Глава 2. Проклятие

Излить душу Голуба решила не где-нибудь, а у себя дома. Только там синевласка могла быть уверена, что их никто не будет подслушивать, тем более родители укатили куда-то по делам и планировали вернуться лишь поздно вечером. Клим всё же из вежливости предложил посидеть и поговорить на нейтральной территории, но Голуба была непреклонна в своём решении, и парень не стал настаивать.

– Чаю хочешь? – спросила Голуба, когда они вошли в дом и разулись.

– Нет, благодарю, – мотнул головой Клим. – Не напрягайся.

– Тоже мне напряжение… Всё равно тебя угощу, а то в прошлый раз как-то не получилось.

Естественно, Голуба имела в виду те события, что произошли почти четыре месяца назад, когда они устроили охоту за ненормистом – огромным жуком, похожим на палочника, – и оказались в другой Параллели. Можно забыть то ужасное время? Та давняя вылазка была связана не с самыми приятными воспоминаниями, которые Клим по мере возможности старался не доставать из пыльных уголков сознания.

Зайдя на кухню, Голуба сняла крышку с чайника, заглянула внутрь и, скорчив недовольную гримасу, поспешила наполнить его водой и поставить на плиту. Клим в это время пристроился на табурет и сидел, притихнув, потому что не привык хозяйничать в чужом доме. Он искренне не понимал тех людей, которые приходят в гости и начинают вести себя так, будто это они здесь хозяева: бродят по комнатам, осматривая всё и вся, без спросу берут не принадлежащие им вещи, роются в шкафах. Бывают и вовсе уникальные индивидуумы, без зазрения совести выражающие упрёки, если им вдруг удалось где-то обнаружить пыль. Наглость – второе счастье.

Это было одной из причин, почему Клим не только не любил принимать гостей, но и сам предпочитал им не быть. Однако в случае с Голубой он не мог сказать, что ему неловко находиться у неё дома. Во многом благодаря тому, что они довольно хорошо сдружились за последнее время. Отсутствие родителей девушки тоже сыграло свою роль. Не пришлось объяснять, кто я такой и зачем припёрся!

В ожидании, пока закипит чайник, Голуба плюхнулась на соседний табурет и проговорила:

– Авось всё образуется.

– Подробности бы не помешали, – сказал Клим. – Тем не менее если ты собираешься раскрыть мне какой-то секрет Велеоки, то хорошенько подумай, стоит ли это делать.

– До сих пор я знала тебя только как отличного парня, поэтому не думаю, что ты станешь трепаться об этом направо и налево.

– Ну… Спасибо за кредит доверия.

– Да не за что. Кроме того, я всегда могу начисто отбить тебе память. Забудешь всё, чему когда-либо научился, даже собственное имя из головы вылетит. Выжить хотя бы удастся?

– Ты как никто умеешь воодушевлять, – развёл руками Клим. – Имя в памяти хотелось бы оставить.

– Да я ж пошутила, – улыбнулась Голуба. – Вряд ли ты совершишь такой поступок, за который тебя захочется побить.

– И на том спасибо, но на твоём месте я бы не зарекался. Сейчас в твоих глазах я – отличный парень, а спустя полгода – подлец, каких свет не видывал. Это явный перебор с самокритикой!

– Глупостей не говори, – нахмурилась Голуба. – Я на самом деле думаю, что нисколько в тебе не ошибаюсь, и считаю человеком, способным держать язык за зубами. Я вот не могу удержаться.

– Но ты же не спроста собираешься мне всё рассказать, а вынуждено, – напомнил Клим.

– Это меня не оправдывает! – горячо воскликнула Голуба и ударила кулаком по столу, отчего стоявшая на нём сахарница подскочила на добрый сантиметр и едва не лишилась крышки. – Буду надеяться, что Велеока меня простит.

– Она самая разумная из всех нас, – постарался утешить синевласку Клим. – Полагаю, злиться на тебя и ненавидеть она не станет.

– Мне бы твой оптимизм.

– Всего полчаса назад ты говорила, что никогда не привыкнешь к моему пессимизму.

Голуба коротко хихикнула и тут же впала в глубокую задумчивость. Клим не стал её тормошить, полагая, что она собирается с мыслями. Он прекрасно знал, каково это подобрать правильные слова, особенно если планируешь доставать из закромов чужой секрет. Главное, не забыть с него пыль стряхнуть!

