Глава вторая. На грани

В понедельник утром начальник кадрового подразделения Константин Полетаев подъехал к административному зданию Центра подготовки космонавтов. Он выключил двигатель своего автомобиля и хотел было уже выйти из салона, когда внезапно дверца отворилась, и в переднее пассажирское кресло опустился какой-то человек с портфелем в руке.

– Что это значит? – возмущенно проговорил Полетаев. – Вы кто?

Незнакомец – лет сорока на вид, крепкого телосложения, с темными глазами и густыми русыми волосами – раскрыл перед ним служебное удостоверение. И оторопевший мужчина прочел: Золотарев Алексей Михайлович, подполковник ФСБ, Департамент контрразведывательных операций.

Осознав, кто перед ним, Константин Полетаев заметно побледнел – его гнев улетучился, а в его глазах мелькнул страх.

– Что вам нужно? – выдавил он из себя с усилием.

– Сотрудничество, – улыбнулся Алексей Золотарев.

– Не понимаю, – голос Полетаева дрогнул.

– Сейчас объясню. Нам известно, что вы продаете конфиденциальную информацию… – подполковник ФСБ остановился, наблюдая за реакцией своего «объекта».

Однако Константин Полетаев сумел совладать с первым испугом и проговорил спокойным тоном:

– Должно быть, здесь какая-то ошибка. Я юрист и соблюдаю закон.

– Разумеется, – усмехнулся Алексей Золотарев. Потом он раскрыл свой портфель и достал из его недр лист бумаги. – Это распечатка вашей тайной электронной переписки с заказчиком.

Дрожащими руками Константин Полетаев взял переданную ему подполковником ФСБ бумагу и пробежал ее глазами.

– Ничего не понимаю, – снова проговорил он, пытаясь выглядеть спокойным. – Какие-то птицы: Буревестник, Сапсан… Что это такое? Ерунда! И причем тут я?

И тогда, видя, что объект продолжает запираться, Алексей Золотарев решил надавить на него.

– Думаете, нам сложно связать вас с тем человеком, который вошел на закрытый чат игрового сайта под псевдонимом «Сапсан»? – резко повысив голос, сказал он. – Вы по уши вляпались! Сотрудничество с иностранной разведкой – это статья об измене Родине, за которую предусмотрена высшая мера наказания – расстрел. Ваше положение таково, что только чистосердечное признание способно облегчить вашу участь…

Алексей Золотарев красноречиво умолк, следя за изменением выражения лица своего «объекта». Тот нервно сглотнул, мертвецки побледнел и начал говорить, то и дело запинаясь и прерываясь:

– Я… я ничего не сделал. Я и подумать не мог, что тот человек может быть иностранцем или работать на разведку. Я никогда не видел его лица. Мы просто играли с ним в «самолеты», а потом он вдруг начал писать мне сообщения, говорил, что грезит космонавтикой и хочет больше узнать о жизни наших космонавтов, тех четверых, которые полетели на Марс. В их личных делах нет ничего секретного… То есть по большей части это общеизвестные сведения… Я правда, не думал, что это может быть связано с делами разведки… Я бы никогда! У меня… нет ни одного взыскания за всё время службы… Вы должны поверить, что я бы никогда не пошел на измену… Никогда!

Алексей Золотарев с удивлением увидел, как этот взрослый мужчина вдруг зарыдал как малое дитя.

Подполковник ФСБ помедлил с ответом, давая возможность своему «клиенту» дойти до «нужной кондиции» самостоятельно. Наконец, тот взмолился:

– Прошу – помогите мне, а я всё для вас сделаю!

– Я готов пойти вам навстречу, но только если вы готовы выполнить два моих условия…

– Какие?

– Во-первых, мы с вами подпишем договор о сотрудничестве, так что вы с этого дня станете внештатным работником ФСБ. А, во-вторых, те деньги, которые вам заплатил человек под псевдонимом «Буревестник», вы перечислите на счет, что я вам дам.

– Деньги? – переспросил удивленно Полетаев. – Вы хотите, что я вам перевел эти деньги?

Алексей Золотарев качнул головой (он понял, что его приняли за взяточника).

– Не мне, а человеку, дочь которого тяжело больна. Этой девочке требуется срочная операция, так что у вас есть возможность загладить свою вину перед Родиной, сделав одно небольшое, но доброе дело.

