Знаю, что она нагло врёт, но все же не хочу проверять правдивость этих бредней касаемо ночных похождений и обмороков. Как только опасность минует, отвезу ее в клинику и досконально проверю здоровье. С другой стороны не стану скрывать, что безумно приятно осознавать то, что девушка, пусть и так необычно, но всё же попросила меня остаться.

Василиса хлопает дверью и после моих слов показательно щелкает щеколдой, наивно полагая, что эта хлипкая преграда остановит меня, если я захочу войти. А я хочу. Войти. В Василису.

Потираю лицо руками, прогоняя очередное наваждение, и, скинув туфли, иду на кухню, чтобы, во-первых, умыться, а, во-вторых, приготовить что-нибудь перекусить. Ничего такого прям ахового я конечно делать не умею, но омлет с беконом и помидорами вполне смогу изобразить. За качество продуктов не беспокоюсь, потому что Дарткан отлично знает свое дело, за что получает не малые деньги.

– Вот ведь сын дьявола! – усмехаюсь, обнаружив в холодильнике бутылку шампанского и коробочку с клубникой.

Решил помочь старику Михаилу соблазнить молоденькую девчушку?!

Не думаю, что это будет так просто, как предполагает Дарткан. Люди не любят Сверхов, боятся и отказываются воспринимать их, как часть своего мира. Именно поэтому мы храним свое существование в тайне. Я помню испуганный и затравленный взгляд Малики, когда она узнала, что беременна от своего огненного волка. Она не говорила этого и возможно даже сама до конца не осознавала, как данному событию противилось ее сознание, как билось в истерике человеческое нутро, считая малыша от оборотня или демона чем-то неестественным, инородным. Но у них, конечно, всё наладилось, а меня вряд ли ждёт счастливый конец, но я согласен пожертвовать своим внутренним равновесием и удовольствием ради Василисы. Не стану давить на нее, пусть решает сама, нужен ли я ей такой или нет. И согласится ли она на то немногое, что я могу ей предложить. Почему-то уверен, что девушка оскорбиться предложением стать любовницей, а не законной женой…

Несмотря на то, что не поверил в слова маленькой манипуляторши, поглядываю на часы, прикидывая, сколько времени нужно молодой девушке, чтобы принять ванну. Раньше никогда об этом не задумывался, а вот теперь теряюсь в сомнениях – стоит ли уже бежать спасать девчонку от смерти или еще повременить. Знаю одно, если ворвусь и обнаружу ее в сознании и обнажённой – крышу сорвет окончательно и бесповоротно. Поэтому оставив готовый омлет на сковороде, перемещаюсь в комнату и начинаю расхаживать из стороны в сторону неподалёку от двери. Пытаюсь прислушаться, но там тихо.

– Василиса, ты в порядке? – стучу в дверь надеясь, что девушка не воспримет мой поступок как трусость или того хуже как отсутствие желания в ее адрес.

Я просто не хочу, чтоб всё случилось так. Ведь когда забрало упадёт на глаза, и зверь сорвется с цепи, я даже не замечу, будет ли она сопротивляться или отвечать.

– Василиса? Ответь, иначе я выбью нахрен эту дверь и тогда… – ударяю кулаком по деревянной поверхности.

– Не надо! Всё нормально! – тут же пищит в ответ, и я выдыхаю, упираясь лбом всё в ту же чертову дверь.

Чего спрашивается, сразу не ответила? Нарывалась? Понятия не имею как вести себя со столь юной девушкой, да еще и человечкой. Хоть к психологу иди! Да уж… Думаю первые пару часов кобра Фиссани будет плеваться ядом и ржать на весь департамент и лишь потом вспомнит, что я все же ее начальник, а она отличный специалист в сфере психологии не только касаемо Сверхов , но и людей.

– Замкнутый круг, – бормочу, доставая телефон, на экране которого высвечивается двадцать пропущенных от Серафимы и три смс-сообщения.

