Читать книгу «Без Царя…» онлайн полностью📖 — Василия Панфилова — MyBook.
image

Глава 4
Артхаус, нокаут и долги дражайшего родителя

В гимнастическом зале тесно, и несмотря на раскрытые настежь окна и двери, душно. Солнечный свет, проходя через приветливо распахнутые оконные створки, подсвечивает стоящий клубами табачный дым, придавая ему какой-то нездешний золотистый ореол.

Посередине установлен ринг, вокруг, как в самодеятельном театре, в несколько рядов расставленные лавки и стулья, предназначенные для судей, репортёров, медиков и тренеров. Прочие, за недостатком места и избытком желающих, вынуждены стоять. Впрочем, этим никто не смущается, воспринимая все неудобства как единственно возможный вариант, не предполагая даже иного развития событий.

Народу в зале человек под триста, что по здешним меркам весьма значимое мероприятие. Любительские соревнования, даже относительно крупные, это пока такие вот междусобойчики, на которых собираются все причастные, а прочие вынуждены довольствоваться пересказами, газетными заметками и фотографиями, а то и рисунками.

Спортивных сооружений, способных вместить достаточное количество желающих, в Российской Империи просто нет, если не считать таковыми ипподромы и плацы. Некоторые организаторы проводили соревнования в арендуемых цирковых шатрах, или снимая для этой цели здание театра, но идея как-то не прижилась. Дурной тон, наследие Нижегородских ярмарок… фу!

Вообще, по летнему времени и при хорошей погоде, соревнования проводят на открытом воздухе, да так оно, собственно, и задумывалось. Однако же в Российской Империи на каждый чих принято брать разрешение в МВД, что далеко не просто.

С началом войны этот проржавелый железный дровосек активизировался, мутировал, и начал выдавать на-гора инициативы, связанные с запрещением, пресечением и наказанием. Самое интересное, даже чиновники МВД признают проблемы министерства и жалуются на невообразимо громоздкую бюрократическую структуру и бесчисленное количество устаревших и откровенно вредных законов.

Но эта гидра полицейского бюрократизма, мракобесия и произвола продолжала жить, процветать и отращивать новые головы взамен утраченных. Вследствие этого складывается странное впечатление, будто бы химера МВД живое, разумное и самостоятельное существо, а все эти чиновники, полицейские и прочий люд есть ни кто иные, как служители некоего культа.

С марта же ситуация стала вовсе печальной, и было уже несколько анекдотичных ситуаций, когда арестовывали свадьбу или похороны. Шума это наделало изрядно, но нисколько не изменило позиции властей.

Ситуация же, при которой соберётся несколько тысяч человек, так или иначе связанных со спортом, привела МВД в ужас, и не помогли даже связи основателей Гимнастического общества. Дядя Гиляй, свирепо раздувая усы и ругаясь так, что покраснели бы даже коренные обитатели Хитровки, поведал нам, что циркуляр пришёл с Самого Верха.

Он не сказал, насколько этот Верх был Самым, но люди подогадливей сопоставили прозвище «Царскосельский Суслик» (которое начало хождение в народе как бы не с лёгкой руки Владимира Алексеевича) и поняли всё даже сквозь вынужденную самоцензуру именитого репортёра. Любви и уважения к Самодержцу это не прибавило, так что даже сторонники абсолютистской монархии мямлили нечто нерешительное, сбиваясь и замолкая при подборе аргументов в пользу такого решения.

Вообще, чемпионат начался как-то наперекосяк, начиная с ограничительных мер по линии МВД, заканчивая организацией вообще. Как сглазили!

Сперва власти не разрешили проведение мероприятия в одном из парков Москвы. Потом в другом… Затем была отвергнута вполне здравая идея, провести его в одном из дачных посёлков, в достаточном отдалении от древней столицы. Не иначе, в МВД полагали, что возбудившись кровавым зрелищем, дачники примутся штурмовать пригородные поезда, и к городу подъедет уже спаянная революционная группа, нацеленная на уничтожение самодержавия и штурм Кремля.

Организаторы решили было провести чемпионат в здании реального училища, арендуемого Гимнастическим обществом, но будучи уже взвинченными до крайности, ухитрились переругаться по какому-то пустячному поводу. Люди воспитанные, ругались они более чем корректно. Они уже успели пожалеть о том и помириться, но бои в итоге проходят в спортивном зале одной из гимназий, где по такому поводу пришлось спешно оборудовать раздевалки и проводить достаточно большое количество подготовительных работ.

Народ собрался самый пёстрый, начиная от именитых спортсменов и журналистов, заканчивая «отцами-основателями», многие из которых далеки от спорта; меценатами, банкирами, наблюдателем от МВД и (вишенка на торте!) несколькими чиновниками Министерства Народного Просвещения. Последние – результат какого-то сложного соглашения между организаторами и Министерством Народного Просвещение, согласно которому наши соревнования проходят под эгидой этого самого Министерства.

