В первый раз в жизни у Власова появились какие-то деньги. Примерно двадцать тысяч долларов. Власов мог жить на них несколько лет. Поэтому, переехав к Леониду, Михаил забил на работу и решил просто радоваться жизни. Зайцев жил в просторной дорогой квартире в элитной новостройке с мебелью как в западных фильмах. Первые месяцы Михаилу нравилось беззаботное существование. Стандартный алкоголизм на почве безысходности скрашивал тот факт, что Зайцев выращивал различные сорта марихуаны для личного пользования и частенько водил к себе в квартиру всяких молодых девушек низкого происхождения и низких моральных устоев.

Однажды Власов ненароком пересёкся с подобными дамами. Он мирно покуривал косяк, когда Зайцев вдруг появился в квартире с двумя пьяными молодыми девушками похожими на выпускниц сельского техникума, попавших под влияния гламурной революции. Зайцев тоже был пьян, у него в руках имелись два пакета набитые алкоголем и легкой закуской. Зайцев представил Михаила дамам, после чего решено было продолжить пьянку на кухне. От травки Власову хотелось общения. Чтобы общается с пьяными на равных, нужно было сравнять с ними уровень алкоголя в крови. Сделав это, Михаил вдруг обнаружил, что птушницы стали привлекать его как женщины, хотя на трезвую голову он бы с ними даже не заговорил. Он впечатлил девушек смешными случаями из врачебной практики. Особенно им понравилась история про то, как Власов лечил деда, которому жена засунула паяльник в анальное отверстие, когда тот спьяну пытался её избить.

Они пили и курили, потом снова пили и курили. В какой-то момент одной из девушек, её вроде бы звали Вика, но Михаил не был в этом уверен до конца, стало плохо. Она пошла в туалет. Когда Вика вернулась она села к Власову на колени и поцеловала его. Власов почувствовал вкус водки и рвоты. От девушки пахло потом, мочой и дешевыми сигаретами. В порыве страсти они свалились на пол. С улыбкой Зайцев подкинул Власову пачку презервативов и ушел со второй девушкой в спальню. Раздевая девушку, Михаил заметил, что на её подмышках была приличная щетина. Власов надел презерватив на член и вошел в девушку. Вика явно уделяла своему гладко выбритому лобку больше внимание, чем подмышкам. Михаил представлял себе, что на нем скачет не деревенская простушка Вика, а его прекрасный дикий ангел по имени Аня, поэтому половой акт продолжался от силы минут пять.

– Ты какой-то слишком быстрый. Я даже не успела войти во вкус, – сказала она.

Вдруг Вике снова похорошело, впопыхах одеваясь, она еле-еле добежала до туалета. Власов почувствовал, что распад алкоголя в организме вот-вот достигнет критической точки, за которой последует отключение всех систем. Кое-как, приведя себя в порядок, он лег на диван в ожидании провала. Вообще привычка отрубаться от алкоголя всегда бесила Михаила. Он сильно завидовал тем людям, которые под конец пьянки собирают весь недопитый алкоголь, потом садятся на кухне и продолжают пить, курить и жрать до утра.

Власов проснулся вечером в пустой квартире. Он сразу же ощутил симптомы похмелья, от которых избавился с помощью косячка. Постепенно картина бытия отражалась в голове Власова осознанием личной социальной драмы. Власов думал, что стремительное саморазрушение смогло бы принести ему хоть каплю наслаждения, но осознание себя в низинах социума несло Власову только горечь. Тут Михаил понял, что он ошибался по поводу направления своего бегства. Он бежал из одного быта к другому, но на самом деле ему нужно было бежать из низин российского социума. От ощущения беспомощности перед жизнью на Михаила нахлынула тоска, и он решил почитать Черновик, чтобы слегка отвлечься.

“….. в СССР был реализован грубый тоталитарный консерваторский строй. При таком строе государство узурпируется узкой группой лиц, управление государством осуществляется только мобилизационными методами. Для поддержания власти правящая элита использует методы террора и насилия. Население обрабатывается информационно.

