В соответствии с этим меняется направленность духовного водительства человечества. Духовные учения становятся монотеистическими, пантеон функциональных богов сменяется единобожием. А чтобы стимулировать в общественном сознании устремленность к обретению бытия личного духа, в духовных учениях подчеркивается теоморфность человека, т.е. его богоподобие. И, таким образом, в своем сокровенном, эзотерическом смысле, независимо от экзотерической мифологемы, монотеистические учения, традиции и религии призваны инициировать в человеке поиски себя, как воплощенной части Бога. Иными словами, оттолкнувшись от «Мы – социального» (включая и социально-психологический мир данного учения), через устремленность к единому Богу, человек может осознать и обрести свое персонифицированное Божественное Я. Это и есть путь личного «спасения», путь раскрытия и обретения бытия личного духа.

Разумеется, рассматривая процесс становления и смены духовных учений, мы сталкиваемся с необходимостью нахождения ответов на два насущных вопроса:

– во-первых, каковы предпосылки и пути становления нового духовного учения;

– во-вторых, как проявляется и разрешается противоречие между экзотерической формой и эзотерическим содержанием.

Очевидно, что важнейшей предпосылкой появления новых духовных учений является ситуация, когда уже известные духовные учения утрачивают свою внутреннюю динамику и вырождаются в формализованный набор теоретических догматов и практических ритуалов, теряя тем самым свою актуальность и привлекательность для человечества. Почему это происходит?

Гипотетически можно представить, например, следующий цикл развития учения: от стадии зарождения и до стадии консервации.

Исходная посылка всякого учения суть манифестация Духа. Она становится явленной через человека, который в силу ряда субъективных и объективных причин оказывается наиболее подготовленным воспринять соответствующий духовный импульс и пережить данную манифестацию Духа особенно глубоко – как Откровение.

Этот человек становится, своего рода, Проводником, призванным трансформировать персонифицированный духовный опыт в сокровенное духовное Знание, которое в той или иной форме может быть доступно другим людям.

Это сокровенное духовное Знание составляет первооснову зарождающегося учения, становление и развитие которого суть взаимодополняющие процессы постижения Знания человеком и преображения человека. Указанный процесс поддерживается и разворачивается Проводником индивидуально, а затем в содружестве с группой последователей, доверяющих его духовному опыту. Для своих последователей Проводник учения выступает как Мастер или Учитель.

Принципиально не важно, содержит ли зарождающееся учение абсолютно новое Знание или является возрождением ранее известных, но утраченных Знаний. Но крайне важно, чтобы учение давало ответы на актуальные вопросы развития данного сообщества людей, используя язык, символику и технологии общедоступного характера. Ибо только тогда учение, зародившись, имеет возможности для развития, условно говоря, как «по вертикали» – углубляя и уточняя духовные Знания и духовную практику, так и «по горизонтали» – охватывая и вовлекая в духовную практику все большее число людей, обогащаясь их субъективным опытом и постижением.

Разумеется, на стадии зарождения и становления духовное учение предельно динамично и чуждо всяких консервативных форм, за исключением отдельных, наиболее существенных для данного учения положений и практик, составляющих своеобразный канон. Однако, число таких канонизированных форм на рассматриваемом нами этапе чрезвычайно мало. И в этом контексте, динамика эзотерического содержания учения дополняется динамичностью форм его экзотерической проявленности. В частности, это обусловлено разнообразием форм восприятия и, соответственно, изложения учения последователями Мастера, в условиях, когда форма восприятия самого Мастера лишь минимально канонизирована.

Дальнейшее развитие духовного учения, как результат духовной практики самого Мастера, а также его ближайших учеников и последователей, приводит:

– к росту числа сторонников данного учения, которые образуют его социально-психологический мир, т. е. формируют сферу бытия объективного (общего) духа;

– к появлению канонических текстов, книг, картин, архитектурных сооружений и других произведений искусства, т. е. всего того, что формирует сферу бытия объективированного духа;

– к созданию социально-адаптированных структур, обеспечивающих пропаганду в социуме идей данного учения, как пути обретения бытия личного духа.

