Взял, отвернулся, прикрыл ладонями спичку, прикуривая, а потом и вовсе канул в темноту. Даша посидела не шевелясь, повертела головой, выглядывая расхристанную фигуру, перевела наконец дух и выключила фары. В следующий миг совсем рядом забренчали железки. Бомж, оказывается, никуда не ушел. Просто затаился. Он там что-то делал. Машину пару раз качнуло. В стекло прямо против Дашиного носа стукнул согнутый черный палец:

– Выходи. Домкрат хреновый, вместе с тобой не поднимет.

Чего-то он там собирался … Дарья рванула ручку, вспомнила про кнопку блокировки, заметалась в темноте, нажала и распахнула дверь. Если не сможет убежать, будет драться. Сидеть дальше и захлебываться адреналином она уже не могла.

– Запаска где? – потребовал бомж.

– Что?! – Даша готова была к чему угодно, но не к деловому вопросу.

– Запаска, спрашиваю, где?

– В багажнике, – выдохнула она и ужаснулась. Бежать собралась. Да у нее коленки тряслись так, что и пары шагов не сделать.

– Открой багажник.

Даша покорно наклонилась и дернула рычаг под креслом.

Железка непонятного назначения оказалась рычагом, которым приводился в действие домкрат. В мигающем свете аварийки было видно, как бомж приспособил ее к делу и начал вращать. Машина накренилась.

– Диск выкидывать придется, – констатировал мужчина. – На нем теперь только по лестнице кататься. Со ступеньки на ступеньку.

Даша не сразу сообразила, что он шутит. Пошутил, скрутил гайки, сунул в карман, вытащил запаску, приставил на место. Прикрутил. Молчком. Один раз только видимо прищемил палец, глухо ухнул, но работу не бросил.

– Колесо выкинуть, или на память возьмешь?

Исковерканный диск с ошметками резины в лучшем случае мог служить напоминанием, что все в жизни хлипко. Даша понимала это, но сказать не могла. Слова куда-то подевались. Она тупо таращилась, а язык будто отсох.

– Ну, как хочешь.

Человек начал засовывать искалеченное колесо на место запаски, уложил, захлопнул багажник и вдруг резко и бесшумно прыгнул за камни. Через мгновение его как не бывало.

Даша испугалась за компанию. Проворно забравшись в машину, она стукнула по кнопке блокировки и сунула ключ в замок зажигания.

С той стороны дороги приближался, мелко перебирая короткими толстыми ногами, квадратный мужик. Подскочил к машине и дернул ручку.

– Шо ты тут встала?

От него несло злостью и одновременно какой-то тайной радостью. Охотник! – сообразила женщина. Тот, значит, сбежал, а этот ловит. Беглого раба что ли? Тут подобное случалось.

– Заглохла, – заорала Дарья, так что у самой уши заложило.

– Выходи, – потребовал загонщик.

– Ага, только разбегусь и сразу выйду.

Сказала и нажала на клаксон. Мелкая безобидная на вид машинка заорала дурным совершенно не подходящим ее субтильной комплекции басом. Кудрявая башка с толстыми губами и щеками отшатнулась от стекла. А на дороге как раз случилась колонна, которая выползла из-за поворота и осветила место действия.

Кудреван пошел вокруг машины, изображая озабоченность и заглядывая в окна – ожидал, когда свидетели уберутся. Хвост все тянулся. Тогда загонщик наклонился и потребовал:

– Тут лохматый такой не пробегал?

– Никто тут не пробегал! – опять заорала Даша и гавкнула клаксоном. Мужика отнесло от машины теперь уже основательно. Решил, наверное, не связываться с дурной бабой, еще засигналит, на дорогу выскочит, шуму наделает. Не ко времени оно. Ему беглого ловить надо. Улучив момент, кудряш шмыгнул между тихо ползущими машинами, но на той стороне остановился. Смотрел, что будет делать баба за рулем.

А она так и сидела. Колонна когда-нибудь кончится. Даша спокойно заведется и уедет. Погони и ловля рабов не ее дело. Не ее! Бомж, который ее выручил, наверное, уже далеко. Хотя куда ему деваться? В ущелье не спустишься – обрыв. А бежать вверх вдоль дороги, заметят.