Он немного помолчал, а потом продолжил:

– А теперь скажите, какую информацию вы уже передали своему заказчику?

– Я еще ничего не передавал, – заявил Полетаев. – Он дал мне неделю, чтобы сделать фотоснимки, – этот срок истекает завтра утром.

– А что потом?

– Далее я должен был оставить упакованную в целлофан флешку с фотографиями под камнем у мостика через овраг Нескучного сада в парке им. Горького.

– Значит, закладка в тайнике, – подытожил Алексей Золотарев. – Что ж, это не ново! Стало быть, личная встреча между вами не была предусмотрена?

Он посмотрел на Полетаева: тот отрицательно качнул головой.

Алексей Золотарев задумался: «А что если попытаться пригласить этого таинственного «Буревестника» на встречу? Нет, это может его вспугнуть. Лучше не рисковать!»

Он раскрыл свой портфель, из которого достал стандартный договор о сотрудничестве, – его Константин Полетаев дрожащей рукой вскоре подписал. Потом Алексей Золотарев передал ему номер банковского счета, который принадлежал Егору Ивановичу (имя владельца счета Золотарев скрыл от Полетаева, чтобы не выдать своего информатора).

Когда эти дела были улажены, подполковник ФСБ проговорил:

– Значит, мы поступим так. Завтра вы, как и было условлено с «Буревестником», сделаете закладку в парке…

– А это не нанесет ущерба государству? – взволнованно осведомился Полетаев.

– Не беспокойтесь, – усмехнулся Золотарев. – Место, где вы оставите флешку, будет под нашим полным контролем.

Алексей Золотарев возвращался из Звездного городка в Москву, обдумывая детали предстоящей операции, потом он вдруг вспомнил о маленькой девочке, у которой теперь появилась надежда на выздоровление. (Ранее Алексей пытался выторговать нужную сумму в финансовом департаменте ФСБ, однако предсказуемо получил отказ – чиновница, заведующая отделом, заявила, что такие траты выходят за рамки годовой сметы ведомства).

***

Вернувшись в Москву, Алексей Золотарев первым делом направился в главное здание ФСБ: ему нужно было посвятить в детали операции начальство. Генерал Воскобойников был на месте и сразу принял его. Выслушав Алексея, он одобрил его план, который предусматривал создание оперативно-тактической группы, выставление засады на месте тайника, а также его оборудование аппаратурой слежения. Время поджимало – менее суток оставалось до того момента, когда Константин Полетаев произведет закладку.

Генерал Воскобойников вскоре подписал соответствующий приказ о проведении оперативного мероприятия, а в состав оперативной группы были включены, помимо людей Золотарева, которые занимались, в основном, аналитической работой и должны были оставаться в фургоне слежения, также сотрудники, работавшие в отделе Андрея Громова. Им, как «полевым» оперативникам, отводилась основная роль – организация засады в парке Горького и захват того, кто должен был прийти за флешкой с персональными данными космонавтов.

С подробностями своего плана Золотарев тотчас ознакомил Громова, который слушал его, не перебивая, а потом молча поставил свою визу на проекте приказа.

– Мои ребята – в твоем распоряжении, – сказал он. – Только будь осторожен, Алеша.

– Да, что со мной может случиться?! Это же то, что мы с тобой проделывали много раз, – усмехнулся Алексей Золотарев, но заметил, что его друг молчалив и как будто чем-то озабочен. – А ты… Ты что-то невесел. С тобой всё в порядке? Какие-то проблемы?

– Проблемы… – мрачно усмехнулся Андрей Громов. – А у кого их нет? Но я не буду тебя утомлять своими заботами… Удачи, дружище.

Они распрощались. Алексей Золотарев оставил приказ о предстоящей операции в приемной Воскобойникова у его секретаря (сам генерал отлучился на обед). Тогда, взглянув на часы, Алексей подумал, что и ему самому не мешало бы подкрепиться.

Он покинул здание ФСБ и отправился в то место, где ранее встречался со своим информатором (там он обычно обедал).

***

Алексей Золотарев ехал вдоль набережной Москвы-реки и вскоре остановился у знакомого ресторана.

Небо было безоблачным. Солнце сияло в зените. Было жарко, и он оставил свой пиджак на сиденье автомобиля, а потом закрыл дверцу и, включив сигнализацию, направился к парадному входу.