Пока Голуба думала, чайник закипел, наполняя кухню пронзительным не то свистом, не то гулом, больно ударявшим по ушам и похожим на звук прибывающего к платформе старинного поезда. Он был довольно громким, казалось, будто его можно услышать за несколько километров от источника. Сбросив оцепенение, синевласка вскочила и выключила чайник, и на кухне вскоре вновь стало тихо. Девушка полезла в навесной шкафчик, откуда достала две белоснежные чашки, в которые незамедлительно налила заварку и насыпала по паре ложек сахара. Через пару минут обе чашки оказались на столе, от них поднимался белый пар, похожий на туман в миниатюре, а затем к ним присоединилась большая хрустальная миска, наполненная всевозможными вкусностями.

– Папа всегда говорит, чтобы я не налегала на сладкое, – произнесла Голуба, отправив в рот шоколадную конфету. – Считает, что для спортсменов сладости должны быть деликатесом, а не входить каждодневный рацион.

– В некотором роде он прав, – сказал Клим.

– Но ведь сладенькое успокаивает, а я перед важными соревнованиями всегда сильно нервничаю и думаю, что ударю в грязь лицом.

– Нервничаешь? Мне казалось, ты само спокойствие и уверенность в собственных силах.

– Ничего подобного! Просто я стараюсь сохранять невозмутимость, дабы соперники не смекнули, что я вся на нервах.

Клима такое откровение слегка удивило, а в некоторой степени даже позабавило. Он, конечно, знал, что Голуба серьёзно относится к соревнованиям, в которых участвует, но не предполагал, что при этом искренне переживает за возможный провал. Хотя ей ли беспокоиться о проигрышах с её-то физическими данными, к тому же увеличенными силой Титанов! Разве это не считается своеобразным допингом?

– В общем, скажу так, – пробормотала Голуба. – Над Велеокой довлеет жуткое проклятие, и мы не знаем, как от него избавиться.

– Ты сейчас серьёзно? – опешив, спросил Клим.

– Мы участники «Тайного общества по борьбе с ненормальностью». Проклятия – это не что-то там нереальное и невозможное. Думаю, ты и сам это отлично понимаешь.

Клим не мог не согласиться. До апреля он, как и подавляющее большинство простых обывателей, полагал, что всякая потусторонняя нечисть и сверхъестественные явления – это просто плоды больного воображения других людей. Эти плоды принимали разные формы: от картин и книг до фильмов и тому подобного. И уж если Голуба завела разговор о проклятии, то не ради красного словца или нагнетания атмосферы.

– И кто Велеоку проклял? – задал Клим самый очевидный вопрос. С самым неочевидным ответом!

– Я не знаю, – пожала плечами Голуба, потянувшись к вазочке и выхватив из неё целую охапку конфет. – Если бы знала, давно бы этому упырю переломала все кости!

– Но выяснить ты ведь пробовала?

– Разумеется! На пару с Велеокой, которая проклятием тяготится. Однако ничего толком разузнать не удалось. Да и как узнать, если в нашей обители все без исключения книги – бесполезная макулатура, а в Чёрной книге тоже нет никаких сведений.

– Всё равно я до сих пор не понимаю, как проклятие связано с влюблённостью. Поясни-ка, пожалуйста.

На некоторое время Голубу вновь охватила задумчивость. Девушка неторопливо попивала чай, поглощая одну за другой шоколадные конфеты и напрочь игнорируя остальные кондитерские изделия. Фантики и шелестящая фольга образовали уже приличную горку, по высоте могущую посостязаться с Эверестом. Какое дивное преувеличение! Клим подумал, что такое количество сладостей спортсменке пойдёт только во вред. Ей надо употреблять здоровую и полезную пищу, в чьё число входит всякая зелень и йогурты. Вслух, разумеется, он этого не сказал, не желая прослыть юным стариком, который всех подряд поучает жизни. Подобных советчиков и так переизбыток в этом мире.

– Потому что оно активируется в эти моменты, – прервала долгое молчание Голуба. – Вернее, сразу после. Проклятие вступает в силу сразу после того, как очередной чёртов ухажёр бросает Велеоку ради новой вертихвостки! Начинается сущий ад!

