Глава 2
Странный брак

В конце аллеи вновь появилась загадочная незнакомка, по-прежнему сопровождаемая шлейфом любопытных взглядов, недвусмысленных ухмылочек и откровенных насмешек. Она их как будто и не замечала. Вся под стать осеннему многоцветью парка, женщина приближалась неспешной походкой, невозмутимо неся свой наряд. И Анна опять изумилась смелости этой дамы. Эх, если бы и она так могла! Плывешь, сама себе королева, в облаке нахлынувших фантазий и ни на кого не обращаешь внимания. Красота! Но тут детские вопли вернули бабулю к реальности. Стоило ей ненадолго отвлечься, как в песочнице уже развернулась настоящая битва. Ассоль с Ваней бросались песком и отчаянно замахивались совочками, того и гляди, подерутся. Стремительно разгоравшуюся войну пресекла Ванина бабушка.

– Девочки так себя не ведут! – сердито бросила она Асе, стряхивая песок с внука.

– А он первый начал! – не собираясь сдаваться, выпалила малышка. – Я его не трогала!

– Нет, это она! – истерично выкрикнул Ваня, вывернулся, изловчившись, из-под бабулиной руки, швырнул девчушке в лицо очередную порцию песка, и тут же широко и ясно улыбнулся, весьма довольный собою.

– Ох, и хулиган же ты, Ванюша! – мягко возмутилась Анна Петровна. – Разве можно песком в лицо? А если в глаза попадешь?

– Ваша ничуть не лучше! – огрызнулась седовласая зануда, крепко ухватила внука за руку и потащила за собой. – Пойдем домой! И никогда больше не играй с этой девочкой!

Анна усмехнулась им вслед. Не больно-то и надо! А Ваня между тем громко верещал и вырывался, ему совсем не хотелось уходить, но бабка злобно шипела и продолжала тянуть его за руку.

– Бабуль, а я хулиганка, да? – спросила Ассоль, хитровато прищурив глаза.

– Нет, ты не хулиганка, ты хорошая девочка, – поспешила утешить ее Анна, наивно полагая, что внучке сейчас необходимо ее утешение.

– А я хочу быть хулиганкой! – с вызовом заявила та, лукаво улыбаясь. – Хулиганов все боятся!

– Зато не любят! – резонно парировала бабуля. – Что для тебя лучше: чтобы любили или боялись?

– И любили, и боялись! – развела руками маленькая чертовка, всем своим видом выражая недоумение. Что же тут непонятного?! Все ведь просто: ей необходимо и то, и другое. И Анна рассмеялась. Похоже, просчитались родители с именем, до романтичной героини малышка Ассоль явно не дотягивает. Да и дедовы гены, к счастью, оказались слабоваты. Не наблюдалось во внучке его покладистости, а точнее, бесхребетности. Эх, Павлуша, Павлуша…

Павел рос любимым ребенком. Даже можно сказать, без меры залюбленным, нежно опекаемым одинокой мамашей и тщательно укрываемым ею от житейских невзгод. На каждый чих сына Нинель тут же вызывала доктора, с любой царапиной готова была мчаться в травмпункт, строго следила за его питанием, изолировала от дурного влияния сверстников. Когда пришло время отдавать Павлушу в детский сад, она уволилась из архива и устроилась нянечкой в его группу. А вдруг кто обидит ее мальчика? В школу они тоже отправились вместе: строгая блузка, два портфеля и букет гладиолусов. Для Нинель там нашлись часы истории, а не нашлись бы, так она и полы мыть согласна, и звонки подавать, главное – рядом со своим бесценным мальчиком. Само собой разумеется, что и в личной жизни взрослого сына она принимала активное участие. И профессию ему выбрала тоже она. Павел пошел по ее стопам (а точнее сказать, послушно побрел жалким козленком на веревочке) и поступил на исторический факультет. В студенческие годы заботливая мамаша решительно отметала всех его избранниц, пока не дошла очередь до Анны, с которой Нинель работала в одной школе. Павел тогда уже учился в аспирантуре и порой встречал мать с работы, там они с Аннушкой и познакомились. Молодая учительница математики, скромная, приветливая, всегда аккуратно и строго одетая, к тому же сирота, что автоматически отменяло тещу и тестя для Павлуши и давало Нинель возможность единолично влиять на молодую семью. По ее мнению, Анна была неплохой кандидатурой, и выбор сына, конечно же, был одобрен. Но если уж начистоту, то мамаша сама и подвела его к этому выбору, мягко и ненавязчиво. Коли уж отдавать, так в надежные руки, да еще такие, которые всегда будут под ее неустанным контролем. А разве Павел против? Почему бы и не порадовать мамочку, единственного близкого человека, всю свою жизнь положившего на алтарь сыновнего благополучия? И он сделал решительный шаг в сторону Анны. Девушке он тоже понравился, добрый, скромный, непритязательный. И не беда, что нет пылкой любви, нет обжигающей страсти, было бы взаимное уважение, симпатия, а страстей ей к той поре уже с лихвой хватило. Спасибо, накушались!

