Пролог

Она лежала на каменном одре, расправив руки, будто крылья, и глядела мёртвыми глазами в ночное пасмурное небо. Низкие тучи оплакивали её, ветер трепал потускневшие золотые волосы. Её ладони были прибиты каменными штырями, кровь запеклась толстой коркой вокруг ран, на которые падали первые капли дождя. Белое платье шевелилось, даря напрасную надежду, что Ингри жива. Просто её стихия не хотела покидать свою хозяйку, ластилась, как осиротевший щенок, пытаясь пробудить от вечного сна женщину. Но на груди из раны между рёбер расцвёл алый кровавый цветок, пропитывая ткань лифа. Он, как живой, распускал свои лепестки, желая полностью окрасить белый траурный цвет в красный. Красный цвет страсти, цвет крови, и теперь для жениха мёртвой невесты – цвет смерти.

Дрожащей рукой комиссар Димиан ир Аким погладил свою невесту по голове, удостоверяясь, что опоздал – Ингри мертва. Рухнув на колени перед каменным одром, он всхлипнул, не зная, как прикоснуться к любимой. Рыдания рвались наружу, его всего трясло.

– Комиссар ир Аким, – позвали его коллеги, но нервы Димиана сдали, и он раненым зверем разрыдался, уткнувшись в холодную грудь любимой, пытаясь обнять её, чтобы укрыть от ледяных капель дождя. – Комиссар! – вскричали за его спиной и попытались оттащить от мёртвого тела. – Улики! Нужно собрать улики!

Но Димиан не слушал, отталкивал от себя мужчин, никого не видя. Ингри белым пятном на тёмном мокром камне расплывалась перед его взором. Его хрупкая маленькая стихийница с волосами цвета солнца, звонким, переливающимся сотнями колокольчиков заразительным смехом и синими, как само небо, глазами. Воздух – её родная стихия и она была словно соткана из неё. Ингри из толпы выделяла лёгкая летящая походка. Многие говорили, что характер у неё ветреный, но она боготворила Димиана, того, кто не сумел уберечь свою любимую от смерти.

– Дим, приди в себя! – строгий голос напарника не успокаивал. – Дим, надо работать! Ты сейчас затопчешь все следы!

Шумно всхлипнув последний раз, ир Аким оперся руками о холодный камень, встал, пошатываясь на еле держащих его ногах, и слепо моргнул, сгоняя слёзы.

– Да, надо работать, – тихо шепнул он, понимая, что нет времени на личное горе, хотя душа и сердце болели так, словно их вырвали, и теперь в груди зияла дыра. – Я найду эту мразь, – тихо шептал он, давая себе клятву, сильно сжимая кулаки. Ногти больно впились в кожу, раня её. Но эта боль отрезвляла, заставляя работать мозг. – Найду и закопаю собственными руками.

– Дим, – предостерёг его напарник от опрометчивых поступков. – Соберись, иначе вылетишь с работы, – тихо добавил Топаш, украдкой поглядывая на прибывшее начальство, которое уже выходило из машины вместе с некромантами-следователями.

Напарник не видел, как зелёным светом полыхнули глаза ир Акима, но почувствовал, что тот кипит от злости и гнева. Топаш не знал, что в этот миг для Димиана месть стала единственной целью жизни. Месть за смерть любимой.

Глава 1

– Ой! – испуганный вскрик у Татианы вырвался сам собой. И даже не потому, что она по-настоящему была напугана, просто от неожиданности. Столько раз это повторяется, но всегда одно и то же: девушка никак не могла привыкнуть к их неожиданному появлению. Неупокоенные, они всегда преследовали девушку, притягиваясь как магнитом. И хотелось бы Тати знать, кто им на кладбище про неё рассказывает.

В этот раз это была женщина в белом платье, окровавленном на груди, которое развевалось на невидимом потустороннем ветру, волосы уложены в высокую причёску. Видимо, она из родовитых, не простолюдинка. Призраки пугали Тати своей манерой неожиданно появляться перед её лицом в том виде, в каком покинули своё тело.

– А ну, брысь! – строгий голос хозяина замка отпугнул бестелесный призрак за пределы ограды. Холодная призрачная рука погладила Татиану по волосам, а заботливый голос уточнил: – Тати, радость моя, сильно испугалась?

