Цитаты из книги «Вся фигня – от мозга?! Простая психосоматика для сложных граждан»

Так вот, любое представление при первой возможности стремится снять с себя либидозную нагрузку. Разрядка воспринимается психикой как удовольствие, а представление (совершившее разрядку) – как источник удовольствия. Наоборот, перегрузка и застой либидо доставляют психике неудовольствие. Стало быть, если какое-то представление мешает, кажется «чужеродным» и должно стать Карфагеном, – психика подводит к этому представлению избыток либидо. Получается простая схема. Есть представление, к которому психика испытывает агрессивное влечение. С этой целью психика пытается задушить представление в либидозных объятиях. Остальные представления дружно скидываются на благое дело, испытывая блаженную либидозную разрядку. Это интроектная (внутрипсихическая) агрессия, которая естественно сплетается с сексуальностью.

Причина: при истерии вытесняется сексуальность, при психосоматике – агрессия. У сексуальности и у агрессии есть объект, который представлен в психике. При сексуальном удовлетворении нужное представление совершает разрядку либидо и получает удовольствие. При удовлетворении агрессии либидо концентрируется на представленном объекте агрессии. Строгое доказательство и точные формулировки, если мы решим сейчас лезть в эти теоретические дебри, займёт отдельную лекцию.

. Аналогично, при истерии психика выплескивает вытесненную сексуальность через судороги, невротический флирт и прочие фокусы. Скопилось либидо – проявился яркий симптом – либидо разрядилось – симптом ушел – истерическая амнезия стёрла следы преступления – можно снова строить из себя невинную пугливую лань. Может, по аналогии, психосоматические симптомы сами по себе решают проблему снятия напряжения? И снова вынуждены вас огорчить. Вспомним вторую главу. При истерии петля обратной связи работает в нужную сторону: чем ярче проявление истерии сейчас, тем легче будет через пару часов. При психосоматике – наоборот: психосоматические симптомы имеют тенденцию к самоусилению и самозакреплению.

Всё просто. Есть потребность в агрессии, но действует внешний запрет. Агрессия выражается в зашифрованном виде через психосоматические про

Слабый агрессор не может вызвать у субъекта ни уважения, ни желания подражать, ни привязанности. И сама пассивная агрессия воспринимается психикой как угроза целостности, независимости, душевному здоровью. Начинается борьба за выживание. Агрессивной стратегией овладения ценным объектом тут и не пахнет. Слабый агрессор в психосоматическом случае является не ценным или амбивалентным, а однозначно враждебным. Появление таких объектов в ближайшем окружении воспринимается психикой как катастрофа, предательство, посягательство на собственную целостность. По этой причине психика не может полностью представить слабого агрессора. Её (психику) можно понять. Зачем своими руками (нейронами) создавать внутри источник распада? Вот и срабатывает психическая защита под названием отрицание. Но это палка о двух концах…

близкими. Так что агрессия агрессии рознь. Агрессивные стратегии овладения помогают нам интроецировать (превратить в устойчивые представления) ценные объекты. В конце концов, человек – это гиперагрессивный и гиперсексуальный зверь. Запретить проявлять агрессию, тем более в безобидной вербальной форме, – значит запретить развиваться. Посмотрите на Францию и Германию, где запрещено словесно выражать своё нежное отношение к мигрантам. Посмотрите, как западный мир трясётся от злости, когда Польша и Венгрия смело дают отпор варварам! Миль пардон, отвлеклись. Минутка политинформации закончена. Как показывает практика, внешний запрет на агрессию накладывается слабым агрессором, точнее – пассивно-агрессивным внешним объектом. Именно внешним, именно объектом. Наша психика так устроена: перед тем, как воспринимать другого человека как личность, нам нужно сначала принять его как самого себя, а потом как часть себя. Первый этап называется идентификация (отождествление), второй – интроекция. Последняя является более зрелым психическим механизмом, который мы осваиваем по мере разрушения Эдипа. Идентификация возникает при защитной регрессии, когда агрессор слишком силён и поэтому воспринимается психикой как ценный источник особых иерархических навыков (стокгольмский синдром и тому по

