– По-моему, мы с вами незнакомы. – Михаил Павлович тянул время, с лихорадочной поспешностью прокручивая в голове сотни возможных вариантов, кем инспирирован этот телефонный звонок. Жена отпадает: она уже получала анонимные письма, и даже присылали фото, на котором был он, Татьяна и их маленькая дочурка. Конечно, не обошлось без слез, упреков и скандалов, пришлось уезжать из дома, чтобы не присутствовать при очередной истерике. Тогда кто? Партнеры по «деловым играм»? Им-то зачем, они давно и хорошо знают друг друга. Милиция или более серьезное ведомство? Нет, те предпочитают действовать иными методами, заранее не предупреждая о своем интересе. Но кто же тогда? – Как вы получили номер телефона, от кого?

– Что мы пока незнакомы, верно, – с готовностью согласился невидимый собеседник, назвавшийся Александриди… Голос у него был глуховатый, принадлежавший явно пожилому человеку, и это несколько успокоило Котенева. – А насчет номерочка позвольте оставить вопрос открытым. Считайте это маленькой тайной.

– Вот как? – несколько озадаченно отозвался Михаил Павлович. – О чем вы хотите переговорить и где предлагаете встретиться?

– У меня есть к вам ряд предложений, которые не хотелось бы обсуждать по телефону. А встретиться я предлагаю на нейтральной площадке. Предположим, в «Арбате», часов в семь. Устроит?

– Возможно. Оставьте номер своего телефона, я вам перезвоню завтра и скажу, буду ли свободен в это время.

– К сожалению, я гость столицы и звоню из автомата, – вздохнул Александриди. – Поэтому и хочу договориться заранее. Поверьте, у меня нет никаких дурных намерений.

– Хорошо, предположим, я приеду, но как вас узнаю?

– Все предельно просто: подходите к метру, и он вас проводит к столику. И еще, хочу заранее попросить о маленьком одолжении. У меня множество дел в Москве, и потому могу несколько запоздать. Так вы не откажите в любезности подождать минут десять-пятнадцать. В таком случае простите заранее.

– Хорошо, – решился Котенев. – Постараюсь.

– Всего доброго, Михаил Павлович. – И в трубке раздались короткие гудки отбоя.

Допивать чай расхотелось. Отправившись в комнату, Котенев разделся и лег в постель, закурил сигарету – откуда взялся этот Александриди? Судя по фамилии, он грек, но каким ветром занесло его в Первопрестольную, если, конечно, он не врет, что приезжий, и действительно звонил из автомата?

Пришла Татьяна, медленно снимая халат, тихо спросила:

– Тебя расстроил звонок?

– Не знаю, – примяв в пепельнице сигарету, честно ответил Михаил Павлович. – Звонил какой-то Лука Александриди.

– Александриди? Кто это?

– Завтра узнаю, – успокоил ее Котенев и выключил свет…

Утром, приехав на службу, Михаил Павлович долго сидел за столом, раздумывая, позвонить ли жене. Часы показывали половину десятого, мерно урчал кондиционер, было слышно, как за дверями кабинета тюкала на машинке секретарша – недавно взяли новенькую. Смазливая, хорошо умеет варить кофе, нравится посетителям, но до умения и опыта Маргариты Александровны, ушедшей на пенсию, ей еще ой как далеко. С Маргаритой вообще не возникало никаких проблем – она почти не болела, в самые сжатые сроки готовила деловые бумаги, прекрасно владела пишущей машинкой и знала стенографию, но потом вдруг слегла. Да и то, не девочка, за шестьдесят уже. Пришлось искать другую секретаршу, а хорошую разве сразу найдешь?

Звонить Лиде не хотелось – одна отрада, что она сейчас на работе и не будет устраивать скандал, начав выяснять отношения в присутствии сотрудниц. Лидия вообще довольно скрытная, а на работе тем более постесняется трясти на виду у всех грязное белье семейных неурядиц. Ну, звонить или нет? Жалко ее, почему-то жалко до сих пор, или это не дает покоя совесть, заставляя сохранять хотя бы призрачную видимость того, что было когда-то, но безвозвратно прошло?

Решившись, он все же позвонил жене, поговорив с ней довольно сухо и ничего не объяснив – такой тон уже вошел в привычку, да и она старалась сохранить на работе реноме замужней женщины и не пустилась во все тяжкие по телефону. Мы вообще давно приучили женщин к тому, что они считают себя счастливыми только в том случае, если у них есть штамп в паспорте о регистрации брака и диплом о высшем образовании. Но счастливы ли они этим на самом деле?

С облегчением положив трубку, Михаил Павлович вытер вспотевший лоб и закурил – одно тяжкое дело свалено с плеч. Теперь, прежде чем погрузиться с головой в работу, стоит решить еще один вопрос – ехать сегодня на встречу с неизвестным Лукой Александриди или воздержаться от посещения ресторана «Арбат»?

