А тётя Маша уже деловито выстраивала гостей и друзей на фоне потрескавшихся старых стен. Эх, сколько здесь было прожито, выучено, нарисовано, проплакано! Действительно, пусть будет такая фотография. И вообще, ведь собирались каждый шаг запечатлеть, еще с момента сборов и причёсок! Наташа увидела, что на Юрке нет фотоаппарата. Не болтается на плече или на шее знакомый объектив на широком красном ремне. Значит, Боря его еще не достал, ведь договорились снимать его камерой.

– Наташ, прости, фотик мне не вернули, а Юрке я сказать забыл!

Тут Юрка начал долго и сумбурно рассказывать о том, что Славка Нечаев взял у Бори камеру на этюды, на озёра, клятвенно обещал отдать еще в понедельник, но что-то там не срослось и они до сих пор не вернулись…

– Ладно, Юрка, чего там… – перебил Боря, – это я виноват. Забыл я.

Наташа поджала губы. Нельзя. Помада размажется. Женя погладила ее по руке – успокойся, дорогая, ничего же страшного не случилось. Подошла к Боре, погладила по руке и его.

– Не переживай! В ЗАГСе всегда есть свои фотографы. А ты, Наташ, не обижайся на него из-за пустяков. Боречка, вы не бойтесь ее, это она с виду такая суровая. На самом деле она вас очень любит. И я ее понимаю. Ой, я вообще-то Женя, Наташина сестра.

Наташа не стала дослушивать Жениных сюсюканий и села в машину. Рядом с ней с одной стороны примостилась Таня, с другой – Лена, а Женя – на переднее сидение, но дверцу не закрыла, потому что Боря до сих пор оправдывался. Договаривал Жене то, что не захотела слушать Наташа. Не хотела, но краем уха слышала:

– Спасибо, Женечка, за братскую помощь. Почему-то я действительно чувствую себя сегодня как последний дурак. Как…

– Слон в посудной лавке? – весело подсказывала Женя

– Как медведь на свадьбе! Наташа, не сердись!

Последние слова он крикнул вглубь салона, закрыл Женину дверцу и побрёл к своему чёрному лимузину. Тётя Маша от подъезда общежития махала отъезжающим:

– Совет да любовь! Не ссорьтесь, детки!

И, когда свадебный кортеж, наконец, тронулся, долго глядела вслед, бурча себе под нос: – Ох, в мае жениться – всю жизнь маяться. Тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить!

В зеркалах в холле ЗАГСа Наташа с трудом различала себя в кремово-кружевной толпе невест. Женихи в строгих темных костюмах в этом розарии терялись, взгляд на них не застревал и зеркала их как будто не отражали. Невесты, невесты, кругом одни невесты. И Наташа – одна из них. Со злым бледным лицом. Самая злая невеста. Злая, и от этого некрасивая. «Ещё не поженились даже, а я уже злюсь, злюсь», – Наташа была недовольна собой, своим лицом, своим настроением, но еще больше – своим нерадивым женихом.

Конечно же, когда они подъехали к ЗАГСу, его здесь не было. Наташу никто не встретил, никто не подал ей руку, чтобы помочь выйти из машины, никто не распахнул перед ней тяжеленные дубовые двери, пришлось самой что есть мочи тянуть за бронзовую блестящую ручку, отполированную тысячами рук других, не её, женихов. Которые приходили сюда вместе со своими невестами.

Куда же делась черная машина? Из двора они выехали в правильном порядке: сначала жених с друзьями, затем – она с подружками. Но где-то на светофоре поравнялись, а на следующем и потерялись. Тут и ехать-то пятнадцать минут, и пробок никаких, май, суббота, все на дачах. Наташа с подружками, прорубая дорогу в толпе, добрались до Зала Торжественных Событий – так гласила надпись на двери, из-за которой доносились звуки Марша Мендельсона. Вероятно, это здесь? Наташа ведь до сих пор никогда не была в парадной части ЗАГСа, только в деловой, когда подавали заявление. Из всех подруг она первой выходит замуж. Наташа стояла у колонны маяком, чтобы Боря заметил, как только войдёт. Если его действительно здесь нет, а вдруг он приехал первым и пришёл прямиком сюда, очередь занял? Девчонки побежали осматривать холл – вдруг жених найдётся?

– Для бракосочетания приглашаются Ковалёв Борис Андреевич и Ермакова Наталья Владимировна! Гости, не торопитесь, только после жениха и невесты!