Даша повернула ключ в замке зажигания. Но не до конца. Машинка мигнула в темноте фарами, не издав ни звука. На поворот в это время выехала длинная фура, медленно прошла крутой загиб и со скоростью пешехода поползла вверх. Тойотку качнуло. В боковом зеркальце Даша увидела своего бомжа. Он сидел скрючившись и дергал заднюю дверь. Фура как раз перекрыла его преследователю обзор.

Не ввязываться! Своих что ли забот мало!? Не ввязываться! Пошли они к черту! Не хватало влипнуть в какую-нибудь темную историю!

Даша с размаху ткнула кнопку разблокировки.

Человек вполз в заднюю дверь как ящерица и замер где-то внизу у самого пола. Фура как раз кончилась. За ней протащились еще две несерьезные машинки, и дорога опустела.

Кудрявый с противоположной обочины, шагнул к застрявшей машине. А та неожиданно легко завелась, ошпарила ночь ксеноном и рванула по спуску, оставляя любопытного преследователя с носом.

Перед глазами завертелись повороты, спуски и подъемы. Минут пять Дарья жала исключительно на газ, пока не осознала, что двигается с совершенно немыслимой скоростью. То, что не довершили обстоятельства сегодняшнего вечера, вполне могла довершить она сама, поддавшись истерике. Никто ж не гонится. Она периодически посматривала в зеркало.

Обругав себя последней психопаткой, она заметила впереди подходящий карман и затормозила, отдышаться.

Еще одна докуренная до половины сигарета улетела в окно. Руки уже не так тряслись, вполне можно было двигаться дальше. И только тут Дарья вспомнила о пассажире. Вспомнила и чуть не застонала. Надо окончательно потерять голову, чтобы оставить неизвестно кого у себя за спиной. Да он в любой момент мог…

– Пересядьте на переднее сиденье! – потребовала она.

– Чем я тебе тут помешал? Лежу тихо, никого не трогаю.

– Пересядьте. Меня нервирует, когда кто-то сопит мне в затылок.

– Я не соплю, только воняю.

– Тогда вообще выметайтесь из машины!

– Стоит ли так волноваться? Ну, пересяду я – а если гаишники остановят и в машину сунутся? Что ты им скажешь? Что тебя с братом в младенчестве разлучили, и сейчас ты его нашла… на помойке? Давай так: я тут спокойно полежу, довезешь меня до ближайшей станции и попрощаемся.

– А не слишком у вас изысканная лексика для бомжа? – Даша упорно продолжала говорить ему вы.

– Я начинающий. Дебютант можно сказать.

Рядом остановилась темная громоздкая иномарка с правым рулем. Водитель опустил стекло и гаркнул:

– Все у порядку? Помочь нужна?

Щеки у него плавно перетекали в шею. Улыбка от уха до уха. За ним прорисовалась еще одна физиономия до оторопи похожая.

– Нет. Ничего не нужно, – отказалась Даша.

Где ж ты был, когда я на ветру загорала! Ладно, пусть пассажир лежит себе дальше. До дому осталось всего – ничего. Она довезет бомжа до станции, выкинет из машины и думать забудет. Впереди ждали душ, кофе со сливками и одеяло. Завтра воскресенье. Если кто-нибудь поднимет раньше обеда, Дарья его убьет.

Но настырный доброхот не уезжал. Пришлось сниматься с места, а так еще хотелось посидеть. Когда тойотка попробовала вырулить на асфальт, джип рванул с места и перекрыл выезд. Водитель еще полыбился в окно, наблюдая, как Дарья бесится, и только налюбовавшись, неспешно освободил дорогу.

– Для юной леди ты знаешь слишком много неподобающих слов, – заметил с полу бомж.

– Я совсем не леди и не совсем юная, – процедила Даша сквозь зубы, – а вы или заткнитесь, или проваливайте!

– А может обоюдно перейдем на ты?

– Нет. Мы обоюдно перейдем на вы. А потом вы заткнетесь до самой станции, иначе мне придется оставить вас на ближайшем посту. То-то парни обрадуются.