Развернувшись к нему лицом, девушка улыбнулась. Граф Максимилиан ир Шарап был Хранителем рода. Сильный маг при жизни, он сохранил свои способности и в посмертии, поэтому выглядел как настоящий человек из плоти и крови. Правда, видели его лишь те, у кого был дар медиума. Он хотел передать свои силы наследнику, и не только силу, но и свои обязанности Хранителя рода Шарап, поэтому не спешил покидать бренный мир, занятый поиском преемника. К сожалению, все его отпрыски оказались слишком трусливы, и за пять столетий род, увы, угас. Не осталось ни одного носителя крови. Только старый замок поместья «Скалистый перевал», как напоминание о былом величии, сиротливо стоял на холме, скрытый высокими деревьями от людского глаза.

Именно граф Максимилиан ир Шарап спас брошенную на съедение диким собакам крошку без роду, без имени.

Девушка по привычке обняла любимого призрака за талию и покачала головой.

– Нет, не испугалась. Просто она неожиданно появилась. Вот и всё.

– Да уж, воспитания у нынешних призраков никакого. А ты почему зонт не взяла? – переключил своё внимание Хранитель на внешний вид девушки. Максимилиану нравилось белое платье с пышным подолом до колена, которое выбрала Татиана для выхода в город, но нынешняя молодёжь совершенно не придавала значения аксессуарам, таким, как зонт.

– Так не будет дождя, – ворчливо отозвалась Тати, заглядывая в глаза призраку.

Руки закололо от холода, и девушка отступила, да и сам Максимилиан готов был её оттолкнуть. К сожалению, объятия призраков высасывали жизнь из смертных.

– Милая моя, эти твои легкомысленные рассуждения до добра не доведут. Лучше быть с зонтом без дождя, чем под дождём без зонта. Эни! – крикнул граф, и в проёме появился призрак горничной. Эни ещё при жизни обладала удивительным добродушием, и после смерти всегда-всегда улыбалась.

– Тати, деточка, держи, – протянула она белый зонт девушке, и та, благодарно улыбнувшись, приняла его из призрачных рук.

– Ну а теперь поспеши в контору господина Ужовского. Ты запомнила мои слова?

– Да, и даже записала на всякий случай, – продемонстрировав сумочку, висящую через плечо, заверила предупредительного призрака Тати.

Максимилиан всегда относился к ней с заботой отца, ведь именно им он и стал девушке. Они с Эни воспитали её с младенчества. Но Тати огорчало, что она родилась не магом, а лишь видела призраков.

Взглянув на голубое небо, девушка грустно вздохнула, граф был порой слишком заботлив. Но она его единственная наследница рода, поэтому и понятно было поведение Хранителя. Вот и приходилось Тати использовать зонт на манер трости и при этом держать лицо. Горожане давно считали ей сумасбродной, хотя были и те, кто знал её тайну и даже пользовался услугами медиума.

Пройдя ворота, Татиана покосилась на призрак женщины, передёргивая плечами от вида окровавленного платья и пустых мёртвых глаз. Высокие зелёные деревья отгораживали поместье «Скалистый перевал» от шумных районов города Обонграда. Дорожка до центральной улицы, на которой Тати поджидала нанятая машина, была не больше двух метров и там, за пределами родового особняка, уже не действовала защита рода. Поэтому девушка и носила амулеты, сделанные для неё графом. Решительно открыв ворота, Тати робко обошла призрака по дуге. Защита рода не позволяла духам умерших прикасаться к Татиане. Однако она прекрасно чувствовала замогильный холод, так как сама чуть не оказалась за Гранью, если бы не граф, решивший спасти её.

Шагая до поджидающего такси, девушка украдкой оглядывалась. Призрак летел за ней. Как же её это раздражало. Вот прицепилась, теперь пока срок не выйдет, будет её преследовать, или пока Тати не сжалится и не захочет её выслушать. А она не захочет. Надоело. Слишком опасно для жизни. Призраки могут у таких, как Татиана, высосать жизненную энергию, словно вампиры кровь, если бы те существовали. Медиумы на самом деле самая уязвимая братия магического общества. Они могут видеть потусторонних гостей, общаться с ними и даже стать вместилищем для духа из-за слабой природной защиты и отсутствия якорей, удерживающих их в реальном мире. Даже обычный человек, освящённый в храме Единого и записанный в род, и тот более защищён, чем Татиана.

