Сквозь маску высокомерия прорезались детские черты воспоминания из того возраста, когда кажется, что родители могут решить любую проблему.

– Я провожу вас до станции, – сдался Марпе и протянул юноше пластинку сухого мяса. – Съешь.

Тот подозрительно прищурился.

– Чье это мясо?

– Птицы.

– Хищной?

– Не все ли равно, когда на кону твоя жизнь?

– Моя вера важнее моей жизни, – упрямо заявил юноша. У тебя нет другого лекарства?

– Лекарство от патогена добывают из этого же органа, объяснил Марпе. – Причем этот факт не особо и скрывают. Здесь не Земля, юноша, все заповеди соблюдать не выйдет.

– Тебе легко говорить, кафир^[2].

– Моя религия тоже строга. Но Ядовитый континент предъявляет куда более жесткие требования своим прихожанам.

– Разговор окончен, Марпе.

– Тогда не отставай. Нам надо пересечь равнину до захода солнца.

Юноша задрал голову и попытался найти светило в той стороне неба, куда ранее указал Марпе.

– Что будет после?..

– Реки разных гадов выползут из нор и хлынут на равнину, пожирая все живое – животных, растения, насекомых. В твоих сандалиях знакомство с ними станет чересчур близким… Кстати, как вы здесь оказались?

– Наш самолет разбился.

Больше он не проронил ни слова. За много часов перехода по красной равнине Марпе услышал от него лишь негромкое бормотание, похожее на молитву. Время от времени юношу мучили рвотные позывы, но в желудке не осталось ничего, что могло выплеснуться наружу. С воспаленными глазами он след в след брел за Марпе, словно верующий за пророком. Не знающий усталости киборг по имени Садиб несколько раз предлагал понести его на руках, но в ответ неизменно получал приказы заткнуться, звучавшие все слабее и слабее.

На горизонте замаячило несколько башен, куда толще и выше тех, что опирались на спиральные холмы. Марпе в бинокль пробежался от основания колонн до того места, где они исчезали в желтых облаках. Там скрывалась от патогенных ветров Ир-Бикце – самая близкая к горам Харей-Парахим исследовательская станция.

– Гляди, юноша, – произнес Марпе и протянул назад бинокль. – Мы близко.

Ответа не последовало. Парень лежал ничком в красной почве, раскинув руки в стороны. Когда киборг перевернул хозяина, струйка крови выбежала из уголка пересохшего рта. Гутра сползла с головы, и прядь темных волос создала хлипкую тень над трепещущими веками.

– Его пульс замедляется, – сообщил Садиб безэмоциональным голосом.

Марпе достал из кармана мясную пластину и тут же понял, что человеку в обморочном состоянии не хватит сил разжевать ее. Он сунул ее себе в рот, тщательно смочил слюной и разгрыз на волокна. Затем пропихнул слизкий комок в горло юноши и заставил его проглотить, невзирая на слабые попытки к сопротивлению.

– Это его спасет?

– Не знаю, – признался Марпе. – Возможно, отравление нанесло непоправимый ущерб.

Опорные башни станции находились в полудне пути отсюда. Тут Марпе обратил внимание на скалистый гребень – полустертый временем серый горб, почти утонувший в красной почве. Внутри наверняка есть пещера. Садиб поднял юношу с такой легкостью, что казалось, будто тело выскользнуло из белой кандуры, и киборг понес одну лишь ткань. Марпе заглянул за его руку и увидел безвольно качающуюся голову.

– Неси аккуратнее, – попросил он.

Основание скального выступа прорезала расщелина, напоминавшая приоткрытый рот с острыми, как у пираньи, зубами. Чем ближе они подходили, тем шире становилась пасть, готовая заглотить их. В глубине пещеры, там, куда не добирались полчища пресмыкающихся, все поросло жесткой пурпурной травой. Марпе срезал несколько охапок и соорудил из них небольшое ложе. Потом снял кожух с тритиевого фонарика – получилась лампа, осветившая зеленым светом весь закуток, где они укрылись.

