2895 год от В.И. Утро 10-го дня месяца Собаки
АРЦИЯ. ГРАЗА

Пьер Тартю сам не знал, чего в его отношении к арцийскому королю больше – страха, зависти или ненависти. Пожалуй, все-таки страха, по крайней мере сегодня. Пьер изо всех сил старался выглядеть спокойным, но получалось плохо. Еще бы, ифранские союзники бросили его на растерзание лучшему полководцу Благодатных земель! Да будь все наоборот, будь у него двенадцать тысяч, а у Тагэре четыре, и то было б чего бояться, а так… Через ору от них мокрого места не останется.

Всесильная Жоселин, четвертый год правящая Ифраной от имени несовершеннолетнего Жермона, заверяла, что они обязательно победят, но регентша всегда была отъявленной лгуньей. То, что он не полководец, еще не значит, что он дурак. Против горбуна Тагэре у них шансов нет. Жоселин, что бы она ни говорила, заварила эту кашу с одной-единственной целью – вынудить арцийцев снять войска с границы. Не вышло, горбун в ловушку не попался! А маршал Аршо-Жуай и проклятый Белый рыцарь и не думают отступать! Они твердят, что битва будет выиграна, но «волчонка» Тагэре еще никто не разбил.

Проклятый, все знают, кому обязан Филипп Четвертый победой над Королем Королей! Горбун Эстре, младший из сыновей Шарля, – вот кто был настоящим победителем. Не король, а его брат с двумя тысячами остановил двенадцать, правда, тогда на стороне Александра была неожиданность, и он сам выбрал, где и как ударить.

Младший из Тагэре и его сигуранты… Пьер Тартю видел их всего несколько раз, но даже спустя много лет мог описать одежду и лицо каждого, а вот они, они его не видели в упор, а мать и отчима и вовсе презирали и ненавидели. Хотя здесь они правы. Селестин Рогге – лживая, угодливая дрянь без чести и совести, поклянется в одном и немедленно сделает другое. Любопытно, о чем он думает сейчас? Мать ему писала неоднократно, но письма оставались без ответа. Для него родня ничего не значит, было бы хорошо ЕМУ. Он и на матери-то женился, будучи уверенным, что Лумэны вернулись к власти, но Рауль ре Фло проиграл, и Селестин его прикончил и переметнулся к победителю. Он, как мог, выслуживался перед королем Тагэре, и тот его простил и приблизил. Филипп, но не его брат и его приятели!

Пьер прекрасно помнил, как когда-то мимо него с хохотом пронеслась стайка молодых нобилей. Один, с изуродованным плечом, обернулся, сверкнув яркими серыми глазами. Второй, статный красавец, как выяснилось позже, виконт Малве, что-то шепнул, и приятели рассмеялись – без сомнения, над ним, Пьером Тартю. Мать советовала ему держаться подальше и от «волчат» и от «пуделей», и он так и делал, правда, в отличие от нее прекрасно понимая, что его не примут ни первые, ни вторые. Только один раз, после эскотского похода, он набрался смелости и заговорил с Александром, тогда еще герцогом Эстре, – и совершенно зря!

Нет, Тагэре не был груб, он не прерывал сбивавшегося родственника и даже вежливо поблагодарил за поздравления, но Пьер отчего-то ощутил себя полным ничтожеством. Он стал торопливо прощаться, и горбатый герцог равнодушно кивнул, словно мелкому провинциальному нобилю. Со своими дарнийцами он и то был приветливей. А в храме после венчания Дариоло Кэрны?!

Разодетый в цвета Волингов Александр Тагэре, глядя сквозь собеседника, заметил, что Дариоло сделала достойный и правильный выбор, ее избранник – настоящий рыцарь, к тому же хорош собой и королевской крови. Это был камешек в огород Тартю, потерпевшего неудачу с прекрасной мирийкой! Александр Тагэре, без сомнения, был наслышан о его попытке, предпринятой по настоянию матери. Еще бы, девица Кэрна жила в доме Мальвани, как же было не посмеяться над незадачливым женихом вместе со своим драгоценным Сезаром!