Наташа, высматривая Борю, не заметила, как в центре зала оказалась женщина с цепью и гербом на груди. Это она вызывала брачующихся пройти, так сказать, к алтарю.

– Есть такие? – женщина заглянула в папку, прочитала ещё раз, – Ковалёв и Ермакова? Или раздумали?

Наташе пришлось сделать шаг вперёд.

– Не раздумали вроде. Я – Ермакова.

Толпа расступилась, образовав круг на паркете. И в центре этого круга стояла Наташа, лицом к лицу с женщиной распорядительницей, которая продолжала наседать:

– Ермакова? А где же ваш Ковалёв?

Наташа пожала плечами. Чёрт, неудобно-то как. И мобильника нет под рукой, чтобы Борьку тут же, немедленно набрать. Мобильник в сумке, а сумка – у Жени, чтобы не портить свадебный наряд ненужными аксессуарами. Растерянность разодетой для праздника невесты веселила публику.

– Эй, невеста, где жениха потеряла? – выкрикнул девичий голос, зычный, прямо под гармошку петь таким.

– А что, если я за него буду? За этого, за Ковалёва? Ничего, подойду? – это уже мужской баритон, чей-то гость, наверное, не жених, жених так шутить не будет, можно и схлопотать от невесты своей. Наташа пыталась улыбнуться шутникам, но, вероятно, получалось плохо, потому что следующий возглас уже ставил диагноз ситуации:

– Да он сбежал, не иначе, девка-то вон как зыркает! Того гляди, прожжёт дырку! У такой не забалуешь!

– Нет его нигде, – это Таня отчитывалась, запыхавшись. – Мы везде были. Ленка даже в мужском туалете искала! – Таня захихикала, не обращая внимание на то, что творится вокруг. Сама Лена излучала мрачность под стать Наташе и отчитываться о состоянии мужского туалета не захотела. А вот догнавшая девочек Женя нисколько не была ни рассержена, ни растеряна. Ей достались цветы всех девчонок, три тяжелых букета, и она несла их бережно и спокойно, зная, что делает нужное дело и цветы здесь – самое важное. Паузу прервала женщина-распорядитель:

– Ладно, разбирайтесь тут пока…. – и снова заглянула в свои бумаги. – Для бракосочетания приглашаются Грибулин Александр Романович и Сокова Людмила Ивановна. Приготовиться!

Из массы кружева и шёлка отделилась Сокова, оказавшись мелкой и кудрявой, как болонка. Шагнула навстречу своему Грибулину – длинному, нескладному парню. Вот сейчас они возьмутся за руки и войдут под своды Зала Торжественных Событий, чтобы стать, наконец, мужем и женой. Они станут мужем и женой вместо нас! – Наташа не успела додумать эту грустную мысль, потому что с другой стороны зала, как раз из-за спины без пяти минут молодожёнов Грибулина и Соковой, через толпу пробирался … да что там! Разрезал, расшвыривал толпу, дробил ее на части, на молекулы и атомы, шквал и ураган. Это Боря пробивал себе путь к невесте.

Он увидел Наташу и устранил последнее препятствие – Грибулина, да так, что тот согнулся пополам от неловкого удара локтем в живот. Следующим движением Борис неумолимо должен был смести с пути и Сокову, но та уже осознала опасность и успела запрыгнуть в стоявшую рядом огромную кадку с пальмой. Повезло ей, что такая маленькая болоночка! – Наташа в этой ситуации почему-то гораздо сильнее сочувствовала Соковой и Грибулиной, чем радовалась на свой счёт, что к ней, наконец-то, присоединился жених. Посмотрите только на него! Галстук сбит на бок, очки сидят косо… Зачем он вообще их надел? Ведь гораздо лучше выглядит без них. Рубашка спереди почти вылезла из брюк. Жених!

А Боря не знал, к кому бросаться первым: конечно, к Наташе! Но рядом нуждались в помощи поверженные им Грибулина и Соков. Нет, любовь взяла верх над благородством – Боря выбрал Наташу:

– Милая моя, ты тут стоишь одна, как, наша очередь ещё не прошла?