Когда Марпе разжевывал для юноши очередную пластинку, в его памяти всплыли миражи о подобных ситуациях, когда люди укрывались в ночи около костра и прогоняли скуку и страх разговорами. На Ядовитом континенте такая ситуация невозможна, ведь здесь банально нечему гореть. К единственным деревьям, растущим в столь сложных условиях, подносить пламя сродни самоубийству.

Юноша метался в горячке около часа, периодически вскрикивая что-то на своем языке. Затем он затих, но буквально через несколько минут проснулся и приподнялся на локтях.

– Садиб, почему ты не на зарядке? – рассеянно пробормотал он. – Где кабель?

– Здесь нет точки подключения, – невозмутимо ответил киборг.

– Тогда отключу тебя… Wintermute^[3].

Голова киборга безвольно упала на металлический нагрудник, словно кто-то перебил ему позвонок. Игнорируя присутствие Марпе, юноша опустился на настил и моментально уснул. На этот раз он уподобился своему телохранителю – лежал без движения и стонов, лишь подъемы грудной клетки выдавали работу легких.

Бессонная ночь сказывалась и на Марпе. Он все охотнее смыкал и все с большим трудом поднимал веки. В промежутке между морганием зеленый свет погас. Он тряхнул головой, и привычные к темноте глаза обнаружили, что травяное ложе опустело… Юноша исчез. Марпе вскочил на ноги и отыскал взглядом Садиба – киборг оставался неподвижным. Откуда-то из глубин пещеры донеслись щелкающие звуки.

Горизонтальный разлом шел от основания холма, сужаясь подобно клину. На его острие расплывалось зеленое пятно, ставшее для Марпе признаком того, что юноша еще жив. Чем глубже он забирался, тем светлее становился свод и стены пещеры: гранит уступал месту мрамору.

Фигура в белой кандуре, в зеленом свете казавшейся серой, держала на вытянутой руке фонарь. Из глубин памяти немедленно всплыла фигура Отшельника – когда Марпе учился, в моду вернулась эзотерика. Вместо старца с фонарем стоял юноша с растрепанными волосами; на сером лице застыла непонятная эмоция. Зрачки и темные радужки слились в две зеркальные грани. Отражая зеленый свет, они неподвижно буравили темноту пещеры.

Внезапно оттуда в круг света выплыла золотистая голова с изогнутым клювом. Следом появилось и остальное тело: длинная мощная шея, могучие крылья, стелящиеся по камням, и балансирующее на когтистых пальцах туловище. Марпе по-настоящему испугался, впервые находясь так близко к живой взрослой особи.

А юноша вместо бегства поднял лампу выше.

– Гляди.

Зеленый свет охватил новые участки пещеры и добрался до стен, где мрамор миллионы лет назад расплавился и застыл волнами. На белой поверхности справа от себя Марпе обнаружил глубокие царапины. Он приблизился, и кривые линии с рваными краями сложились в рисунок существа с крыльями, парящего под самолетом. Ниже летел еще один нэтс… Нет, он ошибся. Верхняя фигура обладала ее одной парой конечностей. Сердце Марпе пропустило удар, когда он понял, что под самолетом изображен человек, а точнее крылатый егерь, охотившийся на нэтса.

– Когда ты успел?

– Это не я, – удивленно ответил юноша.

Зеленый свет выхватил из темноты еще мраморные полотна – и на каждом из них темнели линии. Гравюры иллюстрировали быт нэтсов: от охоты на панцирных животных до высиживания яйца. На одном склоне Марпе различил множество птиц, окруживших одну особь, чьи крылья прорезали дополнительные линии. Что могло вынудить одиночных птиц собраться вместе?

Нэтс чутко следил за каждым его движением. Взглянув в желтые глаза, Марпе наконец смирился с тем, во что столько лет боялся поверить. В них сквозила настороженность, но отсутствовала привычная агрессия. Эта особь отличалась от тех, что ему раньше попадались. За спиной нэтса на подушке из перьев лежало крошечное яйцо, едва заметное в зеленом свете. Словно почуяв угрозу, высший хищник щелкнул клювом и расправил крылья, заполонившие почти всю пещеру.

– Нам пора, – прошептал Марпе, подняв руки вверх. Медленно отступаем назад.

