела капитана. Он стоял у штурвального колеса и переговаривался с группой мужчин в широкополых шляпах с перьями. И как только они не слетали у них с голов? Ветер поднялся крепкий, ее юбки постоянно надувались куполом, а шелковый шарф так хлестал по лицу, что она сняла его, смяв в руке.

– Дамы у нас тут, – Рэндалл подвел ее к низкой двери, расположившейся позади и слева от штурвала.

– У вас целое помещение, – даже с какой-то завистью добавил он, распахивая дверь. – На комингс не наступайте, дурная примета.

– Куда не наступать? – пробормотала Айрис, растерянно останавливаясь на пороге каюты.

– Да на порог же! – крикнул потерявший терпение Рэндалл, пихнув ее в спину и проталкивая внутрь. – Ох, и наказание же на мою голову с вами возиться. Если вздумаете блевать, то в гальюн, он у вас на корме, рядом с балконом. Не хватало еще за вами убирать постоянно.

Дверь за спиной Айрис захлопнулась, в замке громко щелкнул ключ, и непонятные колдовские слова «На брасы левые! Пошел брасы!», которые к этому времени уже стали раздражать, приглушились.

Каюта была меньше детской Чэда. Два крошечных иллюминатора, пять коек с высокими бортиками, как иногда делают детям, чтобы они не сваливались. Прибитый к полу стол и столько же стульев вокруг, четверо из которых были заняты.

– Ой, девоньки, пятую привели, – пропищала полная девушка в красном шелковом платье и такого же цвета обруче в густых светлых локонах. Она была самым ярким пятном в комнате, поневоле притягивая к себе взгляд. – Ты кто будешь?

Две других невесты выглядели столь же нелепо, как и Айрис. В пышных кружевных юбках, с высокими, растрепанными прическами, крупными серьгами и многочисленными рядами ожерелий, они походили на кукол, которых ребенок решил нарядить во все лучшее сразу – безвкусно, зато щедро. Наверное, те самые – дочери губернатора. Кстати, тоже блондинки. Глаза у них были, как и у полненькой девушки, зеленого цвета. Не такого сочного оттенка, как у Айрис, ближе к ореховому, но все-таки зеленые.

Четвертую девушку она узнала. До того как главы семейств рассорились, чета купцов Торуоли с детьми часто обедали в доме Этвеллов, так как жила неподалеку. Что именно стало причиной ссоры, Айрис не знала, слухи ходили разные, в том числе и о том, что Максимиллиан Этвелл тайно захаживал по ночам в гости к жене соседа. Айрис с Мариной подругами не стали. Во-первых, на семейных посиделках девушка обычно отсутствовала, занятая малышней Этвеллов, а во-вторых, Марина всем видом показывала, что разницы между Айрис и прислугой не существует.

За те несколько лет, что они не виделись, Марина не изменилась. Разве что на скуле красовался синяк, да волосы обвились грозовой тучей вокруг головы. Кстати, тоже светлые, хотя и темнее, чем у остальных трех девушек. Айрис не помнила, какого цвета у нее были глаза, но сейчас, взглянув ей в лицо, даже не удивилась. Холодный блеск серо-зеленых глаз резал, как клинок. В отличие от других невест, Марина была не в платье, а в брюках и мужском камзоле. Не иначе как ее поймали при побеге. И синяк, скорее всего, оттуда же.

Айрис поспешно отвела глаза от Марины и прислонилась к переборке, не зная, куда себя деть, и что вообще делать. Выручила толстушка, которая, кажется, освоилась лучше всех, взяв на себя роль хозяйки.

– Эй, я тебя спрашиваю, ты кто? – окликнула она ее, подходя со стаканом в руке. – На, водички попей, полегчает.

– Айрис, – пролепетала девушка, благодарно принимая воду. После всех ночных приключений, но особенно после печенья мадам Этвелл, пить хотелось страшно.

– Айрис, а дальше?

– Приемная дочь Этвеллов, – вставила Марина Торуоли и закинула ноги в высоких сапогах на стол. – А что она тут делает – вот интересный вопрос. Здесь какая-то подстава, не иначе. Маги Саадула не стали бы брать в жены дочь шлюхи.