Боря сгрёб ее в охапку, поцеловал и, не отпуская, побежал на помощь пострадавшим: подал руку присевшему у стеночки Грибулину… достал из кадки притихшую Сокову. Извинялся и расшаркивался, бил себя пяткой в грудь и порвал бы на груди рубаху, да Наташа не дала. Ладно, бывает. Ребята простили. Даже номерами телефонов с Борей обменялись. Ровное движение конвейера брачующихся застопорилось было, но вот всё пошло своим чередом: Грибулин и Сокова со своими гостями скрылись за дверью Зала Торжественных Событий. И борькино опоздание объяснилось: действительно, уважительная причина, хотя, боже мой, как некстати:

– Прости, дорогая, я опоздал, – слова вываливались из его рта, обгоняя друг друга, так, что трудно было понять, – лопнуло колесо, представляешь? Пока вызвали такси – я никак не мог объяснить, где мы находимся, пока новая машина пришла…

У свадебной машины лопнуло колесо. Бывает же такое! Вот и Юрка, догнавший Борю, подтверждает, поддакивает и цокает языком. Юрка подошёл позже, зато вида не потерял: такой подтянутый, причёсанный, благоухает парфюмом, а не потом. Галантный кавалер, что тут скажешь! Это у человека в крови. Юрка такой. А вот Боря – не такой. Но это ведь не главное!

– А позвонить – никак нельзя было? – Наташа задаёт вопрос, заранее зная ответ. Отвечает – Юрий:

– У него разрядился, я свой забыл, у шофера – не поверишь! – деньги кончились. Как на зло!

И это случается. Только с нами почему-то всё чаще и чаще. Но Боря всегда умеет всё исправить, и телефон он уже зарядил, в машине, пока ждали другую. Ведь у него зарядка всегда с собой, вот какой он молодец!

– Наташ, ну скажи, что я молодец!

И Наташа сказала Боре – то, что он хотел услышать:

– Ты – гений. Эйнштейн отдыхает! – И то, чего он слышать не очень хотел:

– Ну вот, теперь этих Грибулиных ждать! Да что там Грибулины – придется пропустить еще пары три – пока ты будешь причесываться и чистить ботинки, – Наташа посмотрела на Борю через камеру мобильного телефона, чтобы сделать снимок жениха – вот такого, милого недотёпы. Изображение в кадре ей не понравилось и щёлкать она не стала, продолжая говорить Боре то, чего слышать он не хотел совсем:

– Пиджак можно не гладить. Все равно ты же опять его помнешь, так чего зря время терять!

Юрка, как настоящий шафер, на котором лежала ответственность за то, чтобы свадьба состоялась, попытался сгладить ситуацию:

– Чтобы не терять напрасно времени, предлагаю выпить за счастливое воссоединение молодых перед алтарем, вопреки проискам злобных сил!

И, жестом фокусника, шафер достал из-за спины бутылку шампанского, протянул ее Боре, а сам вытащил из кармана стаканчики и раздал дамам. Нелегкая обязанность открыть бутылку досталась жениху напрасно. Не сегодня! Не его день. Хотя, казалось бы, как раз его… Нет, пробка не разбила люстру, не попала в глаз одному из женихов, не стала причиной скандала. Но тугая пенная струя, вырвавшись из бутылки, взвилась к потолку и опала прямо на невесту. На её тщательно уложенную причёску. И тщательно накрашенное лицо.

Все засмеялись. Кроме Наташи. Ей уже было не до смеха. На платье! Дорогущем и стильном, из плотного жаккарда, сейчас расплывётся пятно прямо на лифе… Наташа не могла видеть, как оно расплывается, но прямо чувствовала кожей щупальца влажного и липкого шампанского осьминога. Зато подол она видела. Безобразно! На ткани, которая только что была атласно-гладкой, под пенным следом веселящей струи морщатся бугристые дорожки. Вот сейчас раздастся первое:

– Ничего страшного! Совсем не видно! Не обращай внимания на эту ерунду!

Но Наташа не могла больше слушать утешения, разрастающиеся в этот день, как снежный ком. Хватит!

– Ну вот, теперь и мне нужно гладить платье. И косметика наверняка размазалась. Спасибо тебе, любимый! Семейная жизнь заладилась с самого начала! Я пошла! Может, фен найду или утюг.

– Да не парься ты! Подумаешь, на пять минут позже окольцуетесь, – это с добрым словом выступила Ленка. И когда ей уже надоест проявлять участие?