– Но что это значит?

– Назад!

Его шипение насторожило нэтса, и тот, наклонив голову, проводил их подозрительным взором. По туннелю они шли молча. Юноша постоянно оглядывался, опасаясь преследования, а Марпе погрузился в свои мысли настолько глубоко, что упустил момент, как они вернулись к месту привала.

– Умираю от жажды, – простонал парень, пытаясь вывести Марпе на разговор. – Ты обещал воду! И где… Ой! Что это за тварь?!

При попытке откинуться назад его ладонь наткнулась на полуметровый холмик песчаного цвета, который отпрянул в сторону и, слегка качаясь, посеменил к Марпе.

– Вот и вода, – пробормотал он, вынырнув из тяжелых мыслей. – Знакомься, это Хавир.

При ближайшем рассмотрении песчаный холмик оказался покрыт чешуйками, словно большая еловая шишка. Броня туловища плавно перетекала на остроконечную голову с маленькими черными глазками-бусинками. Марпе достал из рюкзака кусок грязной ткани и тщательно очистил чешую от песка и грязи. Затем поднес запястье с модулем управления к голове Хавира и запустил команду на устройстве. Часть чешуек сбоку сдвинулась в сторону, обнажив две трубки.

– Робот-сборщик? – догадался юноша. – Класса «Панголин»?

Марпе кивнул и подставил конус под один из выводов. Внутри Хавира заработал насос, и во фляжку полилась вода с сильным запахом плесени. Когда конус заполнился, Марпе с наслаждением сделал несколько экономных глотков и смочил пересохшие губы.

– Держи.

– Я не стану это пить! – запротестовал юноша. – Почему нельзя найти нормальную воду?

– Разве не все прибывшие прослушивают лекцию об Ядовитом континенте?

Юноша несколько смутился.

– Я прилетел частным рейсом и подумал… что это пустая трата времени.

– Так вот, юноша…

– Фейсал, – тихо произнес он. – Меня зовут Фейсал.

– Хорошо, Фейсал, – рассеянно улыбнулся Марпе. – Запомни главное: Ядовитый континент не просто так получил свое название. Растения, животные, насекомые – все здесь непригодно для употребления в пищу человеком. Даже вода, с каких бы глубин ее не выкачивали, токсична. Только тщательная переработка делает пищу и воду удобоваримыми.

– А этот кусок птицы? – Фейсал продемонстрировал обглоданную по краям пластинку. – Он разве не отсюда?

– Впервые вижу на Ядовитом континенте человека, столь несведущего в местной природе. Когда готовили нашу экспедицию, каждый сдавал серьезный экзамен на знание планеты. – Ну, просвети меня, саандиман.

Насмешливый тон Фейсала не вызвал раздражение у Марпе, напротив, он порадовался, что тот чувствует себя намного лучше.

– Сперва выпей воды, – скомандовал он. – И поешь.

– У тебя есть еда? – встрепенулся Фейсал.

Марпе улыбнулся, и юноша сразу сообразил, какой ответ его ожидает. Поэтому он скривился и с отвращением следил, как из другой трубки робота-сборщика выдавливается субстанция, напоминавшая прозрачную лапшу.

– Прошу, – взмолился Фейсал, – скажи, что на вкус это не так мерзко, как на вид.

– Она безвкусна.

Не слишком ободренный, но с невиданной ранее покорностью Фейсал принял из рук Марпе палочки и принялся за еду. Жевал он жадно и молча, время от времени поглядывая в темноту пещеры, где скрывался нэтс с яйцом.

– Кто ты, Марпе? И что мы нашли там?

Ответа пришлось ждать несколько минут. Марпе не спеша доел свою порцию и выпил очищенной воды. Далее вынул из рюкзака щетку размером с ладонь и небольшой масляный флакон. Повинуясь команде с модуля управления, робот перевернулся на округлую спину, обнажив исцарапанное черное брюхо. Короткие широкие лапы Хавира замерли в воздухе.

– Ты ведь знаешь, почему люди так вцепились в Ядовитый континент?

