Глаза Вадима постоянно меняют выражение: смотрят на меня то восхищенно, то слегка испуганно, а то и вовсе виновато ускользают в сторону. Он, конечно, хорохорится, выдает пару комплиментов по поводу моего внешнего вида, даже пытается шутить, но я-то вижу, что ему не по себе. Давай-давай, смотри, кого ты променял на глупую девку!

Мой муж лихорадочно пытается сообразить, зачем я здесь, не прокололся ли он где-то, не знаю ли я того, чего мне знать не следует. А я наслаждаюсь этими мгновениями его растерянности. Смотрю с легким прищуром и ироничной улыбкой на губах. Его это смущает, я вижу.

– Покажи мне, пожалуйста, договор, который ты со вчерашним партнером заключил, – говорю я вполне доброжелательно и усаживаюсь на стул для посетителей. – Хотелось бы немного подробностей. Это поставки? На каких условиях? В каком объеме? В какие сроки?

Вадим нервно выдыхает. Лоб его покрывается испариной.

– Понимаешь, это предварительная договоренность, пока в общих чертах, сам договор мы подпишем позднее, – неуверенно произносит он.

– Название компании? Город? Фамилия представителя, с которым ты вчера встречался? – настойчиво продолжаю я.

– Ты что, контролировать меня решила? – взвивается он вдруг, загнанный в угол.

– Почему же контролировать? Просто интересуюсь делами нашей компании, я ведь тоже ее владелица. К тому же ты жалуешься, что работы много, значит, пора тебе помочь.

– Ты лучше с Марусей сиди, я тут сам справлюсь. Ну, в самом деле, Лен. Вот подрастет она, тогда и вернешься к работе. А сейчас стоит ли тебе забивать голову всякой ерундой? Ребенок важнее.

– А у меня к тебе встречное предложение, – говорю я уверенно, хотя эта мысль пришла мне только что, и я еще не успела ее обдумать. – Давай будем все делить на двоих: и работу, и дочку. Мы могли бы чередовать эти дела. Один день ты проводишь в офисе, я – дома, а на другой день – наоборот.

Вадим ошалело смотрит на меня. Такая перспектива ему совсем не улыбается.

– Ты это серьезно?

– Серьезнее некуда. У нас ведь семейный бизнес. Вот и пусть будет все, как прежде. Обсуждение общих проблем, совместные решения, распределение обязанностей.

– Не думаю, что это хорошая идея, – пытается возразить он. – Я и один прекрасно справляюсь.

– Нет, не справляешься! Кадровая политика, например, хромает. А кадры, сам знаешь, решают все, – вспоминаю я лозунг времен всеобщей мечты о светлом будущем.

– Какая кадровая политика? Ты о чем вообще?

– А я о той профурсетке, что сидит у тебя в приемной. Откуда она взялась такая? Полное несоответствие занимаемой должности. И куда девалась Тамара Ивановна? Она столько лет проработала здесь, наши отцы ее очень ценили. Всегда была в курсе всех дел, одета строго и со вкусом, лицо компании, если хочешь. Знающая, сдержанная, деликатная, и в бумагах полный порядок был. А это что за хамовитая обезьянка с голым пупком? Да еще и пасьянсы раскладывает в рабочее время!

Лицо Вадима покрывается пятнами, моя нелицеприятная оценка его пассии мужу явно не по душе. Он тут же начинает мне возражать.

– Твоя замечательная Тамара Ивановна – воровка! Она мой бумажник стащила, если хочешь знать! А потом еще и отпиралась, хотя он лежал у нее в столе. Что мне оставалось? Уволил. Скажи спасибо, что не стал эту историю раздувать, в полицию не заявил, спустил на тормозах.

– А почему мне не рассказал? Я бы не дала ее в обиду.

– Не хотел волновать беременную жену!

– А эту где нашел? Через кадровое агентство?

– Нет, – Вадим опустил глаза, – Кристи попросила, сказала, что подружке срочно нужна работа.

Так вот оно что! Марианна – подруга Кристины, дочери Вадима от первого брака. Тогда мне понятно, почему Тамара Ивановна стала воровкой. Это же шито белыми нитками. Явно Кристи постаралась. Та еще штучка! Освободила место для своей подружки. Только вот зачем ей это? А Вадим тоже хорош – спит с подругой собственной дочери. Ловелас стареющий!

