Глава II. Суздальская трясина

В то же самое утро, примерно в аналогичное время, на территории Суздальского района, расположенного неподалёку от поселкового образования Нерша, по дремучим лесам, раскинувшимся и без конца и без края, восседая на собственном «квадроцикле», продвигался привлекательный молодой человек. Сзади него, крепко обняв за гибкую талию и плотно прижавшись, сидела неописуемо красивая девушка. По их нежному отношению и умилённым физиономиям, нетрудно предположить, что двое поистине счастливых людей являются не только обыкновенными, простыми знакомыми, но и божественными созданиями, безумно друг в друг влюбленными. Кто же они такие?

Неотразимая красавица (как, наверное, стало ясно?) – это та маленькая Наташа, которую милосердно оставили жить (в далёком 1998 году) и которую сострадательно пощадил огромный преступный громила. Теперь она выросла, вся расцвела и превратилась в очаровательную особу, ни с кем не сравнимую и сказочно бесподобную; ей давно уже исполнилось двадцать шесть лет, и она вовсю блистала непревзойдёнными внешними данными. Елисе́ева Наталья Дмитриевна (а именно такое имя досталось ей от рождения) выделялась необыкновенными, изумрудного цвета, глазами (она ими попросту ослепляла) и обладала шикарными белокурыми локонами. Худощавое (как и изумительная фигура) лицо представлялось продолговатым; оно выглядело и милым, и восхитительным. Особенно на нём выделяются следующие примечательные особенности: удивительный ровный нос, выдающий благородную натуру и твёрдый характер; нежные, немного припухлые губы, приятным оттенком схожие с морскими кораллами; тонкие, без малых изъянов, дугообразные брови, передающие впечатлительный темперамент; загорелую кожу, гладкую и румяную, не требующую современной косметики; аккуратные уши, хотя и чуть оттопыренные, но удачно скрывающиеся за пышными блондинистыми кудря́ми. Вот такой прелестной красавицей и предстала та маленькая запуганная девчушка, какая сумела выжить в давнишней кровавой разборке.

Возвращаясь к давнему прошлому, когда она потеряла обоих родителей, волей-неволей Наташеньке пришлось воспитываться в государственном детском учреждении. Помимо всего прочего, там она подчерпнула жизненно необходимые качества: сугубо положительные – несгибаемую стойкость, повышенную выносливость и общую уверенность в нескончаемых силах; немножечко негативные – соразмерную нагловатость, непослушное своеволие и упрямую непримиримость к мнению, шедшему вразрез с её собственным. Можно без прикрас утверждать, что за время детдомовского существования, сначала маленькой девочке, а потом и юной девушке пришлось столкнуться со многими непомерными трудностями – а это, между прочим, помогло закалить не по-женски мужественную натуру и выработать неустрашимую, сильную волю. Впрочем, не чу́жды ей были и нежная ласка, и весёлое дружелюбие, и стеснительная застенчивость, что могло проявляться исключительно к близким людям. Как раз таким молодым человеком, к которому Елисеева прониклась самыми тёплыми чувствами, оказался американский предприниматель Майкл (или Майки) О'Доннелл.

Познакомились они на одном литературном брифинге, где Наташа презентовала новую книгу. Вопреки незавидному прошлому, она успешно закончила филологический факультет Шуйского педагогического университета и непринужденно занималась свободным фрилансом, включавшим в себя и рерайтинг и копирайтинг; все остальное свободное время она посвящала необузданной фантазии, беспрестанно роившейся бесконечными творческими замыслами, которые она аккуратно документировала в домашнем компьютере. У Елисеевой получались совсем неплохие произведения, мгновенно расходившиеся среди почитавшей аудитории, искренне полюбившей сентиментальные романы, выходившие из-под умелой, изрядно поднаторевшей, руки. Именно благодаря её увлечённому хобби, и появилась та редкостная возможность, какая позволила познакомиться с успешным штатовским бизнесменом, случайно оказавшимся в Ивановской области, а с томительной скуки забредшим на региональную презентацию писательского таланта.