– Понял, миледи. Вы меня больше не услышите.

Он и в самом деле замолчал. Лежал на полу, забившись под заднее сиденье, и вонял старой одеждой и слегка болотом. Даша когда-то имела удовольствие провалиться в трясину. Дело было в турпоходе в глубокой юности. Раньше она думала, что болото пахнет сыростью и зеленью. Оказалось, тухлятиной. Ее потом долго отмывали и отстирывали всей группой.

Все три поста ГИБДД по дороге пустовали. Ушли парни куда-то. Не иначе искать лучшей доли. Хотя, куда уже казалось бы лучше.

За крутым подъемом и не менее крутым поворотом начиналась освещенная дорога, ведущая прямиком к вокзалу. По встречке с бугра выскочила полицейская машина с мигалкой и ширкнула мимо на бешеной скорости. Даша тут же связала это явление со своим пассажиром. Но пугаться показалось поздно. Рядом сиял огнями город.

Спина выпрямилась, мертвая хватка на руле, от которой немели пальцы, разжалась. Даша поерзала, удобнее пристраивая занемевший от напряжения организм в кресле.

– Скоро приедем, – сообщила она пассажиру.

– Там такое же освещение?

– Еще ярче.

– Тогда, если можно, остановитесь где-нибудь в теньке. Пусть все будет не так торжественно.

– Ага, я остановлюсь, вы огреете мня по голове и выкинете из машины…

– У меня была уже такая возможность.

– А посты? Как бы вы мимо них проехали?

– Перестаньте, мадам. Я не бандит. Я мирный странник.

– Высажу у вокзала, – уперлась Дарья.

– Тогда вам придется вытаскивать меня за ноги. Обыватели от любопытства с ума сойдут, – пообещал пассажир.

Что верно, то – верно. Сбегутся всем поселком смотреть, как докторша бича из своей машины гонит.

Вокзал пришлось проехать. Даша свернула в темную боковую улочку, проскочила под путепроводом и остановилась. Все равно пришлось бы сюда заезжать. Она вчера на дежурстве забыла зарядное устройство от телефона. Оставаться без связи не хотелось. Дальше как раз за вторым поворотом располагалась больница. А все выпады насчет, по голове и т.д., случились по инерции, как последний выплеск истерики.

– Я огородами до станции доберусь? – спросил бомж, выбравшись из салона.

– Вполне, – Даша махнула рукой вдоль темной улицы. – Тут недалеко. Через пути перейдете, и будет вам счастье.

– Был страшно рад нашему знакомству.

– Всего хорошего.

Она злилась, оказывается. Бомж отошел, тут же слившись с тенью магнолии, а Даше вдруг стало совестно. Этот человек, скорее всего, был в тысячу раз несчастнее ее. Мало ли какие обстоятельства…

Она на дежурстве как-то наблюдала за санитарной обработкой похожего клиента. Того забирали в свое отделение хирурги. Что здешняя санитарка взялась за тряпку, дело почти неслыханное. Но этого уж никак нельзя было выкинуть на улицу – помер бы у порога больницы. Вот и мыли. Он голый сидел на железной каталке в санпропускнике и остервенело чесался. Лицо, с много раз битыми, вывернутыми губами, провалившимся носом и темно-серой кожей еще долго стояло потом перед глазами. Своего сегодняшнего пассажира Даша так и не разглядела. А вдруг и у него такое же? Бр-р-р!

Приемник пустовал. Медсестры пили чай в дежурке, охранник, наверное, тоже. Даша прошла холл и свернула в длинный коридор. Ее кабинет находился в середине прогона. Когда ключ уже поворачивался в скважине, распахнулась соседняя дверь. Из нее вышла Людмила Ивановна.

Даша вообще-то мирно уживалась с хирургами, но Люсю побаивалась. Суровая была дамочка, но и в общем добрая – такое вот сочетание. Она тоже недавно переехала на побережье. В отличие от Даши – с семьей.

– Вызвали? – спросила Людмила Ивановна, что-то дожевывая.

– Нет. Зарядку от телефона забыла.