– Лучше бы ты заявил в полицию, – говорю я, – на твоем бумажнике нашли бы пальчики преступницы. И вовсе не Тамары Ивановны.

– А чьи же? – с вызовом произносит муж.

– Ты знаешь, чьи. Кристины, конечно.

– Ну, знаешь ли! – взрывается Вадим. – Если она один раз провинилась, так это не значит, что теперь всех собак на нее вешать надо!

Гаденькую сущность этой девчонки он никак не хочет признать. А ведь было столько случаев, когда мне хотелось просто взашей вытолкать ее из нашей квартиры. А лучше бы и из жизни. Кристине уже двадцать лет, а ведет себя, как подросток в пубертате. Она из отца веревки вьет, а он, подстегиваемый чувством вины за развод с ее матерью, потакает капризам дочери. Когда мы с Вадимом поженились, она стала часто приходить к нам в гости, даже оставалась ночевать, причем вела себя весьма бесцеремонно. На мои замечания отвечала, что она в гостях у родного отца, а значит, это и ее дом. Хотя на самом деле мы живем в квартире, которую подарил мне папа незадолго до смерти, и принадлежит она мне одной. Но ничего не поделаешь, я вынуждена была терпеть дочь своего мужа. Но лишь до той поры, пока не застала ее роющейся в моем шкафу. Тогда я просто выставила нахалку за дверь и предложила Вадиму встречаться с доченькой на нейтральной территории, а в моем доме ноги ее больше быть не должно. Я была непреклонна, и ему пришлось смириться.

– Провинилась она не один раз, и ты лучше меня об этом знаешь. Я лишь высказала тебе свое мнение по поводу кадров. Я же знаю, что ты никогда не взял бы на работу это недоразумение (кивок в сторону приемной), если бы не дочь. В общем, готовь приказ на увольнение и трепетные слова извинения для Тамары Ивановны.

– Еще чего! – возмущается Вадим.

Я не спорю, лишь добавляю:

– Пойду-ка я в финансовый отдел, надеюсь, там дела обстоят не так плачевно, как тут.

Не дав мужу ответить, я стремительно направляюсь к двери, Марианна едва успевает от нее отпрянуть. Подслушивала!

Дашка первым делом протягивает мне визитку.

– Нашла вчера на сиденье в машине. Твоя?

– Моя, – киваю я и беру карточку.

– И что это значит? Ты покупаешь недвижимость? Или продаешь?

– Да ничего это не значит, – вздыхаю я и рассказываю вчерашнюю историю с папашей-одиночкой.

– Ого! Есть еще на свете настоящие мужики! – резюмирует подруга и тут же, без всяких переходов, показывает мне платежки, вызвавшие ее подозрение.

– Вот смотри, эта на миллион рублей оплачена пару месяцев назад, потом, через месяц еще по полмиллиона на два разных счета. И еще через месяц прошли две платежки с теми же суммами, на те же счета. У меня такое подозрение, что он выплачивает содержание своей дочери. Причем каждый раз первого числа.

– Не может быть! – восклицаю я. – У нас договоренность, что дочери он помогает из личных средств, а не за счет компании. И не такими же космическими суммами! А почему на разные счета? Кому тогда второй платеж? Этой секретутке, которая не справляется со своими обязанностями?

– Ну, положим, кое с чем она прекрасно справляется, – язвительно замечает подруга.

Я пропускаю ее шпильку мимо ушей, не до того сейчас.

– Что-то тут и в самом деле не так, – размышляю я вслух. – И ты, пожалуй, права, скорее всего, это связано с его бывшей семьей. К тому же я выяснила, что Марианна – подружка Кристины. И именно Кристи попросила отца взять ее на работу, предварительно устранив Тамару Ивановну. Вопрос: с какой целью?

– Но это только предположение! – возражает Дашка.

– Да, – соглашаюсь я, – значит, надо срочно поговорить с Тамарой Ивановной. Пожалуй, я…

В это время дверь распахивается, и в кабинете возникает Вадим.

– Ну что, госпожа ревизор, – пытается шутить он, но в голосе сквозит явная тревога, – нашла ошибки в финансах? Или Дарья Александровна хорошо справляется со своими обязанностями, в отличие от меня?