– Конечно, – с обидой в голосе произнес Фейсал. – Из-за нэтс элион. Из поджелудочных этих птиц добывают вещество, замедляющее старение.

– Не из поджелудочной, а из зобной железы – тимуса. У людей он тоже есть, но с возрастом деградирует и вырабатывает все меньше иммунных клеток. В том числе из-за этого люди стареют. Гормон, извлекаемый из зобной железы нэтсов, препятствует атрофии тимуса у людей. Иммунитет остается таким же «гибким» и адаптивным, как в детстве, и продолжительность жизни резко возрастает.

– Эти инъекции обходятся мне в дикую сумму, – похвастался Фейсал, до этого не проявлявший интереса к словам Марпе.

– А как же твои убеждения?

Лицо юноши стало непроницаемым.

– Если аналогов лекарства нет, то разрешается.

Марпе спрятал улыбку под бородой и продолжил:

– Для местных ценность представляет также «фабрициева бурса» – лимфоэпителиальный орган, расположенный в задней части клоаки. Бурса помогает организму адаптироваться к изменчивым инфекциям Ядовитого континента. Обычно ее «выжимают», но… – он коротко усмехнулся, – можно жевать и так.

Смысл его слов не сразу дошел до Фейсала. Некоторое время он равнодушно перемалывал во рту мясную пластинку, потом застыл с открытой челюстью и со следующим выдохом выплюнул содержимое рта.

– Фу… Ну почему все, что касается выживания на этой планете, такое мерзкое? Чего ты смеешься?! – взъелся он.

– Вспоминаю себя в молодости. Едва ли я был старше, когда я впервые попал сюда в составе исследовательской группы. Мы шли в авангарде освоения Ядовитого континента.

– Ты ученый?

– Орнитолог, – уточнил Марпе, продолжая щеткой чистить брюхо Хавира. – Еще есть диплом бактериолога, поэтому такого салагу и включили в состав экспедиции. Трое ученых и семь егерей. Нам поставили задачу изучить поведение нэтсов и украсть несколько яиц. В то время полагали, что они смогут размножаться в неволе. Нас хорошо обучили и снарядили, но первая же попытка похищения обернулась катастрофой. Каким-то образом нэтс почувствовал опасность и вернулся в гнездо раньше обычного. Четверо погибли в тот день. Остальные спаслись, забившись в расщелину в скале.

– Нэтсы очень сильны, – сказал Фейсал. – Людям с ними не справиться.

– У следующего гнезда мы действовали наверняка. – Марпе залил масло из флакона в неприметное отверстие между задних лап – конструктор «Панголина» обладал своеобразным чувством юмора. – Устроили нэтсу засаду у выхода из пещеры и бронебойными пулями расчленили его. Яйцо в пещере находилось на поздней стадии развития, и к нашему появлению уже покрылось сетью трещин. Вскоре вылупился птенец, и с помощью транквилизаторов мы кое-как скрутили его. Перед этим он успел пробить клювом грудную клетку Йоханссона – старик возглавлял экспедицию… – Он замолчал и двумя пальцами пригладил бороду по бокам рта. – Надо же, только сейчас осознал, что он был моложе, чем я сейчас. Теперь для тебя старик уже я…

Фейсал ни подтвердил, ни опроверг его слова. Марпе в глубокой задумчивости закончил чистку робота-сборщика. Когда Хавир вновь крепко встал на лапы и посеменил к выходу из пещеры, Марпе сам нарушил тишину:

– Пока все возились с Йоханссоном, я заглянул внутрь пустого яйца, чтобы изучить… Сначала ничего не понял, знаешь, когда мозг не воспринимает экстраординарную информацию, следующая мысль еще безумнее – неужели меня разыграли. Когда подошли другие, мне пришлось поверить… – Что ты увидел?

Шепот Фейсала напомнил Марпе тихие обсуждения членов экспедиции за его спиной.

– Рисунки, – ответил он, – на внутренней стороне скорлупы. Похожие на гравюры, что мы с тобой нашли в пещере. Птица на фоне Висячей рощи, яйцо в гнезде и нечто, похожее на космический корабль. Другие пребывали не в меньшем шоке, но не осознали или не захотели принять, что наша миссия изменилась.