– Слышала, в районе Вишневки трупы нашли?

– Что?!

– Мне Гена позвонил. Говорит, туда аж две бригады выехали.

Муж Люси работал судмедэкспертом. Она всегда располагала самыми последними криминальными новостями.

– Это, наверное, они мне навстречу попались, – ляпнула Даша и осеклась. Потом тряхнула головой – ну чего она боится! – Я из Туапсе возвращалась, видела машину с мигалкой.

– Наверное, – безразлично согласилась Люся.

Они еще поболтали немного. У Люси сынуля доучивался в институте. Родительница за него сильно переживала. Семья уже хлебнула с парнем лиха, и еще предполагалось. Несмотря на разницу в возрасте, Даша и Люся общались почти дружески. К себе, однако, хирургиня терапевтиню не приглашала, хотя сама забегала иногда в гости. Оно и понятно: молодых одиноких подруг приводят в дом только самые что ни на есть распоследние дуры.

Прихватив зарядное устройство, Даша медленно прошлась по аллейке больничного парка. Тут завязла тишина. Магнолии только чуть пошевеливали тяжелыми глянцевыми листьями. Фонари светили ровно и ярко. В сторожке сидел дяденька охранник. Он махнул Даше рукой.

Машина не успела остыть, тихо завелась и покатила в темноту неосвещенного больничного переулка. Еще чуть-чуть и дома!

Небольшая черная толпочка на углу, колготилась и агрессивно гыркатала. Единственное освещенное окно соседнего дома давало возможность разглядеть, кто тут произрастал. Одного Даша узнала.

Ее как-то пригласили на армянскую свадьбу. Она в тот момент лечила то ли бабушку то ли прабабушку жениха. Первое официальное приглашение на новом месте обязывало. Дарья долго готовилась, собиралась, одевалась. А когда пришла, выяснилось, что гостей – человек пятьсот. Не в переносном, в прямом смысле. Даша потерялась в этом море. Говорили в основном по-армянски. Она побарахталась немного, дождалась схода жениха и невесты с умопомрачительно пышной лестницы, поздравила родителей, с которыми случайно оказалась рядом, и тихонько ушла, не сомневаясь: ее бегства просто не заметят.

На углу в свете одинокого окна топтался родственник того самого жениха. Очень уж колоритная была фигура. Он еще со свадьбы запомнился жуткой массивностью и густым утробным хохотом.

Он и сейчас возвышался над остальными, выпихнув животом всех мелких на проезжую часть. Даша объехала их по широкой дуге, повернула в сторону освещенных кварталов и только тут сообразила, что на углу затевалось нехорошее. Там махали руками, покрикивая на смеси русского и армянского. Потом двое рванули в сторону моря, остальные следом за ее машиной. Они бежали тяжело и шатко как три пьяных першерона.

Да что же это за день такой выдался! Дарья опять увязала в какой-то криминальной гадости.

За поворотом улица имела единственный, но яркий фонарь. Знакомый бомж стоял у забора, цепляясь одной рукой за прутья решетки, а другой, зажимая рану на голове. Шапку он потерял. Длинные слипшиеся от крови волосы свешивались сосульками. На звук приближающейся машины он дернулся и махнул рукой. Так инстинктивно останавливают такси. Но, видимо спохватившись, заковылял к деревьям – спрятаться в тени.

Ну что ей оставалось делать?! Кляня себя всеми известными клятвами, Даш подъехала и распахнула дверь:

– Быстро!

Он не заставил повторять дважды, проворно и привычно уже забился под заднее сиденье, только дышал тяжело. Пока троица выскочила на светлый перекресток, Даша успела отъехать, и теперь катила себе, вроде не при чем.

– Я тебе машину кровью испачкал, – прохрипел бомж.

– Сам испачкал, сам отмоешь.

Вот так вот! Она решила больше не бояться. Ну не походил этот человек на спившегося бродягу.

Когда вокруг тебя в течение двух лет говорят почти исключительно на русском матерном, начнешь разбирать нюансы. Нормальная лексика осталась в другой жизни. Там же остались люди, с которыми хотелось общаться не из меркантильных соображений или по работе – просто сидеть в углу и слушать, потому что интересно.

