"И Тереса убедилась, что книга – мертвый предмет, сделанный из бумаги и краски, – обретает жизнь, когда кто-нибудь начинает перелистывать ее страницы и читать ее строки, проецируя на них собственную жизнь, свои пристрастия и вкусы, добродетели или пороки" ( "Королева Юга")
исходя из этого и буду болтать, благо есть о чем, но не по причине особо выдающихся литературных достоинств, а...
Второй Излом
...по причине вопиющего художественного и логического разрыва между тремя первыми и последующими томами. Неприятное ощущение, требующее разъяснить его хотя бы самой себе. Крайняя граница разрыва для меня пролегла после переворота Катарины - Инголса. Дальше - густой мрак полуночный и пушистые северные звери.
"Что видишь, то и пиши, а чего не видишь, писать не следует" ( Булгаков)
Уже в "Лике Победы" Веру Викторовну можно было упрекнуть за излишне старательное следование совету классика. Что поделать, Михаил Афанасьевич не приписал мелким шрифтом "не всё, что видишь, следует описывать". Но было еще возможно воспринимать поток избыточно подробных эпизодов как прямой репортаж. Есть, мол, у автора канал связи с Кэртианой и информация, сквозь него поступающая, фиксируется один в один, без всяких этих нарративных штучек "рассказывая историю - выстраиваю ее смысл".
Плюсы :
Поведение персонажей можно истолковывать десятками разных способов и это неисчерпаемая тема поговорить. Один только поступок Алвы в Фабианов день можно разложить на спектр от "Пьян был, сглупил" до "А слабо собственного убийцу воспитать?" с промежуточными "Эпатаж - наше всё" и "Глубокий стратегический замысел по спасению Повелителя Скал ради сохранения комплектности".
Репортажная яркость эпизодов. Один из последних впечатливших меня: истерика Робера, когда его арестовывать пришли. Весеннее солнце, тени от голых еще ветвей и человек со шпагой в руке, не в силах ни применить оружие, ни сдать его, смеется навзрыд, запрокинув голову к небу.
Один из последних - потому что, после "Зимнего излома" повествование выглядит пародией на само себя и читать его возможно только как дайджест-справочник сомнительной достоверности.
Нет, политэкономию Талига анализировать не буду. Очень это отдельное специфическое развлечение - анализировать экономику вымышленных миров.
Нет, не буду пенять на патриотизм имперской разновидности, пронизывающий "Отблески Этерны". Понятие патриотизма так часто и разнообразно было скомпрометировано в двадцатом столетии, что шарахаться от слов о государстве, которое превыше всего, это уже рефлекс. Шарахаться на рефлексе - глупо, а подумать - еще одна очень отдельная тема. Мы ёё тут не будем, как сказал бы Черномырдин, не та тема, которую можно быстро языком.
И, разумеется, я не в состоянии упрекать автора за то, что ей нравится любоваться красивыми умными неженатыми мужчинами в шляпах с перьями и в маршальских перевязях. Мне тоже приятно, незачем кривить душой.
И я даже знаю, о чем была бы эта история (начавшаяся как история Первого Маршала и его оруженосца) лично для меня, если бы продержалась на уровне хотя бы "Зимнего излома" до конца, не свалившись в полночные тартарары.
"Какие же они все спокойные, талигойские чудовища: ни слез, ни жалоб, сдвинул брови — и идешь дальше" (Арлетта)
Да, это история о страшных людях. В страшном мироустройстве, которое сложилось задолго до них, в страшное время, которое они в разной степени сами себе обеспечивают.
Посмотрите на Рокэ, например, в Варасте и в Октавианскую ночь,; посмотрите на Лионеля практически всегда, поскольку ему не свойственны даже мелкие человеческие слабости, которые у Рокэ всё же есть; посмотрите на Катарину, меняющую маски, когда вынужденно, когда выгоды ради, а то и просто по привычке; посмотрите на Марселя, у которого за обаятельной болтовней и улыбочками прячется очень жесткий взгляд на жизнь.
"а ведь этот ещё из лучших! "(Атос) Это ведь те, кто является положительными героями! Оправданий их жестокости и жесткости немного, но существенные: они это в первую очередь не для себя лично, а для страны, и руководствуются при этом преимущественно разумом, а не бездумными порывами или идиотскими соображениями.
За порывами и глупостями - это к Ричарду, который выступает дурачком из народной сказки, радостным на похоронах и рыдающим на празднике. Юноша пребывает в постоянной противофазе: верит кому не следует и пропускает мимо ушей правду; нарушает присягу и упорно служит кому не надо бы; принимает манипуляцию за дружбу, а мистический разгул стихии - за естественное природное явление.
Это была бы жесткая, но достаточно стройная история, только в последних томах с кэртианской эпопеей случилось нечто ... "С ним это сделалось"(Наташа Ростова об умирающем князе Андрее) ... выморочное.
Кэртианская мистика сыграла неблаговидную роль в уничтожении логики происходящего и поведения героев. Рокэ, до последнего следующий долгу и присяге, превратился в человека, который плевал бы на всё, если бы не страх навлечь на Кэнналлоа гигантское мистическое цунами. " А потом как примется жертвовать собой"(Марсель) и упорно не вылезать из заточения, как бы чего не вышло. Это Рокэ "Против ветра" Алва? Ну-ну.
Лионель стараниями мистической составляющей превратился в окончательного монстра, организующего массовые зачистки.
Валентин ни с того ни с сего принялся одной левой управляться с выходцами.
Материалистические воззрения были преданы остракизму даже на самом бытовом уровне. Как заикнется кто-нибудь о чем-то естественнонаучном, так это явный признак, что перед нами дурак и подлец. Вот ежели бы Ричард не забивал себе голову описаниями естественных атмосферных явлений, то при виде пылающих мечей в небе вовремя сообразил бы, кто есть кто, и , глядишь, избежал бы многих бед.
В последних томах опускается значимое и мусолится ненужное. Мне неинтересно, кто из близнецов Савиньяков на самом деле Лионель, родители в своем праве решать, кто будет старшим наследником, я не вижу в этом ни тайны, ни проблемы, ни преступления. Но мне хотелось бы знать, каким образом Алва так успешно курсировал по ночам между посольством и особняком на улице Мимоз. Что там за сабвэй и кто его прорыл?
Мне противно наблюдать, как все - буквально каждый встречный - персонажи, повинуясь автору, выдают обязательный спич на тему "подлец Ричард Окделл". Это что, партсобрание всея Кэртианы?
Мне смешно и грустно видеть, как персонажи скороговоркой излагают объяснения ранее случившегося, старательно выворачивая прежние объяснения наизнанку для пущего эффекта.
Увы, я им уже не верю. Мне кажется, тот канал связи, по которому шли репортажи, закрылся где-то к моменту регентства Катарины. Остались только помехи, "белый шум". Дальнейшие репортажи - фейк и никому неизвестно, что там было дальше, после Зимнего Излома.
Возможно, все живы ( ну, кроме некоторых). Возможно, Лионель учредил для Ричарда персональную исправительно-трудовую колонию. Возможно, Робер уединился в Эпинэ и пишет книги по прикладной психотерапии и самосовершенствованию. Возможно, Рокэ притащил из Лабиринта парочку Закатных Тварей и в часы досуга гуляет с ними по набережной Данара как Сальвадор Дали с муравьедом. Или нет: одну из Тварей он подарил Марселю.
Никогда не узнаем. Vale, Талиг! ( это по-древнегальтарски).