– Ты хочешь сказать что развал произошел из-за того что виртуальная реальность победила реальную? – спросил Власов.

– Да. Но это не всё. Советские вожди не имели понятия о том, что строят закрытую систему фактов и идеологем, которая не имеет никакого отношения к реальности. Кто-то даже считает СССР некой формной теократии, но нет. И теперь я подхожу к смыслу нашей важнейшей роли в современном российском государстве.

– Мы управляем этой виртуальной реальностью идеологем и следим за тем, чтобы она не затуманила разум начальства?

– Именно так, Миша. Всё именно так.

Перед тем как поздно ночью уехать на встречу с Василием в Останкино, Михаил хотел найти в Черновике что-то, что могло бы помочь ему решить проблему с его проектом.

“ …..криминальная революция девяностых отчасти была серьезно подпитана средствами массовой информации, что вызвало взрыв преступности в неожиданных социальных группах. Так появление бесчисленного количества сериалов на криминальную тему вызвало рост преступности в подростковой среде ….”

Михаил долго листал Черновик, но не смог больше найти чего-нибудь о влиянии средств массовой информации на умы людей. В основном вся найденная им информация касалась политики, но сейчас Михаилу было не до выборов. Он прибыл в Останкино где-то к трем часам ночи, кабинет Василия был на самом верху башни. Он был высоким тощим мужчиной с пышной чёрной шевелюрой и усами. Одет он был в строгий костюм. Василий встречал Михаила презрительным выражением лица и сухим рукопожатием.

– Присаживайтесь, – сказал Василий. У него был приятный и немного грубоватый голос.

Михаил сел за удобное кожаное кресло. Из окон кабинета открывалась чудесная панорама города. Михаилу казалось, что останкинская телебашня в российской реальности выполняет ту самую роль, которую выполняло Око Саурона на бескрайних просторах Мордора.

– Вам приятно ощущать себя проституткой? – спросил Василий.

Михаил впал в ступор.

– Что вы сказали?

– Я спросил, приятно ли вам ощущать себя проституткой? Вы знаете, что вы не первый человек на этой должности с кем мне приходиться вести дела, но первый человек, впечатливший меня своим товаром. Ваша концепция просто омерзительна, она ставит под сомнения все идеалы журналистики и телевиденья. А ваше отношение к зрителю – просто откровенный цинизм.

– И в чем именно заключается этот цинизм? – спросил Власов.

– В чем заключается? Ну, хорошо давайте почитаем вслух, чего вы там понаписали, раз вам непонятно, – с ехидством промолвил Василий.

“Концепция телевизионного управления массами.

Автор: Власов М.П.

Глава первая. Предисловие.

С появлением ядерных ракет потребность в больших войнах на планете отпала. Парадокс ядерного оружия заключался в том, что ядерное оружие, целью которого являлось уничтожение планеты, послужило мощным фактором её сохранения. После чего перед человечеством возникла проблема в создании других форм оружия массового поражения. Необходимо было создать такое оружие, которое бы по разрушительным характеристикам не уступало ядерному, но не наносило бы особого урона окружающей среде. Так появилось оружие массовой информации.

Глава вторая. Роль ОМИ в развале СССР.

Согласно статистическим данным после Победы в Великой Отечественной войне, создания в Союзе ядерной бомбы, запуска первого искусственного спутника, промышленный и научный потенциал Союза превосходил весь остальной мир. СССР даже мог открыто противостоять всему миру и победить в этой войне. Ближе к середине правления Хрущёва в виду беспомощности западного мира перед военной мощью СССР на СССР стали воздействовать с помощью ОМИ. Первая стадия воздействия предполагала навязывание мифа о том, что “на Западе жить лучше”. Затем началось культурное воздействие на СССР, после чего воздействие ОМИ сменилось экономическим воздействием. Так называемая “мягкая сила” добила СССР, превратив нашу страну в то, что мы имеем. Так западная цивилизация разгромила СССР без единого выстрела в его сторону…..”