Но брак этот счастья он ей не принес. Поначалу все было хорошо, и Анне даже показалось, что она любит своего мужа, пока не поняла, что его мама незримо присутствует повсюду, даже в их супружеской постели, как шутила порой Марина, верная подруга со времен далекого детсадовского бытия. Каждое воскресенье молодожены навещали Нинель, купив по пути любимые мамины бисквитные пирожные. Пойми, Анюта, ей, бедной, так одиноко! А ничего, что Анна ежедневно видится со свекровью на работе? Но по сыну-то мама скучает! У нее ведь никого больше нет! Нинель встречала их широкой улыбкой, непременно поила чаем и потихоньку расспрашивала о семейной жизни, пытаясь исподволь корректировать ее по своему разумению. Если бы молодые согласились жить с ней, это был бы лучший вариант для матери. Она именно так и планировала, но невестка стояла на своем, она не захотела уезжать из доставшейся ей от родителей двушки, хоть и в другом районе. Свекровь мягко настаивала, прикрываясь заботой об Анне, ведь школа, где они обе работают, находится почти рядом с домом Нинель. Но несговорчивая сноха прекрасно понимала, чем для нее чревата совместная жизнь, и уверяла, что потрястись в трамвае с полчаса даже полезно, можно мысли в порядок привести, уроки предстоящие обдумать. Павел тогда встал на сторону жены, ведь от Анниной квартиры ему ближе добираться до своего института, где он работал на кафедре истории. И Нинель была вынуждена отступить. Это был, наверное, единственный случай, когда сын не подчинился ей, хотя обычно он советовался с мамочкой по любому пустяку, бежал к ней по первому зову, порой даже оставался там ночевать посреди рабочей недели (у мамы опять подскочило давление!). А Нинель все настойчивее лезла в их отношения, подходя к невестке в короткие школьные переменки со своими навязчивыми советами. Павлуша на завтрак любит овсянку, а молодая жена по незнанию закормила его яичницей да бутербродами – ну как тут не подсказать? И брюки мужу надо получше утюжить, и непременно через влажную марлю, а еще необходимо создать ему условия для работы над диссертацией, ведь она требует серьезного подхода и большой сосредоточенности.

– Слушай, Анька, может, вернуть его маме? – посмеивалась порой Марина, когда подруга жаловалась на варварское вторжение свекрови в ее жизнь. – Пусть утешится, наконец.

Анна лишь криво улыбалась в ответ. Но когда в медучилище, где Марина преподавала анатомию, освободилась ставка математика, она, не раздумывая, уволилась из школы и перешла туда. Свекровь поджала губки, влиять на жизнь молодой семьи становилось сложнее. Но потом родился Сережа, и примерно через месяц счастливый отец, измученный ночным детским плачем, позорно бежал под мамочкино крыло. Сначала он оставался у нее на одну-две ночи под предлогом, что там спокойнее работается, потом стал пропадать неделями, пока не съехал окончательно. Анна и не особо страдала. Толку от него все равно никакого, а с ребенком ей помогали добрые люди: то подруга, то одинокая пожилая соседка. Павел, конечно же, навещал семью, приносил деньги, иногда оставался на ночь, а то и дольше – супружеский долг обязывал все-таки – а потом снова исчезал. Анна относилась к этому спокойно, наверное, ей так даже лучше было. Вроде, и есть у нее семья, и, в то же время, никто больше не лезет к ней с настойчивыми советами и поучениями. Так и живут они по сей день, уже долгие тридцать пять лет: Павел опекает престарелую мать, Анна помогает семье сына, занимаясь единственной внучкой. Необычная у них получилась семья, теперь это называют гостевым браком. А кому какое дело? Каждый имеет право устраивать свою жизнь так, как сочтет нужным. Зато свекровь не докучает своей невестке, да и внуку тоже. Надо сказать, что настоящей бабушки из Нинель не получилось. Она, конечно же, навещала Сережу, пока он был маленьким, но нечасто. На каждый день рожденья исправно приходила с дорогим подарком, считая, что этим исчерпывается ее бабушкин долг, но вся любовь, как и прежде, предназначалась только сыну.