Пьер был старше Эстре на полгода, но не участвовал ни в одной кампании, на гербе его матери была кошачья лапа, а внешность… Нет, виконт не был уродом, но в сравнении с красавчиком Бэрротом или братом Дариоло и впрямь был жалок. Конечно, можно было указать Эстре на его горб, но виконт Эмразский в ответ… улыбнулся и еще раз поздравил монсигнора с военными победами.

Проклятый, ну почему рядом с сероглазым горбуном чувствуешь себя каким-то тараканом. Что в нем такого?!

– Ваше Величество, вы готовы? – Ифранский маршал в полном боевом облачении был хмур и напряжен. Жуай – не дурак, понимает всю безнадежность их положения.

– Готов, но это безумие. Нас разобьют!

– Мы одержим победу. Не спорю, Александр Тагэре очень хороший полководец и прекрасный боец, но именно это и является его слабостью. К тому же Его Высокопреосвященство сейчас отслужит молебен за победу вашего оружия.

При мысли о Клавдии, выставленном из Арции за участие в заговоре и обретавшемся все эти годы в Кантиске и Авире, Пьер Тартю немного успокоился. Не то чтобы он любил толстого кардинала, но тот был хитрецом и трусом. Если Клавдий согласился сопровождать их в Арцию, где ему запрещено появляться под страхом смерти, он уверен в успехе. Может быть, все дело в магии? Или ночью к ним подошли резервы? В то, что их дело угодно Триединому и святой Циале и те вмешаются и помогут, Пьер Тартю не верил, равно как и в самого Триединого, но, раз молебен назначен, надо на нем присутствовать.

Претендент на арцийскую корону вздохнул и поднялся, покинув нетронутый завтрак – желудок противился самой мысли о еде. Тартю не хотел спрашивать, но не смог удержаться:

– Маршал, к нам подошло подкрепление?

– Будем надеяться, Ваше Величество.

Надеяться?! Есть ли что более глупое, чем надежда?!

– Но вы говорили, у нас все готово к отступлению…

– Да, если что-то пойдет не так, мы Ваше Величество не оставим. Ваше Величество помнит, что у нас уже были неудачи.

Еще бы! Он до смерти не забудет предыдущие безумные попытки! Один раз они даже не высадились на берег, так как обещанное Гризье и Вилльо восстание с треском провалилось. Второй раз они все же добрались до Арции, но вскоре передовой отряд налетел на дарнийскую заставу и был размазан по окрестным пригоркам, а они едва успели погрузиться на корабли и покинуть арцийские воды. Но тогда они были у самого берега, а сейчас забрались слишком далеко от спасительного моря!

2895 год от В.И. 10-й день месяца Собаки
АРЦИЯ. ГРАЗА

– Лучники вышли на основной рубеж на холмах и начали обстрел.

– Хорошо, – кивнул Александр Тагэре. В Морисе Шаотане он и не сомневался: барон из Гартажа прямо-таки кожей чувствовал и ветер, и направление. Сандер давно понял: если человек знает, что делает, и делает это хорошо, не нужно мешать. Сейчас дело за Морисом. Ифранцы станут отстреливаться, не преуспеют в этом и отойдут. Тогда настанет черед фронтерцев. Или пустить вперед Рогге? Дело верное, тут особого ума не нужно.

– Мой государь… – Проклятый! Штефан – замечательный человек. Умный, опытный, надежный, но эта его манера говорить высоким штилем…

– Да, барон?

– Мой государь, я могу просить вас об одной вещи?

– Разумеется. В чем дело?

– Ваше Величество, все эти годы рядом со мной находился мой племянник. Я… имель обучать его военному делу и, как мне кажется, добился определенного успеха. Конечно, серьезную операцию ему еще доверять неосмотрительно, но провести атаку на отступающего, расстроенного противника он может.

– Вы хотите, чтобы Хайнц начал преследование и на плечах отходящих ворвался в их лагерь?