Забравшись в машину, расправляя подол, девушка украдкой взглянула в окно на призрак, который молчаливой белёсой тенью стоял перед воротами поместья. Тати тяжело вздохнула. Совесть ей шептала, что надо помочь, но строгий наказ графа удерживал от глупости растрачиваться на мелких духов, которые так и норовят высосать драгоценные секунды её жизни. Увы, она не маг. Те для общения с духами тратили свой резерв. Правда, призраки не любят магов, так как они их используют в своих страшных ритуалах.

Нервно поправив чёрные локоны в высокой причёске, девушка проверила фамильную заколку рода Шарап, подарок и защиту Максимилиана. Нельзя было отвлекаться от порученного дела. Тати держала свой путь в контору поверенного семьи Шарап, которая располагалась в самом центре города. Именно он в своё время помог Татиане справить документы о рождении, договорился со жрецами, чтобы они освятили девушку, тогда ещё сущее дитя, и записали её в род Шарап. Деньги творят чудеса, особенно если тебе их даёт пятилетняя малышка с глазами цвета моря и передаёт привет от давно почившего Хранителя рода Шарап, попутно выкладывая тебе твои же страшные тайны. В тот год умер хозяин поместья «Скалистый перевал», последний и, к большому сожалению, бездетный потомок Максимилиана. Страшное родовое проклятие, которое было наложено на графа, свершилось. Он столько столетий даже в посмертии всеми силами пытался его сдержать, берёг своих потомков денно и нощно, но не сумел.

Господин Антуан Ужовский уже было уверился, что наследников состояния Шарап больше нет, и его работа закончилась, а всё немалое богатство отошло бы в собственность короны. Но когда в его конторе появилась кроха в старомодном платье и с наивной уверенностью в своих словах, то не поверить Антуан, конечно же, не мог и сделал всё от него зависящее, чтобы уладить её некоторые сложности. Ужовские всегда были поверенными семьи Шарап и приумножали их состояние. Эта традиция продолжилась и сейчас.

Господину Ужовскому было уже сорок три, он любил свои усы и предпочитал коричневые костюмы. Его жену звали Агнессой, и у них было трое сыновей. Он нуждался в постоянном доходе, чтобы содержать семью. А профессия поверенных, к сожалению, уходила в лета. И Антуан молился Единому за графиню ир Шарап, вознаграждения которой позволяли жить небедно и войти в элитные круги королевства, так как некоторые поручения покойного графа касались влиятельных людей, порой приближённых к короне. С их помощью господин Ужовский ходатайствовал о присвоении титула приёмной дочери графа ир Шарап, как единственной наследнице угасшего рода, и через несколько лет добился признания Татианы.

Тати засмотрелась на улицы города, сжимая ручки дамской сумки. Тяжело было вот так вот каждый раз покидать поместье. Даже сейчас, сидя в стремительно движущемся такси, девушка невольно вздрагивала, когда натыкалась взглядом на призраки. Их было много в городе. Неупокоенные желали закончить свои мирские дела, прежде чем уйти за Грань. Но чем дольше они задерживались в бренном мире, тем тяжелее было им вспомнить, почему они остались. Память прошлой жизни таяла. Только сильные маги могли поддерживать своё духовное тело и не сойти с ума.

Вдруг Тати подалась к стеклу, улыбнувшись. Не каждый день видишь, как жнец смерти гоняется за неупокоенной душой. Давний знакомый, тот, кто и решил её судьбу, придерживая шляпу, бежал по улице, высоко поднимая колени, за призраком юркого и проказливого старика. Дух был вредный и сильный, он толкал прохожих и те удивлённо оглядывались, не понимая, что произошло. Только Тати видела, как проводник душ легко оттолкнулся от стены, перелетел через голову высокого мужчины, который оглянулся на причитающую, упавшую навзничь женщину. Лёгкий, как сам воздух, жнец в чёрных одеяниях, похожий на ворона, набросился на призрак старика и схватил его за руку. Миг – и призрак, и жнец исчезли.

