Глава VII. Окончание ночных откровений

Пока одна из самых красивых девушек, уподобившись плывшему по волнам великолепному лебедю, мягкой поступью выходила из развлекательных помещений и, гордая, покидала элитное заведение, отец состоятельного семейства поневоле провожал ее взглядом, наполненным подчёркнутым уважением. Едва лишившись объекта восхищённого созерцания, он посмотрел грозным взором на удручённого сына и торжественно произнес:

– Вот, Андрей, и кончилось твое недостойное увлечение. Надеюсь, ты понимаешь, что для будущего офицера связываться с низкопробной путаной – это просто недопустимо?! Хорошо еще, она оказалась не настолько расчетливой стервой, как, к примеру, все остальные девушки, посвятившие загубленную молодость незавидной, но грязной «профессии». Я рад, что мне не пришлось применять служебное влияние, чтобы обезопасить тебя от роковой, бездумной ошибки, – высказав неоспоримое мнение, беспрекословный мужчина чуть помолчал, давая сыну переварить услышанное, а более мягким голосом ему обозначил: – Не при матери будет сказано, но если тебе, к примеру, невмоготу, и хочется падшую девушку, то «сними» себе типичную шлюху, заплати нормальные деньги – а жениться не обещай. Поверь мне на слово, для создания крепкой семьи нужно выбирать жену рачительную, которая будет надежной опорой всю долгую жизнь, в которой ты будешь всецело уверен, которая не закрутит за твоей спиной развратные шашни и которая не предаст тебя в самый трудный этап насыщенной жизни, а напротив, пройдет с тобой нелёгкий путь до конца. Ярким примером является твоя мама! Так что же ты мне ответишь, несознательный сын?

– Не ведаю, что и сказать? – неуверенно промолвил Андрей, потупив книзу слезившиеся глаза и придав себе стыдливое выражение. – Однозначно знаю только одно: я очень сильно люблю ту славную девушку, причем давно, еще с далёкого детского возраста. Хотя я и пытался смотреть на других, но ничего к ним не чувствовал, даже простой похотливой страсти, невольно сравнивая их с – ТОЙ! – что милее всех на всём белом свете. Недаром именитые астрологи говорят, что судьба не посылает посторонних людей, а значит, наша встреча была неслучайной, а предначертана свыше. Вполне возможно, сейчас я совершаю самую большую ошибку: послушавшись вас, отпускаю возлюбленную, ставшую и дорогой, и на весь остаток жизни единственной.

Во время пламенной речи ясные глаза молодого курсанта наполнились горестными слезами, а дыхание вдруг стало прерывистым, предупреждая, что того вот-вот захватят безудержные рыдания. Состояние его было близко к критическому, поэтому пришлось вмешиваться Ирине Васильевне. Увидев сыновью отчаянность, она, выжидающе молчавшая, но искренне переживавшая, материнской любовью и ласковым голосом, попыталась вырвать опечаленного ребенка из захватившей любовной хандры, немного отвлечь его от тяжелой, практически нестерпимой, утраты:

– Послушай-ка, милый Андрюша, не стоит так убиваться из-за случившегося несчастья, страшного горя. Не сомневайся, я отлично понимаю, как тебе сейчас тяжело; но… если бы та девушка – пусть даже и развратная проститутка! – вдруг оказалась нормальной, показала нам искреннюю любовь, безропотное смирение, бесхитростную натуру, бескорыстную и порядочную, а не стала бы проявлять норови́стый характер, то, скажу откровенно, я смирилась бы, наверное, с твоим непутевым выбором и согласилась бы…

Договорить чувственную речь, наполненную материнской лаской, до конца она не успела… Резко вмешался упивавшийся исключительным превосходством полицейский полковник:

– Что за чушь вы – оба! – несете? Какая еще, к чёрту, любовь? Какие астрологи? Она грязная проститутка – недостойная почтенной семьи! Ты, Ира, совсем, что ли, ополоумела, раз говоришь несмышленому пацану непревзойденную ахинею? Ты что, хочешь всю его жизнь поломать, причём в самом ее начале, и пустить с растленной женщиной под откос? Ты разве не знаешь, что падшие женщины никогда не способны быть верными, искренними подругами? Я всю служебную будничность общаюсь только с такими и, поверьте, не видел ни единого исключения. Короче, свадебная тема закрыта, и я искренне рад, что все закончилось именно так, и наш догадливый мальчик сам для себя сделал правильный выбор, – он на какое-то время замолк, пытаясь скинуть те негативные чувства, что захватили и внезапно, и полностью; однако, видя, что молчаливые собеседники внимают ему, обозначившись виноватыми выражениями и не в силах поднять затуманенные глаза, надменно возобновился: – Я понимаю – любовь! – когда она возникает у людей, равных и по социальному статусу, и в общественной жизни. Но! Когда сын далеко не последнего человека встречается с какой-то «третьесортной» шалавой, причем пророчит в равноправные жёны – и даже покупает бриллиантовое кольцо?! Тут, извините, я просто обязан вмешаться, чтобы уберечь его от роковой, огромной ошибки. Итак, всё ли тебе, Андрей, дословно понятно?

Юноша поднял на родителя заплаканные глаза, наполненные солёной и едкой влагой, а затем голосом, охваченным неимоверной печалью, попробовал оправдаться:

– Я прекрасно, папа, всё сознаю, но поделать с собой ничего не могу: мои чувства настолько сильные, что я готов следовать за той прекрасной девушкой хоть на самый край света. Она запала в мое сердце с того удивительного момента, когда я стал понимать половые различия между мальчиками и девочками, и с тех самых пор она надежно поселилась и в трепетной душе, и в пламенном сердце. Признаюсь, я пытался избавиться от жгучей занозы, и даже специально, захваченный непобедимой целью, не виделся с ней невероятно долгое время; но… едва повстречав, моя платоническая любовь вспыхнула значительно больше и завладела моим помутнённым сознанием гораздо сильнее. Естественно, мне неприятно, что она пала так низко, но к тому ее заставила суровая жизненная действительность, не оставив никакого иного, наиболее достойного, выбора.

– Послушай, Слава, единственного ребенка, – поддержала говорившего сына добродушная женщина, сидевшая, как известно, напротив, – возможно, стоит дать ему уникальный шанс пожить с любимой девушкой, чем женить его по непреклонной родительской воле, и все равно в итоге сделать несчастным. Не забывай! Потом мы навсегда останемся виноватыми, что не дали ему пройти предрешённый жизненный путь самому. Пускай он сам следует туда, куда ему предначертано, набивает больные шишки, влюбляется и ошибается, мучается и страдает, но – лично! – без нашей с тобой медвежьей услуги. Может, всё-таки стоит дать ему редкостную возможность?

Полковник полиции смотрел на близких людей если и не сплошь ошарашено, то, по крайней мере, нисколько не понимая (как?!), каким образом он, целиком отдаваясь нелёгкой работе, сумел упустить главное дело безукоризненной жизни и вырастил неприлично мягкотелого сына. Ладно, чуткая женщина (ее с глубокой нежностью ещё можно как-то понять) – но вот здоровый, сильный, умный «парнина», подающий большие надежды… чтобы он так неоднозначно свернул с намеченного пути? Его поведение оставалось совершенно непостижимым. В конечном счёте, выслушав чувствительные мнения обоих, он сделал неприятную отмашку и, опечаленный, решил, что разговор, никчемный и бесполезный, пришла пора завершать, о чём и выразил неотвратимое мнение:

– Я вижу, что вы – ни тот, ни другая – никак не уйметесь, поэтому, извините, кто-то должен быть в малодушной семье отчасти жёстким, подчас жестоким, а частью безжалостным, способным не поддаться на коварные чары безнравственной проститутки. И пусть я сделаюсь впоследствии вам ненавистен, но именно мне предстоит взять будущую судьбу в надёжные отцовские руки. В общем, с нынешней минуты, мои дорогие родные, я постановляю следующее решение, не подлежащее никакому обжалованию: наш неразумный мальчик сегодня же уезжает в учебное заведение – я лично его туда отвезу! – а впредь он лишается всех положенных ему карманных финансов и останется жить только за счет бюджетных ассигнований. И еще! Колечко дорогостоящее, любезный сыночек, тебе придётся отдать. На этом у меня пока всё. Если же, вопреки моему пожеланию, ты, Андрюша, наберешься завидной смелости и пойдешь против отеческой воли, то с той ключевой минуты будешь кормить и себя самого, и вновь созданную семью – исключительно на заработанные собою денежные средства́! Кто не согласен?