– Да, он должен быть хорошим возглавителем авангарда.

– Штефан, я рад оказать вам эту услугу, хотя это Хайнц окажет ее всем нам. Вы думаете передать под его начало всех своих людей?

– Не думаю, что это станет разумно, – дарниец пожал богатырскими плечами, – наш отряд есть самый опытный и боевой в армия, он хороший не только для начала, но и для конца. Хайнц возьмет пять сотен всадников и будет начинать драку. Затем в центре могут пойти снявшиеся со своих лошадей фронтерские солдаты, которые есть очень недисциплинированные, и их нельзя пускать ни в авангарде, ни в решающей стадии. Если наш недруг будет делать атаку на нашу середину, хотя это есть не весьма вероятно, лучники могут себя прятать за фронтерцев. На флангах будет целесообразно нападение графа Целестина Стэнье-Рогге, а мы нанесем финальный удар и остановим фронтерских мародеров. Потому что они есть мародеры и начнут убивать и грабить сразу после победы.

Судя по усилившемуся акценту, Штефан весьма взволнован. Столько лет воспитывал племянника и наконец решил спустить с поводка! Что ж, доставим хорошим людям радость. Будь противник посерьезнее, делить дарнийцев было б рискованным, а тут… Пускай Хайнц полетает на собственных крыльях, если и ошибется – не беда!

– Вы все продумали, барон. Остается только довести дело до конца. Готовьте Хайнца, похоже, перестрелка скоро затихнет. Шаотан явно их переиграл.

– Да, – Игельберг прикрыл рукой глаза и посмотрел вдаль, – безусловно, они скоро начинают отступление. Я пошел напутствовать моего племянника.

– Бедный Штефан, – засмеялся Рафаэль, щеголявший в легких атэвских доспехах, некогда подаренных Александру, но пришедшихся впору «второму „я“ короля.

– Почему бедный? – переспросил Одуэн, предвкушая очередную шутку.

– Жабий хвост, – встрял Луи Трюэль, – да потому, что Эмраз побежит раньше, чем Игельберг закончит наставлять несчастного Хайнца.

– Именно, – жизнерадостно засмеялся Рафаэль, – хотел бы я на это взглянуть!

– Так в чем же дело? – улыбнулся Александр. – Рито, отправляйся к Штефану и замени ему племянника, по крайней мере до конца боя.

– Зачем это?

– Ну хотя бы затем, что мы вряд ли вступим в драку, а терпеть твое общество, когда тебе не дают помахать мечом, – легче повеситься, – объяснил Никола.

– И это тоже, – согласился король, – но главным образом для того, чтобы принять капитуляцию. Штефан – наемник, Жись – тоже, а ты – маркиз, сын герцога и мой друг.

– По мне, так и Рогге сойдет. На правах родственника.

– Не хочу давать ему повод очередной раз выслужиться.

– Понял, – сверкнул зубами Кэрна, – хорошо, отправляюсь в распоряжение Игельберга и буду заменять его молодого и неопытного, но такого старательного племянника.

– Проваливай, чудовище, – засмеялся Одуэн.

Рито махнул рукой и лихо развернул Браво. Бедняга повернулся, как на шарнирах, и галопом помчался вниз. Сандер проводил глазами удаляющегося всадника в алом и внезапно захотел вернуть. Хотя… что за глупости, ничего с ним не случится! Рито живуч, как кошка, и везуч, как сын атэвского садана! Король обернулся к «волчатам». Жись и Рогге отправились к своим, а Шаотан уже воюет. На вершине пологого холма остались лишь самые близкие – и хорошо; можно перестать быть величеством и вновь стать герцогом Эстре.

Тагэре глянул вниз. Кажется, все готовы. Рогге – неплохой военачальник, хоть и без воображения. Всю свою выдумку он тратит на интриги и предательства. Конечно, с Анжеликой он вот-вот разведется, но навязываться в поход против пасынка… Есть в этом что-то подлое. Насколько б лучше было без этого подлизы. Да и Артур бы порадовался.