– Всё! Я не могу это больше читать, – вспылил Василий. – Вы можете совать это враньё этим совкам в администрации, но мне советской колбасы хватило на много лет вперёд.

– Я работаю в рамках генеральной линии партии, – оправдывался Власов.

– Давайте только без шуточек! Опуская всю вашу макулатуру, перейдем к самой проблеме, – Василий продолжил чтение.

“…..Глава седьмая. Роль ОМИ в поддержании государственной власти в стране.

Проблема защиты государственной власти в условиях воздействия на страну ОМИ стала очень актуальной в последнее время. В девяностые годы государство проигрывало воздействию ОМИ. В начале нулевых мы смогли создать информационную завесу вокруг страны, но не смогли полностью избавится от проблемы.

Для минимизации воздействия ОМИ на умы российских граждан нужно создавать своё ОМИ для внешнего и для внутреннего пользования. Концепция ОМИ для внешнего воздействия была описана в предыдущей главе. В этой части мы детально рассмотрим ОМИ внутреннего пользования.

На начальной фазе внутреннего воздействия необходима централизация всех ресурсов СМИ в руках государства. При этом нужно допускать факт наличия независимых СМИ с заведомо малой целевой аудиторией для создания иллюзии разнообразия в СМИ. После чего необходимо отойти от политики “информационной завесы” и перейти к политике “управляемого хаоса”.

Политика “управляемого хаоса” заключается в создании в информационном поле заведомо ложных уловок и провокаций для корректировки информационной среды. Для реализации такой концепции необходимо пересмотреть всю политику управления СМИ. Самым главным изменением должно быть окончательное введение фильтрационных списков и освещение каких-либо событий с правильной точки зрения (указанной из администрации)……”

– И вот чё это? – спросил Василий.

– Новая политика в управлении СМИ, – ответил Власов.

– Когда я только пришел сюда работать, страна была абсолютно потерянной. Благодаря тому, что мы убрали из эфира весь блатняк и сменили формацию, мы смогли остановить эту зону. Телевиденье должно облагораживать человека, – как-то отвлеченно произнёс он.

– Он действительно глубокий эстет, – думал Власов.

– Так что, вы, примите концепцию? – спросил Власов.

– Нет. Я никогда не буду в этом участвовать.

– Тогда вы будете разбираться с Хорьковым.

– Мне плевать,– вспылил Василий.

Тут Михаил понял, что самое время сворачивать разговор. У выхода из башни Власова ждал его БМВ. Михаил сел на заднее сиденье, к нему обратился водитель. Он сказал, что Хорьков желает его видеть. Водителем Власова был крепкий мужчина средних лет с проседью по фамилии Матвеев. В прошлом он служил в КГБ. Власов не понимал, почему Хорьков желал встретиться именно с ним. Хорьков был большим начальником, на которого работали все в администрации. Сам Хорьков в иерархии занимал чисто формальную должность советника министра сельского хозяйства. Власов думал, что это тоже было сделано для конспирации. Обычно с Хорьковым встречалась Сорокина. Петров встречался с Хорьковым редко. После этих редких встреч он вёл себя очень раздражительно, а иногда, к удивлению Власова, даже пребывал в глубоко подавленном настроении.

Тем временем машина отклонилась от маршрута, Михаил понял, что они едут на легендарную Лубянку. Машина остановилась возле того самого места, где когда-то был памятник Дзержинскому. Михаилу казалось, что Железного Феликса теперь вполне можно было бы заменить гротескным памятником нефтяной вышки работы Церетели. Михаил посмотрел на часы, было почти четыре утра. Глядя на здание управления КГБ, Власов на пару секунд осознал себя в мрачной атмосфере сталинского террора и репрессий.

– Вроде бы Сталин уже давно сдох, а его труп ещё лежит где-то здесь и отравляет жизнь людям продуктами своего разложения, – подумал Власов.