«Милый, приезжай скорее домой. Нам нужно поговорить!» – гласит первое сообщение.

Смску от Василия пропускаю, оставив ее на потом, и открываю следующее от Симочки. Оно не имеет текста, а содержит лишь фото документа с результатами анализов, судя по которым женщина… беременна…

Едва не роняю из рук телефон, протираю глаза и снова всматриваюсь в цифры и одно единственное слово «положительно», вообще не понимая как такое возможно. Может, я схожу с ума? Или Серафима втайне от меня нашла истинного и кувыркалась с ним, пока я терзался и буквально разрывался надвое между любовью к ней и притяжением к Василисе?!

«Я ее все равно найду. Последнее предупреждение, Власов!» – быстро пробегаю глазами по присланному Василием тексту, но сейчас пока не в состоянии как-то адекватно отреагировать на его угрозы и предупреждения.

Василиса в безопасности в этой квартире, поэтому пока угрозы Василия лишь бесполезно сотрясают воздух.

Сима беременна… Моя Симочка носит под сердцем ребёночка… Моего ли? Столько лет я представлял, что предки смилуются над нами и даруют счастье стать родителями, но сейчас внутри нет ожидаемой радости, там лишь горечь непонимания и ярости от возможного предательства.

Забыв обо всем на свете, срываюсь с места, наплевав на пальто и обувь. Не видя перед собой дороги, несусь вниз по лестнице, желая как можно скорее взглянуть в зелёные глаза жены и увидеть там радость от общего счастья, потому что не знаю, как отреагирую, если прочитаю среди ее эмоций чувство вины и почувствую запах чужого ребенка.

Глава 12. Василиса

После угрозы выбить дверь эйфория пропадает, и страх за свою жизнь возвращается. Как мне себя вести с этим… медведем? Как не совершить роковую ошибку, из-за которой он из ласкового медвежонка станет грозным Гризли и оторвет мне голову?!

– Михаил, простите, что так долго. Горячая вода на самом деле расслабила напряжённые мышцы и не хотелось выбираться из… Михаил?!

Ушёл? Просто, без всяких объяснений взял и ушёл?

Не прошеные слёзы обиды скатываются по щекам, и я злобно их утираю, потому что не собираюсь плакать из-за какого-то оборотня! Он начальник, занятой… Сверх и совершенно не обязан передо мной отчитываться.

На идеально застеленной кровати лежит пальто, а у входной двери стоят туфли… Испарился он что ли?! Хотя откуда мне знать какие у двуликих способности.

Возможно, случилось что-то?

Так соскучился по своей жене, что поскакал к ней, забыв одеться и обуться, вот что случилось!!!

Я тоже хороша! Привязалась к малознакомому мужику с тупыми вопросами вместо того, чтобы выяснить, что на самом деле происходит, и какая участь ждёт меня?!

А пошло оно всё к чёрту! Пойду прямиком в полицию! Пусть хоть в дурдом меня сажают, но избавят от общения с подобными злобными оборотнями, которые трусливо сбегают, пока девушка принимает ванну!

Хватаю куртку и, натянув ботинки, бросаюсь к выходу, решив как можно скорее покинуть эту комфортабельную, но вмиг ставшую холодной чужую квартиру. Злобно дергаю за ручку, но дверь не поддаётся. Внутреннего замка нет, а значит, Михаил меня попросту запер, чтобы не сбежала раньше времени.

Ух, как же он меня бесит!!! Вот только пусть придет, всё ему выскажу, не боясь жестокой расправы за свой острый язычок.

Отшвыриваю куртку в сторону, следом летят ботинки, а я плетусь в кухню, где меня ждёт уже заледеневший омлет. Кусок честно в горло не лезет, и я отставляю завтрак, практически не притронувшись к нему. Сквозь полупрозрачные шторы начинает проглядывать солнце, и я выглядываю в окно, чтобы оценить высоту. Этаж двенадцатый, не ниже. Прыгать не вариант… И ведь не позвонить никому, сигнала почему-то нет, будто я не в высотке посередине огромного города, а в бункере на десятки метров под землёй.