Центральная площадь городка распахнулась как дверь из темного коридора в праздник. За каскадом неработающих зимой фонтанов стояли, опутанные гирляндами пальмы. По ним скакали разноцветные огоньки ярко и весело почти как летом. Даша свернула на мост, попетляла по запутанному серпантину ближней горки и, наконец, уперлась фарами в собственные ворота.

Машину она бросила во дворе, тащиться открывать сарай, загонять туда тойотку, закрывать, уже не осталось сил.

– Пойдемте.

– Чей это дом? – спросил бомж, выбравшись из машины.

– Мой.

– Впечатляет.

– Заткнитесь, умоляю. И еще: оставьте вашу фуфайку на улице. Воняет, знаете ли.

– Я бы и штаны оставил, да как-то оно не комильфо.

– Не забудьте подмести двор перьями шляпы.

Человека сильно качнуло. Он схватился рукой за стену.

– Я бы посидел с вашего позволенья.

Но фуфайку сбросил и шагнул за Дашей в тускло освещенную прихожую. Большая часть вони осталась на улице, однако, и той, что он привнес, хватало.

Было бы идеально, оставить его в сарае. Там когда-то гнездились строители. Даша поставила им печку буржуйку. Гастарбайтеры кайфовали и просились на постой до конца зимы. Но выкинуть спасенного – как ни крути – человека на холод она уже не могла. Оставался еще цокольный этаж. Даша просидела в нем всю прошлую зиму, обогреваясь надеждами и самопальной газовой печкой. Этой зимой она ее вообще не включала. В цоколе было не холодно, но и жилой атмосферу не назовешь.

– Тут лестница. Подняться сможете?

– Мы как будто уже перешли на ты.

– Вам показалось.

Дома было тепло. Только стянув куртку, Даша поняла насколько устала. Хотелось лечь и не шевелиться. Со дна мутными завихрениями поползла злость. За каким лядом она вообще ввязалась? Дура – дура и есть. Притащила в дом неизвестно кого…

Он все же сел. Не нашел ничего подходящего и опустился прямо на пол у двери. Кровь уже не бежала. На виске справа запеклась толстая черная корка. Узкое изможденное лицо неожиданно сдавало в благородную аскезу. Над тонким с горбинкой носом сошлись темные брови. Губы он сжал, глаза прикрыл.

– Сейчас. Посижу…

– Сидите. Я принесу аптечку. Вас в больницу надо было, да сегодня дежурит… у нее муж с полицией связан. Я так поняла, лишние участники в вашей судьбе вам не нужны.

– Угу, – мыкнул сквозь зубы бомж и открыл глаза.

Ничего от мутного безразличия к себе и окружающим, которые отличали эту социальную породу. Даша встретила серый, очень светлый, внимательный взгляд. Боль и усталость присутствовали, конечно – куда же без них – но и нормальный человеческий интерес тоже.

Дома нашлось все необходимое. Даша вообще-то держала аптечку не только для собственных нужд. Ее выезды на спасение утопающих в запое требовали широчайшей медподготовки. Даже малый хирургический набор имелся.

На виске оказалась всего-навсего широкая плоская ссадина. Но крови набежало все же очень много.

– Идите в душ. Смойте кровь. Не бойтесь, мылом помойте. Я потом обработаю.

– Что, и горячая вода есть?

– Спуститесь в цокольный этаж. – Ее соцкорректоности не хватило на то чтобы предоставить свою собственную ванную. А в цоколе хоть и прохладно, но горячая вода в душевой таки имелась. – Вот полотенце.

Даша пошла в спальню, наконец-то разделась, наскоро приняла душ, натянула слаксы, свитер и теплые толстые носки, в которых так уютно зимой.

А тот все плескался. Из-под пола доносился звук льющейся воды. Даша вспомнила, как бомж в санпропускнике драл себя ногтями, и чуть не застонала, осознавая масштабы собственной неосмотрительности.

В камине горкой лежали короткие поленца. Его уже с месяц не топили, дрова успели просохнуть до звона.