*****

      В особенности нужно обратить внимание на то, что свободная эффективная рыночная экономика является фактором демократизации. В государствах подобного типа рыночная экономика не развита или построена альтернативная рыночной модель экономики. Что по сути своей является серьёзным фактором внутренней деградации.

*****

Философия “человек для государства” характерная для имперского типа государственного устройства в долгосрочной перспективе ведёт к вырождению государства. Именно поэтому в современном мире империй не осталось. Они были трансформированы в некое подобие национальных государств.

*****

Следовательно, единственной эффективной философией государственного устройства является философия “государство для человека”, о ней мы расскажем вам в дальнейшем….”

Полистав тетрадку, Власов заметил, что Петров вносил в некоторые тезисы свои поправки и дополнения. Он прочитал одну из его записей.

“Во время перехода к режиму удержания накопленного капитала государство ужесточает свою власть для централизации ресурсов. Для того чтобы не допускать возмущения со стороны населения создается идеологическое прикрытие этого процесса. Для этого повсеместно возвращают бренд СССР. В информационном пространстве оживает образ сильного государства, а главное – сильного государя. Обеспечивается информационная накачка образа Сталина, Ивана Грозного, Петра. Так у населения постепенно создается позитивное восприятие возвращения сильной руки….. “

Михаил отложил тетрадку и пошел на балкон. По его телу прошла теплая расслабляющая волна. Перед Власовым открывалась панорама серых панельных домов, он видел, как компания алкоголиков отдыхала на детской площадке с применением музыки под гитару. Кое-где ходили непонятные угрюмые прохожие. Весь этот унылый пейзаж заставил его осознать, что через какое-то время он тоже будет вот так сидеть на лавке, жрать водку с алкашами и с некоторым стыдом обсуждать способы поддержания подорванной потенции. Осознание этого наполняло его мерзким ощущением тошнотворной тоски. Власов вспоминал своих приятелей, с которыми вместе рос, играл во дворе и учился в школе. Мало кто из них чего-то добился в жизни. Некоторые так же разочарованно доживали на работе свой срок подобно Власову, другие спились, одни скололись, кто-то погиб в Чечне, а кто-то просто прогиб. Михаил мог вспомнить только Леонида и Петрова, которые имели более-менее обеспеченную жизнь. Почему так произошло? Власов часто задавал себе этот вопрос. Он считал, что виной всему были катаклизмы, происходившие со страной, которые оставили свой отпечаток. Он выражался в уникальном пофигизме не только его, но и всего его поколения. А вот новое поколение было лишено этого чувства, и воспринималось Власовым как нечто жадное и озлобленное. Наверное, виновата во всём была капиталистическая мораль, которую Власов в своё время отверг. Что позволяло ему жить в особом пространстве приятных беззаботных иллюзий. Сейчас же он сильно жалел об этом.

– Я сделал неправильный выбор в жизни. Я должен был стремиться к такой простой вещи как деньги. В итоге я живу как крыса. Прав был Коля, – думал Власов.

Власов серьёзно озадачился этой проблемой. Сам он не мог выйти из социального дна, так как не отличался пробивными способностями, но вмешался случай. Под конец очередной пьянки, после того как Власов сблизился на кухонном столе с непонятной ученицей парикмахерского колледжа, а потом отдыхал на балконе, Зайцев завёл с ним разговор.

– Слушай, – от него пахло табаком и перегаром. – А тебе никогда не хотелось узнать у меня, почему я веду такой дегенеративный образ жизни?

– Не особо, – Власов был безнадежно пьян. – Как будто бы я веду не дегенеративный.

Они рассмеялись.

– Помнишь, я тебе как-то рассказывал про свой первый раз? – спросил Власов.

– Это про тёлку с озера?

– Да. Я до сих пор думаю, о том, что это не Надя моя была там, а другая девушка. Просто вот когда я после ночи на озере Надю увидел, то сразу же поцеловал её и сказал, мол, что люблю её, а она так обрадовалась. И вела себя она не так как та Надя. Та была более спокойная какая-то. Она мне ещё сказала, что она рада тому, что я, наконец, отважился признаться ей в любви. Хотя мы уже с ней переспали. Вот что. И даже когда у нас, потом с Надей были отношения, то всё было не так как с той девушкой.