Благо хоть телек есть. Каналов правда не особо много, но в моей съемной квартире их всего три, а тут есть, где разгуляться. Валюсь плашмя на кровать и засыпаю, даже не успев прощелкать до конца списка программ.

Глава 13. Михаил

Как добрался до дома, не помню. Кажется вызвал такси… Залетаю в квартиру и едва не сбиваю с ног стоящую в гостиной Серафиму. Женщина явно растеряна и даже напугана, увидев меня с перекошенным от ярости лицом. Не могу точно утверждать, что это дикая ревность, ведь против истинности не попрешь, но меня все же трясет от всей этой ситуации.

Серафима переминается с ноги на ногу, но смотрит прямо мне в глаза, не отводя взгляда. Ее руки накрывают живот, вероятно инстинктивно пытаясь защитить от безумного зверя самое дорогое, и от такого зрелища мои мозги, наконец, немного встают на место.

– Мишань, ты чего такой злой? – произносит ровным голосом, но венка на шее пульсирует с бешеной скоростью, выдавая ее истинное состояние.

Серафима сильная оборотка и отлично умеет контролировать свои эмоции, но сейчас организм явно дает сбой, не подчиняясь ей на все сто процентов.

Высокая, красивая… ставшая такой родной для меня за все эти годы, но вот смотрю на нее и не испытываю прежних эмоций, будто кто-то поставил невидимый блок, нажал кнопку, отключив горевшие огнем чувства.

– Что за шутки, Сима? – произношу хрипло, шагаю в ее сторону и, не стесняясь, принюхиваюсь, пытаясь уловить запах другого мужика, но моя жена пахнет, как и прежде за исключением легкой примеси сладких ноток.

Мой зверь встает в стойку и жадно втягивает носом воздух, не в силах поверить, что это правда, что чудо всё же свершилось, но сомнений нет. Если Сима беременна, то от меня.

– Миш, я ждала тебя домой, чтобы устроить праздничный ужин и сообщить эту прекрасную новость, но ты не пришел домой ночевать и не отвечал на звонки, – произносит Серафима и, несмотря на опасения, подходит ко мне вплотную, обнимая за шею.

Я растерян, мой зверь растерян, и это злит, потому что я должен блять радоваться! Скакать от счастья, но самое большее, что я сейчас могу – это стоять, как каменное изваяние, не имея даже сил поднять руки и обнять свою беременную жену в ответ.

– Я знаю, что последние месяцы между нами холод. Ты целуешь меня, имеешь мое тело, но сам мысленно, будто где-то совсем в другом месте. Мы же не чужие, Миш. Столько времени вместе и, думаю, я заслуживаю правду, – голос медведицы звучит ровно и спокойно, а горячее дыхание опаляет щеку, но я не могу выдавить из себя ни слова, будто онемел. – Между нами нет истинной связи, но любовь способна творить чудеса. Ты ведь в курсе, что у моей двоюродной тётки свой исследовательский центр?

– Да, – мой голос сейчас больше похож на противное сипение.

– Я давно просила ее о помощи, потому что очень хотела ребенка… от тебя. В тайне ото всех отправляла ей наши биоматериалы, молилась предкам и с замиранием сердца ждала хоть какой-то информации, которая смогла бы сделать нашу жизнь счастливее, смогла бы дать нам надежду.

– Сима… прошу… – шепчу, когда оборотка отстраняется и, развязав пояс шелкового халата, сбрасывает вещь на пол, полностью обнажаясь передо мной.

– Пару недель назад Эвелина позвонила мне и сказала, что нашла способ, и я без раздумий помчалась к ней, – продолжает свой рассказ женщина, ловко расстегивая пуговицы на моей рубашке и сделав вид, что не замечает ни пятен крови, ни насыщенного запаха Василисы, который сейчас является прямым доказательством того, что я просто ничтожество и мерзкий предатель.

