– Я знаю… это Отто придумал, вместе с Теньхе. Он поразительно талантливый парень, хакер от бога. Пока я выздоравливала, он шерстил соцсети и вскрывал серверы провайдеров. Я знаю, что тебе сообщили о том, что я упала в море только через десять дней. Они очень хитрые, сказал Отто, делают все, чтобы отец с тобой даже случайно не встретился. Значит у них есть какой-то важный мотив… и лучше им подыграть, а отцу дать понять, что его обманывают. Поэтому Хоска взяла мой телефончик и когда они шли на Австралию, отправила там с него СМС. Только телефон случайно уронила в море, даже плакала, когда вернулась. Но я не сильно переживала… Теньхе постоянно следил за твоей жизнью, показывал мне сообщения с твоего сайта. У них с Отто появилась игра… угадать, кому ты помешал. Но проясняться стало лишь после того, как ты женился на Таньке. Ты же уже знаешь, что она была любовницей твоего конкурента Коврова, Маринкиного папы? А Нора приходится Марине родной сестрой по отцу. Одинаковые змеи.

– Всего полгода назад сыщики раскопали, – ошеломленно смотрел на нее отец, – они же стерли всю информацию!

– Все стереть невозможно… как говорит брат Теньхе. Остались снимки в инсте у ее двоюродной сестры, с какой-то свадьбы. Но Отто считает, что Ковров ненавидит Таньку еще больше, чем ты. И когда ее руками загребет себе твой бизнес, подстроит ей аварию или посадит за хищение. Она же еще и клептоманка.

– А не могла ты сообщить все это папе месяца три назад? – не выдержал Макс, – тогда я бы быстренько смотался за тобой на Итбаят и не терпел издевательств Норы.

– Тогда ситуация еще была неопределенной… Ковров явно сомневался, прежде чем сделать последний шаг. Но теперь он решился… мы прочли переписку с его юристом… тот скупает для хозяина недвижимость и бизнес в Европе. И ему нужно много свободных денег… их можно достать только в банке, заложив твою фирму. Танька даст фальшивую доверенность, как жена, предоставив свидетельство о твоей недееспособности… его она сама состряпает. Хотя диплом купила у мошенников, ты знаешь?

– Где там твои Отто и Теньхе? Беру в штат. – невесело пошутил Михаил, и сообщил, чуть понизив голос, – все это мне известно. А еще я уже три месяца как с ней развелся, сразу после отплытия «Альбатроса». Правда на заседания она не являлась, но развели и так. И ей послали решение, но она упорно держится за свои иллюзии. Все время пытается прорваться в мой дом и офис, шантажирует сотрудников. Я конечно могу послать ее подальше так, чтобы больше не вернулась, но получил сведения, что клубок змей зашевелился. И хочу прихлопнуть их разом.

– Зачем только нужно было жениться, – невольно буркнул Макс, теперь точно знавший, что не может быть никаких, даже самых веских причин, чтобы запереть себя, любимого, в одной клетке с ядовитой гадиной.

– Я понимаю и принимаю твой упрек… – вздохнул друг, – ты действительно пострадал по моей вине. Но тогда обстоятельства складывались в пользу этого брака. Неведомые враги, пытавшиеся убить мою дочь, почему-то затаились, и более двух лет не предпринимали никаких попыток отжать фирму, кроме настойчивого ухаживания за мной лже-психолога. Создавалось впечатление, что этот брак для них самый простой и оптимальный вариант. Не разорить бизнес, который априори трудно разорить из-за востребованности, и не получить частично, а захватить сразу весь и совершенно законно… на их взгляд, разумеется. Мне надоело ждать… я устал, хотел поскорее направить все силы на поиск Кати, поехать туда, оставив фирму на тебя. А для этого следовало послушно пройти по приготовленному для меня пути. И это действительно помогло, из внимательной и улыбчивой целительницы душ Танька очень быстро превратилась в цербера, пытавшегося взять под контроль все мои действия и объявить паранойей те, которые не устраивали ее сообщника. Дело дошло до того, что некоторые мои служащие начали исполнять ее указы.

– Я помню, – жестко поджал губы Макс.

Это действительно была черная страничка в истории их фирмы, и к счастью она продлилась очень недолго. Буквально несколько дней.