– Что хоть происходит? – допытывал Клим. Синевласка ходила вокруг да около, не добираясь до сути.

– Ты ведь понимаешь всю ту опустошённость, что чувствует человек, когда его бросают?

– Честно? Такого со мной ещё не случалось.

– Тебе везёт. А с Велеокой уже случалось дважды, и третьего раза я не допущу!

– И всё же, что с ней происходит помимо упомянутой опустошённости?

– Превращение.

Одно слово, которое отчего-то заставило Клима вздрогнуть. Задать наводящий вопрос он не успел, потому что Голуба зловещим тоном произнесла:

– Можешь представить себе трёхэтажный дом?

– Конечно, – сказал Клим. – Он как пятиэтажный, только ниже. Слишком банально, чтобы быть остротой.

– Понимаешь, какая у него высота?

– Где-то порядка девяти-десяти метров. Но к чему ты клонишь?

– А теперь представь десятиметровую Велеоку.

Пусть Клим и не обладал безудержной фантазией, но перед его глазами возникла поистине живописная картина, в которой увеличившаяся в несколько раз Велеока шагала по городу, врезаясь в здания из-за раздавшихся габаритов и пугая людей, в ужасе разбегавшихся в разные стороны. Напоминало сцену из одного фантастического фильма, только на смену гигантской горилле пришла девушка-подросток.

– Погоди, это ещё не всё, – сказала Голуба, словно сама увидела то, что в настоящий момент представлял Клим.

– Дальше будет хуже? – поинтересовался парень, отлично понимая, что хуже действительно будет.

– Причём намного, – кивнула Голуба. – После эмоционального стресса, который Велеока испытывает из-за разрыва отношений, она становится сама не своя и почти полностью теряет связь с реальностью.

– Это называется депрессия, – подсказал Клим.

– Наверное, – не стала спорить Голуба. – Она-то и высвобождает проклятие, которое завладевает телом и разумом Велеоки.

– Постой-ка, то есть проклятие делает из Велеоки великана?

– Великана-монстра, если быть точным.

– Вряд ли десятиметровая Велеока выглядит страшнее полутораметровой.

– Здесь мы и подобрались к самому главному. Но сперва будет драматичная пауза, не так ли?

Прежде чем закончить рассказ, Голуба быстро допила чай, помыла чашку и поставила её на сушилку для посуды. Затем ту же самую процедуру повторила с чашкой Клима, которому на правах гостя позволили не заниматься грязной работой. Вновь усевшись на табурет, Голуба взяла очередную шоколадную конфету и стала её медленно разворачивать. Про драматичную паузу я верно подметил.

– Я не для красного словца упомянула превращение, – сказала синевласка. – Велеока не просто становится гигантом, она полностью преображается. Проклятие трансформирует её в жуткого и кровожадного монстра.

– Ты меня сейчас словно пыльным мешком по голове огрела, – сконфуженно произнёс Клим.

– Не веришь мне?

– Разумеется, верю. Тебе нет смысла врать, выдумывая подобную историю.

– Потому-то меня и пугает сложившаяся ситуация. Если Велеока влюбилась всерьёз, то непременно жди беды.

– Выходит, превращение с ней уже раньше происходило?

– Как я и говорила, она превращалась дважды!

Для полноты картины Голуба расправила пятерню, а затем согнула и соединила кончиками большой палец, безымянный и мизинец. Оставшиеся указательный и средний палец образовали латинскую букву «V», которая в ряде случаев обозначала победу. Клим смотрел на руку синевласки и чувствовал, как внутри у него потихоньку начинает образовываться подозрительная пустота. Так обычно бывало, когда на горизонте маячили не слишком приятные события, готовые вот-вот нарушить привычный уклад жизни и пустить под откос спокойствие и размеренность. В этот раз предчувствие говорило, что горя предстоит хлебнуть по полной программе. Давайте без спойлеров в начале тома!

– Ничего себе! – присвистнул Клим. – Но я не припомню ни единого случая, чтобы хоть кто-то в Лесовске видел десятиметровую Велеоку.

– Потому что на счастье нашего города весь треш и угар происходил за его пределами, – пояснила Голуба.