Эффект состоит в исчезновении симптомов после разрядки агрессии. Да, это можно объяснить на простом уровне: длительный стресс, внезапное прозрение, выброс адреналина, решение проблемы. Но обратите внимание на несколько деталей. Психосоматика была у всей семьи (считая обострившийся алкоголизм супруги клиента). У психосоматики был внешний источник, от которого было трудно избавиться. Источник начал с малого – с запрета на вербальную агрессию девочки, но по факту заменил интроектную, внутреннюю, воображаемую, безобидную агрессию на внешнюю, реальную, травматическую, неприемлемую. Этим жёстким примером из практики мы хотим подготовить вас к жёсткой правде. Если вас беспокоит психосоматика – ищите внешний источник, ищите деспота, серого недокардинала, ищите лицемерного морализатора. Это не тот случай, когда надо «начать с себя». Вам просто не дадут начать. Потому что начинать надо со снятия вытеснения, с освобождения агрессии. С агрессии, которую источник всеми силами будет пресекать: прямым запретом, авторитетом, давя на жалость, стравливая вас с

самостоятельной единицы. Сепарация происходит «перпендикулярно», независимо от крушения Эдипа. Если очень грубо, то Эдипов комплекс формируется и рушится в ходе психосексуального становления. По итогам Эдипа субъект учится амбивалентно относиться к родительским фигурам. Здесь же речь идёт не об объектных отношениях, а о представлении себя самого как полноценного субъекта. Эту мысль мы запомним и используем по полной в следующей главе. Готовьтесь. Забегая очень далеко вперёд, мы обязаны предположить существование комплекса Хроноса, независимого от комплекса Эдипа. И здесь решается вопрос отношения не к ценным объектам, а к времени как таковому. С точки зрения времени сепарация – это момент (серия моментов) в жизни, когда после очередного кризиса личность становится более независимой. Если же в ходе патогенного воспитания сепарацию пресекают извне, субъект застревает во времени и вынужден отыгрываться через психосоматику. Эти три пункта помогут нам использовать концепцию вытеснения для более полного понимания причин и бессознательных механизмов психосоматики.

часть «хороших» (опять же, связанных с чувственным удовольствием) представлений о сложном объекте, поэтому акцент смещается на угрозу от объекта. Этот пункт роднит психосоматику с неврозом навязчивости. Навязчивые ритуалы возникают как защита против вытесненных импульсов, среди которых есть и агрессивные. Но не будем торопиться: следующий пункт перечеркнёт это родство. 2. При психосоматике объект агрессии лежит вне психики, не может быть полностью представлен. При классической навязчивости запрет исходит изнутри, вытеснение агрессии – это внутренняя потребность, ведь человек любит своих родных и наставников, пытается с помощью навязчивых ритуалов укротить агрессию. Про истерию и говорить нечего: там сильная нежная привязанность, в неврозе бессознательно воспринимая как инцестуозная, к родительским фигурам. Объект агрессии в психосоматическом случае является не ценным, а враждебным. Психике неприятно представлять такой объект. Появление таких объектов в ближайшем окружении воспринимается психикой как катастрофа, предательство, посягательство на собственную целостность. 3. Психосоматика не зависит от Эдипова комплекса, она порождается амбивалентными конфликтами вокруг сепарации. Сейчас могло быть немного непонятно. Разве Эдип не касается сепарации? Нет. Сепарация – это экономическое, психиче

При психосоматике вытеснение тоже терпит неудачу, но на этом сходство с классикой заканчивается, не начавшись. Сплошные отличия. Хотя механизм вытеснения тот же! Но, как сказали бы физики-теоретики, «динамика схожая, но кинетика принципиально разная». Имеется как минимум три принципиальных отличия психосоматики от классических неврозов. Сначала быстро их перечислим и кратко поясним. 1. Психосоматика – это вытесненная агрессия. Истерия – вытесненная сексуальность, притом вытесняется объект влечения. При фобии вытесняется