– А чё это ты об этом вспомнил?

– Да, неважно.

– Забей ты на эти подростковые фантазии. Хрень это всё. Вот что. Мне надоело жить под крылом отца и его дружбанов. Я уже взрослый мальчик и хочу открыть свое дело, только вот не хватает партнера, на которого можно было бы положиться. Ты никогда не думал заняться коммерцией? Всё равно в больницу возвращаться ты видимо не собираешься.

– Я мало что умею делать по жизни, да и чем заниматься будем?

– Платежными терминалами. Я такое за границей видел. Типа через специальную хреновину можно оплачивать счета всякие, на мобильник деньги класть. Крутая тема. Мы реально поднимемся на ней.

– В последнее время я понял, что человеческая жизнь преисполнена глубоким трагизмом. Все наши желания и мечты, все наши действия лишь приближают нас к личному апокалипсису. Мне уже на всё похер. Так что, почему бы и нет?

– Иногда крах это всего лишь начало нового пути, – чересчур серьёзно произнёс Леонид.

– Хорошо сказано. Только непонятно мне кем была она? Что это было за существо?

– Знаешь разок мы с отцом, дядей и его приятелем были на рыбалке. И когда все уже напились, то друг этот рассказал что был у него тоже подобный случай. Ну не подобный. Короче. Мужик этот по молодости ходил в турпоходы всякие. Сплавлялся по рекам. И пошел он с такими же экстрималами к каким-то пещерам. Ну и они по ходу там заночевали в лесу. Поставили палатки, развели костер, сели консервы есть, у одного там гитара была, водка. В итоге напились и стали песни петь. А потом спать пошли по палаткам, а мужик этот решил заночевать под звездным небом. Вот. Просыпается он посреди ночи, видит у костра силуэт женский. Он сначала окликнул ей, а потом такой руку протягивает – а там ничего. Ничего. Потом эта штука выросла в размерах и стала валить палатки с деревьями. А мужик этот мордой в пол и орать начал. Дружки его бухие мало что понимали. А когда вкурили в чем дело, то сразу побежали врассыпную. Хорошо еще, что никто из них не пострадал.

– Вот тебе и перевал Дятлова.

– Угу. С другой стороны они могли просто нажраться и начать буянить. По пьяни не только такая хрень померещиться может.

Стахановцы

Вообще в нашей культуре нет практики постепенного движения к успеху. Успех может только внезапно свалиться на голову своему обладателю. Но Власов двигался к успеху постепенно. У Зайцева было достаточно денег, чтобы запустить своё дело, но ему действительно чисто психологически нужно было с кем-то кооперироваться. Сначала Зайцев обучал Власова азам и тот понемногу втянулся. Потом у них сформировалось разделение труда. Власов занимался теоретическими вопросами, а Зайцев брал на себя практику. Примечательно то, что довольно основательная часть стартового капитала ушла на взятки. Доходило до того, что последний пожарный требовал свой откат. Власов удивлялся взяточному потенциалу советского человека. Он думал, что причиной страсти к мздоимству у русского народа является его историческое закрепощение, которое ещё больше усилилось в коммуналках и советских бараках. Примерно через два года бизнес стал приносить какую-то прибыль. Но появилась ещё одна проблема – крыша. Точнее её отсутствие. Эту проблему разрешил Зайцев, обнаружив крышу в приятеле и собутыльнике своего отца Иване Макарове, который занимал высокое положение в питерской иерархии чекистов. В будущем он стал для них даже неким деловым консультантом. А ещё через пару лет Власов обнаружил себя ужасно богатым, а Зайцев избавился от проблем с самооценкой.

