– Взаимно.
– Мы с ним хотим побродить по числомирам, подежуришь в номере полчасика?
– Как это вы хотите побродить? Он там, ты здесь.
– Он сейчас тоже здесь. Попытаемся подцепиться друг к другу, вдруг получится? Я при этом буду в отключке, поэтому и хочу, чтобы ты посидел рядом.
– Чёрт! Как-то всё это неожиданно… без подготовки…
– Какая тебе нужна подготовка? Не на спецзадание выходим, не воюем в натуре, никуда не летим и не едем, а мне этот опыт будет полезен!
– А если Устя зайдёт?
– Объяснишь ей, что происходит.
«Может, в другой раз?» – спросил Прохор-11.
«Нет, сейчас! – с неожиданной для себя решимостью упёрся Прохор. – Иначе я так и буду ведомым».
«Какие мы амбициозные! – хмыкнул «гость». – Ведущим тебе ещё рано становиться».
«Когда-то же надо? Поехали!»
Прохор повозился на кровати, устраиваясь поудобней, помахал рукой Саблину:
– Я ушел.
– Возвращайся быстрей, – сказал Саблин, усаживаясь на стул возле кровати. – Ни пуха ни пера!
– Конечно, вернусь! – пообещал Прохор. – Куда я денусь.
По лицу Саблина нельзя было судить о его состоянии, но по свету в глазах можно было понять, что он взволнован и заинтригован.
Его опыт путешествий по числомирам рос с каждым погружением в «матрёшку» Вселенной, и Прохор вынужден был признать, что учится ориентироваться Данимир в иных измерениях быстрее, чем он.
На следующее утро, после сеанса формодайвинга, в результате которого Саблин познакомился с двумя «родичами» – из второго Ф-превалитета и из двенадцатого, Прохор предложил ему план погружений, направленный на поиск причин охоты неведомых Владык на формонавтов.
– В нашем превалитете ДД исчез, – сказал он. – Но может быть, он оставил «закладки» в других мирах, где существуют его «родичи».
– Логично, – согласился Саблин, реагируя на слова друга чуть медленнее обычного. Впрочем, его можно было понять: каким бы ни был сильным человек, какой бы ни была устойчивой его психика, блуждание по числомирам требовало огромной выдержки и самообладания, умения сдерживаться и концентрировать внимание, а к этому надо было привыкнуть.
О том, что происходило «вне тела», Саблин рассказал Прохору во всех подробностях ещё ночью, после броска в «матрёшку».
– Самое интересное, что оба Дана приняли меня совершенно спокойно, – сказал он с долей смущения, как бы сомневаясь в своей адекватности. – Во втором превалитете Дан, то бишь Данияр, а не Данимир, не только мастер единоборств, но ещё бизнесмен, владелец спортклуба, а в двенадцатом он вообще командир спецназа. И оба практически не удивились, с ними мне было легко.
– Я знаю не менее полусотни Саблиных, – сообщил Прохор. – Почти все они крутые мужики, хотя встречаются и неожиданные экземпляры.
– Ну-ка, поподробнее, – загорелся Данимир, пропустив мимо ушей слово «экземпляры».
– В двадцать шестом Ф-превалитете Саблин – школьный сторож.
– Ну, это нормально.
– В сто первом его зовут Дмитрий, и он танцор классического балета.
– Серьёзно?
– Я тоже удивился. Правда, и я там не математик, а хореограф. Видимо, есть в наших генах какие-то секретки, выходящие в мир музыки и танца.
– Танец сродни боевым искусствам, он требует владения телом на очень высоких уровнях. Кстати, я в детстве танцевал, ходил с мамой в школу танца. Она у меня в своё время хорошо танцевала, в ансамбле «Хорус», хотела, чтобы и я пошёл по этой линии.
– Я не танцевал, зато пел в школьном хоре. Но дальше дело не пошло. В седьмом классе я увлёкся математикой и забросил всё остальное.
– А рукопашка?
– Отец настоял, чтобы я занимался единоборствами и смог за себя постоять, пришлось тратить время на бокс и самбо.
– Что значит – тратить? Из тебя мужика сделали, а ты недоволен.