Ага, прибежал! Боишься, что я обнаружу твои левые переводы?! Значит, рыльце все-таки в пушку. Ладно, поглядим кто кого.

– Да, Дарья Александровна прекрасно справляется со своими обязанностями, – с улыбкой отвечаю я. – За наши финансы я спокойна. Поеду домой, пора Марусю кормить.

– Вот и правильно! – подхватывает муж, и я замечаю, как напряжение тут же исчезает с его лица.

Рано успокаиваешься, милый! У нас еще все впереди, просто тебе пока об этом лучше не знать.

Вадим провожает меня до машины. Решил удостовериться, что я действительно уеду – усмехаюсь я мысленно и удивляюсь сама себе, своей иронии, выдержке, хладнокровию. Что это? Когда я успела превратиться в стерву? Ведь однажды я уже была в подобной ситуации и пережила ее совсем иначе. Нет, не хочу даже вспоминать. На прощание муж целует меня в щечку, обещая сегодня вернуться пораньше (усыпляет бдительность?), машет мне вслед рукой и не уходит с парковки, пока я медленно выруливаю и вливаюсь в поток машин.

Но домой я вовсе не собираюсь, а, купив по дороге тортик, звоню Тамаре Ивановне и напрашиваюсь в гости. Эту женщину я знаю с детства. И очень тепло к ней отношусь. Однажды, когда мама лежала в больнице, отец не отвел меня в детский сад из-за кашля, а взял с собой на работу. Было это еще на заре нашего семейного бизнеса. Весь день тогда я провела в приемной с этой милой тетей, и она между дел играла со мной, кормила принесенным из кафе обедом, рисовала забавных человечков на большом листе ватмана, который я потом долго хранила. С тех пор я часто просилась к отцу на работу, но лишь в экстренных случаях он брал меня с собой и сдавал на руки своей секретарше.

Тамара Ивановна встречает меня с радостной улыбкой, приглашает в квартиру, усаживает за стол, где уже все приготовлено к чаю. Как же здесь тепло и уютно. Отороченные кружевом льняные салфетки, изящные фарфоровые чашки с тонюсенькими блюдцами, серебряные ложечки с замысловатыми вензелями. Фамильное серебро – поясняет хозяйка, увидев, что я разглядываю ложку. Оказывается, у нашей бывшей секретарши дворянские корни, и эта уникальная посуда – приданое ее бабушки, бережно сохраненное в семье. Так вот в чем дело! А ведь я всегда отмечала какое-то особое благородство в ее манерах, правильную речь, уважительное отношение к людям. Дааа, породу не спрячешь. И эту женщину объявили воровкой!

Мы пьем ароматный чай и вспоминаем наши прошлые времена. Я показываю на телефоне фото Маруси. Тамара Ивановна умиляется, ее внуки уже выросли, а так хотелось бы еще понянчить малышей. Особенно сейчас, когда она не работает. Но если бы не эта ужасная история с бумажником, сама бы она не ушла, несмотря на пенсионный возраст, потрудилась бы еще, пока хватает сил. Я прошу вспомнить, не было ли в офисе Кристины в тот злосчастный день. Была! И Тамара Ивановна даже не сомневается, что это ее рук дело. Бинго! Я была права!

Вдруг я ощущаю, как изливается молоко из правой груди, и тут же предательски расплывается мокрое пятно на моем новом жакете. Тамара Ивановна понимающе улыбается и протягивает мне салфетку. Пора кормить Марусю! А ведь я даже ни разу не позвонила маме, чтобы справиться, как там моя малышка. Спешно прощаюсь с хозяйкой и мчусь домой. По дороге размышляю, как мне быть. Теперь я точно знаю: за недавним дурным спектаклем стоит Кристина. Вот ведь дрянная девчонка! Что же она задумала на этот раз? Это месть лично мне? Или отцу? Или там что-то другое? И что же?

Накормив уже начавшую громко возмущаться Марусю и отпустив маму, я принимаюсь за домашние дела. Иду загружать стиралку и вдруг вспоминаю про пятно на жакете. По привычке проверяю карманы, прежде чем бросить вещь в машинку и нащупываю визитку вчерашнего пассажира. Интересно, все ли в порядке с его малышом? А почему бы не позвонить? Пожалуй, попытаюсь.