К сожалению, таких людей в реальности новой России было очень мало. К тому же им по-настоящему повезло. Особенно Власову. Они сделали бизнес в сфере, которая была ещё малопонятной для загребущей руки государственного рейдерства. Вообще сам Власов никогда в жизни бы не подумал, что из него получится предприниматель. Он всегда считал, что если эта деятельность связана с риском и прибылью, то она требует колоссальных знаний и трудовых затрат. Власов испытал разрыв шаблона, когда понял, что работа врача была в десятки раз сложнее. При том, что денег получал он в десятки раз меньше. Тогда у Власова сложилось впечатление о том, что Россия была такой своеобразной “страной наоборот”. Со временем Власов понял, что он подавлял в себе талант к извлечению прибыли в силу негативного восприятия коммерции советским обществом. И тем, что он был этим обществом долгое время прибит. Деньги вскружили голову Власову. Теперь он думал, что его жизнь стоит больше чем жизни окружавших его людей и иногда мог вести себя, как подобает недавно дорвавшемуся до денег бывшему советскому человеку. Иными словами как конченая мразь.

Довольно любопытный случай произошел с Власовым, когда Зайцев заготовил для него сюрприз, который по его словам удвоит их прибыль в будущем. Зайцев вёз Михаила куда-то загород на своём БМВ, что добавляло интриги. Власов был одет вызывающи богато. Зайцев же выглядел как опрятный гопник. Поездка заняла много времени. Сначала Зайцев ехал по городу. Приглядевшись к городской архитектуре, можно было распознать тайную суть той или иной эпохи в России. Так советские хрущевки своей дизайнерской бедностью, отражали духовную и материальную нищету Союза. Многоэтажки девяностых несли в себе непонятную большей части населения суть демократической России. Тут Зайцев проехал элитную новостройку. На фоне пейзажа стилистической разрухи элитное здание выделялось помпезностью и роскошью. Отчего у Михаила сложилось впечатление пира во время архитектурной чумы. Через какое-то время Зайцев выехал за черту города. Городские окраины провожали унылыми промышленными районами, где половина заводских помещений сдавалась в аренду. Когда машина преодолела питерскую кольцевую автодорогу, городской пейзаж уступил дачам. Постепенно среди домов стали попадаться черные покинутые сооружения. И чем дальше они отдалялись от Питера, тем больше сгнивших домиков они проезжали. Когда начался лес, Власов впал в сонное состояние от вида мелькавших в окне деревьев.

– Всё, давай, приехали, – Зайцев легонько ткнул Власова в плечо. – Вставай, приехали!

– И куда это ты нас привёз? – спросил Власов.

– Вылезай. Нас уже ждут пацаны на производстве.

Выйдя из машины, Михаил обнаружил себя в реальности мрачного промышленного пригорода. Вокруг него серые панельные строения сочетались с ветхими домишками, а где-то вдалеке проглядывались те самые брошенные ссохшиеся дома. Возглавлял этот архитектурный ландшафт завод, построенный в стиле раннего застоя. В одном глянцевом журнале Власов прочитал, что такой стиль принято называть “постапокалиптический совок”. Серая унылая погода добавляла колорита этой картине.

– Вот она – рожа настоящей России, – подумал Власов.

– Пошли, хватит таращиться, – сказал Зайцев.

У проходной Михаила встречала местная молодежь. Пацан в спортивном костюме и его приятель в потёртых джинсах и черной кожаной куртке распивали дешевое крепкое пиво. Какой-то бритый чувак слушал прошлогодний танцевальный хит через громкие динамики мобильного телефона. Ребята отвлеклись на Михаила и одновременно посмотрели на него с лютой дичайшей классовой ненавистью голодного пролетариата.

– Как бы у них под рукой не оказалось булыжников, – думал Власов.

Через проходную их провёл средних лет мужчина. На нем были видавшие виды коричневые штаны, вязаный свитер, на который был наброшен засаленный ватник. С виду он был похож на слесаря дядю Васю с глубоким стажем. Мужчина поздоровался с Зайцевым.

– Вот, Миша, знакомься. Это Павел Петрович, – сказал Зайцев.

– А это, стало быть, ваш партнёр, – Павел Петрович оглядел Власова взглядом, в котором была не ненависть, но презрение.

– Михаил Власов, – они пожали руки. В рукопожатии Павла Петровича чувствовалось армейское прошлое.