– Да, я понимаю, ты прав, конечно, хотя первое время я жутко сопротивлялся и отлынивал от занятий под разными предлогами. Пока меня не отметелили местные хулиганы. Потом я встретил тебя, и, если бы не ты, я бы сейчас был похож на рефлексирующего интеллигентика в очках и с усиками.
– Почему с усиками?
Прохор засмеялся.
– В одном из превалитетов мой «родич» именно такой: в очках и с усиками.
– Где это?
– В шестьсот шестьдесят шестом числомире.
– Ух ты, это же число зверя!
– Знаю, захотелось как-то проверить, каков там порядок вещей.
– Зверский?
– Ничуть не бывало, оказалось, ничего демонического в тамошней жизни нет, просто государствами правят террористические кланы, каждый день где-нибудь случаются разборки с десятками жертв, границы закрыты, мир воюет по-маленькому и находится на грани всеобщей войны.
– А Россия?
– Россия в таком же положении: воруют, грабят, дерутся за власть, всему голова – деньги. Хотя и там есть хорошие люди, честные, смелые и умные.
Утром, когда вернулся Саблин из леса, где он совершал утреннюю прогулку, они снова заговорили о числомирах. Затеял разговор Данимир, с удовольствием искупавшийся во дворе Михасёвой усадьбы.
– Расскажи ещё про шестьсот шестьдесят шестое измерение.
Прохор вспомнил любимую девушку «родича»: в шестьсот шестьдесят шестом Ф-превалитете её звали Истанна, и она была прямым начальником местного Прохора Смирницкого, но главное – она его там тоже не любила.
Саблин заметил промелькнувшую по лицу друга тень.
– Что, невесело там?
– Да, жить там я бы не захотел. Хотя есть ещё более невесёлые места, особенно в превалитетах с кучей двоек: в двадцать втором, в двести двадцать втором, в тысяча двести двадцать втором.
– Отрицание Единого?
– Видишь, и ты уже разбираешься в цифрах. Двойки действительно несут сакральный смысл отрицания, и не только единства и цельности, но и всего остального, с кучей негатива. Я дальше двух тысяч цифроформ не спускался, но думаю, что там жить ещё хуже.
– А я кто в шестьсот шестьдесят шестом превалитете?
– Решальщик, – нехотя улыбнулся Прохор.
– Кто? – не понял Саблин, заканчивая вытираться огромным ванным полотенцем.
– Улаживаешь конфликты между криминальными структурами, государством и бизнесом.
– То есть ты хочешь сказать, что я там бандит?
– Очень уважаемый специалист, – возразил Прохор. – К тебе прислушивается даже генеральный прокурор.
– Откуда ты знаешь?
– Покопался в памяти тамошнего Прохора.
– А он кто там?
– Канцелярская крыса, служит в департаменте контроля местной суздальской администрации, считает поступление и расходование денежных средств.
– Чиновник, однако. А Юстина?
– Она там Истанна, непосредственный начальник Прохора, чиновница до мозга костей. Но умопомрачительно красивая женщина, в молодости даже становилась «Мисс Суздаль».
– Круто! И ты с ней…
– Не я, а он, и не с ней, а вообще ни с кем. Да и она бы не подпустила такого. Кому нужен тихий, как мышь, программист-расчётчик? Хотя в мечтах он заходит далеко.
– Помоги ему.
– Боюсь, он умом тронется, коли я откроюсь. Пусть живёт как живётся, не всем можно помочь. Вот второму Прохору я надеюсь сослужить службу. Он очень удивил свою подругу, прилетев к ней на чемпионат мира по бейсджампингу в Норвегию. А она так похожа на Юстину, что у меня скулы сводит и сердце останавливается!
– Никак ты его ревнуешь?
– Не ревную – завидую.
– Когда ты успел выйти в «матрёшку»?
– Ты уснул, и я махнул во второй Ф-превалитет, поговорил со вторым Прохором. Он молодец, не рефлексирует, всё понимает, хотя очень рыхлый, редко сам принимает решения.
– Мне ты ничего не сказал.
– Не успел, ты утром куда-то сбежал.