– Почему? – нахмурился Фейсал.

– Как почему? Только разумное существо способно на осмысленное творчество!

– Ты заявляешь, что нэтсы разумны?

– Может я и стар, но не сошел с ума, – понимающе улыбнулся Марпе. – Хотя в тот момент мне так казалось. Представь себе: я вижу доказательства разумности, а позади, на полу пещеры, бьется в путах оставившее их существо. Мое предложение освободить птенца не нашло поддержки. А единственный, кто мог встать на мою сторону, лежал с дырой в груди. Ночью я предпринял еще одну попытку, но заработал лишь это. – Марпе оттянул воротник формы «Клэвис» и продемонстрировал затянувшийся шрам, похожий на кратер с бугристыми краями. – Они улетели с нэтсом и остатками яйца, а меня оставили умирать с пробитым скафандром.

Повисшую тишину нарушил продолжительный треск, словно кто-то разрывал невероятно длинный кусок пергамента.

– Гроза, – пояснил Марпе.

– Как ты выжил?

– Вернулся к убитому нэтсу. В те годы уже велись исследования, что в их фабрициевой бурсе содержится вещество, помогающее адаптироваться к патогену Ядовитого континента. Я вырезал мешочек и съел его. Молодой организм приспособился… временно, как оказалось позже. Для жизни здесь необходимо постоянно принимать лекарство.

Фейсал уставился на пластину у себя в руке и, поморщившись, откусил небольшой кусочек.

– С тех пор ты живешь здесь?

– Нет. Через некоторое время с другим кораблем я вернулся на Землю и попытался убедить «Клэвис» прекратить начавшуюся охоту на нэтсов.

– Не получилось, да? – горько усмехнулся Фейсал.

– Люди не откажутся от источника молодости, – покачал головой Марпе. – На меня даже покушались.

– И поэтому ты вернулся?

– Шавки корпорации меня не пугали, нет. Мне пришлось вернуться, чтобы убедиться… Понимаешь, меня мучили сомнения: вдруг те рисунки на скорлупе – результат пересечения случайных царапин. Может в них нет смысла, а мозг додумал остальное… Я опустошил счета, накупил с запасом снаряжения и сорок лет искал доказательства. А нашел их в итоге ты…

– Те рисунки в пещере?.. – догадался Фейсал.

– Уровень исполнения на порядок выше, – заявил Марпе, – и теперь нет сомнений, что нэтсы разумны.

– Рисунки мог оставить человек. Какой-нибудь бродяга… вроде тебя.

– Только не здесь – так близко к Харей-Парахим люди обычно не заглядывают.

– Ты-то здесь.

– Я следую за нэтсами, – объяснил Марпе. – А они, спасаясь от егерей, год за годом переселяются все ближе к источнику токсина.

– Сорок лет потратить на такое…

– Еще я делаю все, чтобы уберечь нэтсов от егерей. И до недавних пор справлялся неплохо. Поинтересуйся у Дахла.

– Что же изменилось?

– Появились механические егеря… Похожие на твоего телохранителя. – Марпе кивнул на застывшего с опущенной головой Садиба. – Против них моя винтовка почти бесполезна, к тому же патроны к ней доставать все сложнее. Моложе я не становлюсь, и теперь больше наблюдаю и помогаю птенцам появляться на свет, если они остаются без родителя.

– Если ты следуешь за нэтсами, то и егеря тоже. – Фейсал избегал взгляда Марпе. – И один из них мог высечь эти рисунки.

– Люди-егеря теперь редко участвуют в охоте, а киборги… вряд ли они запрограммированы на творчество. И почему ты так упорно отрицаешь возможность разума, если в первый раз столкнулся с нэтсом?!

– Не в первый, – пробормотал Фейсал. – И та особь, что я исследовал, разумом не обладала. Я уверен.

– Исследовал? Ты ученый?

– Нет. Инженер-конструктор… Мне не дает покоя один вопрос, Марпе… Скажи, откуда птенец, сидящий в своем яйце, знает, как выглядят корабль, деревья или хоть что-либо? Может тебе все-таки показалось тогда?