Едва достигнув тридцатипятилетнего возраста, мужчина виделся отлично сложённым – выделялся могучим, развитым телом, приятной наружностью и природной мужской привлекательностью; ростом он выдался чуть выше среднего и имел атлетическую фигуру, где особое впечатление создавали широкие, сильные плечи. Приятное лицо представлялось книзу чуть вытянутым и включало в себя приятно закоренелые очертания: серые, немного голубые, глаза светились аналитическим разумом, но и не исключали молодцеватой игривости, задорной веселости; нос – в основном прямой, посередине украшался едва заметной горбинкой, выдававшей некоторую принадлежность к итальянской национальности (что особенно подчеркивалось смугловатым оттенком кожи); губы выглядели еле-еле припухлыми, что передавало общее, беззлобное добродушие; волевые скулы существенно выпирали и указывали на очевидное присутствие несгибаемой мужеской воли, а заодно и твёрдой, едва ли не упрямой решительности; волосы укладывались короткой прической, имели пепельно-сероватый оттенок и вообще не скрывали округлых ушей, и небольших, и плотно прижатых.

Неудивительно, что два и внешне и внутренне одинаковых человека то́тчас же поняли, что созданы одна для другого. В тот день молодой кавалер дождался окончания просветительского мероприятия, и осмелился подойти к бесподобной красавице, и пригласил её отужинать в приличном ивановском ресторане. Недолго думая, Наташа, с затаённой радостью, тут же и согласилась. Впоследствии между ними завязались отношения гораздо более тесные, нежели обыкновенная сердечная дружба.

С того удивительного момента минуло почти полтора года – и вот настало долгожданное время, когда маленькая девчушка, выжившая в сложной, практически безвыходной, ситуации, решилась найти то спрятанное сокровище, из-за которого в далёкие девяностые годы покойный родитель и поплатился молодой, внезапно оборвавшейся жизнью. Нетрудно догадаться, поисковые мероприятия взвалил на себя благонадёжный иноземный поклонник, взявшийся оплатить немаленькие расходы, направленные на приобретение походной амуниции и средств передвижения по непролазной, а где-то болотистой местности.

Они ехали уже полчаса, всё более углубляясь в лесную чащобу и оставляя на поросшей мхом болотистой почве две параллельные, хотя и вовсе неровные колеи. Внезапно! Прямо перед ними возникла топкая местность, и Майкл едва успел выжать спасительный тормоз и не позволил им углубиться в безвылазную трясину, отчасти опасную, а частью и беспощадную. Поневоле ему захотелось разразиться отборнейшей матерщиной, перемежавшейся как русской, так и американской словесностью, но, повернувшись назад и взглянув на одно из самых бесподобных творений, он тем же мигом и передумал. Сдерживая негативные проявления, О’Доннелл как можно спокойнее вымолвил:

– Кажется, приехали?.. Дальше нет никакого хода и придётся отыскивать объездные пути.

Он говорил с отчётливым иностранным акцентом, но (поскольку ему не раз доводилось вести дела на территории российского государства и последние годы он практически безвылазно находился в пределах страны) хваткий предприниматель сносно освоил русскую речь и старался строить фразеологические сочетания, согласно принятым правилам. Наташе (к слову, она неплохо понимала английский язык) не составляло большого труда понимать, что именно ей доносит услужливый воздыхатель. Невзирая на серьёзное заявление, Елисеева тупо молчала, размышляя о чём-то, видимо отрешённом, и становилось непонятно: слышит ли она, что разъясняет встревоженный спутник, или же, напротив, даже и не прислушивается? Разумеется, видя состояние глубокой задумчивости, представитель западной нации вознамерился повториться и лишь слегка изменил основную суть предполагаемых утверждений:

– Впереди болотистая трясина, и проехать далее ни за что не получится – надо либо менять последний маршрут, либо пытаться отыскивать объездные пути.

– Да, верно, – словно очнувшись от кратковременной дрёмы, ответила зеленоглазая девушка; она достала из утеплённой курточки мизерный клочочек бумаги, бережно заклеенный непромокаемой плёнкой. – Никак не пойму: что мы неправильно делаем, ведь всё же предельно просто?