«А сейчас ты откроешь рот и скажешь, что твоя мать не шлюха», – велела себе Айрис, но лишь потупила глаза. Она все еще была сиделкой Этвеллов, безотказной и беззубой.

– Сама ты шлюха, – неожиданно вступилась за Айрис полная девушка. – Изображала из себя статую, вот и изображай дальше. И без тебя тошно. Я – Селена Марон, вон те дуры в кружевах – Скарлет и Ливия Лавуатье, фамилию ты слышала, догадываешься. Ну а со стервой Торуоли ты, похоже, знакома.

– Нас всех убьют! – вдруг зарыдала одна из Лавуатье, и Айрис догадалась, что девушка занималась этим давно. Ее появление в каюте лишь временно остановило водопад слез. Встав из-за стола, Ливия (а может, Скарлет?) бросилась на кровать, уткнув лицо в тощую подушку.

На белье, наверное, тушь останется, не отстирать, почему-то подумала Айрис и вопросительно взглянула на Селену, которую негласно записала в главные. Может, помочь? Дочь генерала, а это была она, решительно помотала головой. Мол, сама справится. Пройдя к столу, она отодвинула стул и села, заняв, всю широкую сторону. Потом скинула со столешницы ноги Торуоли и показала Айрис на свободный стул. Та послушалась, присев на краешек. Ноги, и в самом деле, держали плохо.

– Мы все умрем, это без сомнений, – согласилась Селена с плачущей девицей. – Но лично я собираюсь прожить еще лет сто, у нас в роду долгожители. Самое дурное, что могло случиться – случилось. Нас предали. Поэтому будем сами за себя.

Марина взглянула на нее с некоторым интересом, Айрис с восхищением, а та из близнецов, что не рыдала – с надеждой.

– Сбежим! – решительно заявила Селена Марон. – Я своему бате предательство не прощу, как вернусь, все хоромы его спалю вместе с любимой псарней. И вам то же советую. Пусть знают нас и боятся.

– Что ты несешь? – фыркнула Марина. – Сбежит она, дом спалит… В уши этим дурам заливай, но точно не мне. Ты хоть когда-нибудь на корабле была? В море ходила? Корвет – клетка, здесь человек триста экипажа, вахта днем и ночью. Ну, и самое главное – мы в море, кругом вода. Ты хоть плавать умеешь? Батя твой не предатель, он расчетливый и умный мерзавец. Про любовниц Марона весь остров наслышан, да он спал и видел, куда бы тебя из дома деть. Вот только отъелась ты так, что на тебя никто из видных женихов и глядеть не хотел. Корова ты, а возомнила из себя невесть что. И не закатывай глаза, мы на одном острове живем, тут все про всех знают.

– А я своего папу люблю! Его заставили меня отдать! – неожиданно подала голос рыдающая на кровати девушка.

– Да никто его не заставлял, Ливия, – вздохнула ее сестра. – Торуоли права. Все они – расчетливые и умные негодяи. Наш родитель – делец, хорошо, что мама не дожила до этого позорного дня. Других сестер тоже жаль. Всех раздадут, как товар. Разве что Оливии повезло, ее жених папе, вроде как, понравился. Богатый и знатный. А вот тебе, – Скарлет кивнула в сторону Айрис, – я даже завидую. Нет ни отца, ни матери, никто не предавал, просто жестокие обстоятельства. Про мадам Этвелл можешь нам не рассказывать. Мы все знаем, зачем она детей из приютов берет – чтобы на прислугу не тратиться.

– Она хорошая, – робко вставила Айрис. – Вот, печенье мне напекла в дорогу.

– Дай сюда, – Селена притянула к себе коробку, зачерпнула горсть сладких завитушек, и швырнув одну в Марину, сказала:

– Эй, доска палубная, ты такое не ешь, верно? Водорослями только, небось, питаешься?

– Да я тебя сейчас! – вспылила Торуоли и, схватив стакан, замахнулась, намереваясь размозжить его о голову Марон.

– Стойте! – вмешалась Скарлет, которая, кажется, была самой благоразумной из всего их насильно собранного коллектива. – Слышите, отплываем.