– Симонов, слушаю, – раздается в трубке уверенный мужской голос. Он совсем не похож на срывающийся хрип вчерашнего мужчины.

– Здравствуйте, Антон. Меня зовут Елена, я вчера подвозила вас с сыном до больницы. Хотела узнать, как дела у малышки.

– Ой, здравствуйте, Елена! Я вам так благодарен! С Петей все в порядке, осмотрели, ничего серьезного не нашли. Решили, что это начинают зубки резаться.

– Зубки? Так рано?

– Говорят, бывает и так. Но не факт, что скоро прорежутся, а белый бугорок во рту уже имеется.

– Пожалуй, я сегодня же загляну Марусе в рот! – восклицаю я. – Вдруг и у нас есть повод беспокоиться?

– А чего вам беспокоиться, если они ее пока не беспокоят? – сказал он и рассмеялся. – Каламбур какой-то получился.

Я улыбаюсь, мне нравится его голос, его настроение, ничего общего со вчерашним встревоженным папашей.

– Елена, а давайте встретимся, я хотел бы отблагодарить вас.

– А вот это уже лишнее! – отвечаю я резко и отключаюсь.

Но тут же получаю голосовое сообщение:

– Простите, я совсем не хотел вас обидеть.

И чего это я, в самом деле? Человек со всей душой, а я вот так. Истеричка. А еще пять минут назад я гордилась своей выдержкой! Пожалуй, пора лечить нервишки.

Хлопочу на кухне и пытаюсь разобраться в своих чувствах. Что я испытываю сейчас? Ревность? Обиду? Оскорбленное самолюбие? Злость? Скорее всего, именно злость. Почему-то нет раздирающего душу «на кого он меня променял?» или «неужели он меня больше не любит?» Нет этого. Не-е-ет. А ведь должно же быть. И я отчетливо вижу картинку из прошлого. Это давняя история, похороненная глубоко в душе. Так глубоко, что практически никогда не всплывает. Точнее, я не позволяю ей всплывать. И все-таки сейчас возвращаюсь к тому, что много лет старалась забыть.

Его звали Иван, и мы почти год были вместе, даже съехались и даже говорили о свадьбе. И я его любила. Как же я его любила! Как никого и никогда. Жить без него не могла, дышать не могла. Мне казалось, что и он меня так же любит. И вот однажды я получила на телефон сообщение, в котором доброжелатель сообщал, что мой парень мне изменяет и сейчас он в кафе на Хитровке с другой девушкой. Я сразу поняла, о каком кафе идет речь, и бросилась туда, не в силах совладать с чувствами, веря и не веря. Это было наше любимое место недалеко от съемной квартиры, где мы жили. Я увидела Ивана возле кафе. Он целовался с какой-то девицей. Что я тогда почувствовала! Слов не хватит, чтобы передать пылавший в душе пожар и давящую тоску одновременно. Я застыла столбом. Ни дать ни взять Лотова жена. Мой любимый, мой лучший мужчина на свете мне изменяет!

Какая же это была боль. Я бросилась домой, быстро собрала свои вещи, пока он не вернулся, и уехала к подруге, оставив на столе ключи от квартиры, дверь которой достаточно было захлопнуть. Я поменяла симку, поменяла работу, переехала на другой конец Москвы. Я вырвала его из сердца. Но это далось мне непросто. Долго я тогда страдала. Сколько ночей не спала! Сколько слез выплакала! Я ж так сильно его любила. И с той поры долго не хотела ни с кем встречаться, просто никому больше не доверяла. А потом, через годы, случайно столкнулась с ним на Варварке. Он шел навстречу. Сердце оборвалось, когда я его увидела. Первый мой порыв был сбежать, но не успела я отвернуться, как Иван меня окликнул. Поговорили. И узнала я, что никакой измены не было, все подстроила его бывшая девушка. Она специально затащила его в то кафе, типа, поговорить по душам, а на выходе предложила остаться друзьями и попросила разрешения поцеловать его в последний раз. А сама вцепилась и не отпускала, пока он не вырвался. Вероятно, она же и прислала мне сообщение. Иван сожалел, что я не дождалась его, не поговорила, не выяснила всей правды. Он долго искал меня, но безуспешно. А к моменту нашей встречи был уже женат и имел маленького сынишку. Время засыпало песками наше общее прошлое, каждый шагал вперед своей дорогой. А ведь все могло быть иначе, дождись я его тогда и поговори. Поэтому я больше никогда не порю горячку, а стараюсь сразу включать голову. Это лучше, чем страдать и мучиться.