Протискиваясь между счастливыми невестами и женихами, Наташа вдруг подумала, что в этом просторном, высоком, светлом зале с зеркальными стенами так здорово было бы устроить… бой! Она представила себя в спортивном костюме, с мечом в руках, уверенную, стремительную, счастливую… «А сейчас я что, не счастливая?» На этот вопрос отвечать себе не хотелось, и она вышла из зала. Где-то далеко за ее спиной тихий Женин голос примирительно ворковал:

– Пусть пока Юра с девочками выпьет за здоровье молодых, а молодые как раз успеют привести себя в божеский вид.

– Пойдем, Наташ, я тебе помогу, – Женя с Борей пробирались вслед за Наташей.

Сестра взяла ее за руку и потащила к дамской комнате. Боря исчез в противоположном направлении.

– Я ему расческу дала. Он так растрепался, а расческу забыл. Какие же они непрактичные, эти мужчины!

В туалете было тихо и пусто. И – о, чудо! – здесь был фен на длинном, скрученном пружиной, проводе. Дотянется и до груди, и до подола. Теперь главное, чтобы ткань восстановила прежний облик. Наташа и Женя, каждая, взяла по фену, и принялись сушить платье и фату. В зеркало на себя Наташа старалась не смотреть: лицо злое, косметика поплыла от жары и волнений, а слова, которые как будто сами по себе вырывались изо рта, тоже выражения лица не облагораживали.

– Господи, и это – мужчина, муж, надежда и опора, поддержка в трудную минуту! Да он всю мою жизнь превратит в одну трудную минуту – и сам того не заметит!

– Наташенька, ты волнуешься, это абсолютно естественно, в такой день… Но не нужно преувеличивать Боречкины недостатки… Он так же переживает, как и ты, бедненький. Вот и совершает … промахи. А на самом деле он – большой, сильный и красивый. Настоящий мужчина. Я бы лучшего и не желала.

Наташа внимательно посмотрела на сестру. Что, ей в самом деле Борька понравился, или она просто утешает и поддерживает, как всегда? Ерунда! Женька впервые увидела жениха сестры только сегодня, как раз тогда, когда его косяки превосходят всякие мыслимые пределы! Как это Женька мягко так сказала? «Промахи»! Да он же настоящий тюфяк, Борька. Тюлень! Валенок!

Наташа повесила фен на место. Он своё дело сделал. Платье высохло, какая-то бугристость под пальцами ощущается, но, если не знать, вроде никаких следов не видно. Так, теперь надо с косметикой разобраться. Наташа залезла в свою сумку, которую так любезно взялась носить с собой Женя, достала салфетки, пуховки, кисточки и ликвидировала ущерб: из зеркала на неё вновь смотрела нежная фея, прекрасная и достойная самого лучшего. Внезапно рядом с этой феей Наташа представила Бориса: запыхавшегося, растрёпанного, в криво сидящем пиджаке, из-под которого торчит вылезшая из брюк рубашка.

– И ведь, того гляди, ещё и на ногу наступит! – произнесла она, как оказалось, вслух. Женя вздрогнула и с недоумением уставилась на сестру, а та махнула рукой – так, мол, не обращай внимания! – и добавила назидательно, вспомнив Женины рассуждения:

– Много ты понимаешь в настоящих мужчинах. Ладно, пойду, а то он, чего доброго, сломает что-нибудь… кому-нибудь!

Выхватила из рук сестры сухую, хоть и помятую, фату, надела её и быстро вышла. Ей хотелось побыть одной. В коридоре ЗАГСа было сумрачно и также безлюдно, как в туалете. Похоже, большинство посетителей не заходили дальше Зала Торжественных Событий. «Везёт же кому-то!», – подумала Наташа, чьё пребывание в этом заведении уже порядком затянулось. Суета не кончалась, а разрасталась, нагромождалась, давила и лишала смысла всё происходящее.

Да и есть ли в нём, происходящем, какой-то смысл, если ей не хочется возвращаться туда, где все, где Боря опять сейчас что-то отчебучит, а вот брести здесь, в тишине, по бесконечному коридору, очень даже хочется. При чём не в сторону Торжественных Событий, а как раз в противоположную. Издалека по коридору навстречу ей шёл человек. Она могла разглядеть его, только когда он проходил под редкими плафонами, освещающими коридор. Сначала она поняла, что это мужчина. На следующем плафоне – пожилой мужчина. На следующем – что он увешан фотокамерами. Фотограф. Навстречу ей по пустынному коридору ЗАГСа шёл фотограф. Вот кто ей был по-настоящему нужен!