– По лесу гулял, зарядку делал. Я сегодня уеду, но ненадолго, боюсь, нам скоро придётся съезжать отсюда.
– Почему?
– В деревне появились какие-то подозрительные личности, бродят вокруг, что-то высматривают, вынюхивают, изучают. Михась никого из них не знает, он и предупредил.
– Охотники?
– Не уверен, но кто тебе признается? Не подойдёшь ведь и не спросишь. Твоему «родичу» из второго превалитета легче, он махнул в Норвегию и в ус не дует, а нам ещё надо поискать, где остановиться, чтобы никто не догадался туда сунуться.
– В Антарктиду, – пошутил Прохор. – Или на Луну, там уже две станции работают.
– Может, придётся и в Антарктиду, – не принял шутки озабоченный Саблин.
– Ага, нас там ждут с распростёртыми объятиями.
– Я образно упомянул Антарктиду. Нужен неожиданный ход.
– Что ж, так и будем бегать по нычкам? Меня с работы выгонят, если я буду всё время отпрашиваться.
– Нужно срочно разработать стратегию поведения, что делать и на кого надеяться.
– Искать ДД.
– Поиск твоего ДД – это полдела, потом надо будет решать проблему с Охотниками. Отстреливать их нельзя, потому что они внедряются в нормальных людей, значит, придётся искать способ их нейтрализации.
Прохор задумался.
Данимир был прав, задача казалась почти неразрешимой, но решать её надо было поэтапно и в то же время быстро, круг охоты сужался, и Охотники скоро должны были объявиться в Клирово, если уже не объявились.
– Вставай, умывайся, я поговорю с Михасём. – Саблин накинул рубашку, вышел.
Мысли Прохора повернули в другую сторону. Он позавидовал Прохору-второму, сумевшему найти способ оторваться от предполагаемых соглядатаев. Захотелось увидеть Юстину, предложить ей вояж по заграницам, махнуть в Грецию или в Черногорию, где недавно побывал приятель Прохора Вадик Панкеев, сотрудник той же лаборатории. Вадик утверждал, что отдых в городке Будва на побережье Адриатического моря превзошёл все его ожидания. Жил он с женой и сыном в пятизвёздочном отеле «Литица» и взахлёб рассказывал о том, какие там хорошие люди, какой обслуживающий персонал, какие пейзажи и вообще всё здорово. Может быть, и в самом деле плюнуть на всё, уговорить Юстину и улететь в Черногорию?
Вернулся Саблин.
– Ты ещё лежишь? Хватит лентяйничать, Михась зовёт нас на рыбалку.
– На рыбалку надо рано утром выезжать, – неохотно расстался с мечтой Прохор.
– Он утверждает, что знает озерцо недалеко, в пяти километрах, где клёв не зависит от времени суток, сам рыбу прикармливал.
Прохор преодолел нежелание куда-то ехать, что-то делать и двигаться вообще, прыгнул к Саблину прямо с кровати, нанося ему три удара из разных положений: левой рукой, правой и коленом. Но Дан заблокировал удары, и они несколько секунд кружили по комнате, избегая столкновений с мебелью, «качали суплес», намечая удары и тут же организуя веерную защиту.
Прохор сдался первым, подставил ладонь, Саблин шлёпнул по ней своей ладонью, и оба спустились на первый этаж дома, где играла тихая музыка.
– Умывайся, – сказал Саблин, выходя на веранду.
Прохор скрылся в туалете, постоял под душем и тоже вышел на веранду в хорошем расположении духа, несмотря на высказанные Даном предположения о подозрительных личностях.
Саблин сидел за столом один.
– Михась скоро будет, завтракаем без него. Потом поедем на озеро, если ты не против.
– Рыбак я никакой, – признался Прохор, – но посижу у воды с удовольствием.
Саблин подвинул к себе тарелку с творожной запеканкой.
– Накладывай что душе угодно, ешь, все уже позавтракали и разбежались. Ты говорил, что навестил своего «родича».
– Мне не очень нравится его пофигизм, – оживился Прохор, накладывая себе салату. – Но я вижу, парень потихоньку оживает, меняется. Даже Устя это заметила, его подруга. Если будет двигаться в том же направлении, из него выйдет толк.