Три ступени на крыльце ресторана Алексей Золотарев преодолел за одно мгновенье. Впереди была стеклянная дверь, которая внезапно зазвенела и осыпалась. Битое стекло упало к его ногам. Алексей Золотарев в немом изумлении замер на месте. В следующий миг он почувствовал острую боль, что пронзила ему грудь. Опустив глаза, он увидел темное отверстие в своей рубашке, вокруг которого стремительно разрасталось красное пятно. Потом подполковник ФСБ потянулся рукой к поясу, где он обычно прятал свой пистолет, но теперь его там не оказалось.

«Я стал слишком беспечным. И вот пришла расплата. Это конец!» – молнией мелькнула мысль в его сознании.

Алексей Золотарев сделал еще один шаг к ресторану, где мелькали какие-то люди, но тотчас вторая пуля настигла его. Снова что-то зазвенело, но на этот раз это был шум в его голове. Алексей качнулся, перед глазами его всё поплыло, но этот человек, наделенный недюжинной силой воли, продолжал упрямо стоять на ногах, – до тех пор, пока свет не померк перед его взором…

Падение человека с парадной лестницы ресторана произошло на глазах мимо проходящего мужчины. Тот бросился к нему с расспросами, но, заметив, что всё вокруг залито кровью, немедленно достал свой мобильный телефон и позвонил по короткому номеру в службу спасения.

Прошло несколько минут.

На месте происшествия уже собралась приличная толпа зевак, среди которых были и такие, кто снимал лежащего у подножия лестницы, истекающего кровью человека на камеру телефона.

Наконец под вой сирены подъехал микроавтобус скорой помощи. Появились санитары, которые погрузили раненого на складную каталку, что быстро исчезла в недрах микроавтобуса.

В салоне дежурный врач осмотрел пациента, что находился в крайне тяжелом состоянии: был без сознания, нитевидный пульс у него едва прощупывался, в груди с левой стороны зияла сквозная рана, из которой вытекала кровь, но, кроме того, имелась травма головы. Врач не смог определить, чем она вызвана, и он предположил, что эта травма была получена в результате падения.

Один из санитаров разорвал рубашку на груди раненого человека и подсоединил к его телу датчики монитора ЭКГ, который показал 45 ударов в минуту. Пульс стремительно падал. 40, 35, 25… И вскоре сердце остановилось.

Дыхательная маска легла поверх лица пациента, санитар сделал ему внутривенный укол адреналина, а врач приступил к выполнению массажа сердца, надавливая сложенными руками на грудину.

После нескольких минут подобной реанимации, когда уже казалось, что всё кончено, на мониторе наконец появился сердечный ритм.

Это был первый раз в тот день, когда Алексея Золотарева вытащили с того света. Через несколько минут его доставили в ближайшую больницу, где стали готовить к операции.

При более тщательном осмотре пациента выяснилось, что травма головы явилась вовсе не результатом его падения с невысокой лестницы, а следствием проникновения инородного предмета – это была пуля, что стало понятно лишь после того, как был сделан рентгеновский снимок. Пуля пробила затылок, «протаранила» мягкие ткани мозга и остановилась только в лобной доле…

Во время операции, когда хирург делал трепанацию черепа, чтобы извлечь из мозга этот инородный предмет, у пациента, лежащего на столе, снова остановилось сердце. Другой врач приступил к реанимации, которая вновь сопровождалась инъекциями, искусственной вентиляцией легких и массажем сердечной мышцы.

Состояние клинической смерти на этот раз продолжалось около пяти минут. И вновь показалось врачу-реаниматологу, что пациент потерян, как внезапно он задышал, а сердечный ритм стал восстанавливаться…

Между тем, в больницу стали подтягиваться люди, знакомые с Алексеем – в основном это были сотрудники конторы (медик, ознакомившись с удостоверением, которое нашлось при пациенте, немедленно связался с центральным аппаратом ФСБ). Первым приехал генерал Воскобойников, следом за ним – Андрей Громов, потом появились оперативники из отдела Золотарева.

Десять человек сидели в коридоре возле дверей реанимации, где врачи боролись за жизнь Алексея Золотарева на протяжении долгих шести часов, пока шла операция.