– Что происходило?

– Треш и угар. Тебе разве не знакомы эти слова?

– Слышал, но думал, что их уже не модно произносить.

– Я за модой не гонюсь. Так вот… Я ж с Велеокой дружу с третьего класса, поэтому знаю о ней буквально всё, как и она обо мне. У неё есть секретное место в лесу, куда она приходит в непростые моменты своей жизни. Посидеть в тишине и подумать.

– Непонятная заброшенная постройка неподалёку от бора, не так ли?

Глядя на Клима, Голуба сощурила глаза, будто подозревая своего собеседника в каких-то страшных преступлениях. Я законопослушный гражданин! Тот терпеливо ждал, что за этим необъяснимым поведением последует. Взгляд синевласки скользил по лицу парня, словно сканировал, пытаясь сосчитать и расшифровать отражающиеся на нём эмоции, а затем переместился на лоб и застыл там на некоторое время. Клим помахал рукой и спросил:

– Я ведь угадал?

– Она тебе про него рассказывала? – вопросом на вопрос ответила Голуба.

– Не совсем. Мы приходили туда недавно, когда нужно было найти укромное место, где имелась бы дверь.

– Зачем вам понадобилась дверь?

– Ну ты чего? Мы с Велеокой тогда к Огастусу ходили, чтобы подсунуть ему копию шестерёнки, найденной в шкатулке.

– А-а, точно! – Голуба почему-то облегчённо вздохнула. – Она в эту заброшку с завидным постоянством ходит. И в моменты депрессии тоже.

– Получается, что в монстра она превращается именно там? – уточнил Клим.

– Да. Ломает и крушит всё на своём пути, а мне приходится изворачиваться, чтобы остановить её и успокоить. Очень сложно вернуть ей потом человеческий облик.

– Догадываюсь.

Клим покачал головой. Всё сказанное Голубой было удивительным и в равной степени жутким. Его разум никак не мог представить Велеоку – спокойную и уравновешенную, – в образе десятиметрового великана, способного на самые ужасные вещи. Потому что тебе не потрудились описать его в мельчайших деталях! Предыдущие два раза, когда проклятие одолевало рыженькую, Лесовску сказочно везло, что это происходило за чертой города. Невозможно было предугадать последствия, случись такое на центральной площади. Придётся заново отстраивать и торговый центр, и все прочие магазины.

– Девчонки ведь не в курсе? – спросил Клим.

– Нет, – ответила Голуба. – Я предлагала Велеоке рассказать им, но она… она стесняется. И боится.

– Боится?

– Что от неё отвернутся и перестанут дружить.

– Глупости какие, не думаю, что такое возможно. Я, конечно, ручаться не буду, но уверен, все отнесутся к её проблеме с пониманием и даже попытаются как-то помочь снять это проклятие.

– Я ей говорила то же самое, но в некоторых вопросах она довольно-таки упрямая.

– Это точно… Но раз ситуация может выйти из-под контроля, то что нам с ней делать?

Голуба неопределённо пожала плечами. Похоже, никаких идей на сей счёт у неё не имелось, хотя Клим полагал, что некоторый опыт у девушки всё-таки есть, ведь дважды она уже как-то решала проблему. Вернее, не решала, а на определённое время откладывала. Теперь Клим стал иначе смотреть на некоторые вещи. В первую очередь на прямо-таки фанатичное желание Голубы оградить Велеоку от назойливых ухажёров. Раньше парень думал, что в синевласке просто говорит ярая собственница, не желающая делить с кем бы то ни было лучшую подругу. Наконец-то всё встало на свои места. Однако реальность была совсем иной, первое впечатление оказалось в корне неверным.

– Я предлагаю пока понаблюдать со стороны, – проговорил Клим. – Вдруг этот парень не такой уж плохой.

– Предыдущие два раза я тоже сперва наблюдала со стороны, надеясь на лучшее, – пробормотала Голуба. – Итог был печальным.

– Но не всегда же такое будет происходить! Вспомни, ты сама однажды сказала, что мечтаешь побывать у Велеоки на свадьбе. Третья глава первого тома, если вдруг кто-то забыл.

– Рановато думать о свадьбе, тебе не кажется?