– Бабуль! Смотри, какая тетя красивая! – громко проговорила внучка, и загадочная женщина, поравнявшаяся с песочницей, повернулась на голос. Радужное перо на шляпке приветливо качнулось.

– Ты тоже очень красивая девочка, – сказала дама с улыбкой, приостановив свое триумфальное шествие. – Как тебя зовут?

– Ассоль! – гордо ответила малышка.

Анна в очередной раз поразилась интуиции ребенка, который тонко чувствует вибрации этого мира. Почему-то парнишке она назвалась Асей, а сейчас Ассоль.

– О! – воскликнула дама. – Какое у тебя замечательное имя! Очень редкое. А я Диана Станиславовна.

– Очень приятно! – церемонно проговорила девочка, чем позабавила не только незнакомую тетю, но и родную бабулю, и тут же добавила:

– А давай дружить!

– Давай! – улыбнулась Диана Станиславовна, и ее многослойные одеяния заиграли, двинувшись к песочнице.

– Не давай, а давайте! – мягко поправила внучку Анна. – Ты ведь знаешь, что со взрослыми надо разговаривать на «вы».

– Со мной можно на «ты» и без отчества, просто Диана, мы ведь теперь подружки, – улыбнулась женщина, обдав их тонким, едва уловимым ароматом духов.

Ассоль радостно закивала в ответ.

– А можно мне погладить твою шкурку? – спросила она и протянула к боа маленькую грязную ручонку, забыв стряхнуть с нее песок.

Диана величественно кивнула, и Ассоль, сощурив глазки, со счастливой улыбкой прикоснулась пальчиками к меху.

Анна даже растерялась на мгновение. Наверное, надо как-то поддержать разговор, но она не знает, о чем говорить с незнакомым человеком, тем более, таким… таким… необычным. Для начала она скромно представилась и была одарена сияющей улыбкой Дианы. Но переживала Анна зря, новая знакомая тут же откланялась, извинившись, что сейчас она спешит, но завтра непременно придет к этой песочнице, чтобы поиграть с Ассоль.

– Я буду ждать! – крикнула ей вслед девочка.

Диана Станиславовна обернулась и помахала ей рукой, забавное боа при этом слегка трепыхнулось на ее плечах. И снова прямая спина, гордо вскинутая голова и неспешный шаг.

– Бабуль, а Диана, правда, придет завтра?

– Она же пообещала, – твердо ответила Анна, хоть и не была в этом уверена.

Ассоль многозначительно вздохнула, словно напоминая, что не все обещания в этой жизни обязательно исполняются. Собрав в пакет совок и формочки, бабуля с внучкой побрели домой. Впереди обед и тихий час. Неделю назад в Асиной группе обнаружилась ветрянка, и всех детей высадили на карантин. А потому теперь вместо детского сада родители каждое утро привозят девочку к бабушке, и вечером, после работы, забирают ее домой.

Закрыв дверь за сыном и внучкой, Анна на миг остановилась возле зеркала в прихожей. Всмотрелась в собственное отражение и грустно вздохнула. Как ни крути, а уже старушка. Морщинки возле глаз и губ, слегка обвисший подбородок. Седина, которую она уже устала закрашивать. Да уж, давно не красавица. Щеки поползли вниз, губы слегка посинели, да и фигура год от года все больше расплывается. Убогое зрелище, чего уж там. А ведь Диана, пожалуй, постарше Анны будет. Но как себя подает!