Накопление количественных изменений влечет изменения качественного характера. Экзотерический аспект учения становится все более формализованным. Учение, передаваемое из поколения в поколение, воспринимается уже как духовная традиция¹. И традиция начинает все более нуждаться в организации формально отграниченного социального и культурного пространства, в отличие от формально отграниченных пространств других учений и традиций. Ибо традиция на этом этапе становится явленной социуму, а все явленное не может не быть отграниченным.

Процесс становления консервативной экзотерической формы, однако, еще не накладывает ограничений на динамику эзотерического содержания, которое на данном этапе еще продолжает свое развитие, проявляя все новые аспекты картины и описания мира, предлагаемых данной традицией.

Этот этап развития духовной традиции можно считать наиболее плодотворным, когда развитая экзотерическая форма функционирует как эффективный входной фильтр традиции, обеспечивая приток все новых соискателей личного духа, а эзотерическое содержание сохраняет свою динамику, актуальность и привлекательность.

На этом же этапе начинается расслоение в социально-психологическом мире традиции. Так называемый, внутренний «круг» учеников и последователей Мастера отделяется от «внешнего двора». Первые становятся хранителями и проповедниками эзотерического Знания; вторые же, в силу особенностей своего восприятия и личностных характеристик, все более отказываются от эзотерического Знания, как такового, и удовлетворяются экзотерическими формами его проявленности, выраженными в канонизированных текстах и ритуалах. Так, постепенно, экзотерический аспект традиции начинает отрицать ее эзотерический аспект, и наоборот. И этот процесс закономерен, ибо эзотерическое содержание всякой традиции устремлено к абсолютности и, в этом плане, чуждо формальных ограничений, в том числе и отмежевания от других традиций. Вместе с тем, экзотерическая форма всегда относительна и нуждается в четких формальных границах, не нуждаясь de facto в признании самой возможности отсутствия границ и, тем более, возможности и правомерности других традиций. В противном случае форма превратиться в свою противоположность, т. е. в бесформенное, а, значит, не явленное.

Дальнейшее накопление количественных изменений в сфере социальной, т. е. экзотерической проявленности духовной традиции приводит к очередному качественному изменению: духовная традиция окончательно формализуется в религию. Религия есть конечный результат признания духовной традиции со стороны социума. Она, следовательно, нуждается в таких формах своего проявления, которые отличают ее от любых других религий уже на уровне внешнего социального опознавания. Архитектура, литература, форма одежды, обряды и ритуалы – все это составляет канонизированные формы представительства данной религии внутри социума. Как и принято в социуме, эти формы должны быть стабильными, предсказуемыми и легко опознаваемыми. Этому же способствует иерархия религиозных служителей, а также ее включение в социальную иерархию. Так религия становится социальным институтом. И, как социальный институт, отграниченный и консервативный, религия не может не сдерживать развитие своего динамичного эзотерического аспекта, порождением которого она сама, по сути, и является. Более того, религия, как таковая, в эзотерическом Знании не нуждается, ибо для широкого представительства в социуме необходим и достаточен определенный миф, простой и понятный большинству современников. Поскольку стоявший у истоков Проводник данного учения и его ближайшие сподвижники к этому этапу уже ушли из жизни, их слова и действия канонизируются, мифологизируются и превращаются в застывшую догму.