– В наше время кое-кто даже детей уже в этом возрасте заводит.

– Я бы не стала таких людей приводить в пример.

– Это я для красного словца. Когда-нибудь Велеоке попадётся приличный парень, у которого не возникнет желания её бросить. Как знать, вдруг сейчас тот самый случай.

Голуба издала негромкое мычание. Она признавала, что Клим говорит здравые вещи, однако никак не могла отделаться от мысли, что очередной ухажёр её лучшей подруги в конце концов всё равно окажется последним негодяем и подлецом. Так называемую презумпцию невиновности, о которой говорилось выше, синевласка напрочь игнорировала. Бездоказательные обвинения чести никому не сделают! Привычка доверять своему внутреннему голосу была слишком сильна, чтобы просто так от неё отмахиваться.

– Я постараюсь выяснить, кто этот Стас, и чем он знаменит, – сказала Голуба.

– Он всё-таки Стас? – спросил Клим.

– Да, я вспомнила его имя. Учится в параллельном классе, я на него никогда особо внимания не обращала, но всегда вокруг этого типчика тёрлась какая-то компашка.

– Значит, он общительный человек.

– Как знать… В школе не припомню, чтобы он подбивал клинья к Велеоке.

– Они могли случайным образом пересечься где-нибудь на каникулах. Ты же не проводишь рядом с Велеокой двадцать четыре часа в сутки.

– А стоило бы! – Голуба стукнула кулаком по столу. Как и ранее, вновь подскочила сахарница, к которой присоединилась хрустальная миска с вкусностями. Какая впечатляющая в своей бесполезности демонстрация силы!

– Ага, и есть с ней за одним столом, и спать в одной кровати, и даже в туалет ходить, держась за руки, – сказал Клим.

– Если того требуют обстоятельства, то я готова!

– Лишишь Велеоку личного пространства и возможности уединиться хотя бы на время. И себя заодно. Я уж молчу про то, что это сущий детский ад.

– Ты хотел сказать – детский сад?

– Нет.

– Раз критикуешь, то предлагай вариант решения проблемы!

Голуба как-то недобро смотрела на Клима, и тому казалось, что любое его предложение, даже самое здравое и логичное, будет принято в штыки. С другой стороны, ни в коем случае нельзя отстраняться и позволять синевласке решать всё в одиночку. Следовало совместными усилиями разработать такой вариант, который устроит обоих. Таких вариантов, как правило, не существует!

– Давай для начала успокоимся и не будем пороть горячку, – осторожно сказал Клим. – Обдумаем всё основательно холодной головой.

– Моя готова закипеть, поэтому обдумывать придётся тебе, – буркнула Голуба.

– Жаль, что нет возможности привлечь Лизу и Василису.

– Ничего не поделать, они укатили на моря и вернутся лишь к концу месяца.

– Есть ещё Серафима, но я категорически против её участия.

– Почему?

– Тебе не хуже меня известны подходы этой особы к решению проблем. Рубит так, что только щепки летят!

– Согласна, но будем Тильду иметь в виду на всякий случай.

– Значит, давай поступим следующим образом. Ты разузнаешь как можно больше информации об этом Стасе. Надо выяснить, что он за фрукт. А я тем временем попытаюсь нарыть что-нибудь про проклятие.

– Хорошо.

– Всё обойдётся, не переживай.

Голуба слабо улыбнулась и произнесла:

– Я рада, что поведала тебе об этом. Эти знания давят на меня, а тут прям камень с души упал. Лишь бы Велеока потом не начала меня презирать за неумение хранить чужие секреты.

– В случае чего, скажу ей, что силой вытаскивал из тебя сведения, – произнёс Клим. – Выкручивал руки, бил по почкам. Типичное выбивание признательных показаний!

– Клим, едва ли ты сможешь выкрутить мне руки.

– Не считай меня слабаком.

– Ни в коем разе. Но с силой Титанов просто так не справиться. Эх, почему с её помощью нельзя снять проклятие…

Заключённые в Голубе силы были способны в буквальном смысле сворачивать горы, а также сносить всякие физические преграды и повергать врагов в трепет. Очевидно, что для снятия проклятия требовалось нечто иное.

И Клим примерно представлял, в какую сторону копать.

Лопата бы не сломалась.