Для нормального общества это более чем странное решение, но в Российской Империи привыкли к тупоумию властей, обходя самые идиотические указы с помощью таких вот странноватых методов. К слову, не удивлюсь, если окажется, что такой вот выход из положения подсказали сами чиновники МВД.

Именитые спортсмены, всё больше в бриджах, жилетках поверх лёгких рубах и легкомысленных кепках, перемешались с солидно одетыми господами в чесучевых костюмах, эксцентричных джентльменами в цилиндрах и чиновниками в мундирах. Есть и чудики, потеющие в шерстяных костюмах, почитающие их единственно возможной одеждой, приличной уважаемому человеку. Есть и несколько признанных борцов и силачей, одетых во фриковатом народном стиле, в смазанные сапоги, красные косоворотки и плисовые шаровары. Они окают, акают и всячески народничают напоказ, хотя у каждого второго за плечами если не гимназия, то как минимум коммерческое городское училище. Этакий патриотический тренд…

Всё это непрестанно перемешивается, переговаривается, жестикулирует, обильно потеет и дымит, как в последний раз. Смешение гардеробов, голосов, запахов и манер необыкновенно пёстро и своеобычно, этакий человеческий калейдоскоп.

Выглядит это артхаусно и необыкновенно живо, так что время от времени ловлю себя на том, что начинаю вертеть головой в поисках камеры. Всё-то кажется, что сейчас раздастся команда «Снято!» и взлохмаченный режиссёр примется раздавать указания, расставляя статистов и добавляя декораций.

Я не большой любитель фестивального кино, Феллини и Кустурицы с прочим андеграундом, но ей-ей, здесь и сейчас я начал понимать всю прелесть таких фильмов. Иногда, под настроение… ведь жизненно, чёрт побери! Жизненно!

А разговоры…

– … а за что?! – возмущается обильно потеющий сухопарый господин в старомодном чесучевом костюме из тех, что носят не от безденежья и экономии, а как некую дань молодым годам, когда трава была зеленее, вода мокрее, а женщины моложе, – Ну, ударил открытой ладонью, и что в этом такого!

– Может, – возбудился он, начав для убедительности стучать массивной тростью о пол в такт словам, – запретят ещё и за голову противника прихватывать?! Ногами бить и броски делать ведь уже запретили!

– Ну это вы лишку хватили, Валерий Емельянович, – живо возразил ему собеседник, такой же немолодой, но вполне современный господин, не чуждый модных тенденций и несколько даже злоупотребляющий ими для своего возраста, – утрировать не надо! Тоже… прихватывать запретят, скажете!

– Э, нет… – несколько бесцеремонно влез в беседу полноватый молодой человек, из тех теоретиков спорта, которые ищут себя везде понемногу, но нигде не находят, однако же ухитряются обзавестись некоторым апломбом, а в определённых кругах и авторитетом знатока, – не скажите! Спорт развивается, меняется, и вместе с ним меняются правила. Пройдёт время…

Я начал было прислушиваться, но сидящий рядом тренер забубнил как мантру:

– Не надо нервничать… не надо! Всё будет хорошо…

При этом он так живо ёрзал на стуле, шевелил ступнями и кусал губы, что я начал беспокоиться за него. Не сразу и сообразил, что успокоить он пытается меня.

– Пахомов, он боец… – начал было тренер, нервно дёргая себя ус.

– На ринг вызываются бойцы лёгкого веса… – перебил его распорядитель, и в зале тут же загомонили так, что имена и фамилии бойцов скорее угадывались.

– … Арена Физического Развития, – перекрикивая шум, надрывается распорядитель, – и Савин Игорь Ильич, Сокольническое общество любителей лыжного спорта! Приготовиться…

– Не нервничай! – с новой силой начинает Денисов, дёргая уже порядком поредевший ус.

– … Пыжову Алексею Юрьевичу, представляющему Р-русское Гимнастическое общество, и Архангельскому Дмитрию Ивановичу, представляющему Сокольническое общество любителей лыжного спорта!

– … так я того щенка, – донеслось до меня обрывочное, а между канатов уже проскальзывали на ринг низкорослые бойцы лёгкого веса. Абстрагируюсь от артхауса и разговоров, пытаясь сосредоточиться на том, что происходит внутри ринга, но получается откровенно плохо.

– … слева, слева его… – потеет адреналином тренер, яростно болея против Сокольнического бойца.

– Не-ет… то ли дело мы в Кембридже, – с грустными нотками ностальгии продолжил старомодный чесучевый господин тему своей незабвенной молодости, – всё не то, господа, не то! В упадок приходит благородное искусство!