Вдруг вспомнилось, как еще совсем сопливым мальчишкой, копаясь в куче песка, сваленного с грузовика около стройки, Михаил нашел несколько монеток и принес их домой, отстояв право владеть ими в драке со сверстниками. Мать заметила его находку, когда он раскладывал свои сокровища на полу, и взяла одну монетку. Это были действительно сокровища – пять золотых царской чеканки. Вот тогда маленький Котенев впервые понял власть и силу золота – мать аж задохнулась от счастья и устроила ему допрос с пристрастием: где взял, у кого, кто видел? Не вполне понимавший, в чем дело, Мишка честно рассказал о находке. Мать взяла у него все монетки, дав взамен красивые блестящие пятаки, пошла по делам и вернулась с большой бутылью постного масла, пакетами с крупой и картошкой, шматком сала и хлебом.

Время было тяжелое, послевоенное, карточная система, жили все голодно, а тут вдруг привалило такое счастье. И с той поры навсегда осталось у Михаила ощущение сытости, связанное с золотыми монетками, а детские впечатления самые сильные.

Позже он дал себе слово стать независимым человеком, богатым и обеспеченным, приложив для этого все силы. По-разному поворачивалась судьба, мотало по свету, служил в армии, учился, но упорно добивался своего и, наконец, добился. А дуралей Виталик, братец богоданной супруги, чуть было не пустил все по ветру, связавшись с проклятым Зозулей и добывая для него валюту.

Котенев был зол на Виталия, но в то же время не собирался полностью отказываться от него – парень смышленый, оборотистый, отношения с его сестрой в делах роли не играют, еще можно использовать мальчишку, когда отбудет срок. А пока пусть помучается. Выйдет, оглядится, опять придет к зятю, но уже битым и пуганым. Начнет, как та ворона, от каждого куста шарахаться. Но пусть он знает, кому обязан, и не забывает этого никогда.

От дел он оторвался, когда в приемной затих стук пишущей машинки – неужели уже шесть? Да, действительно, шесть часов, а секретарша никогда не задерживается.

Ну что – ехать на встречу в «Арбат» или послать грека Луку Александриди по известному адресу? Если ехать, то, наверное, надо бы позвонить Лиде, предупредить, что задержится. С другой стороны, начнется тягостный разговор, а дома все равно предстоит объясняться. Лучше отложить противное и неизбежное мероприятие на поздний вечер, когда можно будет завалиться на кровать и повернуться к супруге спиной. Тогда пусть выговаривает все сразу, выливает накопившееся.

Итак, выбираем встречу в ресторане.

Собрав со стола бумаги, Котенев открыл сейф, положил в него папку и закрыл дверцу. Немного подумав, открыл ее вновь и достал небольшой японский диктофон. Положил его рядом с сигаретами – полез за куревом и включил запись, а потом ее можно не раз прослушать, проанализировать, не надеясь, что память сохранит все нужные подробности долгого разговора. Если беседа будет короткой, тем лучше. В любом случае пленки хватит.

Найти место на стоянке оказалось делом сложным, и Михаил Павлович прилично покружил, высматривая, где бы поставить жигуленок. Наконец, припарковавшись в глухом переулочке, пешочком отправился к ресторану, поглядывая по сторонам – обычная толпа, люди спешат с работы домой, ныряют в стеклянные двери магазинов, глазеют на витрины, выстраиваются в очереди к лоткам и киоскам, без толку снуют по вечно продуваемому всеми ветрами проспекту в поисках дефицита. Ближе к ночи толпа рассосется, закроются магазины, останутся только кучки желающих попасть в кабаки, стойко ожидающие у закрытых швейцарами дверей.

Поднявшись по ступенькам, Котенев вошел в вестибюль ресторана. Если по лестнице вниз – попадешь в «Лабиринт», а двери верхнего зала «Арбата» слева – видны длинные ряды сервированных столиков, пустая эстрада, лаково блестит паркет в проходах.

Отыскав взглядом метра, Михаил Павлович направился прямо к нему:

– Мне здесь назначено свидание.

– Минутку, – молодой метр достал блокнот и перелистал страницы, – фамилия ваша?..

– Котенев.

– Да, пожалуйста. Прошу!

Он повел гостя к столику у окна и предупредительно подвинул стул. Михаил Павлович сел. Пока все идет так, как обещано неизвестным греком – действительно заказан столик на двоих, а шустрый официант уже несет закуски и бутылку коньяка. Признаться, у Котенева имелись сомнения, и он думал, что метр только недоуменно вытаращит глаза в ответ на вопрос. Тогда можно было бы слегка посмеяться над собой и отправиться восвояси, недоумевая – кто же столь ловко разыграл его, заставив приехать сюда? Однако Александриди, похоже, совсем не шутник.