– Ну что, орлы, сейчас вам всё здесь показывать буду, – сказал Павел Петрович.

– Здесь мало того на что можно смотреть. Всё и так видно, – подумал Власов.

Павел Петрович начал свою экскурсию с осмотра производственных цехов и рассказа о трагической судьбе завода. Второй Бронетанковый Завод имени Петренко был построен в эпоху позднего Хрущёва. До развала Союза на нем изготовляли танки. Во времена ранней демократии завод приватизировала организованная группировка выходцев из Чечни и переоборудовала производство танков в производство презервативов для нужд дорогих россиян. К началу нулевых годов половина трудоспособного населения города уже успела иммигрировать в Петербург, а другая половина успела спиться или сколоться. Так что на заводе работало то, что осталось. В конце концов, местные власти решили развернуть на месте неконкурентоспособного производства рынок стройматериалов.

Цеха не произвели особого впечатления на Власова. Всё оборудование в лучшем случае начинало свою историю из позднего застоя. Цеха, где раньше делали презервативы, были вообще лишены оборудования, так как его давно продали. Власов с трудом верил, что в этих цехах когда-то изготовляли танки и даже презервативы. Только образы людей оставили след в сознании Михаила. Это были непонятные черные силуэты в ватниках, дешевых китайских куртках или в прокуренных кожаных куртках. В сознании Михаила сразу же возникли орки из фильма “Властелин Колец”. И он захотел вспомнить какой-то хороший экономический отрывок из Черновика.

“ …. Доминирование США на мировой арене, по сути, обеспечивается благодаря развитой рыночной немонополизированной экономике. Американцы взращивали своё экономическое благосостояние, создавая условия для его появления. Они создали устойчивую политическую систему с реальным разделением властей, судебную и правоохранительную систему. Но главным фактором удержания первенства американской экономики в новое время было создание “экономики инноваций”. Она зародилась в технопарках, где был впервые реализован основной принцип инновационной экономики – “идеи встречают бизнес”. По сути это были площадки, где предприниматель и ученый сливались в экономическом экстазе…..”

– Цеха мы переоборудуем. Ваших парней мы обучим за свой счет. В самом процессе нет ничего сложного. Чистый конвейер, – начал Зайцев.

– Финны накручивают за сборку, но это же не повод поручать её вот этому всему, – подумал Власов.

– Это плохая идея, Лёня. Не думаю, что на этом ожившем кошмаре Брежнева можно что-то производить. Да и эти люди совсем не вписались в рынок. Они не знают, как работать с нашим оборудованием и вообще всё украдут или поломают. Лёня, о чем ты вообще думал? – растерянно произнёс Власов.

– О стране. Если мы людям работу не дадим, они же подохнут. Да и Паша – бывший афганец, он бабки наши в обиду не даст, – сказал Зайцев.

– Понятно. Можно такой вопрос, а как у вас с кадрами обстоят дела? Вот на проходной я видел каких-то молодых парней. Судя по их внешнему виду, они остро нуждались в работе. И вот в цехах у вас что-то совсем молодёжи нету. Что такое? Распугали всех низкой зарплатой? – с циничной ухмылкой произнёс Власов.

– Молодежи, – презрение во взгляде Павла Петровича сменилось ненавистью. – Нахрена мне твоя молодежь?! Они ничего делать не умеют и главное не хотят! У меня вон есть Сергей Палыч, он на этом заводе всю жизнь проработал, стахановец. Семьдесят два года мужику и он умудряется ещё учить восемь человек. Вот что значит советский человек! А ты падла, ты даже его мизинца не стоишь!

– На руке или на ноге? А тем ребятам, им по сколько лет? По шестьдесят? – съязвил Власов.

– Так, успокойтесь. Миша, ты патриот? – спросил Зайцев.

– Всё равно, Лёня, если ты даже и купишь долю в этом гадюшнике, это не изменит общую трагедию русской души, – сказал Михаил.

– Тогда, Паша, мы готовы приступить к юридическим формальностям, – сказал Зайцев.

Обретение национальной идеи.