Хорьков ждал Власова в кабинете для совещаний. В администрации о Хорькове ходили разные слухи. В основном они касались его настоящего происхождения. Власов знал, что когда-то Руслана Хорькова звали Патрис Джамвагабэ, что он негр и точное место его рождение известно только ему самому. Поговаривали, что этим местом было Сомали, но другие считали таким местом Нигерию. Памятуя знаменитое высказывание Сергея Брина, Михаил склонялся к нигерийской версии. Но если говорить по сути, Хорьков сильно выделялся на фоне стереотипных выходцев из спецслужб, которые преобладали во власти в те годы. К тому же он выделялся из образа стереотипного российского чиновника с двумя сальными подбородками. Хорьков имел подтянутое спортивное телосложение, которое он любил подчеркивать в элегантных костюмах. Внешне он был приятным негритянским мужчиной, правда, Власова немного настораживало его каменное черное лицо в очках. Он чем-то напоминал ему Берию. Власов знал, что, несмотря на своё происхождение, Хорьков считал себя русским человеком, но что именно Хорьков вкладывал в понятие “русский” было для Власова большой загадкой.

– Садитесь, – сказал Хорьков.

Михаил сел за кожаное кресло во главе большого стола для совещаний.

– Жаль, что вы не смогли прибыть чуть раньше и насладиться нашей конференцией. Если позволите, давайте будем на “ты”? – спросил Хорьков.

– Давайте,– Власов немного насторожился такой открытостью.

– Видишь ли, Миша, я человек творческий. Я люблю и уважаю творческих людей и их труд. Я вообще уважаю любой труд, – большие черные глаза Хорькова смотрели прямо на Михаила. – В этом плане меня очень раздражает отношение к человеческому труду, к твоему труду со стороны господина Петрова.

– Он знает, – подумал Власов.

Михаил оцепенел в страхе. Он ерзал на стуле и тщетно пытался что-то сказать. Через секунду он смирился с тем, что его сейчас вроде бы уволят.

– Расслабься, – Хорьков улыбнулся, это помогло Власову успокоиться. – Когда мы только приняли Николая в администрацию, его работа вызывала у всех глубокое восхищение. Приходилось мириться с его характером, отношением к людям и частыми нарушениями субординации. Лично я всегда никак не мог понять, как такой человек как Колян мог писать такие вещи. А когда один из его мелких помощников стал выдавать такие же концепции, какие делал Петров во время расцвета своего таланта, всё сразу встало на свои места.

– Да, не буду отрицать. Я разоблачен. Дело в том, что мы с Николаем давние приятели. Да и я обязан ему тем, что он встроил меня в вертикаль.

– Ты знаешь, что в условиях нашей всё ещё зарождающийся рыночной экономики все сделки купли-поглощения средне-крупных предприятий согласовываются с кем-то в администрации? А что если я скажу тебе, что это именно Николай дал добро на захват твоего предприятия? Какой же это друг?

Власова передёрнуло.

– Это очень хорошо, что я вовремя тебя просветил. Видишь ли, Колян мне не нравится. Наверное, в силу разного взгляда на жизнь. Как ты думаешь, почему развалился Союз?

– Андропов, заговор чекистов, конфликты между демократическим крылом КГБ и консервативным крылом, сдача партийной элиты страны США в обмен на подачки, – еле выговаривал Власов.

– Это тебе по телевизору сказали? Союз развалился, потому что в его броне не было пустот. Когда копье пробило броню, оно вонзилось прямо в тело, хотя могло увязнуть в пустоте, не задев жизненно важных органов. Петров сторонник наращивания брони, а мы с тобой сторонники создания пустот. Знаешь, когда моё терпение лопнуло?

– Нет.

– Когда Коляну хватило наглости назвать твою прекрасную концепцию оружия массовой информации своей. Для меня это была последняя капля.

– Я так понимаю, что вы хотите его каким-то образом прогнать и поставить меня вместо него? Но дело в том, что основная часть моих концепций, – недоговорил Власов.