Она внимательно уставилась в нехитрый рисунок, сделанный от руки, привлекая к занимательному занятию и американского провожатого тоже. По прошествии трёх минут, посвящённых глубокомысленным изучениям, молодой мужчина не выдержал и, слезая с «квадроцикла», деловито заметил:

– Не представляю, что мы пытаемся найти по неудачно составленной карте? Согласно нечётких ориентиров, приведённых на схематическом чертеже, лично мне и вовсе не ясно: сколько километров и в какую сторону необходимо проехать?

– Да, – не стала противиться любознательная особа, построже нахмурившись, – здесь действительно непонятно, какой и куда необходимо преодолеть фактический путь. Я уже, кажется, говорила, что представленная схема досталась мне едва ли не в младенческом возрасте – когда я была глупой и несмышленой девчонкой. Помимо прочего, она попала ко мне при странных, ежели не исключительных обстоятельствах, то есть выяснить остальные подробности у меня не хватило бы – тогда! – ни морального духу, ни короткого времени, ни детского понимания, – она на секунду остановилась, но, увидев вопросительный взгляд, немедля возобновилась: – Если ты не в курсе, в тот самый момент убивали моего родного отца, да и моя-то шестилетняя жизнь висела всего-навсего на маленькой, крохотной «липочке». Единственное, предприимчивый родитель успел мне поведать ровно три вещи: во-первых, он завладел секретной информацией у влиятельного, дьявольски жестокого, человека; во-вторых, разделил похищенный документ на равные части; в-третьих, одну оставил себе, а вторую передал моей беременной маме. Она, между прочим, как раз находилась в акушерском отделении и рожала там крошечного младенца. Несчастная! В тот злополучный день, так же как горемычный отец, она скоропостижно скончалась; меня же отправили на постоянное воспитание в государственное детское учреждение.

– Это как раз таки и понятно, – промолвил зрелый мужчина, воспользовавшись временной грустной заминкой, пока возлюбленная девушка, ненадолго замолкнув, предавалась печальным воспоминаниям, – но, судя по нарисованному отрезку, ведущему через нынешнее селение Большое Борисово, в последующем он резко обрывается в непроходимом лесу, точнее, остаётся на втором бумажном обрывке. Потом нарисованная черта возобновляется снова, на нашем, на первом, и ведёт к конечному тайнику, скрывающему истинное месторасположение драгоценного клада. Я полагаю, имеющееся условие означает лишь пару моментов: первый – указатель правильных знаков находится на утраченной части; второй – он приводит чёткий ориентир, нисходящий из неизвестной, в настоящее время неведомой, точки. Мы исколесили всё ближайшее лесное пространство, но ничего похожего на древнерусское построение – что указано в окончании прочерченного маршрута – так и не обнаружили. О чём это говорит? На потерянной схеме проставлены правильные координаты, которые и следует выдерживать, чтобы попасть в отменно припрятанное хранилище.

– Я с тобой всецело согласна, – встрепенулась зеленоглазая девушка, молчавшая в задумчивом ожидании и спокойно слушавшая разгорячившегося поклонника, – но повторюсь: я осуществила несколько безуспешных попыток, чтобы найти утраченный след ребёнка, рожденного в то далёкое, нелегкое и смутное, время… Ты не подумай, – разъяснила она, заметив подозрительный взгляд, – в первую очередь я, конечно, хотела выяснить, что сталось с его печальной судьбой, а потом уж и дознаваться, где находится вторая часть начерченной карты. Как не печально, в начале «двухтысячных» в родильном отделении произошёл непоправимый, страшный пожар, и все архивные документы, соответственно, уничто́жились. Я даже не представляю, – белокурая красавица ненавязчиво всхлипнула, – братик у меня тогда родился либо сестрёнка, – а более грустно, – и теперь, наверное, никогда уже не узнаю.