Я склонен к тому, чтобы согласиться с ним. Ну безобразие же, право слово! Бойцы лёгкого веса, долженствующие показывать чудеса если не техники, то как минимум скорости и грации, размахивали кулаками с энергией гимназистов младших классов, и с немногим лучшей техникой.

Они прыгали и наскакивали друг на друга бойцовыми петухами, пытались прихватить соперника за голову и совершенно, вот совершенно не прикрывались!

– Славно, – подал голос чесучевый господин за моей спиной, – экие молодцы! Ухари!

Я покосился было на него, но смолчал. Ухари, не задумываясь, шли на размен ударами, норовя прежде всего достать противника, и только потом уже думая о защите. Ещё не закончился первый раунд, а уже есть несколько «сечек», что в эти суровые времена не может служить препятствием к бою.

Наконец прозвенел гонг, знаменуя окончание первого раунда, и бойцы разошлись углам. Засуетились тренеры и секунданты, обтирая их полотенца, давая попить и… покурить. Спешно прикуренная сигарета была приставлена к разбитым губам Савина, и тот сделал несколько торопливых затяжек, кивая наставлениям суетящегося тренера.

– Бойко, – одобрительно сказал сидящий слева от меня тяжеловес Ильин, азартно разминая кисти рук. Я покосился на одноклубника и смолчал, не желая вступать в спор.

В гимнастическом обществе я появляюсь нечасто, и больше занимаюсь акробатикой, да в последнее время ещё фехтованием. Хотя и я выиграл несколько боёв, всерьёз, как боксёра, меня не воспринимают. Для одноклубников я «ловкий чертяка», а мои наработанные уклоны и нырки считаются почему-то «природной ловкостью» и «следствием занятий гимнастикой».

Мне пеняют за «излишнее бережение» и искренне не понимают, что человек, то бишь я, в принципе не желает, чтобы его били по голове! Да собственно, и по другим частям тела. Напротив, здесь бытует такое мнение (не изжитое до конца и десятилетия спустя), будто бы голову, равно как и всё тело, можно «закалить».

То, что я при такой «недостаточной стойкости» выиграл все бои, не получив ни разу по морде, боксёрским сообществом отвергается как несущественное. Есть, есть немногие раскольники… но в общем, одним из качеств хорошего кулачного бойца, и следовательно, боксёра, считается умение держать удар (с чем я и не спорю) и умение держаться на ногах любой ценой.

Бытует мнение, что умение удержаться на ногах после тяжёлого удара по голове, и вставать на ноги снова и снова, неким метафизическим образом показывает не только уровень здоровья (и упоротости), но и некоторым образом силу духа. Умение оставаться на ногах не только после ударов по морде, но и после ударов Судьбы!

Бред, как по мне… сколько знаю «спортиков» уровня хотя бы чуть выше средненького любителя, так никакой метафизики за ними не припомню! Скорее наоборот, они как никто быстро спиваются и скатываются на дно человеческой жизни. А удары держат, да… в морду. Но никак не жизненные!

Всерьёз ко мне и к моим боксёрским талантам относится, пожалуй, только дядя Гиляй, Денисов, да отчасти братья Старостины. Впрочем, последние с большим пиететом относятся к боксу вообще, я а ещё и один из немногих, кто готов тратить на них время и объяснять различные тонкости.

Второй раунд ознаменовался яростной атакой Милюкова, дальнего родственника опального политика, пребывающего ныне в горах Швейцарии не то в эмиграции, не то в бегах после того, как он оказался замазан в заговоре против монархии…

«– Да тьфу ты!» – потерев уши, стараюсь выбросить из головы политику, сосредоточившись на бое. Получается, честно говоря, неважно, бой откровенно неинтересный. А вот ситуация с Милюковым и Ко…

– Давай, Алексей, сосредоточься, – забормотал Денисов, нервно сжимая руки, – бойцы сегодня хороши как никогда, такие и на чемпионате России могли бы занять призовые места!

Я покосился на него… нет не шутит. Потом вспомнил, что чемпионаты ныне такие… своеобразные. В тысяча девятьсот одиннадцатом, например, прошло аж три чемпионата России (официальных!), на одном из которых за чемпионские титулы и места на пьедестале почёта сражались исключительно боксёры Петербурга, числом не то двадцать шесть, не то двадцать семь… Такой себе междусобойчик. Как бы даже не из одного клуба.

На другом, столь же официальном чемпионате страны, бойцы из Санкт-Петербурга сразились с представителями нескольких эстонских клубов, и тоже – чемпионы…

Не обычные в общем-то межклубные встречи, которые в моём времени ни на что почти не влияют, а официально – с медалями, славой и уважением. Всерьёз!

Был и третий чемпионат Российской Империи в том приснопамятном году, но вот подробностей уже не помню… Вроде как те же питерцы, какой-то из клубов Эстляндии и боксёры Малороссии, но кто там победил… нет, не помню!

1
...