– Ох, Миша, – Хорьков улыбнулся. – Если бы я мог, я бы уже давно так и поступил. Видишь ли, Петров имеет некую поддержку в кругах силовиков. Николай очень удобен этим людям в силу похожего мировоззрения. Но я не могу терпеть весь этот оборонительный, окопный подход к внутренней политике, который разрушил Союз. Очень жаль, что вы не застали наше совещание, могли бы наглядно понять, о чем я говорю. В политике нужен творческий подход.

– Это точно, – поддержал Власов.

– Так что, Миша, мне не нужны бездарности в моем деле. Николай хочет выбить себе место в Партии, и он почти заручился поддержкой нужных людей. Я не могу этого допустить. Я буду продвигать тебя в Партию по своей линии. Я знаю, что большая часть твоих с Петровым концепций родилась из перестроечного наследия твоего отца. Но я вижу в тебе большой потенциал. Не разочаруй меня.

– Спасибо, – Михаил изо всех сил пытался сдержать восторг. – Я в огромном долгу перед вами.

– Разумеется, этого нашего разговора никогда не было. Удачи.

Власов не думал, что Хорьков будет врать ему. И всё равно он до конца не понимал мотивов Петрова. К счастью теперь у него появился покровитель, и это придавало Власову уверенности. Власов помнил о наставлении Хорькова и не переходил к открытому противостоянию с Петровым. Но это было только частью проблемы. В голове Михаила бушевали глубокие этические противоречия. Михаил был озабочен проблемой справедливости и правильности своих действий. С одной стороны он никак не мог принять свой род деятельности, так как занимался операцией прикрытия для непонятной ему мрачной деятельности власти, которая не совсем была направлена на развитие российского народа. С другой стороны Михаил понимал, что если он опустит руки и уйдет во внутреннюю иммиграцию его место может занять циничный и бездуховный человек, так что Михаил решил поступать, как поступали те люди, которые вступали в КПСС для тщетного улучшения её изнутри. Ведь выдвинутый пражской весной лозунг построения социализма с человеческим лицом так и не был реализован, а советский человек был вынужден до конца жить в социализме с нечеловеческим лицом.

Власов недостаточно хорошо следовал давнему совету Петрова. Не вытравленного в нём интеллигента мучала совесть. Ведь он как бы тоже участвовал в этом большом распиле. Михаил пытался создать концепцию, чтобы вернуть простому русскому человеку чувство надежды хоть на какое-то будущее. Он много раз перечитывал Черновик для поиска позитивных идеи. Впоследствии пришлось попросить у отца остальное собрание сочинений. С трудом Власову удалось систематизировать хоть что-то в концепцию.

Аня закрыла Михаилу глаза руками.

– Всё ещё строчишь? – спросила она.

– Угу, – ответил Михаил.

Михаил обернулся, она только что вернулась с работы, на ней была бела блузка в обтяжку, строгая черная юбка с чулками. Её образ подчеркивали очки в черной элегантной оправе. Анна не страдала от плохого зрения и носила их, чтобы казаться умной.

– Какая ты у меня красивая.

Анна села Михаилу на колени, погладила его по волосам и поцеловала в губы. Власов почувствовал вкус её помады и прикосновение очков.

– У тебя новые духи? – спросил Михаил.

– Ты заметил? – Анна цинично ухмыльнулась. Власов уже успел полюбить эту её ухмылку.

Анна специально расстегнула пару пуговиц на своей блузке. Власов страстно поцеловал её, отчего её очки упали на пол.

– Ты такой распущенный. Но я ещё грязней, – с той же ухмылкой промолвила она.

В водовороте поцелуев и объятий Анна вела Михаила в прихожую. Власов судорожно расстёгивал белую блузку Анны, пока она не оттолкнула его слегка.

– Я сама, – Анна изящно избавлялась от одежды, не сводя глаз с Власова.

