Цитаты из книги «Была бы дочь Анастасия (моление)»

Посмотрел на детей, вспомнил свои школьные годы и, потосковав о минувшем коротко – как всплеском, подумал: интересно, умом осознаю, что уже взрослый, душой – нет.

Какое Ему, не нуждающемуся ни в каком общении, дело до меня, единичного маленького, ограниченного во всём человека, затерянного здесь, в вымирающей Ялани, в природном мире, а когда там, в огромном городе, – и в социальном? Как мне – до единичной песчинки на заснеженной сейчас кемской излучине – да никакого.

Небо зелёное – как лист капустный – расстелилось, ельник его будто подпиливает снизу, подгрызает ли – как гусеница, даже – и кровь сочится словно – на закате-то.

Ущемляется сердце тоскою светлой: март месяц – начался только, но – тревожит. Обещанием.

И без чаю сердчишко, как синичка, трепыхается.

Вид у вороны был такой, как будто я тут гость случайный, а она – хозяйка. Дошлые птицы, говорил про них отец. Были у него с ними какие-то счёты, о которых я могу только догадываться. Имел он против них с фронта что-то, в детстве ли ещё они ему так крепко досадили, теперь не спросишь. А мне они, вороны, даже нравятся – пусть и дошлые, но с чувством тонкого и ненавязчивого юмора, не то что у эстрадных пошляков, не покидающих телеэкрана, и у живых, слава Богу, глаза не выклёвывают. Наша, яланская, судя по форсу и манере: в моей ограде-то, как у себя в гнезде, засранка, – отцовским словом тут воспользовался.

Вроде и ничего, а в душу вот запало – живёшь, нет-нет да и всплывёт откуда-то, оплавив сердце.

Бездельем мы как делом занимаемся и делом как бездельем забавляемся. Бывает.

И я вот: воюю с самым сильным из врагов своих – с самим собой-то

Всё у меня, слава Богу. В порядке. Живи да радуйся, как говорила мама. Не увечный, не расслабленный. Здоровья – хоть отбавляй, делись ли с кем-нибудь им. Не самое плохое получил образование. Нужно оно, не нужно ли, дало что оно, отняло ли, другой вопрос. Есть любимая работа, есть верные друзья, много родственников, всегда готовых прийти на помощь, есть и собеседники неглупые и задушевные. Но почему, Господи, тоскует моё сердце? Порой – хоть вырви.