Некоторое время эзотерический аспект религии еще может существовать, но только до тех пор, пока он не покушается на консервативную экзотерическую форму, на догматы и ритуалы. И, таким образом, религия как социальный институт приходит к само-консервации, т. е. к самоотрицанию. Эзотерическое Знание, как таковое, от этого, естественно, не погибает, но оказывается вынужденным искать новые формы своего проявления, вне рамок, очерченных религией, где оно воспринимается уже как ересь и подвергается остракизму и преследованию. Фритьоф Шоун по этому поводу пишет: «Если экзотерическая точка зрения больше не обновляется, благодаря ей присущему эзотеризму, которому она одновременно служит наружным сиянием и покровом, то в конечном итоге она фактически обречена прийти к отрицанию самой себя. Таким образом, религия неизбежно порождает неверие, настолько, насколько она отрицает метафизические и инициационные реальности, кристаллизуясь в буквальный догматизм; атрофия, охватывающая догмы, лишенные своего внутреннего содержания, внешне наносит удар им самим в форме еретических и атеистических отрицаний.» [1]

Таким образом, манифестация Духа, воспринятая как Откровение и духовный импульс, может разворачиваться в реальности, проходя три этапа: учение, традиция, религия. Иными словами: от рождения из Откровения в виде эзотерического Знания, через развитие в единстве эзотерической перспективы и ее экзотерической проявленности, до стагнации и самоотрицания самодовлеющей экзотерической формы.

Но, поскольку эзотерическое Знание может быть социально проявленным в большей или меньшей степени, но никогда не прекращает своего развития, постольку последовательно (в исторической ретроспективе) возникшие религии, при всем антагонизме их экзотерической формы, могут иметь родственное эзотерическое содержание.

Это особенно заметно на примере трех мировых монотеистических религий семитского происхождения: иудаизма, христианства и мусульманства. Даже мифология, применяемая этими тремя религиями, в сущности одна и та же и опирается на Ветхий Завет. С определенными дополнениями и акцентуациями все три религии используют те же метафизические символы и соотношения: сотворение мира и человека, грехопадение Адама и изгнание человека из рая, откровения Авраама и Моисея, страдания людей из-за невежества и т. п.

Как известно, иудаизм – Закон Моисея – рассматривает человека как существо заведомо греховное и мятежное, стремящееся нарушить Закон. Поэтому, в известном смысле, вектор воздействия религии иудаизма на человечество суть утверждение внешних границ Божественного Закона и установление правил законопослушания, как путь нейтрализации моральных последствий грехопадения (ибо моральные последствия грехопадения интересуют иудаизм больше, нежели сам факт грехопадения) и, соответственно, как путь познания Бога и «спасения». Иными словами, иудаизм большее внимание уделяет праведному внешнему действию, что обусловливает наличие множества сложных внешних предписаний, подлежащих буквальному исполнению верующими.

Внутренний, эзотерический импульс иудаизма, по мере консервации его экзотерических социальных форм, в исторической ретроспективе продолжает свое существование в хасидизме, а, впоследствии, находит свое воплощение в христианстве.

Христианство также начинает с грехопадения одного единственного человека – Адама, из чего предполагает, что человеческая форма существования уже есть падение. В этом смысле, как это не покажется странным, христианство оказывается сродни буддизму, который изначально рассматривает человеческую жизнь как страдание. Но если иудаизм обращен к последствиям грехопадения, то христианство стремиться к устранению его причины. Квинтэссенция христианского пути спасения есть любовь и жертва. Причем, как следует из контекста канонических Евангелий, внутренняя духовная работа ставится выше, чем внешние «труды» (т. е. ритуалы), на что прямо указывают слова Иисуса: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! Очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их». [Евангелие от Матфея, гл. 23, стих 25—26]

В концепции теоморфности человека христианство идет дальше иудаизма, провозглашая Иисуса сыном Божьим, рожденным от земной Девы Марии путем непорочного зачатия от Духа Святого. Таким образом, поскольку зачатый от Духа Святого Иисус суть сын Божий и богочеловек, постольку он есть символ духовной перспективы человечества: через любовь и единение с Духом – к богочеловеческому бытию.

Этот эзотерический аспект христианства, однако, полностью отсутствует в его экзотерической проявленности. Ибо христианская церковь, во всех известных ее формах, перспективу спасения индивидуума выносит за рамки его земной жизни, которая рассматривается лишь как возможность заслужить «прощение» после физической смерти.