Девушки, не сговариваясь, бросились к иллюминатору, лишь Айрис продолжала сидеть на стуле – у нее не осталось сил даже на любопытство. Впрочем, она тоже заметила изменения. Палуба под ногами стала раскачиваться сильнее, а к крикам команды добавился новый звук. Гудение было ни на что не похоже, вроде как и не колокол, а с другой стороны, будто все небо над головой загудело. Не сразу до Айрис дошло – паруса. То был голос сотен полотнищ, освобожденных умелыми руками матросов на радость ветру.

– Только вода, – разочарованно протянула Селена. – Даже дальнего утеса не видно. Я море никогда так ненавидела, как сейчас.

– Море не виновато, – заявила Марина, вытягиваясь на центральной койке. – Оно же нас и спасет.

– Говорят, ты нюхалась с пиратами, – прошептала со своего места Ливия. – Может, подать им весточку? Я слышала, бутылки там в воду с посланиями кидают.

– У тебя есть бутылка? – хмыкнула Торуоли. – У меня нет. И если подумаешь, то поймешь, куда она приплывет – в дом к твоему любимому папочке. И правда, почему бы его не повеселить?

– Да не ссыте, – Селена подошла к соседней с Торуоли койке и тоже улеглась. – Я успела кое-куда весточку передать. Найдут нас. Больше не скажу, вдруг подслушивают. Не знаю, как вы, а глаза у меня слипаются. Спать буду.

– Кому? Кому ты о нас рассказала? – наперебой стали спрашивать Селену дочери губернатора, а той, похоже, только внимания и было надо.

– Парню своему, – довольно произнесла она. – Мы с ним тайно от бати встречались, потому что он из другого лагеря, так сказать. Арвадский офицер – во!

– Это, действительно, хорошая новость, – кивнула приободренная Скарлет. – У Арвады – мощная флотилия, почти все – фрегаты и корабли. Осталось только узнать, насколько сильно он тебя любит.

– Что ты имеешь в виду? – вспыхнула Селена.

– А то, – ответила за губернаторскую дочку Марина Торуоли, – что подцепить арвадского офицера с такой тушей, как у тебя – сомнительно. Если лжешь, то – жестоко. Надежда, знаешь, она дорогого стоит.

– Не лгу я! – от возмущения Селена даже в кровати села. – Его зовут Дэймон Вилл, и он старший помощник капитана на «Пилигриме». Он меня любит!

– А капитан тебя тоже любит? – съехидничала Марина.

– Да ты ей просто завидуешь! – вступилась Скарлет. – Вот я, честно, завидую. Ты, Селена, не обижайся, я по-хорошему. У меня такого жениха нет. А вдруг у него получится?

– А тебе-то что с этого? – фыркнула Торуоли. – Допустим, спасут нас. Что ты потом станешь делать? Я, может, к своему Раймунду на Джампагуа подамся, а вы куда? К папочкам на Домнику?

– Кто такой Раймунд? – спросила Ливия.

– Пират ее, – ответила за Марину Селена. – Ага, может, и подашься. Если мой Дэймон раньше твоего Раймунда на рее не повесит. У него, знаешь, сколько таких пиратов было? Не счесть.

– А вы слышали о драконе Мараохе? – сонным голосом спросила Айрис, которая уже почти заснула под мерный гул парусов и ритмичное переругивание соседок, но вдруг вспомнила, что забыла спросить кое-что важное. – Ну, о том, который нас съест… То есть, на которого нас обменяют.

– Как ты его назвала? – переспросила Селена. – Мараох? У зверюги, оказывается, еще и имя есть? А что про него слышать? Дракон как дракон. Если ты думаешь, что он имеет что-то общего с тем, о котором тебе няня в детстве сказки читала, то ошибаешься. Я как-то бывала в гостях у арвадского губернатора. Они дракона вместо собак держат. Противный, похож на ящерицу, размером с лошадь. Ничего особенного.

– С Мараохом-то не сравнивай, – едко заметила Марина. – Он – морской, а эти – сухопутные. Они даже не летают. Говорят, их всего парочка-то и осталась. Один – в Арваде, а другой еще где-то на островах затерялся. Раньше их больше было, но в последний год завелся один псих, который охотится на драконов и всех убивает. Раймунд мне о нем рассказывал.

– Что за псих? – заинтересовалась Селена.