Её большие глаза горели ярким пламенем. Михаил ужасно возбудился, он пытался прижать Анну к себе, но она отталкивала его. После парочки таких попыток лицо Анны приобрело ужасно милое и возвышенное выражение. Власову казалось, что он пытается завоевать прекрасную ангелоподобную девушку, которая спустилась с небес ради утешения его мятежной души. Поэтому когда Анна полностью обнажила свое истерзанное диетами и фитнесом атлетическое тело, после чего подошла к Власову и нежно провела рукой по его разгоряченной груди, Михаил закончил их, так и не начавшийся половой акт.

– Нда, – на милом лице Анны снова проступила циничная ухмылка. – А я ведь придумала целое шоу, а ты вот так взял и всё обломал.

– Я … извини, – виновато промолвил Власов.

– Не знаю, иди выпей чего-нибудь. Может быть, на пьяную голову у тебя получиться.

Михаил чувствовал себя полностью раздавленным. Никогда ещё в своей жизни он не был так унижен как мужчина. Власов сидел за своим письменным столом и пил водку из горла.

– Я облажался, – подумал он.

Через какое-то время к нему подошла Анна и ласково обняла.

– Не парься, всё нормально. Ты хороший парень, Миша.

Михаил бросил на Анну подавленный взгляд, Аня поцеловала его, не дав их взглядам соприкоснутся.

– Шоу должно продолжаться, хочешь ты этого или нет, – прошептала она.

Михаил был уже в стельку пьян, но все же не так сильно как когда его арестовывали. Анна подняла его со стула, её тело скрывал красный шёлковый халат. Она поцеловала его украдкой, но поцелуй не смог зажечь Власова. Аня хихикнула и ухмыльнулась. Немного подумав, Анна опять попыталась воссоздать на своем лице тот ангелоподобный лик. Это дало некий результат. Михаил вдруг посмотрел на неё глазами русского поэта, увидевшего в русской березе лицо российской жизни. Власов крепко прижал Анну к себе и страстно вцепился в её губы. Анна не ожидала от него такой реакции, ей в очередной раз пришлось избавляться от объятий Михаила. Анна привела Михаила в ванную, медленно раздела. Власов не подавал признаков сознательной деятельности. Он продолжал стоять истуканом, даже когда Анна затолкала его в душевую кабинку, сбросила с себя халат и вцепилась в его тело. От такой реакции она слегка рассердилась и опять решила импровизировать. Она обмылась, стараясь не намочить свои длинные волосы, и стала эротично намыливать свое тело, не сводя глаз с Власова. Михаил вроде бы стал подавать признаки жизни, но Анне этого было мало. Она окатила Власова потоком холодной воды из душа.

Холод действовал отрезвляюще. Михаил вроде бы приходил в себя, опьянение чувствовалось не как что-то сдавливающее, а как нечто легкое и приятное. Анна обняла его, он почувствовал её горячее намыленное тело, острое желание внезапно охватило всё пространство его разума. Власов прижал её к себе, Анна хихикнула, на её лице появилась ухмылка. Михаил поцеловал её и вошел в её тело. Анна была права насчёт алкоголя. Акт их любви длился достаточно долго. Они смотрели друг другу в глаза, целовались, меняли позы. И вот они уже лежали в обнимку на дне душевой кабины.

Поздно ночью Власова разбудил телефонный звонок. Он встал с постели, стараясь не потревожить сон Анны. Это был Василий.

– Подваливай к шпилю, будешь проводить кастинг, – сказал грубый мужской голос.

– Вы же вроде бы отвергли мои наработки? – Михаил старался говорить так, чтобы Василию не казалось, что он только встал с постели.

Василий оборвал разговор, бросив трубку.

Вспомнив о своем привилегированном положении, Власов позвонил шофёру. К большому удивлению Михаила уже через пять минут к его подъезду подъехал стремительный черный БМВ. Шофёр Матвеев был свеж и выглядел гораздо лучше Михаила. Власов думал, что шофер был такой же деталью машины вроде руля или карбюратора. После объяснения маршрута, Михаилу почему-то захотелось узнать о нелегкой судьбе Матвеева.