– Пару недель назад ты ездила на выставку к подруге… – произношу, припоминая то, что жена действительно отсутствовала в городе три дня.

– Нет. Я ездила в клинику. При помощи специального препарата мой организм принял твое семя и… теперь внутри растет и развивается наш малыш. Ты рад? – распахивает рубашку и проводит коготками по напряжённым мышцам пресса, грациозно опускаясь на колени.

Серафима странно себя ведёт, потому что раньше не позволяла себе подобных поступков, пока я не приму душ и не смою с себя посторонние запахи, но теперь она будто слетела с катушек, а я даже не уверен, что смогу возбудиться в таком состоянии.

– Почему ты молчишь, Власов? Решил кинуть меня? Учти, плакать и умолять остаться не стану, но ребенка изолирую от тебя, не позволю даже взглянуть на него, – голос оборотки звучит громче и проскальзывают рычащие нотки, но я понимаю ее состояние, поэтому пропускаю мимо ушей угрозы, зная, что сделаю всё лишь бы быть рядом с сыном или дочкой.

– Серафима, может, нормально поговорим? – хватаю женщину за запястья, когда ее пальцы торопливо расстёгивают ремень и добираются до молнии брюк. – Ты не в себе…

– Прекрати, Миш. Я соскучилась по тебе. Ты не можешь отвергнуть беременную жену и лишить ее порции своего внимания. К тому же на твоём члене нет запаха этой девки, на которую ты изо дня в день пускаешь слюни! – вскрикивает, вырывает руки и ударяет меня по бедру. – С каких это пор ты из нормального мужика превратился в извращенца, в любителя лишь наблюдать, а потом стирать ладони до кровавых мозолей, представляя эту человеческую суку?!

– Замолчи! Остановись, пока не поздно, – хватаю оборотку за волосы на затылке и оттягиваю голову назад, наверное, впервые позволяя себя подобную грубость по отношению к Серафиме. – Зверь почувствовал к девушке истинную связь, но это теперь не важно. Я хочу быть с тобой, Сима, потому что люблю. Я принял такое решение до того, как узнал о ребенке, а теперь лишь убеждаюсь в правильности своего выбора, – ослабляю хватку, и жена возвращается к прежнему занятию – освобождению меня от брюк и трусов. – Девушка всего лишь молоденькая человечка, она не виновата в том, что мой зверь признал ее, как истинную. Я просто не хочу, чтоб она пострадала, и у меня ничего с ней не было и не будет.

– Я знаю. Ты мой, – довольно улыбается Сима и обхватывает губами головку члена, в котором к моему огромному стыду нет ни капли силы и намека на возбуждение.

Не хочу обидеть свою женщину и стараюсь прогнать все дурные мысли прочь. Зверь снова забивается глубоко внутрь и затихает, а я закрываю глаза и откидываю голову назад, надеясь, что теперь у меня всё будет нормально.

Серафима умело водит языком по стволу члена, и организм хоть и вяло, но отзывается ей. Оборотка играет пальцами с яйцами, сжимает их и слегка царапает коготками, пуская по организму дрожь удовольствия вперемешку со страхом. Пошло слизывает выступившую из члена капельку смазки и начинает водить языком по каждой венке, эротично постанывая, и я, наконец, отпускаю себя. К черту всё. Она моя жена, и это ни хрена не измена!

Подаюсь бедрами вперед, уже хорошенько затвердев, и Сима обхватывает головку губами, начиная скользить по члену, погружая его полностью в рот. Она знает, как я люблю, какую скорость предпочитаю и насколько нужно сжать кольцо из губ, чтобы было крышесносно, но мои нервные окончания будто атрофировались! Мне приятно, но не более. Страсть не захлёстывает и не накрывает с головой. Больший кайф я ощущаю последнее время, когда к своему стыду дрочу, представляя пухлые алые губки Василисы, черт бы ее подрал!