– Скажете, когда подавать горячее? – доверительно наклонился официант.

– Ладно, – небрежно махнул рукой Михаил Павлович. – Откройте пока минеральную.

Официант ловко откупорил бутылку и налил воду в фужер. Отошел и встал в стороне.

Котенев оглядел зал. Обычная публика: приезжие из республик Закавказья, размалеванные девки, компания пожилых людей, видимо решивших отметить какое-то торжество, многие столики еще не заняты. Сам зал – длинный, стеклянный, неуютный – напомнил ему зал ожидания аэропорта. Сравнение царапнуло по душе, вновь вызвав мысли о Виталии Манакове, – ведь дурака поймали именно в аэропорту.

Закурив, Михаил Павлович поглядел на часы – неужели прошло всего десять минут? А показалось, что прошла чуть не вечность, так медленно тянется время.

За окнами сновала бойкая московская толпа, по проезжей части проспекта неслись автобусы, плыли переполненные троллейбусы, у стеклянных павильончиков остановок возникали стихийные очереди на посадку в транспорт.

«Все правильно, – покуривая, усмехнулся Котенев, – чисто русское изобретение – очередь, возникшая практически везде и всюду. И полное бессилие перед кастой жрецов очереди, раздувающих и создающих ее, поскольку нет никаких прав. Не записаны они в законах. Вот и встает народец в очередь на квартиру, детский сад, зимние ботинки, пошив платья, за сахаром и мылом. Стоит, думает, мрачнеет и идет переплачивать, чтобы без очереди. Умные люди на этом уже целые состояния сколотили. Пусть говорят, что на людском горе, слезах, пусть говорят те, у кого нет состояния. Очередь у всех нравственность давно искалечила: у тех, кто берет, и у тех, кто дает. И даже у создающих очереди. М-да, но сколько можно ждать этого Луку Александриди? Время зачастую дороже денег».

Михаил Павлович знаком подозвал официанта – теперь ясно, над ним подшутили и заставят раскошелиться за роскошный ужин. Кто бы это мог сделать: Рафаил или Саша Лушин? Как близкие и наиболее доверенные компаньоны, они знали телефон квартиры Ставич, правда, никогда туда не звонили, но разве не могла им в голову прийти шальная мысль позабавиться, причем, с их точки зрения, совершенно безобидно. Ну, если они так развлекаются, то заплатят ему больше, чем стоит ужин.

К удивлению Котенева, официант взять деньги отказался:

– Все оплачено, не беспокойтесь, пожалуйста. Заходите к нам еще.

– Непременно, – мрачно пообещал Михаил Павлович, поднимаясь из-за стола.

Времени половина восьмого, даже без двадцати восемь, сколько еще можно ждать? Если Александриди так надо с ним увидеться, пусть приходит вовремя. В следующий раз Котенев не поддастся на подобные провокации, а если грек снова позвонит, то пошлет его подальше вместе с предложениями.

Через заполнившийся посетителями зал он шел неспешно, втайне надеясь, что Александриди вот-вот объявится, подойдет с извинениями, – любопытно все же, чего он хотел? Котенев даже постоял немного в дверях, наблюдая, не направится ли кто к оставленному им столику? Но увидев, что официант начал собирать посуду, вышел в вестибюль. Тут же мелькнула другая мысль – надо было бы съесть горячее, чтобы не ужинать дома и не давать Лидии возможность долго высказывать свои неудовольствия.

Остановившись на ступеньках ресторанного подъезда, Михаил Павлович достал сигареты, закурил и хотел уже сойти вниз, но увидел остановившуюся около тротуара черную персональную «Волгу» и вылезающего из нее Сергея Владимировича Курова. Встречаться с ним не очень хотелось, но глазастый Куров его уже заметил, растянул губы в любезной улыбке и раскинул в стороны руки, словно готовясь обнять.

С Куровым приходилось встречаться и раньше, но эти встречи происходили на деловых совещаниях. Сергей Владимирович пользовался репутацией человека хозяйственного, делового, уверенно пробивавшего фонды и кредиты, не боящегося экспериментов и хозяйственного риска, чем снискал себе уважение руководства и других директоров, искренне завидовавших его хватке и умению всегда оказываться в струе. Близко с ним Михаил Павлович знаком не был – так, пару раз сидели в буфете за чашечкой кофе и сигаретой, обсуждая насущные проблемы и тихо жалуясь друг другу на неизбежные трудности, отсутствие валютных фондов и прочие неприятности.

Подойдя, Куров пожал Котеневу руку и улыбнулся:

– Гуляем?

– Да так, – уклончиво ответил Михаил Павлович.

– А я думал, собрались поужинать или уже вкусили от благ сего заведения, – посмеялся Сергей Владимирович, беря Котенева под руку. – Еду мимо, гляжу – стоит на ступеньках ресторации с выражением сомнения на лице.