– Мне пришлось уволить несколько работников второго плана, финансистов, кадровиков и секретарей, – помрачнев, скрипнул зубами Михаил, – и очень строго побеседовать с некоторыми ведущими специалистами. Даже показать им брачный контракт, по которому Таньке не причиталось ни одного рубля из состояния, заработанного мною до брака, а доля заработанного позже ограничивалась ее зарплатой. И намекнуть своим служащим, что за каждый случай саботажа буду увольнять безжалостно, и заносить в черный список недобросовестных работников.

– Пап, – Катя погладила отца по голове, – забудь. Я уже здесь, ты уже объявил своим людям какой-то план… и скоро они начнут действовать. Просто объясни нам, какова наша роль и чем мы можем помочь.

– Максу придется пожить тут, – наконец признался Михаил, – Танька сфабриковала регистрацию его брака с Норой… и пыталась захватить его квартиру. Но я продал ее еще раньше по его доверенности… и эллинг тоже. Своим людям, разумеется, и они сейчас караулят эту недвижимость.

– Стерва… – рыкнул капитан. – Значит она знала, что мать так сделает… потому и считала яхту своей?

– И обломалась… я сразу поднял всех сыщиков и юристов и они нашли всех, кто приложил ручки к этому делу. И подкупленных работников загса, поставивших штамп в поддельный паспорт, и артистов, сыгравших вас с Норой. На них заведено дело.

– Какая она все же дура, – зло фыркнул Макс, – пытается отжать огромную фирму, и цепляется за дешевый причал для яхты.

– Для нее не важны ни квартира, ни эллинг, – засмеялась вдруг Гдэя, – она мстит тебе за равнодушие к ее драгоценной дочурке. Вот и старается ударить побольнее.

– Похоже на то, – согласился ее отец, – а ты еще не желаешь отдохнуть? Теперь у нас сколько угодно времени… успеешь рассказать мне обо всех своих друзьях и решить где хочешь учиться. Выбирай самый лучший институт, проблем с поступлением не будет.

– Я знаю, – уверенно заявила Гдэя и улыбнулась ему мило, как капризному клиенту кафе, – потому что никуда поступать я не собираюсь.

– Это несерьезный разговор, – строго свел брови Михаил, – в наше время образование нужно каждому.

– Ты хотел сказать – корочки, – спокойно ответила она, – так вот, мне они не нужны. Я знаю четыре языка на уровне уверенного разговорного, с приличным запасом слов. И подтянуть мне нужно лишь грамматику, а для этого достаточно компьютерных программ и хорошего учителя. И никаких походов в институт, бесполезных дисциплин, лекций, студентов, зачетов и прочей ненужной тягомотины, которая отнимет целых пять лет, вместо нескольких месяцев. У меня отличная память, Отто сказал. Он учил меня информатике и экономике.

– Похоже этот Отто безвылазно сидел возле тебя все четыре года, – вроде бы шутя буркнул Михаил, но Макс расслышал недовольство в голосе босса.

И Гдэя расслышала, потому и притянула к себе его седеющую голову, обняла крепко, словно опасаясь потерять.

– Смешная шутка, папа. Но на самом деле я видела его всего три раза. Когда он приехал чтобы понять, чего лепечет валяющаяся в горячке девчонка… матушка разобрала только одно слово – «Где я?» Но решила, будто это мое имя. Тогда Отто пробыл три дня, поил меня антибиотиками и витаминами. Потом, через два года, забегал проездом на пару часов. И последний раз я его видела перед встречей с Максом… учитель желал сам посмотреть на человека, который решит меня купить. А вот в инете мы встречались почти каждый вечер… как и с Теньхе. Днем я работала.

– Я отдам тебе деньги, – виновато глянул на друга Михаил, – просто не пришлось к слову.

– Не нужно, – отмахнулся Макс и замер, услышав укоризненный голос рабыни.

– Папа… ты неверно все понял, я не успела объяснить. Племя койнаш не владеет рабами и не торгует ими. Мы сами, уходя из племени выбираем себе хозяина. Стараемся конечно подобрать понадежнее, но ведь ошибиться так просто? И вот на этот случай и заключается договор продажи. Если рабу станет плохо у хозяина или захочется его сменить, стараются договориться добром. Но иногда это не удается… и тогда достаточно написать своим. Они найдут способ разорвать сделку.