Злобно хватаю Серафиму за волосы и поднимаю с колен. Разворачиваю к себе спиной, раздвигаю ноги и, толкнув женщину грудью на спинку дивана, вхожу во влажную тесноту одним рывком до самого основания. Сима вскрикивает и выгибает спину, а я хватаю ее за бедра и начинаю со звериной яростью вколачиваться в красивое сочное тело, желая, таким образом, вытрахать из своего сознания все мысли о Василисе.

– Кончи мне в рот… – стонет, прекрасно чувствуя, как член внутри нее напрягается до предела, находясь на грани разрядки. – Хочу почувствовать твой вкус на языке! – уже даже не просит, а требует, и я покидаю лоно оборотки.

Серафима без промедления разворачивается, опускается на колени и обхватывает член губами за секунду до того, как сперма мощным потоком начинает биться о ее нёбо и горло.

Когда член перестаёт пульсировать, Сима подскакивает на ноги и, прикрыв рот ладонью, поспешно убегает, скрывшись за дверью ванной комнаты.

Я на негнущихся ногах плетусь в спальню и безжизненной массой валюсь на кровать, в очередной раз, мечтая просто сдохнуть.

Глава 14. Михаил

– Да, папа! Всё отлично! Ты думаешь, я, что ли школьница неопытная, чтобы… о, милый, доброе утро, – слова доносятся до сознания, словно через толщу воды.

Перекатываюсь на спину, а затем, прикладывая титанические усилия, присаживаюсь на постели и вижу, как Серафима расхаживает по спальне в одних стрингах, прижав к уху телефон.

Чувствую себя не здоровенным оборотнем, а стариком, который болеет всеми людскими болезнями одновременно! Мышцы ломит так, будто по мне все четыре часа, что я спал, катался бульдозер. Совсем нездоровая хрень… Зверь внутри притаился, будто его и нет вовсе, и это ещё больше напрягает, но я нацепляю на лицо подобие приветливой улыбки, не желая лишний раз расстраивать беременную жену.

– Ладно, папочка, пока. Хочу еще немного понежиться с мужем, пока он снова не упорхнул от меня по своим делам, – щебечет Сима, и ее голос не вызывает во мне абсолютно никаких эмоций.

Глухо. Будто я неживое существо, от которого осталась лишь оболочка. Мертвецам не бывает больно, поэтому я конечно не сдох, но что-то явно со мной не так.

– Сим, ты почему убежала? Я сделал тебе больно? – спрашиваю, когда женщина вплотную подходит ко мне и обнимает за шею.

Утыкаюсь лбом в ложбинку промеж грудей и, не скрывая своих желаний, жадно втягиваю носом запах родного тела, мечтая ощутить аромат недавно зародившейся в женщине жизни, но к своему ужасу практически ничего не чувствую, будто нюх потерял.

– Милый… те вещи, которые раньше были нормой, теперь даются мне с трудом. Извини, я не хотела испортить момент, но тошнота так резко подступила к горлу…

– Не извиняйся. Все нормально. – продолжая обнюхивать тело Серафимы, отвечаю честно, не особо вдумываясь в смысл сказанных ею слов.

– Что ты делаешь? – смеётся и отпрыгивает в сторону, когда я утыкаюсь носом ей в ребра.

– Я не чувствую тебя… ни тебя, ни ребенка… – отвечаю честно, потому что хочу понять, что блять творится!

– Это, наверное, побочка?! – пожимает плечами Серафима и смотрит прямо в глаза, доказывая правоту своих слов. – Эвелина предупреждала, но я надеялась, что это произойдёт не так быстро. Чтобы сохранить плод, я должна постоянно принимать специальный препарат. Он поддерживает жизненные силы ребёночка, но при этом глушит мои звериные качества. Чтобы наш малыш родился здоровым, моя медведица… на время беременности должна уйти, поэтому ты больше не чувствуешь меня. Прости, я должна была сразу сказать.