Таковых не нашлось. Противоречить несгибаемому полковнику считалось делом бесперспективным и глупым, а потому, подтвердив уважительное отношение молчаливым согласием, и мама и сын не проронили ни единого слова – аж вплоть до полного окончания неприятного ужина.

***

К тому времени Азмира давно уже находилась по месту жительства и одиноко лежала в «холодной» кровати, обдумывая произошедшее за день. «Я абсолютно правильно сделала, что рассказала Андрею голую правду, – размышляла она с безысходной печалью, – еще до того непрезентабельного момента, как ему сообщил бы высокомерный папаша – пусть теперь все знают, что я не в высшей степени прожжённая «сука», и главной моей целью является отнюдь не же́нин хомут, одетый на состоятельного мужчину. Жалко, конечно, что не удалось вырваться из унылой, мерзопакостной жизни, но Холод парень хороший, и обманывать его – лично у меня не хватило бы де́вичьей совести. Ну и что, раз он по натуре чуть трусоватый и раз влиятельных «родаков» боится сверх всякой меры?.. В душе он очень совестливый, а главное, до безумия преданный – такой, уж точно, никогда и ни за что не предаст. Пусть всё идет своим чередом, и если Богу станет угодно соединить наши любящие сердца, значит, мы непременно будем с ним вместе. Ну, а ежели, нет? Так что же… разве только на нём свет клином сошелся? С моими-то внешним данными!.. Разумеется, я одна не останусь».

Так рассуждала Тагиева, пока не зазвонил ее сотовый телефон. «Кому я понадобилась в столь позднее время?» – задалась она недовольным вопросом, поднося к глазам новенький смартфон, представленный последней моделью iPhone-а. Оказалось, звонила белокурая «сменщица». «Этой-то чего ещё надо?» – недоброжелательно подивилась молодая путана, но все же ответила.

– Что случилось? – пробормотала она, обращаясь к близкой подруге и прекрасно осознавая, что в неурочный час по незначительным пустякам никто названивать не отважится.

С той стороны послышался заплаканный голос, принадлежавший зашуганной коллеге по нездоровому бизнесу. Срывавшимся от боли и ужаса голосом Анжелика проговорила:

– Мира, помоги мне, пожалуйста, – послышались жалкие всхлипывания, – я попала в беду – мне очень нужна твоя неотложная помощь.

Пока она говорила, и Беркутов, и его огромный товарищ, предоставив измученной жертве один телефонный звонок и убедившись, что она звони́т именно тому, кому надо (а не, скажем, в полицию), направились к захваченному автомобилю, преспокойненько в него «погрузились», незамысловато пустили в работу и вывели на прямое направление, собираясь следовать к неотдалённому городу. Услышав тарахтевший шум отъезжавшей автомашины, Азмира, находившаяся на том конце сотовой связи, отчётливо поняла, что давняя подруга находится где-то на улице, и решила уточнить конкретное место:

– Ты сейчас где? Куда мне приехать?

Подробно объяснив, куда ее злодейская судьба завела, и, не переставая плакать, Гордеева попросила поторопится. Действуя по неписанному закону взаимной выручки, Тагиева позвонила в ночное такси, а заказав к дому мобильный транспорт, принялась собираться в непростую дорогу. На улице уже почти рассвело: время на циферблате близилось к четырём утра́.

Тем временем двое преступных друзей, решивших «подмять под себя» весь незаконный предпринимательский бизнес, направленный на оказание в Иванове сексуальных услуг, продвигались по ярославской дороге и находились в угнанной «Волге». Продуманные и деловые, они решили предоставить развратным девочкам поговорить без непосредственного присутствия; а заодно (как уже сказано, солнце вовсю выходило из-за восточного горизонта) им в спешном порядке надлежало избавиться от мёртвого трупа. Они, конечно, могли закопать его на новота́лицком кладбище, но предприимчивую голову Константина посетила идея получше… Однако доводить ее до туповатого подельника он сразу не стал, а молча обдумывал, пока они двигались по загородной дороге.

– Скоро город, – сказал Михайлов, управлявший машиной и предполагавший очевидные неприятности; он сделал вполне справедливое замечание: – Там пост ГАИ. Если нас на нём остановят, да еще и посмотрят в багажный отсек, думаю, найдут покойное тело – как бы нам не нажить себе существенных неприятностей?