– И решили остановиться? – покосился на него Михаил Павлович. С чего бы вдруг Курову, вечно торопящемуся по делам, останавливать машину и высаживаться, заметив стоящего у входа в ресторан знакомого? Темнит Сергей Владимирович, ох темнит.

– Нет, не решил, – обезоруживающе улыбнулся Куров. – Просто совпадение, некие обстоятельства заставили.

– Да? И какие?

– Извечная проблема, сломался мой водила, как говорят современные мальчики. Вдруг заявляет, что ему надо на базу, в движке у него, видите ли, стучит что-то. Ну, я решил выйти около стоянки такси и попробовать доехать за наличные, а тут заметил вас и вспомнил, что Михаил Павлович ярый приверженец автомобилизма и никогда не ходит пешком.

– Стало жалко денег и хотите попросить подвезти? – не удержавшись, съязвил Котенев. Черт с ним, пусть глотает, авось не подавится. Тем более настроение после несостоявшегося свидания и в связи с неотвратимо приближающимся очередным объяснением с женой становится все более мерзким. Так и тянет сказать кому-нибудь дерзость, словно репетируя разговор с Лидой.

– Угадали, – Сергей Владимирович скорчил покаянную мину, – ну, правда, Михаил Павлович, что вам стоит? Тут недалеко, подбросьте. Долг, говорят, платежом красен.

– Вы домой? – с делано озабоченным видом поглядел на часы Котенев, решивший все же сначала точно выяснить намерения знакомого, а то начнет просить отвезти в Ясенево или Беляево-Богородское. Охота гонять за столько верст без дела?

– Не угадали. У меня небольшое дельце неподалеку отсюда, и долее чем десять-пятнадцать минут я вас не задержу.

Он просительно заглянул в глаза Котеневу и снова улыбнулся. Михаил Павлович обреченно вздохнул и согласно кивнул:

– Хорошо, поехали. Только придется немного пройтись пешочком – машину я оставил в переулке.

– Какой разговор? Куда, направо?

Дорогой Куров болтал о каких-то пустяках. Михаил Павлович вежливо кивал и думал о своем – будет еще звонить Александриди или нет?

Увидев собственные «жигули», Котенев не поверил глазам – за рулем его машины сидел какой-то незнакомый человек, а из выхлопной трубы вился синеватый дымок, свидетельствовавший, что двигатель работает. Угонщик?! Какова наглость, при ярком свете, в самом центре города!

Михаил Павлович рванулся вперед: надо задержать вора, пока тот не успел тронуться с места и угнать машину. И как он только умудрился найти секретку и включить зажигание? Куров, натужно посапывая, торопился следом, пытаясь что-то спросить, но Котенев не обращал на него внимания.

Подбежав к машине, он рванул на себя дверцу водителя, но она была заперта изнутри.

– Открывай! – не помня себя, заорал Михаил Павлович и хотел ударить по стеклу двери кулаком, но почувствовал, что его сзади крепко прихватили за локти.

Недоуменно оглянувшись, он увидел двух рослых парней. Один, нахально подмигнув светлым глазом, свободной рукой открыл заднюю дверь жигуленка и предложил:

– Садись.

Еще более удивительным было то, что Куров, спокойно обойдя машину, сел на заднее сиденье и, нагнувшись к открытой двери, ласково позвал Михаила Павловича:

– Действительно, садитесь, поехали.

– Пустите, – рванулся Котенев, но парни не выпустили, а легко подтащили к машине и впихнули внутрь, усадив рядом с Куровым.

Заставив Михаила Павловича потесниться, на заднее сиденье влез и светлоглазый нахал, фамильярно обняв Котенева тяжелой лапой. Второй сел рядом с водителем. Тот медленно тронул с места и лихо вырулил на оживленную трассу.

Котеневу вдруг стало смешно – ну, разве не глупый сегодня день? Даже скорее идиотский: сначала несостоявшаяся встреча с телефонным анонимом, назвавшимся Лукой Александриди, затем пустое высиживание в ресторации, потом случайная встреча с Куровым, чужой человек за рулем «жигулей», поездка неизвестно куда. Ну и шуточки у любезного Сергея Владимировича! Будет потом о чем рассказать приятелям за рюмочкой.

– Это что, похищение? – повернувшись к Курову, с натянутой усмешкой спросил Михаил Павлович.

Ему никто не ответил. Незнакомец за рулем уверенно гнал «жигули» по незнакомому маршруту. Лежавшая на плече Котенева лапа светлоглазого нахала чутко сторожила каждое движение хозяина машины, а Куров все так же смотрел в окно. Михаил Павлович притих, поняв, что рассказывать о сегодняшнем приключении ему вряд ли захочется, если вообще представится такая возможность…