А незнакомый фотограф сам уже спешил предложить ей свои услуги:

– Фотография, видеосъемки, фотосессия. Фотографируем, форматируем, монтируем, оцифровываем, макетируем, брошюруем. А вы, голубушка, не желаете запечатлеть сей радостный миг? Хотя, скорей всего, вы уже, конечно, об этом позаботились?

Фотограф остановился у двери, на которой было написано «ФОТО-студия», и Наташа с удивлением обнаружила, что она, собственно говоря, около фотостудии и застыла, вглядываясь в приближающегося человека. Ноги сами привели!

– Как раз мы и не позаботились, нам нужна фотосессия! – затараторила она, – хотя жених мой – не только сам фотограф, но без пяти минут оператор. Но растяпа!… Может быть, это у вас – профессиональное?

– Ну, зачем же вы так, девушка, обижаете незаслуженно? В нашем деле нужно ловить момент – так как же мы можем быть растяпами? – улыбнувшись, Фотограф пропустил ее вперед себя внутрь помещения.

Здесь было полутемно, свет едва проникал в щель между плотными шторами. Привыкнув к полумраку, Наташа разглядела на стенах множество фотографий. Не всматриваясь в лица, можно было подумать, что все это – один и тот же праздник. Но было ясно, что под фатой и костюмом на разных фотографиях скрываются разные невесты и женихи. В углу мерцал экран монитора.

– Прошу прощения, но, по-моему, вы несправедливы к своему жениху! – продолжал Фотограф, раскладывая что-то за ее спиной, – полюбопытствуйте, здесь у меня образцы свадебной видео-сессии, наверняка вас заинтересует!

Наташа не отвечала. Подойдя поближе к фотографиям, она начала узнавать молодожёнов, запечатленных в свой самый счастливый миг. Принц Чарльз и Принцесса Диана. Принц Уильям и Кейт Мидлтон. Алла Пугачёва и Филипп Киркоров. Алла Пугачёва и Максим Галкин. И другие, отечественные и зарубежные, современные и не очень, пары молодожёнов.

– Ой, какой интересный кадр! – Наташа приблизила лицо к снимку на стене почти вплотную. Никогда раньше этой фотографии она не видела: Дж.Ф. Кеннеди и его молодая супруга Джекки – вот они, на соседней фотке, парадно улыбаются в объектив, счастливые и гордые собой, а здесь – ползают на четвереньках у ног священника, проводящего церемонию. Неужели уронили кольцо? Лица растерянные… А здесь? Примадонна плачет, закрыв лицо руками, а сердитый Киркоров повернулся спиной. Интересно, это до венчания или сразу после? А вот ещё…

Наташа, чуть ли не с раскрытым ртом, переходила от одной фотографии к другой, неожиданно попав на вернисаж забавных и нелепых микрособытий на свадьбах. Здесь были не только знаменитости, встречались и обычные люди, их было даже больше, просто знаменитости в этой подборке воспринимались как хорошие знакомые.

– Это что, всё вы снимали? – со смехом, но и с нескрываемым любопытством Наташа повернулась к Фотографу. Однако в комнате никого не было. «Вот чудной старик!» – с досадой Наташа хотела было покинуть фотостудию, как вдруг заметила на мониторе, мерцавшем в углу, свою фотографию. Свадебную. На фотографии – это был стоп-кадр, остановили видео – Наташа узнала саму себя. Но не сейчас, не в этом промокшем и испорченном платье, а совсем в другом, и она была совсем другая – с высокой причёской из коротких волос, причём – не шатенка, как сейчас, а – блондинка… «А ведь я всегда так хотела!», – подумала Наташа, – «всегда хотела постричь волосы, покраситься ярко, графично… и стоять рядом совсем с другим женихом!»

Прекрасный принц в идеально сшитом и так же идеально сидящем костюме, идеально выбритый и постриженный, он выглядел безупречно. Твердый подбородок с чуть намеченной ямочкой. Хорошо очерченные брови. Прямой, крупный нос. Скулы. Густая волна каштановых волос. Неотразимая полуулыбка. Глаза… Всё дело, конечно, в них: глубокие, бархатные, манящие, но на их дне как будто притаилась лёгкая грусть, неуловимая горчинка разочарования и боли. Вау! Наташа нажала «пуск», и картинка ожила. Жених повёл Наташу куда-то, прочь от камеры, и в движении он выглядел ещё лучше.