– О чём вы говорили?
– Я с ним поэкспериментировал.
– В каком смысле?
– Взял с собой в поход по числомирам.
Саблин недоверчиво отставил вилку.
– Каким образом?
– Он предложил подсоединиться, я согласился и подцепил его «эго». Объяснить не смогу, это произошло на уровне глубокой психики, на рефлексе, на воле, но главное – нам удалось объединиться, причём с первой же попытки, что удивительно.
– Ничего удивительного, вы родственные души.
– Скорее мы хорошо понимаем друг друга. Соображает он быстро, хотя в физическом плане предпочитает диван вместо турника.
– И где вы были?
– Мы путешествовали недолго, посетили всего три превалитета: двенадцатый – для разминки, потом семьдесят пятый Капрекар, узел двузначного самопорождённого числа, и мир трёхзначного репьюнита.
– Что такое репьюнит?
– Число, состоящее из одних единиц. Мы с тобой живём в двузначном репьюнит-мире – в одиннадцатом, следующий репьюнит – сто одиннадцатый, за ним тысяча сто одиннадцатый и так далее.
– Простенькие числа.
– Не скажи, у них тоже куча всяких сакральных свойств.
– Почему ты выбрал сто одиннадцатый репьюнит?
– Совершенно случайно, подумал, что я там не был.
– Насколько я помню по твоим рассказам, ты всего-то посетил полсотни миров. Мог бы и другое число выбрать.
– Так получилось. Прохор-12 нас почуял, всё-таки я был с «грузом» личности второго Прохора, но отнёсся к нашему выходу абсолютно индифферентно, самообладание у него просто железобетонное! Я извинился, и мы пошли дальше, в семьдесят пятый Капрекар.
– А туда почему?
– Опять же без всякого замысла, случайно.
– Кем там служит твой «родич»?
– Не поверишь – он работяга на заводе энергосберегающих электроламп.
– Почему не поверю, не обязательно быть математиком, чтобы изучать философию, эзотерику и боевые искусства. Главное – иметь к этому стремление плюс хорошие мозги. А у твоих «родственничков» мозги неплохие.
– Спасибо.
– Это не похвала, тебе повезло с родственной линией. Чем вас порадовал семьдесят пятый Капрекар?
– В общем, ничем особенным. Формообразующими модами там являются гептаэдр и пентаэдр, поэтому в архитектуре царит грубоватая эклектика, эдакое нагромождение геометрических форм: внизу уже, вверху шире. Да и в природе больше выпуклого и многоугольного.
– А что интересного в сто одиннадцатом репьюните?
– Вот там есть на что посмотреть. Изумительной красоты готика! В архитектуре всё вытянуто вверх, люди стройные и худые, транспорт весь летающий, в природе – ажурность и колоссальное разнообразие цветущих растений. Я хотел там задержаться, однако напарник заторопился обратно, пришла его девушка.
– Посмотреть бы.
– Почему нет? Саблин есть и там.
– Кто он?
– Извини, не знаю, не поинтересовался, – виновато развёл руками Прохор.
– А ты там кто?
– Писатель, очень известный, издал более сотни романов. Что интересно: несмотря на распространение компьютерных читалок, книги там издаются и продаются очень даже неплохо, в отличие от нашей реальности, так что мой Прохор не бедствует.
– Неужели тексты не воруют?
– Там предусмотрены такие жёсткие меры наказания за воровство, что никто не рискует. Сажают на три, а то и на пять лет!
– Жесть! – восхитился Саблин. – Как им удалось провести в жизнь такие законы?
– Спроси чего-нибудь полегче, моё знакомство с превалитетом-111 было беглым, я провёл там всего пять минут.
– Научил бы и меня присоединять к себе личности других Саблиных. Вдруг пригодится?
– Я же говорю, у меня получилось само собой, без особого напряга. Может, и у тебя получится, просто нужна практика хождений по «родичам».
– Ты обещал мне сделать эргион.
– Начал уже, – вспомнил Прохор. – Но это дело непростое, долгое, требует внимания. Думаю, закончу твой эргион через неделю.