Всё это время Алексей находился на грани – между жизнью и смертью. Его беспокойный дух летал во тьме, не зная света. Ничего не было вокруг, – царила полная безмятежная пустота. Потом он узрел в черноте какое-то мерцание, которое приблизилось к нему и обрело очертания человеческого силуэта. То был знакомый до боли образ женщины, которую Алексей любил, но потерял, в чем винил себя всё последнее время. Теперь он видел ее такой, какой она была в лучшие годы их совместной жизни – молодой, красивой и жизнерадостной. Она сияла, она светилась, она мерцала, как крохотное солнце, как звезда, которая светит в ночи.

Он видел этот мерцающий образ, который был перед ним подобно прекрасному воспоминанию, – и это был первый раз, когда сердце Алексея остановилось. В этот миг он пожелал остаться здесь, рядом с той, которую любил больше жизни. Это стремление наполнило всё его существо – он впервые за долгое время возмечтал о покое. Но потом женский образ исчез, и вновь воцарилась пугающая чернота, из которой он захотел вырваться.

Тогда-то по пути в больницу врачу впервые удалось вытащить его с того света.

Однако потом Алексей, блуждающий во тьме, вновь увидел образ своей жены, который теперь мерцал ярче, чем в первый раз, и тогда он услышал ее голос, что зазвучал в пустоте, как натянутая струна.

– Ты должен жить… – сказала она.

«Зачем?» – хотел спросить он, но не мог. Но она поняла его.

– Чтобы исполнить свое предназначение, – сказал мерцающий свет женского образа. – Останься в мире. И спаси ее. Спаси их обоих…

«Что? Кого?» – не понимал Алексей.

– Если спасешь их, спасешь всех, – это то, ради чего ты был рожден, – голос, звучащий как струна, стал приглушенным, а мерцание женского образа – менее ярким. Оно тускнело и наконец совсем исчезло.

Алексей Золотарев вновь оказался в кромешной тьме, которая поглотила его.

***

– Операция прошла успешно, пулю удалось извлечь из головы, кроме того, было сделано переливание крови, – говорил врач, вышедший в коридор к тем людям, которые ожидали вестей о состоянии Алексея. – Но… – добавил он, умолкнув на полуслове.

– Какие прогнозы? – осведомился генерал Воскобойников.

– Рано делать выводы, – уклончиво отвечал врач. – Травма головы у нашего пациента очень серьезная. Я бы сказал – то, что он выжил, это уже большое чудо. Сейчас он находится в коме…

– И как долго она может продлиться? – спросил Андрей Громов, который молчал весь день, пока не вышел доктор.

– Трудно сказать, – отозвался тот. – На восстановление функций мозга могут уйти месяцы, если не годы. Да-да, и такие случаи бывали… Но даже если он придет в сознание, я не берусь оценивать вероятность того, что сможет жить как прежде.

– Но мы в любом случае не бросим Алексея. И если его состояние хоть как-то изменится, прошу сообщить мне лично, – такие слова генерал Воскобойников сказал врачу, передавая ему свою визитную карточку. Тот взял ее и, не прибавив более ни слова, вернулся в отделение реанимации, где в одной из палат на больничной кушетке лежал прооперированный человек с перевязанной головой. Он был без сознания, подсоединенный к аппарату искусственной вентиляции легких, который размеренно приподнимал его грудь, наполняя ее воздухом.

Несколько дней спустя Алексей Золотарев смог дышать самостоятельно, но он все еще не приходил в сознание. Тогда к нему допустили первого посетителя – это была племянница Андрея Громова Катерина, которая узнав, что случилось, явилась в больницу и выпросила у главврача разрешения пройти в палату интенсивной терапии.

Молодая женщина села у постели больного, пребывающего в коме, и прослезилась, глядя на того, в кого когда-то в юности была по уши влюблена. Много лет она не видела этого мужчину, в котором всегда было что-то таинственное и притягательное для нее. И вот теперь он вновь появился в ее жизни, но при весьма трагических обстоятельствах.

Алексей лежал неподвижно на постели, не открывая глаз, и был беспомощен как малое дитя…

В этот миг жалость захлестнула волною душу Катерины, а вместе с тем она испытала давно забытое чувство любви к этому странному человеку.

С тех пор Катерина Громова стала время от времени приходить к нему – в надежде, что однажды он откроет глаза и первое, что увидит, будет ее заботливое лицо. Однако время шло, а состояние Алексея Золотарева оставалось без изменений…