Тати ещё пару раз оглянулась назад, но машина стремительно уносила её дальше от места происшествия. У жнецов смерти нет имён. Они не представляются. Этот конкретный проводник душ был высоким, стройным и красивым. Чёрные вьющиеся волосы, холодные чёрные глаза, большой рот и чувственные губы. Девушке он нравился, особенно его таинственная аура смерти, которая притягивала как магнитом, а всё потому, что она медиум, а он её жнец смерти. Он тот, кто пришёл к Максимилиану и рассказал о брошенном неподалёку от поместья в сточную канаву ребёнке. Именно он решил, что ребёнок без имени и рода достоин шанса прожить счастливую жизнь. Тати была очень благодарна ему. Жаль, что он редкий гость, да и появлялся в их поместье лишь для того, чтобы поругаться с Максимилианом. Проводник знал дату её смерти и обещал прийти за ней. Словно свидание назначил. И Тати, наверное, в него влюбилась бы, с её-то романтическими взглядами на мир, если бы не характер жнеца, слишком суровый и въедливый.

Грустно вздохнув, девушка откинулась на спинку сидения.

– Не переживайте, госпожа, немного осталось, – попробовал развеселить её седовласый водитель такси.

Она благодарно улыбнулась ему в зеркало заднего вида. Сама же думала о том призраке, которого настиг жнец смерти. Проводники духов очень настырны и щепетильны в вопросах правил. Сбежать от них способны лишь юркие и сильные. Скорее всего, старик был опасным, если судить по чёрным губам, которые тот кривил в оскале. Дух незаписанного в род и неосвящённого в храме Единого. Именно от такой участи спас Тати жнец: стать опасным или беспокойным духом, который вредит живым.

Кем были родители Тати и почему так жестоко поступили с ней, она не хотела выяснять. Да и девятнадцать лет прошло, слишком большой срок – ничего уже и не узнать. У неё была семья, был род, хоть и не родной, но зато любимый. Заботливый отец, добродушная нянюшка, пусть их и видела только Татиана. В поместье гостей всегда было мало, в основном нанятая господином Ужовским приходящая прислуга да учителя для маленькой хозяйки. Образованием своей наследницы граф обеспокоился очень сильно, поэтому заказывал лучших из лучших. Тати говорила на языках двух иностранных государств, в которых род Шарап имел небольшие земельные наделы. Счёт давался девочке с трудом, что весьма огорчало Максимилиана, а о финансовых играх на биржах Татиана вспоминала с содроганием. Сколько ни пытался призрак ей объяснить, казалось бы, простые истины, но до её разума никак не доходило, каким образом мировая политика влияет на акции её предприятий. Обычно она засыпала через полчаса после начала нудных лекции по экономике, истории и прочих мужских наук. Поэтому она была лишь связующим звеном между Антуаном и Максимилианом. Это у неё получалось намного лучше.

На хрупких плечах девушки лежала ответственная роль хозяйки поместья, и это не то, о чём она мечтала. Как говорил сам граф, поскорее бы найти преемника. Тати, к несчастью, на эту роль не подходила. Она прекрасно знала, что должна поскорее выйти замуж и готова была для этого любовного приключения, её сердце переполняла надежда, что муж избавит её от тяжёлых обязанностей. Вот только Максимилиану не так просто угодить, и претендент как минимум должен быть сильным магом, а как максимум любить Тати.

Девушка опять тяжело вздохнула, понимая, что граф её очень любит, и она должна отплатить за его любовь и найти ему преемника, чтобы Хранитель смог со спокойной душой отбыть в мир иной. Главное, чтобы никакая цыганка больше не проклинала род Шарап.

– Прибыли! – радостно возвестил водитель, и Тати вложила в его ладонь отсчитанную заранее сумму.

– Благодарю, – с этими словами девушка покинула салон машины и оглядела возвышающийся перед ней трёхэтажный дом, семейное гнездо господина Ужовского. На первом этаже располагалась его контора, а второй и третий жилые этажи.

Опустив взор, Тати вздрогнула, так как перед ней появился опять он, призрак мёртвой женщины.

– Брысь! – как можно строже произнесла девушка и бочком стала огибать бестелесный дух, тыча зонтом в призрак на манер шпаги. – И чего прицепилась! – возмущённо проворчала напоследок и прошмыгнула в двери конторы поверенного. Над головой привычно раздался мелодичный перезвон колокольчика, и призрак растаял.

– Фу! – с облегчением выдохнула Тати, оглядывая улицу, но вдруг замерла, поймав на себе недоумённый взгляд водителя такси, который и не думал уезжать. С трудом растянув губы в приветливой улыбке, девушка помахала ему рукой. Мужчина неосознанно повторил жест, а затем спохватился и отвернулся, чтобы тронуть машину с места.