В саду послышались голоса, шаги, и на веранде появился Михаил в неизменной соломенной шляпе, жёлтой футболке и холщовых штанах. В руке он держал удочки и деревянный ящичек.
– Вот, приготовил опарыша. Привет, Прохор. Поели? Я готов, можем отправляться.
Саблин отставил кружку с чаем, встал.
– Пойду собираться. Ты так поедешь?
Прохор перевёл взгляд на свои шорты.
– Нет, я тоже переоденусь.
– Жду у машины. – Михаил потопал обратно в сад.
Вскоре все собрались возле «вездехода», как Михась называл свой «Форд»-пикап, и компания отправилась на рыбалку.
– Не высовывайся, – посоветовал Саблин, когда пикап пылил по улочке и выезжал за околицу деревни.
Действительно, у крайнего дома слева стоял пятнистый джип «Нива-Хаммер», и возле него курила компания парней в камуфляже, уставившаяся на проезжавший мимо «Форд». Кто они такие и к какому ведомству принадлежат, понять было трудно, так как никаких знаков отличия на их костюмах и безрукавках не было, но смотрели все четверо конкретно, прицельно, и это Прохору не понравилось.
– Охотники… – беззвучно шевельнул он губами.
– Что? – посмотрел на него Саблин.
Он очнулся.
– Мужики неприятные…
– Миш, знаешь этих мордоворотов?
– Это свои, – спокойно ответил Михась. – Куклачёв собрал бывших сослуживцев-десантников, к нам повадились кавказцы из соседней Лебедяни, задираются, к девчонкам пристают, ну, Сёма и решил устроить убедительный сбор, показать, кто здесь хозяин.
– А полиция что ж?
– Полиция только узбеков да таджиков обирать может, на это у неё и сноровки, и умения хватает.
– Инциденты были?
– Двух наших поломали, наши пятерых кавказцев в больницу отправили, так что ничья пока. А что будет дальше, одному богу известно.
До озера доехали за четверть часа.
«Форд» свернул с просёлочной дороги прямо в стену акации, как показалось Прохору, попетлял между деревьями и выехал к водоёму, напоминавшему круглое голубое зеркало в обрамлении густого кустарника. Но спуск к нему был пологий, и выход чистый, песчаный.
– Сюда мало кто ездит, – сказал Михась, открывая багажник. – Ни пройти, ни проехать. Я случайно подъезд разузнал, точнее, дед Петрян показал, сосед. Слева в озерко ручеёк впадает, справа вытекает, потому оно чистое, без ила и водорослей, практически не цветёт. А дальше за ним топи начинаются, болото до самой Мещёры, так что все боятся в том направлении ходить, даже местные грибники.
Прохор получил свою удочку, выбрал местечко посуше и уселся на берегу на стульчике, специально захваченном хозяйственным Михаилом для таких случаев.
Остальные расположились в рядок по берегу.
Было тихо, тепло и дремотно. Лес жил своей жизнью, перекликались птицы, куковала кукушка, где-то рассыпал стаккато дятел, смолк, в озере плескалась рыба.
Прохор честно уставился на поплавок, и ему вдруг захотелось спать.
Душа истосковалась по тишине, раскрылась и замерла, становясь частью природы, частью тишины, умиротворения и покоя. Отошли в далёкие дали все заботы и тревоги. На душу снизошла благодать, и хотелось благодать эту держать в себе долго-долго…
Саблин, успевший вытащить леща размером с ладонь, заметил состояние друга.
– Поди в машину, приляг, если хочешь.
– Я лучше здесь прилягу, – смущённо пробормотал Прохор, укладываясь на травяном бугорочке. – Разморило.
Михась посмотрел на него насмешливо, но обсуждать не стал, хотя во взгляде бородача сквозило: эх вы, городские, ничего-то вы в деревенской жизни не смыслите.
Сон сморил ненадолго.
Плеснула рыба, повеял ветерок, послышались голоса.
Прохор открыл глаза, глянул на разгуливающих босиком по воде у берега рыбаков, хотел снова задремать, но вспомнил о своём положении и лёг навзничь, рассматривая плывущие по небу облака.
О проекте
О подписке