– Катя… – нахмурился ее отец, – но ведь у нас рабство запрещено! И Макс не станет тебя держать.

– Он меня и выгнать теперь не имеет права, – спокойно заявила его невозможная дочь. – Он мне вообще обещал любую комнату.

– Да я и не отказываюсь… – усмехнулся кэп, – живи на здоровье. Вот вернут мне квартиру… или другую куплю.

– А домик ты купить не можешь? – живо заинтересовалась Гдэя, – хоть маленький… только чтобы второй этаж был. Я не люблю, когда в окно можно влезть.

– Могу, – Макс пожал плечами, вспоминая, почему в свое время не захотел покупать особняк, – просто мне возиться со всякими газонами и цветочками времени не хватает, а садовники раздражают. Но если ты будешь ими командовать – то легко.

– За это не переживай, – откровенно обрадовалась она, – значит можно искать варианты?

– В нашей фирме есть специалист по недвижимости, – мрачно известил ее Михаил, – но Катя, ты все-таки неправа. У нас большой дом, твои комнаты тебя ждут… я собирался нанять стилистов, купить тебе самые модные наряды. Вон дочка Рыжовых блистает на всех презентациях… а ведь ты всегда была красивее ее.

– Зато теперь я намного умнее, – весело засмеялась Катя, – и запомни намертво – эти ярмарки тщеславия – не про меня. Выгуливать наряды и драгоценности я не стану никогда. Мне это скучно и противно. Но главное – до одури жаль времени, потраченного на спесивых дур. Им нужны очарованные зрители для самоутверждения, а я должна за это расплачиваться своей единственной жизнью? Ведь драгоценных минут не вернешь уже никогда.

– Ну хорошо, можешь никуда не ходить, раз не желаешь. Но почему ты не хочешь жить дома?

– Папа, я же объяснила… я выбрала Макса. У нас с ним много общих интересов, он тоже любит море и яхты, ненавидит расфуфыренных мажоров и богатых акулок. А кстати, про Марину… неужели ты ее раньше не заподозрил?

– Конечно заподозрил. И все эти годы слежу за ее делишками… лет на десять она себе уже заработала. Пока ее папа откупал… но скоро мы его прижмем.

– Ладно, тогда я схожу переоденусь… вскочила с дивана Гдэя, – где там моя комната? Потом приду завтракать.

– Тебя проводят… – Михаил нажал кнопку и через минуту в кабинет заглянула подтянутая, строго причесанная моложавая домработница. А когда дочь скрылась за дверью, испытующе глянул на совладельца, – можно… задать нескромный вопрос?

– Можно, – смерив его взглядом, согласился Макс, – и я даже заранее отвечу. Между нами ничего не было. И я не собираюсь пытаться заарканить Гдэю, нужно дать девушке время осмотреться, понять, чего она желает на самом деле. Хотя девушка очень самостоятельная, все же такая резкая смена жизни сорвет крышу любому. Но если я однажды пойму, что всерьез интересую ее как мужчина, буду только рад. Она из тех редких девушек, каких я и не надеялся встретить. Нет… не скажу, будто их нет совсем… но я обычно опаздываю.

– А ты не помнишь, на сколько ты ее старше?

– Помню. На одиннадцать лет. Ты ведь всегда отмечаешь ее день рождения… В декабре Катерине исполнился двадцать один год, уже идет двадцать второй. Но еще я отлично помню, на сколько ты сам был старше ее матери. Или то, что можно кесарю, возбраняется пахарю?

– Не злись… – Михаил поднялся, дошел до письменного стола, достал крохотную плоскую фляжку, – будешь?

– Извини… не сейчас.

– А я выпью глоток… знаешь, сам пока не могу поверить, что она здесь. И совсем другая… взрослая, резкая… ведь уезжала совсем девчонка…

– Миш… не переживай ты так. Привыкнешь. Самое главное – ей встретились хорошие люди. Помогли, не сломали, не задавили своими привычками и правилами. Научили языкам, дали кров и работу, за это я готов всем богам говорить спасибо. Иногда люди возвращаются такими исковерканными…