По мере завоевания христианством Европы и становления его как социального института, где власть церковных иерархов часто перевешивала власть светскую, эзотерический импульс вытесняется в некоторые монашеские ордена (например, Орден Мальтийских рыцарей, Орден тамплиеров) и движение христиан-гностиков.

В то же время новой формой проявленности духовного импульса Моисея становится третья семитская религия – ислам.

Ислам не считает Адама греховным, но действия его полагает присущими человеческой природе, как таковой. Ислам провозглашает Адама пророком (а пророки свободны от грехопадения) и начинает, по сути, не с падения, а с Откровения Адама: «И получил Адам от своего Господа слова, и Господь повернулся к нему» [Коран, surat – baqarah, 35].

Ислам изначально полагает, что человеческая природа отличается от Божественной. И потому к деяниям человека нельзя применять Божественные критерии. Не тому ли учит и христианство, провозглашая устами Иисуса: «…И так отдавайте кесарево кесарю, а Божье Богу»? [Евангелие от Матфея, гл. 22, 21]

Однако, разделяя Бога и человека, ислам и соединяет их, пытаясь осуществить высшую трансценденцию в установке, что Бог присутствует во всем, и ничто не существует вне Его и вне зависимости от Него. Таким образом, Бог един и абсолютен, а земное существование человека всегда относительно и ограничено. Поэтому с помощью своего разума человек должен осознать наличие Единого, наличие Абсолюта и всеобщую зависимость от него, а проявлением воли обеспечить осознанное подчинение себя величию Бога, или, иначе, Абсолюта (el-islam), как единственно возможній путь личного спасения. Согласно исламу, в Боге человек обретает уверенность, а в осознании бренности и зависимости всего сущего от высшего начала – свое душевное равновесие. В соответствии с этим ислам зиждется на двух формальных утверждениях, выраженных фразой: «La ilaha illa Llah va Muhammadun rasulu Llah». То есть: «Нет Божества (или реальности, или Абсолюта) помимо единственного Божества (или реальности, или Абсолюта), а Мухаммад – Посланник (глашатай, посредник, проявление, символ) Божества». Здесь Божество выступает как причина существования мира, а человек и мир – как закономерное следствие проявления Божества в ограниченных условиях земного, человеческого восприятия. Путь же личного спасения лежит через веру и непривязанность к земному существованию.

Как видно из изложенного, все три монотеистические религии сохраняют преемственность, в сущности, единого принципа осуществления духовной перспективы человечества: человек обязан осознать свою духовную природу и через это тотальное осознавание (переживание) соединиться с Богом. Иное дело, что каждая из религий предлагает свой путь одухотворения человека:

– иудаизм устанавливает многочисленные формальные правила жизни, выполнение которых требует постоянной осознанности и духовной устремленности;

– христианство призывает к внутренней концентрации и соединению с Духом святым через искупительную, жертвенную любовь ко всему сущему, как проявлению Божества;

– ислам в качестве сверхценностей провозглашает осознанную веру в единого Бога и волю к подчинению своей жизни Божественным установлениям, в том числе через следование законам социальной жизни, изложенным в «Шариате».

Иными словами, три упомянутых пути «спасения» суть Абсолютная форма, Абсолютная любовь и Абсолютная вера. Но с другой стороны:

– соблюдение Абсолютной формы невозможно без веры, а вера не отрицает наличие любви;

– Абсолютная любовь не отрицает веру и форму, но придает им другую наполненность;

– Абсолютная вера не покушается на форму и не отрицает любви ко всему сущему, хотя и ставит послушание выше сентиментальных переживаний.

Все три религии уже давно представлены в человеческом сообществе. Прошли времена их интенсивного развития. Они окончательно формализовались и законсервировались. В настоящее время, продолжая войну друг против друга и претендуя на истину в последней инстанции, все три упомянутых религии переживают период стагнации. Численность «паствы» уже давно имеет устойчивую тенденцию к сокращению. Примерно то же самое можно сказать об индуизме и буддизме.