Вот и с Вадимом у меня подобная ситуация, только теперь измена реальная, а не надуманная. И проживаю я ее по-другому. Он мне изменяет, а земля почему-то не уходит из-под ног, и мир не рушится, как когда-то. Может, я его уже не люблю? А любила ли? Обида, конечно, есть. И злость. И досада. И даже что-то, похожее на ревность. Но любовь ли? Я не знаю. Интересно, сдержит ли он слово сегодня? Вернется ли вовремя домой?

Он возвращается почти вовремя, как раз к ужину. И весь вечер изображает примерного семьянина: загружает посудомойку, укачивает Марусю, даже пытается отобрать у меня утюг, когда я разбираю ворох детских вещей, снятых с сушилки. Если бы такой вечер выпал парой дней раньше, я, наверное, была бы счастлива. Но не сегодня. Мне даже приходится отправить его в кабинет, когда он делает попытку устроиться на нашей широкой кровати. Объясняю, что Маруся ночью просыпается, и мне удобнее, не вставая, дать ей грудь, если дочка будет лежать рядом. Муж делает обиженное лицо и уходит, но я-то вижу, что он даже рад этому. Или мне только кажется?

Уже почти засыпая, я ощущаю вибрацию телефона. Сообщение от Дашки: «Васька хакнул переписку Кр. и М. Есть кое-что интересненькое. Выслала на почту». Сон как рукой сняло, беру ноут и выползаю на кухню, прикрыв за собой дверь. В серьезных делах я предпочитаю монитор компьютера, а не маленький экран телефона. Открываю Дашкино письмо и вижу скрин.

Кристина: Отец сказал, что ты сама виновата, нахамила Ленке. Теперь он не сможет тебя оставить.

Марианна: Откуда я могла знать, что это она? Грымза старая!

Ого! Как меня припечатали! Читать такое не очень приятно, но я продолжаю.

Кристина: Он обещал что-нибудь придумать, а пока у тебя есть две недели по закону. И будь осторожнее! Мне надо еще хотя бы пару дней.

Ага, значит, добрый папик решил следовать букве закона. Увольняемый работник должен отработать две недели. Ладно, посмотрим, что произойдет за эти две недели. Но сильнее меня беспокоит, зачем Кристине нужны два дня. Эта девица явно что-то замышляет. Но что?

Поблагодарив подругу, я снова оправляюсь спать. Но разве тут заснешь? Прокручиваю в голове события прошедших дней. Кристи что-то затеяла против меня – это ясно. Но чего она добивается? Хочет нас развести? Или просто насолить мне через свою безмозглую подружку? Надо быть начеку.

Просыпаюсь я от плача дочки, голова тяжелая, глаза слипаются. Ночник тускло освещает комнату. Еще ночь? Или уже утро? Неважно. Машинально даю грудь лежащей рядом Марусе и снова проваливаюсь в сон. Череда бессвязных видений, лица, больше похожие на маски, руки в белых перчатках, купюры, драгоценности…

Окончательно поднимает меня вибрирующий на тумбочке телефон. Батюшки! За окном уже светло. Ничего себе! Маруся улыбается мне и смотрит такими ясными глазками, что невозможно не умилиться. Лежит рядом и гулит, ждет, когда мамочка проснется. Сокровище мое! Но что же там в телефоне?

Дашка сообщает, что ей снова принесли две таких же платежки. Я прошу дождаться меня и звоню маме, мне опять нужна ее помощь. Потом тщательно продумываю очередной наряд. Надо держать марку. Строгий костюм приятного графитового оттенка и ослепительно-белая блузка с мягкими воланами в виде жабо – шикарный образ получился. Традиционно-деловой. В меру нарядный и, в то же время, весьма официальный. И неважно, что пиджак слегка тесноват в груди, пусть будет расстегнут, так даже эффектнее.