Отдавая дань памяти покойным родителям и сгинувшему в российской бюрократии новоро́жденному ребёнку, и молодой американец, и неотразимая россиянка на несколько минут замолчали и посвятились завладевшим ими горестным мы́слям. Наташа, как и предусмотрительный собеседник, слезла с мотоциклетной техники и заходила туда-сюда-обратно, вперёд и назад, разминая затёкшие ноги. Проделав с полсотни тренировочных упражнений, она остановилась, вернулась назад и устремила понурый взгляд на самодельную схему.

– Странное дело, – заметила озадаченная блондинка, проводя нежным пальчиком по остаточной карте, – вроде делаем правильно: по прямому направлению следуем от Большого Борисова и вплоть до мнимого участка, где – если верить проложенному маршруту? – должен находиться ответвляющий разворот, ведущий напрямую к спрятанному сокровищу. Но?! Ничего похожего на древнерусский тайник, способный скрывать баснословный, немыслимый клад, нам так и не подвернулось.

– Это потому, – промолвил более рассудительный представитель сильного пола, – что на утраченной карте, очевидно, указывается некое условие, помеченное уточнённой длиной, выраженной в строго определённых измерительных величинах. Получается, мы, Наташа, действуем наугад, а значит, обречены на постоянные неудачи. Думаешь, ваши русские предки настолько глупы, что спрятали бесчисленные сокровища, чтобы их было нетрудно найти? Лично я считаю наоборот, иначе бы их давным-давно отыскали. Если принять во внимание наши бесцельные поиски, достать их, из надёжного тайника, так никому и не посчастливилось. Кстати, дорогая Наташа, я хотел бы прояснить один немаловажный вопрос?

– Задавай? – вскинула Елисеева изящные брови, выражая поддельное удивление.

– Давно хотелось спросить, – без обиняков допытывался молодой кавалер, подходя к желанной девушке ближе и оказываясь в непосредственной, волнующей близости, – а ты точно уверена, что на современном листе бумаги, изготовленном на промышленном производстве, достоверно указывается древнерусское захоронение, спрятанного в настолько далёкие времена, когда и бумагу-то, нормальную, вовсе не делали?

– Ну, на столь несложный вопрос я отвечу и просто, и беспристрастно, и совсем незатейливо, – повеселев, многозначительно проговорила предупредительная блондинка (неожиданно она осознала, что её кавалер не посвящён в некоторые обыденные подробности, без которых вникать в бывалошнюю историю очень и очень трудно); она решила раскрыть ему неведомые, но значимые детали: – Мой покойный отец – царство ему небесное! – слыл и отчаянным, и неглупым мужчиной. Что это, в сущности, значит? Как он перед смертью успел объяснить, истинный оригинал, составленный древними русичами, по странному стечению обстоятельств полностью уничтожился. Но! Бойкому папе – одному ему ведомым способом? – удалось срисовать с неё идеальную копию, которую он благополучно разделил на равные половинки: одна находится у нас; другая пропала неизвестно куда, сгинула вместе с моим родившимся братиком или… быть может, меньшенькой милой сестрёнкой.

– Факт, конечно, печальный, – видя, как она снова погружается в неловкое печальное забытьё, О’Доннелл попытался горемычную девушку хоть как-нибудь поддержать, – но такова суровая Божья воля, и, не исключается – ОН! – в одно прекрасное время смилостивится – позволит вам и свидеться, и воссоединиться, и сделаться единой семьей. Касаясь меня, я буду всегда тебе помогать – как в поисках пропавшего близкого, так и в розыске спрятанного богатства.

Засим совещательную часть решили закончить и, развернув «квадроцикл» в обратную сторону, задали ему противоположное направление, намереваясь поискать удобные объездные пути. Не стоит говорить, что прогулочные процессы в тот неудачливый день затянулись до самого позднего вечера (суздальские болота славятся протяженной бескрайностью; стояла как раз весна, когда они изобилуют насыщенной влагой). Всю остальную часть пополудни (как и первую половину) заядлые путешественники промотались впустую, а когда порядком стемнело, «несолоно хлебавши» выехали с промозглого леса и, уставшие, решили-таки вернуться в Иваново.