– Так, что там с Мараохом? – попыталась вернуть разговор в нужную тему Айрис, но тут присоединились другие девушки, которых охотник на драконов интересовал больше, чем Мараох, и Марина подчинилась большинству. Похоже, ей и самой эта тема нравилась больше, а может, про морского дракона магов никто ничего не знал.

– Год назад в Джампагуа появился странный пират, – начала она. – Почему странный? Да потому что команда у него всего человек сорок, а прибыл он на фрегате, у которого экипаж должен быть человек триста не меньше. Но на Джампагуа вопросы никому не задают, на то он и пиратский остров. Коли есть золото и можешь платить, значит, ты дорогой гость. А у того пирата золота – немерено. Выкупил на неделю весь бордель только для своих людей, сам же ходил все, вынюхивал, где дракона купить, мол, блажь у него такая. За информацию платил щедро, не скупясь, скоро же и отплыл. А потом на остров прибыл Кемран Шестипалый, старый пират, известный бандюга, с Арвадскими фрегатами не раз бился, злой, как морской дьявол. Оказалось, держал он на корабле такого дракона, да тут налетели неизвестные ребята, в бой вступать не стали, подкрались, как трусы, на лодках, и по старинке, взяли его посудину на абордаж. Ничего не тронули, даже корабль оставили, а вот дракона забрали. И похоже, дракона того убили, потому что его потом нигде не видели, хотя искали долго и тщательно. Кемрана это так задело, что он пообещал сундук золота за голову того пирата, что его обокрал. Потом много еще похожих историй ходило. Неизвестно, тот ли пират всех драконов с Архипелага выкрал, или может, совпало так, но за прошлый год почти все это зверье исчезло. Два-три осталось, не больше.

– А правда, что Мараох ест нимф? – спросила Айрис, чувствуя, что один ее глаз уже видит сны, а другой все еще пытается глядеть на собеседниц.

– Чушь какая, – фыркнула Марина, но Селена ее перебила.

– Бабка мне рассказывала, что, когда этот дракон в прошлый раз на Домнику приплывал, его шлюхами кормили. Как раз из нашей «Морской нимфы». Между прочим, многие островитяне им тогда сочувствовали, но этот Мараох быстро свои порядки навел. Сожрал полсотни девиц с борделя, спалил пиратскую армаду, которая на Домнику покушалась и отвалил обратно в Саадул. Знать бы, какая падла впервые догадалась с колдунами связаться, плюнула бы на его могилу.

– А про тех, первых невест, что-нибудь известно? – спросила Ливия, глядя заплаканными глазами на Селену.

– Сгинули, – мрачно произнесла дочь генерала. – Я одно время этой историей интересовалась, знала бы, что сама в эти сети попадусь, каждую деталь бы наизусть выучила, а тогда так, по верхам похватала, школьницей еще была. Одно скажу – сразу нас не убьют. Брат одной из невест через год приплыл к Саадулу и потребовал свидания с сестрой, а заодно и с остальными землячками. Ему не отказали, привезли на борт всех женщин, разумеется, под охраной. Сестра его не узнала, как и другие островитянки. Вроде и те самые, что с Домники, а вроде как уже совсем другие женщины. С головами у них что-то не так было, может, их специально обкурили чем. Брат навестил их и на второй год, и на следующий. А на четвертый попытался украсть и обратно на родину увезти, да только Мараох его быстро потопил. История умалчивает, что с островитянками стало. Может, тоже на дно морское пошли. Так-то.

Девушки еще долго о чем-то бормотали, сетовали, причитали. Марина ехидно плевалась циничными фразами, Селена отругивалась, Ливия плакала, Скарлет пыталась всех приободрить. Айрис заняла свободную койку в углу и, свернувшись калачиком, долго глядела на гладкие доски переборки. Душа хотела рыдать, но все слезы остались там, на берегу. Засыпая, она думала не о доме, не о соседках по несчастью, не о корабле, на борту которого впервые оказалась, и даже не о магах Саадула. Ее мысли непрошено занял странный пират, который охотился за драконами. Вот бы им встретиться. Он бы, наверное, ей помог, ведь их цели совпадали. Она бы отдала ему камень, убивающий драконов, а он бы ее за это спас. Айрис не заметила, как на ее губы вползла улыбка, да так там и осталась, предназначенная то ли камешку, зажатому в кулаке, то ли таинственному пирату.