– Всегда поражался, как вовремя ты умеешь подавать интересные мысли, – не без едкой усмешки заметил благоразумный подельник, – ты что же, мог предположить, будто бы я не знаю, что впереди располагаются наши «доблестные гайцы»? Ты, наверное, забыл, что всегда имеются объездные пути – или без моего прямого участия сам-то «допетрить» не сможешь? Короче, правь на Песочево, а дальше через мост – на Авдотьино.

Не достигнув опасного места, два отмороженных спутника оказались недалеко от неширокой реки, ознаменованной интересным названием Уводь. На дворе стояло ранее утро, и интенсивного транспортного движения, к удаче, не наблюдалось.

– Стой! – резко скомандовал Беркутов, когда до городской окраины оставалось чуть менее километра. – Надо подготовить особый «груз» к речному «дальнему плаванию».

Скрипучим смешком второй бандит подтвердил, что отлично понял криминальные замыслы, посетившие смышлёного соучастника. Они остановили экспроприированное такси, съехав немного в сторону, открыли объёмный багажник и без особого труда извлекли оттуда лёгкое тело худого охранника. В продолжение преступных помыслов отпетые уголовники достали оцинкованный моток «сетки-рабицы», а расстелив ее на травянистой земле, по-быстрому замотали бездыханное туловище. Чтобы продолговатый «сверток» поместился обратно, предварительно (пока еще шла злачная «упаковка») пришлось сломать остывавшему трупу обе ноги́, а потом заломить их назад, чтобы получилось приемлемо. Когда «спеленованный» покойник погрузился обратно, а закрытая крышка спрятала его от постороннего, излишне любопытного, глаза, лютые соучастники посчитали, что могут спокойненько двигаться дальше.

Подъехав к автомобильному мосту, они остановились точно посередине. Время плавно перевалило за отметку пяти часов, поэтому по пригородной магистрали начинали сновать сторонние транспортные средства́, хотя и редкие, но всё-таки нежелательные. Намеренно пропустив четырёх потенциальных свидетелей, Костя-киллер выбрал удачный момент, когда возникло очередное «затишье». Едва последний автомобиль поднялся в крутую го́ру, а следом скрылся из виду, возбуждённым голосом вскрикнул:

– Всё, Слон, давай скидывай – и будь что будет!

Без особенного труда, почти не напрягаясь, большой человек легонько подхватил ужасную ношу, для него оказавшуюся совсем нетяжелой, перегнул ее через низенькие перила, а затем ненавязчиво сбросил вниз, не позабыв ехидно пожелать «спокойного плаванья». Едва заметя губительные следы, оба злостных преступника энергично уселись в угнанную машину и скорёхонько отправились восвояси.

В тоже самое время Азмира, следуя на безотказном такси, подъезжала к загородному местечку Буньково, где располагался питомник декоративных растений. Без особенного труда найдя и одинокий, и неказистый сарайчик, указанный побитой подругой, она покинула жёлтую «Волгу» и бегом устремилась во внутреннее пространство. Чудовищная картина, представшая ошеломлённому взору, с одной стороны напуганному, с другой возмущённому, казалась жутковатой, ежели не кошмарной: на земляном полу лежал бессознательный человек, по-видимому имевший серьёзную головную травму; ближайшая подруга, болезненно покряхтывая и обливаясь нескончаемыми слезами, сидела, прислоняясь к деревянной стене, а её роскошное тело, некогда выглядевшее несказанно прекрасным, сплошь покрывалось синими кровоподтеками и чёрными гематомами (лицо, однако, оставалось нетронутым).

– Что случилось? – с ужасом спросила Тагиева, искренне переживая за искалеченную подругу. – Кто это сделал?

– Даже не спрашивай, – трясясь от безвольного страха, прошептала Анжелика измученным голосом, не в силах пошевелится от терзавших болезненных ощущений, – потом расскажу, а пока отвези меня отсюда куда подальше, только, пожалуйста, не в лечебницу: не хочу подробных расспросов – боюсь, не выдержу и во всем им сознаюсь; а тогда всё… хана… однозначная смерть.

Вторая девушка, подгоняемая безотчётным испугом и искренним состраданием, выбежала на улицу и позвала в активную помощь участливого водителя. Вдвоём они поспешно перетаскали обоих людей, изувеченных и измученных, осторожно поместили в машину такси и, несмотря на отчаянные протесты Гордеевой, повезли в первую городскую больницу, оказавшуюся от страшной местности ближе, нежели все остальные лечебные заведения.